остатки воздуха, легкие Трейси были уже почти лишены кислорода.
   Он из последних сил напряг мышцы, но у Киеу  оказалась  железная  хватка.
Трейси начинал терять  сознание,  перед  глазами  его  с  бешеной  скоростью
вертелись черные пятна.
   Он чувствовал невероятную физическую  силу  Киеу,  которую  развить  даже
длительными упражнениями  у  обычного  человека  невозможно.  Уже  не  грани
болевого шока Трейси вдруг услышал странные, доносившиеся снизу звуки. Он не
задумывался о природе этих звуков, но они все же на мгновение отвлекли Киеу.
   Почувствовав это, Трейси воспользовался возникшим  у  него  пространством
для маневра. Высвободив одну  руку  из  на  миг  ослабшего  захвата  Киеу  и
используя другую как точку опоры, Трейси коротким круговым  движением  нанес
Киеу удар ребром ладони в горло, от которого тот опрокинулся на спину.
   Теперь он уже отчетливо слышал грохот внизу и понял, что это Туэйт и  его
люди пытаются выломать  входную  дверь.  И  рванулся  по  ступенькам  вверх,
намереваясь добить противника, ибо в противном случае тот уничтожит его.
   Но Киеу тоже понял смысл этих звуков, и в тот момент, когда Трейси сделал
движение в его сторону,  из  положения  лежа  -  выгнув  спину  и  приподняв
насколько возможно бедра, - ударил его твердой, как камень, пяткой  точно  в
нижнюю челюсть.
   Клацнув зубами, Трейси упал на спину и съехал вниз  по  лестнице.  В  это
мгновение  глаза  его  непроизвольно  закрылись,  и   он   потерял   чувство
пространства.
   Через секунду он был уже на ногах. Схватившись за  перила,  Трейси  снова
бросился наверх, но Киеу там  уже  не  было.  В  каком  направлении  скрылся
камбоджиец - ушел ли  коридором  второго  этажа  или  же,  перескочив  через
падающего Трейси, воспользовался одним из помещений первого, - он не знал.
   Через несколько секунд Туэйт и его группа все равно  окажутся  на  первом
этаже, поэтому Трейси помчался по лестнице вверх.
   В одной из  комнат  горел  свет,  и  Трейси  сразу  же  узнал  Макоумера,
сжимающего в объятиях неподвижное тело молодого человека.  Трейси  замер  на
пороге. Макоумер медленно повернул голову.  Его  прозрачные  холодные  глаза
напряженно вглядывались в силуэт человека, возникшего в дверном проеме.
   - Кто здесь? - хрипло спросил он. А затем злобно выкрикнул:
   - Киеу, это ты? Ублюдок! Это ты убил моего сына! Тварь!
   - Это Трейси Ричтер. Киеу ушел. Кстати, он на обратном пути  не  заглянул
сюда?
   Макоумер остолбенел, тело сына выскользнуло у  него  из  рук.  Он  тяжело
поднялся на ноги.
   - Ричтер? - Он сделал шаг вперед. - Какого черта! Что ты  здесь  делаешь?
Этой мой дом! Да как ты посмел!
   -  Там  внизу  полиция,  -  невозмутимо  ответил  Трейси.  -  В   подвале
расчлененный труп... здесь я  вижу  еще  один.  Так  что  у  меня  были  все
основания зайти.
   - Ублюдок! - Макоумер со вкусом произнес ругательства. - Я приказал  Киеу
убить тебя. Ты проник в тайну ?Ангки?!
   - Проник куда?
   - В организацию. В мою организацию! Теперь все встало на свои места.
   - В ту, которую ты построил на средства от ?Операции Султан??
   - Откуда ты знаешь об ?Операции Султан?, сукин сын? Тебя  тогда  даже  не
было в Бан Me Туоте? Ты исчез.
   - Это была моя операция, Макоумер.
   Делмар Дэвис Макоумер попятился, словно от удара.
   - Что ты сказал? - Глаза его были  широко  открыты.  -  Повтори,  что  ты
сказал?
   - Я контролировал тебя...
   - Лжец!
   - ...во время проведения ?Операции Султан?.
   - Ты лжешь, Ричтер! Лжешь, мать  твою!  -  Макоумер  побагровел,  на  лбу
выступил пот. - Тебя в тот момент не было с нами. Одному Богу известно,  чем
ты в то время занимался. Но ты уже по горло был сыт всей той резней! Я  знал
это, все это знали!
   - Верно, все было сделано, чтобы вы в это поверили,  -  негромко  пояснил
Трейси. - Я работал на Фонд, куда тебе доступ был закрыт.  Я  перекрыл  его,
Макоумер. ?Операция Султан? - это была моя разработка. А  ты  перебежал  мне
дорогу, Макоумер.
   Макоумер осатанел. Он так люто ненавидел  Трейси,  словно  не  было  этих
четырнадцати лет, он ненавидел его с такой силой, как в самый первый день.
   - Вначале ты убил Тису, а теперь... А теперь приходишь ко  мне  в  дом  и
несешь всякие глупости!  -  Он  плавным  движением  сместился  влево.  -  Ты
настоящий сукин сын! Не знаю, почему Киеу не убил тебя, но меня  это  больше
не интересует, - продолжая двигаться влево,  он  добрался  до  ближайшего  к
двери угла. - И я, признаться, рад, что ты еще жив, Ричтер, - еще два  шага,
третий. - Знаешь почему?
   Макоумер змеиным движением  нырнул  вниз  за  упавшим  ножом,  но  Трейси
опередил его: увидев руку Макоумера у рукоятки ножа,  Трейси  нанес  режущий
удар ногой в висок противника. И все же Макоумер  был  быстр,  очень  быстр.
Трейси забыл  о  его  феноменальной  реакции.  Кончиками  пальцев  он  успел
ухватить нож, и в то же мгновение его лезвие сверкнуло в миллиметре от  лица
Трейси. Еще одно движение руки, и по щеке Трейси потекла кровь. Боли  он  не
почувствовал,  лишь  тепло,  словно  от   прикосновения   горячей   салфетки
парикмахера. Тряхнув головой, отчего капли крови  веером  полетели  на  пол,
Трейси выбросил правую руку и перехватил запястье Макоумера, изготовившегося
для нового удара.
   Трейси попытался нанести удар в живот, но напоролся  на  жесткий  блок  и
резко ушел вниз,  пропуская  над  собой  колено  Макоумера  и  блокируя  его
следующий удар, направленный в поврежденное плечо.
   Легко отпрыгнув назад, Трейси, демонстрируя отменную технику, нанес  свой
излюбленный удар ате-ваза, точно поразив бицепс противника.
   Макоумер прервал атакующую серию и вновь выбросил вперед  руку  с  ножом.
Его длинное обоюдоострое лезвие идеально подходило для точного  завершающего
удара прямо в сердце.
   Макоумер присел, сделал несколько ложных замахов и в конце концов  провел
реальный удар, нацеленный в живот противнику.
   Расстояние между ними к тому моменту сократилось до минимума, у Трейси не
оставалось времени ни на раздумья, ни на  то,  чтобы  автоматически  уйти  с
линии удара,  поэтому,  игнорируя  стремительно  приближающееся  лезвие,  он
всецело сконцентрировался на том, что предстояло сделать в эти остающиеся  у
него сотые доли секунды. Он нырнул навстречу ножу, рванул левую руку вверх с
такой скоростью, что Макоумер  увидел  перед  собой  размазанное  пятно,  и,
выведя чуть согнутые напрягшиеся пальцы  на  линию  глаз  Макоумера,  сделал
ложный замах.
   Макоумер реагировал мгновенно - он остановил нож и попытался нанести удар
в выведенную на завершающую позицию руку Трейси.
   Теперь Трейси сместился в сторону, уходя Макоумеру под  руку,  и,  прежде
чем тот успел занять позицию для нового удара, оказался  в  непосредственной
близости от него.
   Нож в данной ситуации был совершенно бесполезен: прижавшись друг к другу,
они стремительно обменивались  быстрыми  как  молния  ударами,  движения  их
сливались в  единое  колеблющееся  пятно,  противники  напрочь  игнорировали
имевшееся  в  их  распоряжении  пространство.  Время  словно   остановилось,
оставался лишь поединок, где ставкой была жизнь, а козырной картой - смерть.
   От напряжения уже второй подряд схватки  мышцы  невыносимо  ныли.  Трейси
мотнул головой, пытаясь стряхнуть заливающий глаза пот. Вновь  раскалывалась
голова, напоминая о событиях в Гонконге, срывалось дыхание, жгло легкие.
   Трейси отчаянно искал возможность  нанести  последний  завершающий  удар.
Поначалу он хотел лишь выманить Макоумера на лестницу, где тот  оказался  бы
под прицелом людей Туэйта, но Макоумер разгадал его замысел. Из этой комнаты
выйдет только один из них. Именно здесь  будет  могила  и  надгробье,  конец
того, что началось четырнадцать лет назад.
   Трейси  попытался  провести  осае-виза,   один   из   самых   эффективных
парализующих ударов, но Макоумер блокировал его ногу уже на начальной стадии
и трижды ударил в правое плечо, мышцы которого сразу  же  онемели  и  правая
рука практически вышла из строя.
   Макоумер почувствовал и провел боковой удар рукой, синхронизировав его  с
ударом правым коленом. От первого удара Трейси  ушел,  но  второй  развернул
его, и Макоумер обрушил кулак на его шею.  В  следующее  мгновение  он  свел
руки, между ладоней сверкнуло обоюдоострое лезвие.
   Трейси понимал, что сейчас последует очередной боковом удар, один из тех,
которые Джинсоку преподавал в самом конце курса, особо подчеркивая, что  это
один из самых эффективных ударов и блокировать его невероятно сложно.
   Но Макоумер импровизировал, вставлял в связку еще и удар
   Коленом. Мышцы его напряглись, он издал гортанный крик и направил  колено
в спину Трейси, откинувшись при этом назад, за счет чего увеличивалась  сила
этого страшного удара. Это был завершающий удар из сдвоенной связки ?рука  -
нога?,и Трейси понимал, что если в имеющиеся  у  него  доли  секунды  он  не
найдет противоядия, Макоумер прикончит его.
   Размышлять было некогда, кружилась голова, и, что самое опасное,  он  уже
не чувствовал ног.
   Он противопоставил Макоумеру сеньджо - как Джинсоку перевел это  слово  с
японского, ?военное седло?. Это не просто маневр, которым можно пользоваться
время от времени, предупреждал старик. Я показываю тебе  этот  прием  только
потому, что хочу, чтобы ты выжил. Ты можешь воспользоваться им, имея в своем
арсенале то, чему я тебя уже научил. Ты можешь задействовать  лишь  то,  что
знаешь на данный момент, и этого  в  большинстве  случаев  будет  более  чем
достаточно, я в этом не сомневаюсь. Но может случиться  так,  что  на  карту
будет поставлена твоя жизнь, когда у тебя  не  будет  выбора,  когда  смерть
будет дышать тебе  в  лицо.  Ты  почувствуешь,  что  этот  момент  настал  и
воспользуешься сеньджо.
   Для сеньджо нужны пол и стена. У Трейси было и то,  и  другое.  Он  резко
выгнул тело, повернулся влево и, изогнув колено, словно для удара шиме-ваза,
упал  на  левое  бедро,  отрывая  ноги  от  пола.  Макоумер   был   вынужден
выпрямиться, иначе его настиг бы прямой удар левой ноги.
   Трейси движением бедра оттолкнулся от пола, надеясь,  что  вложил  в  это
движение достаточно силы - хотя, кто знает,  он  почувствует  это  только  в
момент контакта с Макоумером. Теперь надо было задействовать стену. Выбросив
полусогнутые руки назад, Трейси на  мгновение  коснулся  стены  и,  соединив
раскрывшиеся в коленях ноги, оттолкнулся от нее  и,  словно  таран,  обрушил
сдвоенный удар каблуками в тазобедренный сустав Макоумера.
   Самым главным было найти точный угол. Услышав треск костей и  характерный
звук рвущейся  суставной  сумки,  Трейси  понял,  что  сеньджо  выполнено  в
точности, как учил Джинсоку.
   Макоумер отлетел назад, но руки его по-прежнему тянулись к горлу  Трейси,
он еще не понял, что с ним произошло. Макоумер задыхался от невыносимой боли
в бедре, по лицу его текли слезы, потные волосы прилипли колбу.
   Подняв правую ногу, Трейси мгновенно  ударил  Макоумера  в  подъем  левой
ступни, одновременно так развернув корпус, что удар передался  в  обреченное
бедро противника.
   Макоумер не выдержал: силы вдруг покинули его, и он рухнул на пол.
   Трейси еще раз увел ногу в сторону и нанес страшной  силы  удар  в  живот
чуть выше сломанного бедра. Это была завершающая фаза сеньджо,  при  которой
осколки  костей  рвут  внутренние  органы  и   противник   захлебывается   в
собственной крови.
   Трейси  судорожно  хватал  открытым  ртом  воздух.  Макоумер  же,  собрав
последние силы, словно огромная черная змея, поднимался за спиной. Глаза его
были широко открыты и смотрели  прямо  вверх,  словно  оттуда  могло  прийти
спасение. Но в них уже не было ни страха, ни боли, ни даже сожаления. Только
решимость  идти  до  конца,  что  означало  либо  его  смерть,   либо,   при
благоприятном стечении обстоятельств, смерть противника.
   По лестнице глухо бухали тяжелые башмаки, из коридора доносились  громкие
возбужденные голоса, кто-то что-то кому-то приказывал, но Трейси  чувствовал
смертельную усталость и не мог пошевелиться. Потом кто-то выкрикнул его имя.
Кажется, это был Туэйт. Ничего, скоро они и сюда доберутся, подумал  Трейси.
Он закрыл глаза и прислонился спиной к стене. В ушах, словно  ветер,  шумела
кровь. Где-то совсем рядом Макоумер удивленно посмотрел  на  Трейси,  сделал
еще один неуверенный шаг в его направлении и, как подкошенный, опять рухнул.
Чтобы больше никогда не подняться: он умер, еще не успев коснуться пола.

***

   Первый, кого увидел Трейси, выходя из особняка  на  Греймерси-парк,  была
Лорин. Она стояла на противоположной стороне улицы, окруженная  полицейскими
в защитных шлемах. В неверном свете фонарей лицо ее казалось очень бледным.
   На тротуаре собралась кучка зевак, которых сдерживал полицейский  кордон.
Размахивая   служебными   удостоверениями,   через   кордон    просачивались
журналисты, и Трейси в недоумении почесал затылок: как они успели так быстро
обо всем пронюхать?
   Несколько агентов в  штатском  увещевали  суетливого  фотокорреспондента,
который заставлял стражей порядка морщиться от ярких вспышек  его  аппарата.
Из переулка медленно, крадучись, выползали автобусы телевизионщиков: парни и
девушки  в  кепках  с  эмблемами  своих  студий  быстро,  как  на   учениях,
разматывали кабели.
   Увидев на пороге особняка Трейси, все сразу же  уставились  на  него,  но
подоспевший Туэйт дал команду своим людям, и те  весьма  эффективно  отсекли
Трейси от возмущенно орущих представителей средств массовой информации.
   Лорин вырвалась из кольца своих мужественных  защитников  и  бросилась  к
Трейси. От нее летел к нему такой поток тепла, нежности и любви, что  Трейси
забыл о боли. Она лишь прикоснулась к нему, и все проблемы мира исчезли.
   - Слава Богу, - шептала она, - о, слава Богу! Она  осторожно  дотронулась
кончиками пальцев до пореза на его щеке.  Глаза  ее  вопрошающе  глядели  на
Трейси.
   - Тебе было очень трудно? - наконец, осмелилась она  спросить  вслух.  Он
кивнул:
   - Да.
   Он прижался к ней, ему необходимо было чувствовать, что она здесь, рядом,
что он вырвался из кошмара, что война черных сердец осталась позади.
   - Да, - повторил он, - там было очень паршиво.
   - Пошли же, - тихо произнесла она, но Трейси не расслышал: кругом  ревели
полицейские сирены, обиженными голосами  что-то  кричали  журналисты.  Мимо,
кивнув на ходу, пробежал Туэйт. Лорин  перевела  Трейси  на  другую  сторону
улицы, где было немного потише.
   Она сели на еще теплый от дневного солнца бетонный парапет. За их спинами
о  чем-то  перешептывались  черные  кроны  деревьев,  и  в  их  неторопливом
разговоре тонули голоса людей, рокот автомобильных двигателей.
   Трейси уперся локтями в колени и провел пятерней по растрепанным волосам.
Надо привыкнуть к мысли, что он все же выполнил  свое  последнее  задание  и
выбрался из ада, который уготовил для него Макоумер. Надо почувствовать, что
он жив и что рядом с ним Лорин.
   - Макоумер мертв, - выдавил наконец Трейси. Голос его  звучал  не  громче
шелеста листьев в парке. Лорин обняла его и прижалась головой к его груди. -
Мне пришлось убить Макоумера, другого выхода не было.
   Лорин молчала. Она тихо  плакала,  и  вместе  со  слезами  уходило  прочь
напряжение последних дней. Сейчас душу  ее  омывали  теплые  волны  покоя  и
надежды на будущее. Она подняла голову и посмотрела на Трейси:
   - А что с Киеу?
   -  Скрылся,  -  хрипло  ответил  Трейси,  -  исчез.  Почувствовав  чье-то
присутствие, они одновременно подняли головы и  увидели  Айвори  Уайта.  Он,
видимо, уже давно сидел перед ними  на  корточках  и  ждал,  когда  на  него
обратят внимание.
   - Прошу прощения, - он мотнул головой и  Лорин  поняла,  что  полицейский
действительно не желал нарушать их единения, - но  шеф  хочет  поговорить  с
вами. Пресса словно обезумела, все труднее сдерживать. Надо  что-то  делать.
Он требует вас обоих.
   Лорин кивнула:
   - Еще минутку, хорошо?
   Уайт молча пошел прочь, отдавая на ходу какие-то команды патрульным.
   Лорин прижалась губами к уху Трейси:
   - С тобой все в порядке?
   - Да, - он обнял ее.
   - Тогда пойдем отсюда, - снова попросила она.  -  По-моему,  самое  время
смываться.
   Трейси молчал, и она озабоченно посмотрела на него:
   - Трейси?
   Он поднял голову, взгляд у него был спокойным и очень серьезным.
   - Хорошо.
   Они поднялись с парапета. Стоявший поодаль Уайт кивнул на машину Туэйта.
   Сам Туэйт находился  совсем  в  другом  месте:  зажатый  со  всех  сторон
журналистами, он, как несчастный попавший к людоедам  путешественник,  качал
головой  и  что-то  говорил  в   протянутые   под   самый   нос   микрофоны.
Телевизионщики с крыши автобуса давали его лицо крупным планом,  не  забывая
время от времени наводить камеры на особняк Макоумера.
   - ...через час, - услышали они заключительную фразу Туэйта.  -  Пока  это
все, что я могу для вас сделать.
   - Позвольте, - хором возмутились журналисты, - вы так и не сказали, какую
роль в этом деле играл мистер Ричтер?
   - Вы узнаете обо всем на пресс-конференции, -  упрямо  твердил  Туэйт.  -
Если, конечно, наберетесь терпения.
   - Да будет вам, сержант, - заныл репортер  с  радио,  -  дайте  нам  хоть
какую-нибудь информацию. Мы же вынуждены сдвигать время передач.
   - Я могу сообщить вам лишь следующее: по просьбе полицейского  управления
Нью-Йорка мистер Ричтер выполнял  одну  весьма  щекотливую  операцию.  Более
комментариев не имею.
   -  Дайте  же  нам  что-нибудь  еще!  Это  не   информация,   а   какое-то
недоразумение! Расскажите подробности!
   - Когда я гляжу на вас, ребята, у меня сердце  разрывается.  Я  прекрасно
понимаю: вы делаете свое  дело.  Данте  же  и  мне  заняться  моим.  Скажите
спасибо, что я организовал для вас пресс-конференцию, так что  встретимся  в
одиннадцать вечера. Я очень терпеливый  человек,  но  никому  не  рекомендую
испытывать мое терпение.
   Не обращая внимания на негодующие возгласы, он направился к Уайту.
   - Пошли, - кивнул он Трейси и Лорин и повел их к своей машине. Позади,  с
трудом  сдерживаемые   несколькими   полицейскими   кордонами,   бесновались
журналисты.
   Они проехали мимо машин ?скорой помощи?,  грузовиков  с  полицейскими  из
отрядов по борьбе с терроризмом, фургонов медэкспертов. Движение по  Третьей
авеню было перекрыто полностью.
   - Я-то думал, это будет мелкомасштабная операция, - удивленно пробормотал
Трейси.
   Туэйт поглядел на него в зеркало заднего вида и ухмыльнулся:
   - Нельзя же, чтобы все лавры  достались  тебе  одному!  -  Туэйт  включил
сирену, выражение его лица сразу же изменилось. - Боже, такого кошмара,  как
в этом доме, я еще  не  видел!  Может,  ты  скажешь,  что  же  там  все-таки
произошло?
   Трейси откинулся на сиденье и вздохнул. Мелькавшие за окнами полицейского
автомобиля уличные фонари походили на падающие звезды.
   - Медэксперты рано или поздно опознают женщину из  подвала,  -  заговорил
наконец Трейси. - А о том, что было наверху, могу рассказать  прямо  сейчас.
Тот  молодой  человек  -  сын  Макоумера.  Киеу  каким-то  образом   удалось
подстроить так, что сын выстрелил в отца. Макоумер среагировал  инстинктивно
и однозначно - по другому быть и не могло, я-то знаю его подготовку... -  Он
убил своего сына.
   Туэйт присвистнул:
   - Господи, зачем Киеу это понадобилось? Ради чего он пошел на такое?
   - Месть. Другого разумного объяснения я не вижу.
   - Что-то не понимаю.
   - А ты и не пытайся. В культуре Запада аналогов этому явлению нет, просто
поверь мне на слово. Для человека вроде Киеу честь значит куда  больше,  чем
жизнь.
   Как для Кима, подумал Трейси.
   - Расскажи мне об этом Киеу, - попросил Туэйт.
   Они приближались к Кэнел-стрит, что в  центре  Чайнатауна.  В  этом  есть
нечто символическое, подумал Трейси,  вспомнив  рыбацкую  семью  танка.  Они
выловили его из воды,