рюк, спрятав ее, и заставил выпустить  его.
И еще Крутин понял, что  с  самого  начала  знал,  наверняка  знал,  что
Профессор не бросит его на произвол судьбы. Старик сделает все возможное
и невозможное, чтобы изменить ситуацию и спасти его. Но не такой ценой!
   - Нет, - прошептал Сергей.
   Взгляд Вой цеха  Казимировича  посуровел,  в  нем  появился  стальной
отблеск.
   - Да, - жестко сказал он. - Так нужно, Сережа. Понимаешь? Именно так,
и никак иначе.
   Конечно, Сергей понимал. И в том положении, в котором они находились,
не было иного выхода, кроме как  предусмотренного  Профессором.  Но  бог
свидетель, до чего же ему не хотелось уходить отсюда и оставлять Войцеха
Казимировича здесь самого.
   -  Вы  закончили?  -  резко,  с  ноткой  нетерпения   спросил   Роман
Александрович.
   Профессор кивнул Крутану, затем повернулся к нему спиной и, подойдя к
столу, уселся на единственный незанятый стул.
   - Да, - ответил он.
   Роман Александрович кивнул человеку-рыбе и Валере:
   - Проводите его. И проследите, чтобы все было как следует.
   Эти двое встали и подошли к Сергею.
   - Пойдем, - сухо бросил ему человек-рыба.
   Крутин направился к двери. Они молча последовали за ним. Позади  всех
крался клерк. Уже у самой двери  Сергей  оглянулся.  Войцех  Казимирович
сидел в своей привычной позе, выпрямившись на стуле, уперев трость в пол
и сложив на ней обе руки. И хотя на нем была немыслимая зеленая спецовка
вместо черного всегдашнего пальто, все равно его  монументальная  фигура
дышала величием и несокрушимостью.
   У Сергея вдруг защемило сердце. И  возникло  тоскливое  предчувствие,
что он видит Профессора в последний раз.

БОМЖ. ТОЧКИ НАД "И"

   Человек,  который  назвался  Романом  Александровичем,  устремил   на
Профессора свой взгляд, чуть наклонив голову влево. Войцех  Казимирович,
в свою очередь, не отрываясь, смотрел на него. Перед ним  сидел  убийца.
Именно таким он себе его и представлял, Управляющего из Конторы, которая
так пугала Сергея,  существуя  в  его  больном  воображении,  и  которая
оказалась не менее страшной в реальности.
   Холеный  и  преуспевающий  человек,  получивший  право  распоряжаться
чужими жизнями, жестокий и  равнодушный  к  тем,  кто  находится  в  его
власти. Такие люди хорошо приживаются в  тоталитарном  режиме,  но,  как
видно, и демократия не может без них обойтись. Поэтому Профессор так  не
любил государство. Как ни крути,  а  это  всегда  машина  подавления.  И
каждое правительство находило этой машине соответствующее применение.
   - Да, - прервал молчание Управляющий, закончив рассматривать  Войцеха
Казимировича и, видимо, составив о нем свое мнение, -  должен  признать,
мы заблуждались, господин Рушинский. Но кто  мог  предположить,  что  мы
имеем дело лишь со  случайным  совпадением,  а  не  с  целенаправленной,
тщательно продуманной операцией, направленной против нас? Честно говоря,
мы  посчитали  вас  и  вашего  товарища  Крутина  представителями   иной
заинтересованной стороны. А отсюда уже вытекали наши ответные  действия,
не скрою, зачастую излишне радикальные.
   - Хорошо излагаете,  -  ответил  Профессор,  избегая  называть  этого
человека по имени, пусть даже  оно  было  ненастоящим,  как  и  показная
любезность в разговоре. - Вы называете "излишне радикальными действиями"
убийство трех человек, которые были близки мне. Кроме того, я ничего  не
знаю о судьбе  тех,  которые  по  вашему  указанию  находятся  сейчас  в
следственном изоляторе.
   - Но мы же договорились  с  вами.  Эти  люди  уже  выпущены.  Все  до
единого.
   Ничего с ними не случилось, все в полном порядке, вот разве что  дозу
свою привычную не получили.  А  вы  сами,  Войцех  Казимирович,  кстати,
далеко не безгрешны. За  вами  шесть  трупов  моих  людей  плюс  четверо
раненых.
   Профессор вздернул подбородок.
   - Мы не нападали ни на одного из них. Убивать нам приходилось  только
в порядке самозащиты.
   Дверь за его спиной отворилась, и в  комнату  вошли  два  атлетически
сложенных  молодых  человека.  Они  расположились  по  обе  стороны   от
Профессора, не сводя с него настороженных, цепких взглядов.
   - Кстати, о самозащите, - произнес Управляющий.  -  Вы  уж,  господин
Рушинский, отдайте свою трость. Вам  она  не  так  и  нужна,  а  мы  уже
наслышаны о том, что вы можете с ней проделать.
   Войцех Казимирович пожал  плечами,  перехватил  трость  посередине  и
протянул ее молодому человеку, сидевшему справа от него.
   -  У  каждого  свои  понятия  о  самозащите,  -  сказал  Управляющий,
проследив взглядом за тем, как парень относит трость подальше. - Мы тоже
вынуждены  были  страховаться  от  утечки  информации.  За  исключением,
конечно, третьего случая. Я не знаю, что там  произошло,  скорее  всего,
нелепая случайность. Но этот паренек должен был  остаться  в  живых.  По
крайней мере, мои люди получили именно такие указания.
   Перед глазами Профессора снова  появилось  тело  Шурика,  лежащее  на
рельсах, его ноги, скребущие по гравию, и страшный  кроваво-бурый  комок
вдали. Он потряс головой. Не правильное и жуткое это видение потускнело,
но не исчезло совсем.
   - А в остальном, - продолжал Управляющий, - вы же сами понимаете.
   Оставлять свидетелей... Особенно в таком деле.
   - Когда речь идет о деньгах  и  власти,  все  средства  хороши.  Так,
по-вашему?
   Управляющий откинулся на спинку стула.
   - Я вижу, вы хорошо разбираетесь в ситуации.  Следовательно,  дискета
действительно у вас. И более того, вы видели, что на ней находится.
   Войцех Казимирович сидел молча, не подтверждая и не опровергая его.
   Впрочем, Управляющему никакие подтверждения и не требовались.
   - Вот только вы ошибаетесь, Рушинский. Дело не в деньгах, вы  слишком
узко смотрите на вещи. Решается судьба страны,  будущее  целого  народа.
Неужели вы не видите, что жить так, как мы  живем  сейчас,  нельзя?  Вам
нравится ваша жизнь? Ах да. Кого я об этом спрашиваю? Ну, так вам  разве
не хочется, чтобы это все  изменилось?  К  власти  должно  прийти  новое
правительство, которое прекратит наконец-то  все  безобразия  и  наведет
порядок в стране.
   - Опять диктатура? - спросил Войцех Казимирович.
   - Диктатура, - подтвердил Управляющий. - А что? Мало вам свободы?  Не
нахлебались еще? Только  диктатура  может  спасти  страну  и  уничтожить
бардак, который в ней творится.
   - В последние дни мне довелось наблюдать, как вы наводите  порядок  в
этом городе. Должен сказать, что мне это решительно не понравилось.
   Лицо Управляющего затвердело:
   - Бросьте вы эти интеллигентские сопли. Достаточно  либеральничать  и
пускать слюни, глядя, как страну разворовывают по кускам. Да, для  того,
чтобы все это прекратить,  нужна  крепкая  рука.  Да,  в  ходе  процесса
возможны издержки и перегибы. А куда деваться, дорогой мой?  Лес  рубят,
щепки летят.
   - Почему-то власть, подобная вашей, в  качестве  основного  аргумента
всегда использовала лесоповал, - заметил Профессор.  -  Кстати,  вас  не
смущает такое мелкое несоответствие в ваших рассуждениях, как  то,  что,
желая  прекратить  разворовывание   страны,   вы   используете   деньги,
украденные у нее же. Ведь Пазур был вашим человеком?
   - Да. Был, - без тени смущения подтвердил Управляющий. - Но в  том-то
и дело, что был. Жадность оказалась в нем сильнее патриотизма.
   - Только не стройте из себя эталон честности  и  неподкупности,  ведь
первоначально деньги шли вам и вашим хозяевам. Пазура должен был  кто-то
покрывать, без мощной поддержки из Москвы операции с  подобными  суммами
были бы  попросту  невозможны.  В  этом  процессе  участвует  достаточно
большое количество людей, и они должны иметь надежную  "крышу",  которая
оградит их от нежелательного внимания и позволит  без  помех  заниматься
своим делом. Только, как я понимаю, Пазур решил сесть  своим  гузном  на
два стула и, под вашей "крышей", позаботиться о себе лично.  Вы  его  за
это убрали?
   Управляющий  брезгливо   поморщился,   отодвигая   от   себя   пустые
одноразовые стаканчики и тарелки.
   - Славик! Унеси отсюда этот хлам. Загадили стол, сидеть противно.
   Славик, который брал у Профессора трость, проворно подхватился, сгреб
все со стола в охапку и понес прочь из комнаты.
   - Господи, да зачем нам было убирать-то его, - вернулся  к  разговору
Управляющий. - Наоборот, он нам был нужен живым. Все  проблемы  начались
после его смерти. Если бы не она, все бы разрешилось тихо, по-семейному,
без всех этих, - он махнул рукой, - театральных эффектов.
   - В том, что произошло, -  сказал  Войцех  Казимирович,  -  для  меня
остались неясными несколько моментов. И главный из них -  каким  образом
Пазуру удалось увести такие суммы, а я предполагаю,  что  речь  идет  об
очень крупных деньгах, без вашего ведома. Причем так, что с его  смертью
практически все нити оказались оборваны?
   Управляющий  откинулся  на  спинку  стула  и  поправил  узел   своего
галстука.
   Лицо его было бесстрастным, но Профессор знал, что в этот  момент  он
размышлял, стоит ли ему  раскрывать  действительную  подоплеку  событий.
Затем, видимо, решил, что вреда от этого не будет, опасности старик  уже
не представляет и все сказанное умрет вместе с ним. Поэтому, когда он  в
конце концов заговорил, Войцех Казимирович  понял,  что  жить  ему  этот
человек отмерил совсем немного.
   - Видите ли, в этом деле, как, впрочем, и в  любом  другом  серьезном
начинании,  существует  свой  четко  отлаженный  механизм.  Естественно,
большинство сумм, поступающих на нужды нашей партии, идут  не  напрямую.
Они  движутся  кружным  путем,  проходя   через   различные   банковские
структуры, главным образом ближнего и дальнего зарубежья. За ходом всего
этого следят специально выделенные люди  -  контролеры.  Каждый  из  них
имеет свой участок и отвечает за состояние дел на этом участке. Так вот,
некоторое время назад один из контролеров, отвечавший  за  проход  денег
через европейскую банковскую систему, исчез. Его тело нашли через четыре
дня, и эта смерть явно не была вызвана естественными причинами.  На  его
место немедленно отправили нового человека, но было уже  поздно,  деньги
испарились.
   - Как я понимаю, это произошло, когда Пазур был за границей?
   - Совершенно верно. Хотя сначала  мы  не  связали  напрямую  эти  два
факта.
   - Тогда неясно другое. Почему он вернулся? Разумный  человек,  а  все
указывает на то, что Пазур был именно таким, должен  был  отправиться  в
любую  страну,  где  не  столь   щепетильно   относятся   к   финансовым
злоупотреблениям, и жить там в свое удовольствие. Зачем ему понадобилось
возвращаться?
   Управляющий повел головой, будто ему мешал слишком тесный воротничок,
и снова поправил галстук.
   - К сожалению, Пазур действовал не один. Среди нас  нашелся  человек,
который помогал ему. Собственно говоря, мы подозреваем, что именно он  и
разработал эту комбинацию, а Пазур был лишь исполнителем.
   - Вы знаете этого человека?
   - Нет. У нас  есть  определенные  подозрения,  но  конкретно  указать
пальцем и сказать "это он" мы  не  можем.  Поэтому  для  нас  так  важно
узнать, по какому именно каналу  Пазур  собирался  передать  информацию.
Имея получателя, мы легко выходим на нужного нам человека. Понимаете?
   Профессор  промолчал.  Честных  политиков   не   бывает,   это   факт
непреложный, поэтому его ничуть не  удивило,  что  и  товарищи  по  этой
партии пытались вырвать друг у друга из-под носа куски пожирнее.
   - Ну, а кроме того, - продолжал Управляющий, - как  мы  считаем,  они
решили рискнуть и повторить свою аферу еще раз. Как раз перед  этим  был
получен крупный заказ, самый крупный за последние годы. А в это время  в
Южной Германии возникает, не без  участия  господина  Пазура,  фирма,  с
которой он же, но уже как глава нашего химобъединения, заключает договор
на поставку комплектующих. Это уже было проведено в обход нас,  и,  если
бы им удалось довести дело до конца, сумма, и без того немалая, возросла
бы в два или скорее даже три раза.  А  момент  был  рассчитан  идеально.
Старый человек убран с дороги, новый еще не вник  во  все  детали,  пока
хватятся и все выяснится, дело будет сделано и они с деньгами наконец-то
смогут исчезнуть. Но внезапная смерть Пазура смешала все карты.
   Войцех Казимирович кивнул, глядя на Управляющего.
   -  И  тогда  в  дело  вступили  вы.  Под  видом  ревизии  вы   начали
перетряхивать все заводские структуры. Вы были  уверены,  что  Пазур  не
успел отправить нужную  информацию,  но  надеялись,  что  она  находится
где-то здесь. А вот где именно и в каком виде, вы не знали. Представляю,
каково было выполнять такую работу.
   Искать пресловутую  иголку  в  стогу  сена  неизмеримо  легче.  Здесь
приходилось искать неизвестно что на громадной территории. Кроме того, к
поискам подключились ваши конкуренты. Кстати, это люди президента или от
оппозиции?
   Вот на этот вопрос Управляющий отвечать не захотел. Он лишь  взмахнул
рукой и в течение нескольких минут объяснял общими фразами,  почему  это
не имеет значения.
   - Я думаю, они на стороне президента, - сказал  Вой-цех  Казимирович,
терпеливо дослушав его  рассуждения  до  конца.  -  Их  сила  достаточно
велика, намного больше, чем у любой из оппозиционных партий.  Не  считая
вашей.
   Управляющий поклонился, как будто Профессор  сделал  ему  комплимент,
хотя это было лишь констатацией факта.
   - И вот тогда, -  продолжал  Войцех  Казимирович,  -  возник  главный
вопрос:
   "Кто первый". И одна, и другая стороны были готовы на  все,  лишь  бы
опередить соперника. К несчастью для  вас,  вы  оказались  вторыми.  Тот
парень, с которым я разговаривал, именно он обнаружил посылку Пазура?
   Управляющий кивнул:
   - Да. Он обнаружил нечто в отчетной документации. Самое главное,  что
именно тогда на эти  материалы  вышел  и  наш  человек.  Обидно,  но  мы
опоздали даже  не  на  часы,  а  на  минуты.  Агент  Захарова,  вы  ведь
понимаете, что это был  именно  он,  сбросил  полученную  информацию  на
дискету и уничтожил файлы. И произошло  это  в  тот  момент,  когда  наш
человек приступил к работе  над  ними.  Поэтому  мы  смогли  так  быстро
определить местонахождение агента, но, к сожалению, взять его не успели.
   - Но, на всякий  случай  вы  уничтожили  лабораторию,  в  которой  он
находился,  -  военно-стратегический   пункт   59.   Вместе   со   всеми
сотрудниками.
   - Необходимость, пан Рушинский, мы были вынуждены так поступить.
   - А  как  же.  Оправдание  себе  вы  всегда  найдете.  Их  смерть  вы
представили как несчастный случай, а тела  убрали  через  запасной  ход,
идущий через канализационную систему. Так? Но, уничтожая свидетелей,  вы
получили новых, которые  видели  все  происходившее.  И  хотя  это  были
несчастные, лишенные всего "подземные",  вы  начали  охотиться  на  них,
подключив всю милицию города. Это  было  утром  в  понедельник.  Проводя
"рейд" по отлову возможных свидетелей, вы распорядились отключить воду в
близлежащих районах, пока ваши люди действовали там, внизу.
   Войцех  Казимирович  прервался,  поудобнее  устраиваясь   на   стуле.
Управляющий в это время достал длинную розовую сигарету из плоской пачки
"Собрания" и, щелкнув откидной крышкой на зажигалке, закурил. Профессору
он сигарету не предложил, но обратился опять к Славику, сидящему справа:
   - Принеси-ка нам кофе.
   И добавил, глянув на Войцеха Казимировича:
   - Два.
   - Человека Захарова вы догнали, - продолжил свой  рассказ  Профессор,
когда Славик, которого здесь держали на побегушках, отправился за  кофе,
- но слишком поздно. Когда я уходил, он уже был без сознания,  таким  вы
его и застали. Он приходил в себя? Сказал вам что-нибудь?
   Управляющий покачал головой:
   - Нет. Он умер буквально на  руках  у  моих  людей,  так,и  не  успев
произнести ни слова.
   - Я так и думал. Тогда вы принялись за  тех,  кто  приютил  его.  Вам
довольно быстро удалось вытащить из них мое имя, ни этот мужчина, ни тем
более женщина отнюдь не были героями, и, кроме того, вы  узнали,  что  я
был практически единственным человеком, разговаривавшим с раненым. Тогда
вы добавили к своему списку покойников  еще  двух  человек  и  принялись
разыскивать меня.
   - Разделяю ваше негодование, господин  Рушинский.  Поверьте,  в  этом
случае мне тоже не хотелось отдавать подобное приказание. Но что  я  мог
сделать? Ведь вопрос о государственной безопасности...
   - ...не имеет к вам  никакого  отношения,  поскольку  государственной
властью ваша партия еще не обладает.  И  хотя  вы,  по  всей  видимости,
принадлежите к определенной разновидности государственной службы, и, мне
кажется, я догадываюсь, к какой именно, но пока что ваши  действия  идут
вразрез как с Конституцией, так и с Уголовным кодексом.
   Лицо Управляющего приняло надменное выражение.
   - Вы  судите  с  такой  мелкособственнической  позиции,  -  выспренне
произнес он, - что спорить с вами по этому вопросу бесполезно.  Впрочем,
чего еще ожидать от человека вашего положения?
   - Правильно, - спокойно подтвердил Профессор, - бомж, он и есть бомж.
   Недочеловек. И нечего с ним цацкаться. Поэтому, решив  обложить  меня
со всех сторон, вы,  опять-таки  с  помощью  милиции,  пересажали  всех,
вернее, почти всех "вокзальных". От кого-то из них вы узнали,  где  меня
искать, и отправили людей по пригородным поездам. Двоим из  них  повезло
или нет - это еще вопрос. Они нашли меня и, как я понимаю,  должны  были
доставить к вам?
   - Совершенно верно. Причем живым и невредимым.
   - Ну, это понятно. Вы ведь жаждали поговорить со мной, очень хотелось
узнать, что сказал мне агент Захарова. Вы считали, что  я  единственный,
кто знает, где он спрятал дискету. А уже после этого  меня  можно  будет
отправить следом за остальными.
   Войцех Казимирович посмотрел на Управляющего. Тот поднял руки, словно
защищаясь, и  покачал  головой,  но  ничего  не  возразил.  Из-за  спины
Профессора появился  Славик,  который  поставил  на  стол  две  чашки  с
дымящимся  кофе.  Видно,  их  шефу  по  рангу  не  полагалось  пить   из
одноразового стаканчика, а Войцех Казимирович случайно попал в круг  лиц
"приближенных к императору".
   Управляющий отхлебнул кофе, поморщился и недовольно бросил:
   - И это все?
   - А что еще? - вскинул брови Славик.
   На его лице явственно проступало недоумение.
   - Ну, а где... - Управляющий повел рукой, - ...что-нибудь к кофе? Где
круассаны?
   - А? - недоумение на лице  Славика  сменилось  обалдеванием.  Тем  не
менее он вскочил, готовый кинуться на поиски круассанов.
   - Ладно, сиди, -  поблажливо  кивнул  ему  шеф.  Он  отхлебнул  кофе,
поставил чашечку на блюдце и с видом сытого кота, который позволяет мыши
побегать напоследок в поле его зрения, бросил Профессору:
   - Ну, давайте, давайте, пан Рушинский. Продолжайте свои суждения.
   Войцех Казимирович отпивал кофе по маленькому глоточку, чувствуя, как
он отогревает что-то  смерзшееся,  сбитое  в  комок  у  него  внутри,  и
удивлялся, почему ему не хочется есть. Прошло уже  больше  суток  с  тех
пор, как он ел в последний раз. Это было вчера утром, на  полигоне.  Они
были все вместе: он сам, Шурик и Сергей. Они шутили и смеялись, а  Шурик
из кожи вон лез,  чтобы  все  обратили  внимание  на  его  замечательную
подставку под кока-колу. И только сейчас  Профессор  с  горечью  ощутил,
насколько счастливы они были тогда. И как безвозвратно это все утеряно и
никогда уже не повторится. Страшная картина истерзанного тела на рельсах
вновь возникла перед ним. Профессор сжал зубы, заставляя ее исчезнуть, и
посмотрел на сидящего перед ним человека.
   - А потом, - медленно произнес он, - когда вам не  удалось  захватить
меня ни в первый, ни во второй раз, вы ввели в городе санитарную зону  в
связи со вспышкой неизвестного заболевания. Ведь на самом деле ничего не
было, верно?
   Все сфабриковано от начала и  до  конца.  Но