о  это.  Вот
только имя вылетело у него из головы, и Крутин сейчас мучительно рылся в
памяти, отыскивая его, потому что ему было неудобно обращаться с кличкой
к человеку, только что спасшему его от смерти в пыльном дворе  на  задах
заброшенной музыкальной школы.
   Гигант перемахнул через ограду не менее легко,  чем  это  сделал  три
минуты назад Валера, прошел шагов десять по тротуару, перешел  дорогу  и
распахнул дверку припаркованных с той стороны "Жигулей". Сергей следовал
за ним, оглядываясь во все стороны, но ни "Опеля", ни каких-либо  других
следов неприятеля пока не замечал.
   - Садись, - сказал великан,  с  трудом  втискиваясь  на  водительское
сиденье.
   И когда Крутин обошел машину и плюхнулся рядом с ним, спросил:
   - Ты как? Все в порядке?
   - Нормально, Коля, - ответил Сергей, вспомнив наконец-то ускользавшее
от него имя. - Вот только пить хочется смертельно. У тебя  случайно  нет
водички?
   - Найдем, - флегматично пообещал  Мамонт,  заводя  двигатель.  -  Вот
только сейчас позвоним Профессору и поищем водичку.

БОМЖ. ПРИГОВОР ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ И ОБЖАЛОВАНИЮ...

   Фраза с обещанием "убить", конечно, из разряда сильнодействующих.
   Профессор внимательно смотрел в глаза человека, сидящего напротив,  и
увидел, как в них промелькнула тень... Нет, не страха, для этого  Войцех
Казимирович был слишком беспомощным, а тот настолько уверенным  в  своей
силе, в том, что все должно быть так, как он наметил. Уж  очень  неравны
были они с ним в этой несчастной стране бывшего  всеобщего  равенства  и
нынешней всеобщей же демократии. Словом,  страха  тот  не  почувствовал,
хотя пообещал это  Профессор  ему  совершенно  серьезно.  Но  вот  явное
удивление,  смешанное  с  недовольством,  "что,  мол,  это  еще  такое",
промелькнуло в его взгляде. Ну и ладно. Как верно заметил  сам  господин
Управляющий, что часы идут и начинается время  действий.  Пора  выводить
его из привычного безмятежного  состояния.  А  то  он  засиделся  здесь,
попивая кофе и рассуждая с видом самого господа бога о судьбах Родины.
   Управляющий несколько секунд молчал, собираясь с  мыслями,  и  Войцех
Казимирович опять увидел, как профессионализм  и  привычка  доводить,все
начатое до конца борются в нем с желанием прихлопнуть  его  тут  же,  на
месте. Взяв себя в руки, он открыл рот, чтобы ответить, и тут  раздалось
треньканье телефона.
   Так и не  сказав  ничего,  Управляющий  вынул  из  кармана  "эриксон"
Профессора с перетянутым тонкой алюминиевой проволокой корпусом и  нажал
кнопку приема.
   - Слушаю, - сказал он, напыщенный, как кипящий самовар.
   На том конце что-то сказали, и Управляющий протянул  аппарат  Войцеху
Казимировичу.
   - Прошу, - сказал он, глядя в сторону, - это вас.
   Профессор взял трубку. Звонил, конечно же, Сергей. У него все было  в
порядке, слежки, по его словам, он не замечал.  Но  это  еще  ничего  не
значило.
   Профессор уже слишком хорошо познакомился  со  стилем  работы  людей,
часть которых сидела сейчас рядом  с  ним.  Поэтому  Войцех  Казимирович
приказал Сергею немедленно прекратить разговор  и  уходить  подальше  от
того места, с которого  он  звонил.  Затем  без  лишних  слов  Профессор
отключился и бросил аппарат на стол Управляющего.
   - Ну что? - холодно спросил тот. - Все в порядке?  Мы  свою  половину
обещаний выполнили. Теперь дело за вами.
   Профессор развел ладони в стороны.
   - Не беспокойтесь. За мной не пропадет.
   В этот момент снова затренькал телефон. Войцех Казимирович  удивленно
посмотрел на "эриксон". Для следующего звонка было еще слишком рано.  Но
оказалось, что это трубка Управляющего, просто  зуммер  у  их  аппаратов
очень похож.
   Управляющий вынул телефон и произнес свое всегдашнее: "Слушаю вас". В
его лице почти ничего не изменилось, лишь слегка напряглись и затвердели
мускулы, а глаза, наоборот, задвигались быстрее. На миг они  задержались
на Войцехе Казимировиче.  Управляющий  сделал  движение  рукой,  как  бы
приказывая вывести его отсюда, но затем решил, что не  стоит,  и  махнул
вскочившим было ребятам.
   - Да... - говорил он, - ...да... Нашли... Конечно,  я  же  говорил...
Нет, еще нет,  но  это  вопрос  одного-двух  часов...  Да,  я  уверен  в
результате, как был уверен с самого начала...  На  то  были  объективные
причины,  а  профессионализм  и  заключается  в  умении  справляться   с
непредвиденно возникшими трудностями... Ну, конечно...  Я  ведь  сказал,
все в наших руках. Можете быть спокойны...
   Обязательно, Юрий Константинович... Всего хорошего.
   - Что, Сам беспокоит? - спросил Профессор, когда Управляющий  спрятал
свой телефон.  -  Держит  все  под  своим  контролем?  Или  дает  ценные
указания, как это любит делать большое начальство?
   - По-моему, подобный вопрос вас занимать не должен, - ровным  голосом
произнес Управляющий, стараясь не показывать, как он недоволен тем,  что
инициатива в разговоре все время ускользает от  него.  -  У  вас  сейчас
другие проблемы, пан Рушинский, не так ли?
   - Конечно, - согласился Войцех Казимирович. - Но все-таки  интересно,
как же вы такого неудачного фюрера себе  подыскали?  Ведь  ваш  Саранов,
оказывается, довольно грязная личность. Даже для  политика.  Неужели  на
роль вождя не нашлось никого поприличнее? Или все остальные  у  вас  еще
хуже?
   - А чем, собственно, вам не нравится Юрий Константинович? Он  намного
честнее и порядочнее многих, которые окружают  нынешнего.  Да  если  его
сравнивать с другими, то Юрий Владимирович - просто-таки ангел  в  белых
одеяниях. А что до той грязи, которую накопал Пазур, так вспомните,  как
там, в Библии, говорится:
   "Кто сам без греха, пусть первым бросит камень".  Так,  кажется?  Это
все ерунда, мелочи.
   - Интересно, что для вас мелочи? Торговля оружием, помощь террористам
или убийство мирных жителей?
   - А-а, так вот вы о чем. Небось наслушались  своего  Крутина.  Знаем,
знаем.
   Выслушали и мы эту леденящую душу историю. Вот только должен огорчить
вас, Рушинский. Бред все это.  Галиматья.  Искаженная  действительность,
наложенная на параноидальные  галлюцинации.  Боже  мой,  неужели  вы  не
видели, что этот парень, мягко  говоря,  не  в  себе?  У  него  же  была
тяжелейшая че-эм-тэ, черепно-мозговая травма. Он больше суток  провел  в
состоянии клинической смерти. Его и не подобрали-то  сразу  потому,  что
решили, будто он мертв, а в той сумятице возиться с трупами  времени  не
было. Да и врачи в госпитале считали, что он не выживет. Но  организм  у
вашего Крутина оказался крепкий, а вот голова, увы, пострадала. Он завис
в состоянии, которое врачи называют "пограничным",  то  есть  это  когда
пациент балансирует на грани между нормой и сумасшествием. Его мозг  как
бы разделился на две части, одна воспринимает  и  фиксирует  объективную
реальность, а вторая  -  искажает  ее,  уродуя  до  неузнаваемости.  Как
говорят специалисты, подобное  состояние  может  длиться  неопределенное
время, пока не произойдет толчок, который вернет человека к  норме  или,
наоборот,  лишит  его  остатков  разума.  Иногда  такого   перелома   не
происходит до самой смерти. Но это уже совсем редкие случаи. Да и смерть
тогда наступает очень быстро.
   - Хорошо. Психическими отклонениями можно  объяснить  многое.  Но  не
все.
   Если,  предположим,  нападение  на   машину   телевизионщиков   можно
представить  как  случайное,  то  последующую   гибель   двух   человек,
единственных, которые остались в живых, не считая  Сергея,  случайностью
уже не назовешь.
   - Это вы про  Гуровенко  и  Ермакова?  Нас  тоже  заинтересовало  это
совпадение.
   Настолько, что мы даже перепроверили факты. И знаете, что  оказалось?
Опять реальные события  Крутин  перемешал  со  своими  галлюцинациями  и
домыслами.
   Действительно, Гуровенко Александр Иванович был сбит 9 октября  около
6 часов вечера на  углу  улиц  Молодежной  и  Седова  автомобилем  марки
"Фольксваген Гольф" светлого оттенка, на номерном  знаке  которого  были
цифры 5 и 4. Автомобиль  с  места  происшествия  скрылся.  Пострадавшего
доставили в Третью городскую больницу, где он и скончался от  полученных
повреждений. Кстати, в крови у покойного была обнаружена  изрядная  доза
алкоголя. По показаниям того же Ермакова, по прибытии в ваш город они  с
Гуровенко немедленно отправились в ресторан "Привокзальный",  чтобы,  по
его словам, "помянуть друзей". В общей сложности, это уже по  показаниям
официанта, они выпили 1250 граммов водки. Так что не исключено, что этот
Гуровенко сам свалился под колеса. А еще, между  прочим,  оперативникам,
которые вели дело, не так давно удалось установить  -  я  уверен,  чисто
случайно, - автомобиль, совершивший  наезд,  и  в  настоящее  время  его
хозяин  находится  под  следствием.   Так-то   вот,   уважаемый   Войцех
Казимирович.
   - А второй человек? Илья?
   - A-a, Ермаков  Илья  Олегович.  Это  еще  интереснее.  Он  жив.  Да,
представьте себе, жив и совершенно здоров.
   - Куда же он пропал по дороге в Калугу?
   - La femme, как говорят французы. Что может сбить с  пути  настоящего
мужчину,  как  не   представительница   слабого   пола?   Очаровательная
незнакомка, встреченная Ильей Олеговичем в купе поезда, явилась причиной
того, что он,  не  добравшись  до  Калуги,  застрял  в  городе  Батайске
Ростовской  области.  Видимо,  Ермаков  был   настолько   увлечен   этим
знакомством, что дал знать о своем местонахождении  лишь  неделю  назад.
Кстати, вот уже три дня, как он вернулся в ваш город,  сейчас  оформляет
расчет и собирается переезжать в Батайск.
   В общем-то, чего-нибудь похожего Войцех Казимирович и ожидал. Машина,
в которой ехал  Сергей,  вполне  могла  нарваться  на  случайную  засаду
боевиков, а уже потом, после контузии, все события  начали  укладываться
для него только в одну сложившуюся в сознании схему.  Здесь  и  убийство
Гуровенко  с  Ермаковым,  и   всемогущая   Контора,   ведущая   за   ним
круглосуточное наблюдение, плюс ко всему шпионы и соглядатаи, окружающие
его на каждом  шагу.  Ирония  же  происходившего  в  том,  что  каким-то
непостижимым образом  преступник,  вымышленный  Сергеем,  превратился  в
преступника настоящего. Саранов из мифического злодея, ответственного за
выдуманные преступления, оказался повинным в других, еще более страшных.
   Все это, конечно,  так,  если  поверить  типу  с  холодными  глазами,
который сидел сейчас перед Профессором и излагал свою версию событий.  И
пусть его слова звучали более разумно и убедительно, чем доводы  Сергея,
но Войцех Ка-зимирович  уже  давно  отучился  полностью  доверять  таким
людям. И вполне возможно, что настоящая истина лежит где-то посередине.
   И  тут  опять  подал  свой  голос  телефон.  На  этот  раз  "эриксон"
Профессора.
   Итак, звонок номер два.
   Управляющий взял этот несчастный разбитый аппарат и поднес его к уху.
   - Слушаю.
   Затем он, снова ничего не говоря, передал его Войцеху Казимировичу.
   - Да, - сказал старик, осторожно держа искалеченную трубку.
   - Здорово, Профессор, - раздался голос Мамонта. - Как ты там?
   - Пока довольно сносно, - ответил Войцех Казимирович. - Как у вас?
   - Порядок. Но учти, парня  они  пытались  замочить.  Так  что  ты  не
расслабляйся.
   - Не буду, - пообещал Профессор. -  Да  и  не  дадут.  Ладно,  можете
говорить.
   - Восемнадцатое, на Руставели. Ящик сто семьдесят два.
   - Понятно.
   - Дальше. Тротуар там отделяется от дороги железными  поручнями.  Они
трубчатые. Конец поручня забит комком бумаги. Ключ за ним. Все ясно?
   - Абсолютно. Спасибо.
   - Да брось ты, Профессор. Ты только выберись оттуда.
   - Надеюсь, но обещать не могу. Ну все, отключаемся.
   - Будь.
   Войцех Казимирович опустил "эриксон" и посмотрел на  Управляющего.  И
он, и оба молодых человека безмолвно пожирали  его  глазами.  Внешне  их
беспокойство никак не проявлялось, но чувствовалось, что  они  напряжены
настолько, что дотронься до них, и они зазвенят. Профессор сидел  молча,
поигрывая раздолбанной трубочкой  аппарата,  пока  Управляющий  в  конце
концов не подал свой голос:
   - Проверяете наши нервы, пан Рушинский? Не стоит, уж поверьте мне  на
слово, не стоит. Ради вашего же блага.
   - Дискета находится в почтовом отделении номер восемнадцать по  улице
Руставели, - медленно, чуть ли не по слогам произнес Войцех Казимирович.
- Абонентский ящик сто семьдесят два.
   - Так, - сказал Управляющий и поправил галстук.
   Он по-прежнему старался сохранить бесстрастный вид, но торжество  уже
светилось в его глазах и  уголки  губ  слегка  подрагивали.  Из  кармана
Управляющий вынул свой телефон и начал отдавать распоряжения:
   -  Геннадий  Павлович...  Порядок.  Бери  двух  человек  и  мигом  на
восемнадцатый почтамт на Руставели. Ящик  сто  семьдесят  два...  Да,  а
ключ?
   Профессор объяснил ему, где находится ключ. Управляющий слово в слово
повторил указания, после чего потребовал, чтобы действовали быстро,  "но
с учетом обстоятельств", а уже после всего добавил, чтобы полученное  те
доставили на вторую базу, поскольку сейчас все перейдут туда.
   Закончив разговор, он захлопнул крышечку своего телефона, положил его
во внутренний  карман,  посмотрел  на  Войцеха  Казимировича  и  наконец
позволил себе улыбнуться. Чуть-чуть, лишь обозначив улыбку  линией  губ,
но во всем этом сквозила сладко-равнодушная истома победителя, с  самого
начала знавшего, что все будет именно так.
   - Сейчас, Рушинский, мы поедем и посмотрим, что вы нам приготовили, -
сказал он, делая знак ребятам. Профессор пожал плечами.
   - Зачем вам куда-то ехать? - он  кивнул  на  компьютер,  стоявший  на
отдельном столике в углу. - У вас же здесь все есть.
   - Верно, - с еле заметной издевкой сказал Управляющий, - здесь у  нас
все есть. Но, сдается мне, вы что-то задумали. И  хотя  на  вас  нет  ни
маяков, ни иных приспособлений, а я склонен доверять своим специалистам,
все-таки нам будет лучше перебазироваться в другое место. Этот объект вы
уже знаете, а там новая обстановка, другие люди. Сядем, вместе поглядим,
что у вас там на дискете. Это ведь та дискета, а? Войцех Казимирович? Вы
же не станете нам, как говорят босяки, "туфту впаривать"?
   - Та. Не беспокойтесь.
   - А откуда  вы  знаете?  -  вдруг  неожиданно  требовательно  спросил
Управляющий. - Вы все-таки ее смотрели?
   - Зачем? - равнодушно ответил Войцех Казимирович. - Просто эту  штуку
нашли именно там, где ее оставил человек Захарова. А это не такое место,
где компьютерные дискеты валяются на каждом шагу.
   - Хм, ну, городская свалка - это место, знаете ли... непредсказуемое.
Мы, бывало, на свалках находили такое... Впрочем, что  нам  зря  гадать,
сейчас все определим.
   В дверях появились еще два человека. Управляющий кивнул им и сказал:
   - Передать всем - мы переходим на второй объект.  Группы  Калугина  и
Гончаренко  остаются  здесь,  ведут  скрытое  наблюдение.  Не  исключено
появление гостей. Все остальные - с нами. Пошли.
   - Трость отдайте, - бросил Профессор. - Идти тяжело.
   - Ничего, - бросил ему Управляющий. - Наши сотрудники помогут. Да,  и
браслеты не забудьте. Так, на всякий случай.
   Молчаливые сотрудники сноровисто защелкнули  наручники  на  запястьях
Войцеха Казимировича, а затем зажали с двух  сторон,  схватив  за  локти
так, что ноги почти оторвались от земли. По коридору Профессора чуть  ли
не несли, а он и не настаивал, даже, наоборот, повис кулем  на  руках  у
хлопцев.  Не  в  том  он  был  сейчас   положении,   чтобы   спорить   и
сопротивляться. А эти пусть поработают.
   Они прошли по длинным переходам, несколько раз сворачивая то направо,
то налево, спустились вниз по узкой лестнице и вышли наружу.
   Постройка, из которой они появились, была  серого  цвета,  длинной  и
приземистой, похожей  на  складское  помещение.  Что  характерно,  когда
Войцеха Казимировича вели к Сергею, то заходили они в  другое  здание  и
совсем на другом участке заводской территории. Муравейник какой-то, а не
завод. Интересно, во сколько раз он станет больше, если вскрыть все  эти
его секретные помещения и военно-стратегические пункты?
   Здесь же, во дворе, к ним  присоединились  еще  четверо.  Серьезность
этих  людей  подчеркивало  не  только  хмурое  выражение   лиц,   но   и
настороженные взгляды, бросаемые  в  разные  стороны,  и  недвусмысленно
оттопыривающиеся куртки, под которыми  скрывались  либо  автоматы,  либо
дробовые ружья.
   Окруженные столь воинственным кортежем, они  пересекли  двор,  прошли
через крошечную  проходную,  в  которой  в  этот  момент  не  было  даже
признаков  вахтера,  и  оказались  на  улице,  где  стояли,  внимательно
разглядывая   окрестности,   еще   шесть   человек.   Количество    лиц,
сопровождавших Войцеха Казимировича, росло с каждой минутой.
   Не теряя времени, все стали рассаживаться по машинам,  припаркованным
у ограды. Войцеху Казимировичу достался высокий темно-синий  "Ниссан"  с
тонированными  стеклами.  Славик  со  своим  неразговорчивым   партнером
загрузили Профессора на зад нее сиденье, сев по бокам  и  сдавив  своими
торсами так, что он не мог не только  пошевелиться,  но  даже  нормально
вздохнуть.
   Сюда же поднялись еще два человека из тех, с тяжелой  артиллерией,  и
сам Управляющий. Садясь, он осмотрел всех и грозно приказал, указывая на
Войцеха Казимировича:
   - Смотрите. Если что, отвечаете за него  головой.  И  всем  остальным
хозяйством.
   - Вы слишком высокого мнения обо  мне,  -  подал  Профессор  голос  с
заднего сиденья. Говорить было тяжело из-за налегавших на него  хлопцев,
курвы их  мамы!Вы  думаете,  у  меня  под  началом  целая  армия,  чтобы
сразиться с вами?
   -  Да  мало  ли?  Всякое  бывает,   уважаемый   вы   наш   Профессор.
Настороженность продлевает жизнь, особенно в таких делах, а  беспечность
ее...
   - Если бы у меня было хоть с полдюжины ребят, мы бы  с  вами  уже  не
беседовали, - мрачно проворчал Войцех Казимирович.
   -  Поехали,  -  приказал  Управляющий  шоферу  и  бросил  в   сторону
Профессора:
   - Насколько же вы злобный  и  неуживчивый  тип,  Рушинский.  Все-таки
общество право в том, что отвергает вас и таких, как вы.
   Войцех Казимирович промолчал.
   Вереница автомобилей  тронулась  с  места.  Впереди  "Ниссана"  ехала
красная  "Шкода"  последней  модели,  а  замыкал   шествие   приземистый
вместительный "БМВ".  В  таком  порядке  они  двигались  по  улицам,  то
вливаясь в оживленный поток машин, то выныривая из него и  сворачивая  в
тихие улочки и сквозные переулки, а затем снова возвращались на один  из
главных проспектов. "Шкода" и "БМВ" вели наблюдение за тем, чтобы  никто
не вцепился им в хвост. Управляющий действительно был очень осторожен  и
старался учитывать все варианты.
   Милицейские и военные посты встречались  им  на  каждом  шагу.  Видно
было, как они придирчиво и дотошно  изучали  документы  у  остановленных
водителей.  Но  их  всюду  пропускали  беспрепятственно,   лишь   бросив
внимательный взгляд на номерные знаки.
   - Карантинные мероприятия в действии, - сказал Профессор,  когда  они
проезжали мимо одного из таких постов. - Прекращать не собираетесь?
   - Вот сегодня и прекратим, - ответил Управляющий. - Сейчас  убедимся,
что все в порядке.  К  вечеру  сообщим,  что  количество  инфицированных
начало резко снижаться, а завтра объявим, что никакой эпидемии не  было,
а была  просто  новая  разновидность  вируса,  скажем,  гриппа,  которую
успешно нейтрализовали наши доблестные врачи. И снимем карантин.
   - А те люди, что в больницах?
   - Выпишем, куда же их девать? Пусть идут на  все  четыре  стороны,  -
сказал  Управляющий  с  такой  железной  уверенностью,  что  даже  менее
недоверчивый человек, чем Войцех Казимирович,  засомневался  бы  в  этих
словах.
   Их блуждание по городу закончилось на  одной  из  улиц  за  стадионом
железнодорожников, перед длинным двухэтажным зданием, окна которого были
затянуты витыми реше