зато  у  вас  появилась
возможность объяснить  смертельные  случаи,  которых  стало  слишком  уж
много. Погибших выдали за жертв эпидемии. А кроме того,  с  введением  в
городе чрезвычайного положения стало значительно легче искать нас. Ну  и
как? Приятно ощущать себя всесильным?
   Одно лишь мановение вашей руки, и весь город повержен в  панику,  все
только и говорят что о новом вирусе, и при этом никто  ничего  не  знает
конкретно.
   Поликлиники небось забиты  напуганными  людьми,  которых  каждый  чих
повергает в ужас.
   Управляющий  улыбнулся.  Тонко,   но   с   едва   уловимым   оттенком
самодовольства.
   - Что вы, пан Рушинский, я  не  бог.  Но  мы  действительно  обладаем
достаточно широкими  возможностями.  Многие  люди  симпатизируют  нам  и
сочувствуют нашим идеям. И люди эти пользуются большим влиянием и  имеют
достаточно власти как в Москве, так и здесь, в вашем городе.
   - Это заметно, - сказал Войцех Казимирович. - Если судить по  размаху
ваших  действий.  Вот  только...  Понимаете,  размах  этот   не   совсем
соответствует конечной цели.
   -  Не  понял.  -  Управляющий  выпрямился,  настороженно   глядя   на
Профессора.
   - Банковские вклады  Пазура.  Насколько  велики  суммы,  которые  там
находятся?
   - Достаточно велики, - ответил Управляющий. - Можете мне поверить. По
нашим меркам, это очень большая сумма.
   Войцех Казимирович покачал головой, отпил кофе и поставил чашечку  на
стол рядом с собой.
   - Никакая сумма, даже огромная и даже сейчас,  накануне  предвыборной
кампании, когда вопрос о денежных средствах  стоит  особенно  остро,  не
покроет и не оправдает всего, что здесь произошло. Вы потратили  столько
усилий, чтобы добраться до этих вкладов, что никакими  деньгами  это  не
объяснишь.
   Управляющий небрежно поправил галстук, но в этой небрежности сквозило
легкое, еле уловимое напряжение.
   - Что-то я не понимаю вас, пан  Рушинский,  -  сказал  он.  -  Может,
объяснитесь?
   -  Страховка,  -  сказал  Войцех  Казимирович  и  замолчал.  В   лице
Управляющего ничего не  изменилось,  все  же  он  профессионал  высокого
уровня и прекрасно владел  собой,  но  указательный  палец  левой  руки,
небрежно лежащий на подлокотнике, слегка дрогнул, и  старик  понял,  что
попал правильно.
   - Пазур не был идиотом. И человек там у вас, в Москве, как я понимаю,
тоже. Деньги, полученные ценой  того,  что  твоя  жизнь  и  жизнь  твоих
близких  отныне  всегда  будет  подвергнута  опасности,  принесут   мало
радости. Они должны были обезопасить себя. И, судя по вашей  активности,
они это сделали.
   Профессор наклонился вперед.
   - На одном из складов находится компромат. Не обычная грязь, а что-то
весьма серьезное, убойной силы. Нечто такое, в чем кровно заинтересованы
как вы, так и ваши противники. Следовательно, это должно касаться  вашей
главной фигуры. Человека, на которого вы делаете ставку. Ведь так?
   Управляющий моргнул. Профессор смотрел на него, не отрывая взгляда.
   Сопение молодых людей по бокам стихло. Тишина была такая, что пролети
муха - это показалось бы воем реактивного снаряда.
   -  То,  что  находится  там,  может  погубить  Юрия   Константиновича
Саранова. А вместе с ним и все ваше движение,  -  тихо  закончил  Войцех
Казимирович.
   Управляющий  смотрел  на  него  с  каменным  выражением  на  лице.  У
Профессора появилось ощущение, что сейчас он выхватит пистолет и  всадит
несколько зарядов ему в голову, а затем с остервенением  будет  посылать
пулю за пулей в его труп, пока не опустошится обойма.  Но  вместо  этого
тот поправил галстук. И произнес:
   - Вы очень сообразительный человек, пан Рушинский. Впрочем, я заметил
это еще раньше по тому, как вы удачливо избегали нашей  встречи.  Теперь
вы понимаете, почему мы должны  были  идти  на  столь  крайние  меры  по
обеспечению  секретности  и  прибегать  к  отвлекающим  маневрам   вроде
фиктивной вспышки заражения в вашем регионе? Но вот в одном вы не правы.
   - Да? В чем же это?
   - Вы слишком узко смотрите на вещи. Вы  уж  не  обижайтесь,  господин
"вокзальный",  но  это  так.  Даже  если  что-то  произойдет   с   Юрием
Константиновичем Сарановым, партию это  не  уничтожит.  Безусловно,  это
отбросило бы нас на несколько лет назад,  многое  пришлось  бы  начинать
сначала. И это особенно тяжело сейчас, когда мы в двух шагах... да каких
двух, мы уже практически у цели! Этот  выскочка,  который  занимает  еще
пост президента, не имеет никаких шансов. Победа уже  практически  наша.
Но даже если бы произошло обратное  и  мы  потеряли  такую  фигуру,  как
Саранов, это лишь замедлило бы наше продвижение. Но остановить?
   Нет, - Управляющий покачал длинным  тонким  пальцем.  -  Вот  так-то,
дорогой мой.
   Профессор  усмехнулся.  Как  все-таки   эти   люди   верят   в   свою
непогрешимость и право творить историю. И как они уверены,  что  история
простит все то грязное, подлое и кровавое, что они совершают.
   Управляющий с победным видом взглянул на часы.
   - Что же это ваш друг не звонит? Все сроки уже прошли.
   - Следовательно, ваши люди не выполняют условия  нашего  договора,  -
сказал Войцех Казимирович.
   -  Мои  люди  всегда  выполняют  приказания,  -  резко  поправил  его
Управляющий.
   - Вашего Сергея выпустили  там,  где  вы  сказали,  и  все.  Никакого
наблюдения, ничего. А если он решит скрыться, так и не позвонив?
   - Не решит, - твердо ответил Профессор. - Не беспокойтесь.
   - Ой ли? А вы случайно не идеалист, пан Рушинский? Вы  считаете,  что
если поступаете благородно, то и другие будут поступать с вами  так  же,
верно? Вот зачем вы сейчас вернулись? Ведь могли же бежать, спасти себя,
а вы вернулись.
   Зачем? Из-за этого человека?
   - Нет, - ответил старик. - Я вернулся, чтобы убить тебя,сволочь.

ПОГРАНИЧНИК. ГОРЬКИЙ ВОЗДУХ СВОБОДЫ

   Приземистый  темно-бордовый  "Опель"  остановился  у   самой   кромки
тротуара, чуть не выехав на нее своими широкими колесами.
   Человек-рыба, сидевший рядом  с  водителем,  повернулся  к  Сергею  и
протянул телефонную карточку:
   - Вот. Позвонишь из ближайшего автомата, только не тяни, а то  твоего
поляка начнут прессовать по полной программе. И не бойся, с тобой ничего
не случится. Шеф приказал отпустить тебя, так что благодари  судьбу.  Но
запомни, о том, что случилось за последние дни, - никому. Ни словом,  ни
намеком. Даже девке своей ночью, под одеялом, на ухо. Понял?
   Крутин не ответил, а лишь молча взял карточку.
   - Давай, - ткнул Сергея кулаком в шею  быкообразный  Валера,  который
сидел рядом с ним на заднем сиденье. - Проваливай.
   Крутин продолжал сидеть, не  двигаясь.  Открывать  дверцу  автомобиля
одной рукой, да еще левой, занятие неудобное, а корячиться на  глазах  у
этих выродков ему не хотелось.
   - Ну, ты... - опять начал Валера.
   - Выпусти его, - приказал человек-рыба.
   Валера возмущенно фыркнул, но возражать не посмел. Сопя, выбрался  из
автомобиля, обошел его и распахнул дверку со стороны Сергея. Крутин,  не
глядя на него, вышел на тротуар и пошел прочь, так ничего и не сказав на
прощание своим провожатым. Да и что он мог им сказать?  С  простреленным
плечом и без оружия.
   Плечо между тем давало о себе знать. Не то чтобы оно  сильно  болело,
но от слабости Сергей еле передвигал ноги. А может, это  было  не  из-за
плеча, а из-за той гадости, которой его накачал Трофимович.  Крутин  шел
по бульвару, как квелая лошадь, едва переставляя ноги, и следил за  тем,
чтобы не упасть где-нибудь по пути.
   "Опель" между тем, рыкнув мотором, влился в общий поток машин и исчез
прочь из поля зрения. Пока, насколько мог судить Крутин, слежки  за  ним
не было.
   Сергей потихоньку брел по направлению к торговому центру  и  наблюдал
за окружавшими его людьми. Прошел мимо толкавшихся на небольшом  пятачке
у автобусной остановки, миновал шеренгу киосков  с  пестрыми  витринами,
зашел внутрь торгового центра, обошел все три его  этажа,  заглядывая  в
каждый отдел, вышел наружу и еще раз, для уверенности, обогнул  квартал.
Слежки не было. В любом случае людей из Конторы он не чувствовал. Но  на
всякий случай Крутин прошагал еще два квартала вперед, решив звонить  от
центрального филиала "Сибнефтегаз-банка".
   Милиции на улицах было  еще  больше,  чем  в  предыдущие  дни.  Такое
впечатление, что половина населения  переоделась  в  милицейскую  форму.
Потом Сергей вспомнил, как Профессор  говорил,  что  в  газетах  писали,
будто к ним направили оперативные отряды МВД  из  других  областей.  Для
поддержания порядка. А интересно, сколько еще агентов в штатском  бродит
по улицам?  Может  быть,  в  городе  гражданского  населения  совсем  не
осталось?
   Крутин невесело  усмехнулся,  представив  себе  эту  картину.  Город,
наводненный военными, милицией и спецагентами, в котором нет  ни  одного
жителя.
   Изгиб  фантазии  больного  художника.  Вымысел,  который   неожиданно
приблизился к реальности. Сюда бы беднягу Босха, то-то бы  родилось  еще
одно видение картин ада.
   Ноги Сергея все сильнее дрожали и подгибались.  Крутин  почувствовал,
что еще немного - и ослабевшие конечности сдадутся и  он  рухнет  здесь,
прямо посреди тротуара, как кисейная барышня. И сразу привлечет  к  себе
внимание общественности, а особенно  той  ее  части,  которая  именно  и
высматривает необычные происшествия. Ну, положим, у людей из Конторы  он
уже побывал. Но не следует забывать,  что  в  городе  есть  еще  и  люди
Захарова. А ему все-таки не хотелось бы попадать ни к тем, ни к другим.
   Поэтому  Сергей  остановился  передохнуть,  привалившись   спиной   к
шереховатой стене двухэтажной громадины гастронома "Центральный".  Очень
хотелось пить.
   Просто до жути хотелось пить. Но деньги остались  в  кармане  куртки,
сгинувшей где-то в недрах химкомплекса. А при себе  у  Крутина  не  было
ничего, даже мелочи, чтобы купить  стакан  лимонада,  которым  торговали
всего в двух шагах от него за толстым стеклом витрины гастронома.
   Однако долго прохлаждаться было нельзя. Сергей оторвался от стенки  и
поковылял дальше. Профессор ждал его звонка. Крутин не знал,  зачем  это
ему было нужно и что он задумал, но Войцех Казимирович ясно дал понять -
он должен позвонить, как только убедится, что все в порядке.
   Сергей миновал  адвокатскую  и  нотариальную  конторы,  агентство  по
продаже недвижимости и подошел к  банку.  Рядом  с  ним  под  прозрачным
навесом находились два телефона-автомата. Крутин снял трубку с одного из
них и опасливо прислушался, есть ли гудок. В его памяти еще  были  свежи
недавние  времена,  когда  на  улицах  города  невозможно   было   найти
действующий таксофон.
   Этот работал исправно. Зуммер гудка ввинтился Сергею в ухо  так,  что
пришлось  даже  немного  отстранить  трубку.  Крутин  вставил  карточку,
выданную ему человеком-рыбой, в прорезь и набрал номер, надеясь, что  не
перепутал его цифры.
   Пошел гудок вызова. Затем раздался щелчок соединения, и ему ответили:
   - Слушаю.
   Это был не Профессор, но голос тоже знакомый, который он уже  никогда
не спутает ни с каким другим. Роман Александрович из всесильной Конторы.
   - Дайте мне Войцеха Казимировича, - сказал Крутин.
   Воцарилась тишина, издалека глухо донеслось:
   - Прошу, это вас.
   И тотчас в трубке появился звучный голос Профессора:
   - Сережа! Это вы?
   - Да, Войцех Казимирович.
   - У вас все в порядке?
   - По-моему, да. По крайней мере, слежки не замечаю.
   - Отлично! А теперь немедленно уходите с того места,  где  вы  сейчас
находитесь. Слышите? Немедленно! До встречи, Сережа!
   - До встречи, Профессор! - закричал Крутин. - Удачи вам!
   Но трубка ответила ему короткими гудками. Тоненькая ниточка  связи  с
Профессором опять оборвалась, и Сергей остался один.
   Крутин повесил трубку и пошел прочь от этого  места,  оглядываясь  по
сторонам, не проявляет ли кто к нему излишнего любопытства. Возвращаться
он решил не тем путем, которым пришел сюда,  а  по  улице  Гоголя,  тоже
весьма многолюдной и оживленной.  Поэтому  Сергей  свернул  за  угол  и,
потирая раненое плечо, побрел по усаженной каштанами улице имени  автора
первых отечественных страшилок.
   "Опель" цвета запекшейся крови остановился  в  двадцати  шагах  перед
ним, опять нагло  въехав  передними  колесами  на  тротуар.  Его  дверки
распахнулись, и из  салона  навстречу  Сергею  выглянули  восковое  лицо
человека-рыбы и широкая ухмыляющая рожа Валеры.
   - Ну что, нагулялся? - радостно крикнул этот быкоб-раз и сделал рукой
загребающий жест. - Иди сюда. Хватит прохлаждаться.
   Сергей развернулся и побежал.
   За эти дни он слишком много бегал. Нет, не так.  За  эти  дни  Сергей
только и делал, что убегал. Вся жизнь  слилась  для  него  в  бесконечно
долгий бег с короткими передышками. Но он ничего не мог поделать. Крутин
бежал,  заставляя  свои  ватные,  непослушные  ноги   работать.   Бежал,
чувствуя, как его качает из стороны в сторону. И хотя Крутин  знал,  что
его сейчас может обогнать даже  пятилетний  ребенок,  а  не  то  что  те
здоровые тренированные люди за его спиной, он бежал. Из  последних  сил,
хватая ртом  воздух,  прогоняя  темную  липкую  пелену,  наползающую  на
сознание, Сергей бежал, чтобы использовать  все  возможности  до  конца.
Пусть они даже не сулили ему никаких шансов.
   Эти сволочи надули их. Его и Профессора. Хотя Крутин так до  конца  и
не поверил им, да и Профессор, кажется, тоже. Потому-то он и  приказывал
Сергею уходить немедленно и как можно быстрее. Но Контора не  собиралась
упускать свой шанс. Они не могли допустить потери таких свидетелей,  как
он или Войцех Казимирович. Поэтому их судьба была предрешена заранее.
   В этот момент ноги Крутина заплелись, и он чуть было не заехал  лицом
в асфальт, после чего уже, наверное, вряд ли смог  бы  подняться.  Путем
невероятных  телодвижений  Сергею  удалось  сохранить  равновесие,  хотя
какие-то метры он пробежал, согнувшись буквой "г" и растопырив руки, как
идущий на аварийную посадку истребитель. В таком вот  неудобном  ракурсе
он углядел просвет между детской музыкальной школой (по виду заброшенной
и неработающей) и "Домом траура" (действующим и  процветающим,  судя  по
количеству машин перед ним). В железной ограде  между  ними  не  хватало
одного из прутьев, в эту-то  спасительную  брешь  Крутин  и  устремился,
придав себе наконец вертикальное положение. Когда  Сергей  протискивался
между прутьями, то, оглянувшись назад, увидел, что "Опель" с водителем и
человеком-рыбой отъезжает от тротуара, наверное, чтобы обогнуть  квартал
и отрезать пути отхода с той стороны, а сзади его  преследует  несущийся
огромными прыжками Валера. Сергей благополучно, не задев раненое  плечо,
проник через ограду и побежал дальше, надеясь, что дыра, достаточная для
него, окажется слишком узкой для его преследователя.  Однако  Валера  не
стал тратить время и пытаться протиснуться  следом,  а  вместо  этого  с
неожиданным  для  такой  туши  проворством  перемахнул  через  ограду  и
продолжал настигать Крутина с неотвратимостью  танка,  соревнующегося  в
скорости с черепахой.
   Они оказались в узком простенке между двумя зданиями. Сергей бежал по
темному проходу, не зная, куда он  его  выведет  и  будет  ли  еще  одна
лазейка там, где он  сейчас  окажется,  но  тоскливое  предощущение  уже
начало овладевать им.
   Маленький  человечек  у  Крутина  в  животе  перестал  посылать  свои
сообщения об опасности и,  махнув  рукой,  залил  все  внутри  чернилами
фиолетовой безнадеги.
   Поэтому Сергей ничуть не удивился, оказавшись  в  крохотном  дворике,
являвшем собой идеальный тупик из тех, что называют "каменным мешком". С
одной стороны стеной  возвышались  небольшие  сараюшки,  разделенные  на
боксы, которыми последний раз пользовались, наверное, еще  до  революции
1917 года. С другой стороны имелись здания  школы  и  похоронного  бюро,
точнее, задники этих зданий, без  единых  признаков  жизни.  Двери  и  в
одном, и в другом строении, конечно, имелись, но столь запущенного вида,
что становилось ясно - последним человеком, который  прошел  через  них,
был тот, кто перед этим  запер  сараи.  С  боков  всю  эту  безрадостную
картину окружал забор высотой в три человеческих  роста,  через  который
Сергей не смог бы перепрыгнуть и в обычном состоянии со здоровой рукой.
   Все. Деваться некуда.
   Тем не менее Крутин подбежал к двери и изо всех сил рванул  ручку  на
себя.
   Дверь даже не шелохнулась, не скрипнула и не  лязгнула.  Она  темнела
бесстрастно  и  нерушимо,  почти  сливаясь  с  потускневшим  от  времени
кирпичом, и казалось, что это и не настоящая дверь вовсе, а ее  рисунок,
выполненный каким-то шутником, который к тому же для пущей хохмы  вделал
дверную ручку прямо в стену.
   Сергей  оглянулся  вокруг   в   поисках   чего-нибудь   потяжелее   и
позамашистее,  чем   можно   было   бы   огреть   по   кум-полу   своего
преследователя. Не годится сдаваться без драки. Но,  как  назло,  ничего
подходящего вокруг не было. Ни железной рейки,  ни  куска  арматуры,  ни
даже камня.
   В этот момент из-за угла появился  сам  объект  его  размышлений.  Он
оглянулся по сторонам, мгновенно оценил обстановку и облегченно выдохнул
воздух. На его губах опять  во  всю  ширь  заиграла  злорадная  ухмылка.
Валере явно  доставляло  удовольствие  видеть  Сергея  в  беспомощном  и
унизительном положении.
   - Ты так не улыбайся, а то зубы выпадут, -  посоветовал  ему  Крутин,
думая о том, что не все еще потеряно. Их "Опель" сейчас где-то с  другой
стороны квартала, и, пока они будут идти к нему, всякое может случиться.
В любом Случае - шанс еще есть.
   Но  Валера,  не  переставая  лыбиться,  достал  из  наплечной  кобуры
пистолет и направил  его  Сергею  в  лицо.  Крутин  почувствовал  мутную
слабость, поднимающуюся изнутри, и понял, что никакого шанса у него  уже
не осталось. Никто не собирался его никуда везти, никому он уже  не  был
нужен. Они выжали из него  всю  информацию,  Крутин  сыграл  свою  роль,
послужив приманкой для Профессора, и остался тем,  кем  был  для  них  с
самого начала, - нежела-.тельным свидетелем. И конец ему был  заготовлен
с самого начала один-единственный,  без  права  на  обжалование.  И  без
вариантов.
   Черный матовый ствол поднялся, уставившись зрачком своего дула Сергею
в переносицу. Он закрыл глаза, пытаясь собрать  остатки  мужества,  и  в
этот момент раздался выстрел. Крутин покачнулся, отшатнувшись  назад,  в
то же время испытывая недоумение, почему он не  чувствует  ни  боли,  ни
хотя бы толчка от пули.  Или  Валера  оказался  из  рук  вон  никудышным
стрелком, или совсем уж законченным садистом.
   Сергей открыл глаза и понял, что опять попал пальцем в небо. Стреляли
не в него, а откуда-то сбоку. И Валера  стоял  уже  вполоборота,  задрав
правую руку с пистолетом вверх. Ухмылка еще не сошла с его лица, но  уже
как-то  поблекла,  утеряв  былую  самоуверенность.  Он  не  успел   даже
повернуться в сторону прохода, как раздался еще один выстрел,  и  правый
глаз Валеры как-то странно смялся и исчез, а вместо него вскипело нечто,
пузырясь и заливая половину лица кровью.
   Несколько долгих секунд Валера стоял, раскачиваясь,  а  затем  рухнул
вниз, как спиленный дуб, подняв вокруг себя облачка пыли.
   В проеме между домами возникла фигура человека с пистолетом  в  руке.
Этот человек был не просто  велик,  он  был  громаден,  на  голову  выше
покойного Валеры и  сантиметров  на  пятнадцать  его  шире.  И  пистолет
неизвестной Сергею марки  был  под  стать  ему  -  такой  же  устрашающе
массивный, не пистолет, а гаубица карманных размеров.
   - Валим отсюда, - приказал Крутину гигант, оценивая, в  состоянии  ли
он самостоятельно передвигаться. Осмотр  выдал  плюс  в  пользу  Сергея,
великан повернулся и спешно зашагал по проходу,  которым  Крутин  только
что заскочил в эту ловушку.
   Сергей почти бежал следом за  ним,  уже  догадываясь,  кт