, - мелькнуло в  голове  у  Каргина,  -  эксперты  были
наняты, и  каждый  выполнил  свою  работу,  представив  некий  план?.  Тогда
получалось, что сам он участвует как бы  в  негласном  конкурсе  по  боевому
планированию. И если победит?
   Это все объясняло: и солидные деньги, прописанные в контракте,  и  щедрые
коммодорские  посулы,  и  даже  то,  что  нанят  бывший  российский  офицер.
?Русского  если  наймут,  так  в  последнюю  очередь?,  -  подумал   Каргин,
соображая, что  в  этом  есть  свои  преимущества:  выходит,  все  остальные
претенденты были отвергнуты или, во всяком случае, оставлены про запас.  При
этой мысли он усмехнулся  и,  прищурившись,  еще  раз  оглядел  картину  над
диваном; двенадцать лет явной и тайной войны вселяли в  него  уверенность  в
собственных силах.
   Коммодор, затянувшись в последний раз, бросил окурок в пепельницу.
   - Работать будете в особом помещении, рядом с моим  кабинетом.  Там  есть
все  необходимое:  карты,   справочники,   компьютер,   местный   телефонный
справочник, связь с любыми базами данных. В компьютере - вся  информация  об
Иннисфри? вся, за исключением точных координат. Приступите завтра, в  девять
ноль-ноль, срок - неделя. Ни с кем о задании не болтать. Подчеркиваю - ни  с
кем! В курсе вашей работы только трое: я, Брайан и мисс Кэтрин Финли. Она из
самых доверенных сотрудников отдела и будет  выполнять  роль  вашей  тыловой
службы. Связь со мной, дом,  машина,  питание,  развлечения?  словом,  любые
вопросы. Надеюсь, возражений нет?
   - Ни в коем случае, - заверил коммодора Каргин с трудом  сдержав  желание
облизнуться.
   - Тогда передайте ей ваш паспорт. Она свяжется с консульствами во Фриско,
получит необходимые визы. Все, какие могут пригодиться.
   - Слушаюсь, коммодор.
   Каргин поднялся, одернул пиджак  и,  дождавшись  кивка  Мэлори,  вышел  в
приемную.
   В отличие от кабинета, приемная была  обставлена  великолепно:  коллекция
старинных револьверов, ?кольтов?, ?магнумов? и ?смит и вессонов? на западной
стене,  сабли,  палаши  и  самурайские  мечи   -   на   восточной,   бар   с
калифорнийскими винами и французскими  коньяками,  фотографии  бронемашин  и
самолетов в золоченых рамках, мягкие кресла с гнутыми ножками и два огромных
звездно-полосатых флага по обе стороны двери - той, что вела в коридор.  Над
дверью в кабинет Мэлори была закреплена  стальная  пластина  с  отчеканенной
надписью: ?Halloran Arming Corporation. New York,  1863?,  а  слева  от  нее
располагался стол секретарши. Там  Каргина  поджидала  мисс  Холли  Роббинс,
полная дама лет сорока,  с  повадками  голливудской  кинозвезды  и  чарующей
улыбкой. Зубы  у  нее  были  просто  загляденье  -  ровные,  белые,  один  к
одному. ?Наверняка вставные?, - подумал Каргин.
   - Пропуск и ключи от вашей машины, мистер Керк. Поищите на стоянке справа
от входа открытый песочный ?шевроле?  с  подушками  цвета  кофе  с  молоком.
Пропуск нужно носить  вот  здесь?-  она  ловко  прицепила  жетон  к  лацкану
каргинского пиджака,  затем,  покопавшись  в  ящике,  извлекла  прошлогодний
номер  ?Форчуна?.  -  Еще  вот  это.  Мистер  Ченнинг  просил  разыскать   и
обязательно передать.
   -  Благодарю,  -  надев  колечко  с  ключами  на  палец,  Каргин   бросил
завистливый взгляд на револьверы и мечи,  потом  с  сомнением  уставился  на
журнал. - Вообще-то, я читаю ?Милитари ревью??
   Мисс Холли игриво погрозила ему пухлым пальчиком.
   - Не интригуйте меня, юноша! Я знаю, что читают в вашем возрасте?  и  что
разглядывают по вечерам? Свежий ?Плейбой? купите сами. А это, - ее пурпурный
ноготок коснулся глянцевой обложки, - это вы почитайте днем, как посоветовал
мистер Ченнинг. Здесь статья о  нашей  корпорации  и  о  мистере  Халлоране.
Мистер Ченнинг полагает, что вам полезно с ней ознакомиться.
   - Непременно, милая леди, - сказал Каргин, сунул журнал  под  мышку,  еще
раз полюбовался ?кольтами? и вздохнул. Потом не спеша  направился  к  выходу
разыскивать песочный ?шевроле? с подушками цвета кофе с молоком.
   Пару часов Каргин покрутился среди ангаров, административных  корпусов  и
поселковых коттеджей.  Ангары  были  большими,  квадратными  в  основании  и
группировались  вокруг  просторного   плаца,   частично   забетонированного,
частично засыпанного гравием, с крутыми насыпями, рвами  и  противотанковыми
надолбами; здесь, вероятно, демонстрировалась бронетехника. Административных
зданий оказалось пять. Они стояли друг за другом и были все  на  одно  лицо:
вытянутые двухэтажные строения с галереями и зеленоватыми окнами, похожие на
аквариумы.  Справа  от  них  находилась  автостоянка,  и  Каргин,   прикинув
количество машин, понял,  что  в  штаб-квартире  ХАК  вкалывают  тысячи  две
сотрудников.  Пространство  между  корпусами-аквариумами  использовалось   с
толком: во-первых, здесь были разбиты скверы с беседками и  фонтанчиками,  а
во-вторых, имели место три кафе, бар с игральными автоматами и  бесчисленные
киоски с сигаретами, напитками, пончиками,  газетами,  солнечными  очками  и
жевательной резинкой.
   Поселок располагался километрах в трех от рабочей зоны, у подножия  холма
с президентской виллой. Параллельно Грин-авеню шли пятнадцать  или  двадцать
улочек с поэтическими именами вроде ?Аллеи Роз?,  ?Бульвара  Утренней  Зари?
и ?Большой Секвойи?; на каждой - тридцать-сорок уютных домиков,  тонувших  в
зелени и цветах. Растительность была пышной, разнообразной и радовала  глаз:
стройные  пальмы  соседствовали  с  кипарисами  и  дубами,   рододендронами,
калифорнийскими кедрами и еще каким-то хвойным деревом, неведомым Каргину. В
конце  улочки  Большая  Секвойя  обнаружился  древесный  гигант   неохватной
толщины, подпиравший, казалось, самое небо, и  он  решил,  что  это  и  есть
секвойя. Среди ее чудовищных корней ютился автомат с банками кока-колы.
   На Грин-авеню нашлось питейное заведение посолидней - бар,  стилизованный
под испанскую венту, где подавали пиво, виски  и  вино.  Он  стоял  напротив
коттеджа под номером двадцать два, а рядом  высился  бревенчатый  салун  под
названием ?Старый Пью?, с бильярдной, кегельбаном и  тиром,  располагавшимся
несколько поодаль и  огороженным  дубовой  стойкой.  Проезжая  мимо,  Каргин
втянул носом воздух и расплылся в блаженной улыбке: пахло жареными цыплятами
и какой-то острой мексиканской приправой.
   В шесть часов атмосфера наполнилась запахом бензина  и  гулом  машин;  их
пестрый поток устремился к дороге под вязами и  дубами,  распадаясь  на  два
полноводных  ручья:  одни  катились  к  поселковым  улочкам,  другие   -   в
Уолнат-Крик, а возможно, и  дальше,  на  запад,  к  заливу.  Сообразив,  что
рабочий  день  закончился,  Каргин  подрулил  к  ?Старому  Пью?,  со  вкусом
пообедал, выпил пива в баре  и  приценился  к  шампанскому.  Местное  стоило
пятнадцать долларов, французское - семьдесят пять. Он  вздохнул,  поскреб  в
затылке, но купил французское; бросил тяжелую бутыль на  сиденье  ?шевроле?,
снял пиджак и направился к стрельбищу.
   Публики там не было, если не считать чернокожего паренька,  содравшего  с
Каргина пяток ?зеленых?. В обмен ему были  предложены  спортивный  пистолет,
?беретта?,  ?кольт?  модели  девятьсот  одиннадцатого   года   и?специальный
полицейский? сорок пятого калибра. Каргин выбрал полицейский револьвер и под
восхищенное улюлюканье мальчишки всадил шесть пуль в десятку. Стреляли здесь
по мишеням армейского образца, прибитым к фанерному  щиту  и  представлявшим
поясной контур без рук, но с головой. От  револьверных  пуль  фанера  летела
клочьями, а гром стоял такой, будто палили все батальонные  минометы  разом.
Каргин пошарил в карманах, сунул парню мелочь, какая нашлась,  и  расстрелял
еще пару обойм.
   Когда рассеялся дым и смолк грохот последнего выстрела,  сзади  раздались
аплодисменты. Он обернулся и встретился взглядом  с  рыжеволосой  девицей  в
красной маечке и шортиках. Она была по плечо Каргину,  невысокая,  стройная,
хрупкая, но с полной грудью; майка так обтягивала ее, что выделялись  соски.
Бледное личико с веснушками у вздернутого носа казалось  бы  приятным,  даже
красивым, если бы не губы, кривившиеся  в  ухмылке,  и  некая  облачность  в
серо-зеленых глазах.
   Причину такого тумана Каргин  определил  с  пяти  шагов:  от  рыжеволосой
красотки попахивало спиртным. Запах стал особенно заметен, когда она, шагнув
поближе, ткнула его кулачком в плечо.
   - Ты кто, ковбой? Новый охранник? Откуда?
   - Спецагент Алекс Керк, сестренка, из  самой  Черной  Африки,  -  ответил
Каргин и свирепо  оскалился.  -  Киллер!  Нанят  мистером  Ченнингом,  чтобы
пришить мистера Мэлори.
   - Киллер, ха! А я - майское дерево!
   - Не веришь? - он похлопал себя по карманам. - Черт, мелочь кончилась?
   Доллар-другой у тебя найдется? Дай мальчишке, пусть набьет барабан,  и  я
пристрелю вас обоих.
   - А если без пистолета,  руками?  -  она  придвинулась  так  близко,  что
напряженные соски уперлись в грудь Каргину.
   - Можно и руками,  -  согласился  он,  взял  ее  за  талию,  приподнял  и
отодвинул на полметра. - Ты как желаешь: чтобы я тебе  шею  свернул,  сердце
проткнул или вырвал печенку?
   Рыжая захихикала.
   - Лучше проткни. Только начинай снизу, - она уцепилась за локоть  Каргина
и потянула его к бару. - А ты ничего, ковбой! Как тебя?.. Алекс?  Ну,  Алеке
так Алекс? Весельчак! Люблю  весельчаков?  Пой-дем-ка,  отметим  знакомство?
Угостишь бедную юную леди?
   - В другой раз, - пообещал Каргин, шагая рядом и искоса разглядывая ее.
   "Леди, может, и бедная, однако не юная,  -  подумалось  ему.  -  Постарше
Кэти, но не намного, на год или два. Нахальная, но вполне  ничего?  ежели  в
трезвом виде и приличном платье? или вовсе без  платья?  Посмотрим  сначала,
что с Кэти выйдет!" - решил он и, осторожно выдернув руку из  цепкой  хватки
рыжей, поинтересовался:
   - Имя у юной леди есть?
   - Мэри-Энн, - пробормотала девушка, покачнулась и привалилась к плечу
   Каргина, обдавая его запахом виски и горьковатым ароматом духов.
   Он поддержал ее под локоток.
   - Мэри-Энн? Проще Нэнси?
   Рыжая вздрогнула и резко отстранилась. Возможно, она была не так уж пьяна
или  протрезвела  на  мгновенье,  но  сейчас,  когда  девушка  стояла  перед
Каргиным, в ее глазах он не заметил ни облачности, ни туманной мглы.  Совсем
наоборот! Они блестели и сверкали, и казалось, что из них вот-вот с шипеньем
вылетят молнии, испепелив его дотла.
   - Не проще! - покачиваясь, она погрозила ему пальцем. - Не проще, ковбой!
   Запомни: никаких Нэнси! Меня зовут Мэри-Энн!
   - А меня - Керк! И никаких ковбоев.
   Он повернулся и зашагал к машине?
   Смеркалось тут рано, в девятом часу. Добравшись домой, Каргин  пошарил  в
шкафах,  нашел  спортивный  костюм,  переоделся,  устроился  на  крыльце   и
приступил  к  изучению  соседнего  коттеджа.  Небеса,  усыпанные   звездами,
располагали к приятным  мечтам,  в  траве  верещали  и  пели  цикады,  ветер
шелестел листвой, рябил воду в бассейне и пах чем-то приятным - жасмином или
розами, или цветущей акацией. Дом за поляной был почти не виден, как и флаг,
полоскавшийся над ним, но вместо флага трепетала в освещенном окне занавеска
- будто призывный сигнал, в единый миг заставивший Каргина позабыть о рыжей.
На фоне полупрозрачной  кремовой  занавески  скользила  тень.  Он  разглядел
стройную фигурку Кэти у большого овального зеркала;  руки  девушки  ритмично
двигались вверх-вниз,  волосы  струились  темным  облаком,  обнимали  плечи,
шаловливыми змейками ласкались к груди.
   Временами ветер приподнимал занавеску, и тогда Каргин мог бросить  взгляд
в  глубину  комнаты,  на  столик  у  дивана,  где  горела  лампа  и   что-то
поблескивало и сверкало - кажется, хрусталь.
   Налюбовавшись, он поднялся, прихватил бутылки с  шампанским  и  коньяком,
распугивая цикад, пересек лужайку и, очутившись под окном, продекламировал:
   - Моряк возвратился  с  моря,  охотник  вернулся  с  холмов?  <Строки  из
стихотворной  эпитафии  на  могиле  английского   писателя   Роберта   Луиса
Стивенсона (1850-1894).> Пустят ли его в дом?
   - Пустят, - послышался голос Кэти, и занавеска отдернулась. -  Но  должна
заметить, что ты не торопился.
   - Зато я принес шампанское, - сказал Каргин и,  единым  махом  перескочил
через подоконник.
   Он не ошибся: на столике у дивана блестели хрустальные бокалы и небольшие
стаканчики, замершие на страже при вазе с фруктами. Его несомненно  ждали  и
встретили  ласковым  взглядом  и  поощрительной  улыбкой.  В  комнате  царил
полумрак, в овальном зеркале у окна отражались  звезды,  лампа  под  голубым
абажуром бросала неяркий свет на лицо Кэти. На ней  было  что-то  воздушное,
серебристое, неземное - одна из тех вещиц, какими женщины  дразнят  и  тешат
мужское  воображение.  Впрочем,  Каргин  не  приглядывался  к   ее   наряду,
интересуясь больше тем, что находилось под тонкой полупрозрачной тканью.
   Однако дело - прежде всего, и он, вытащив паспорт, вручил его  Кэти.  Она
раскрыла красную книжицу.
   - Тебе тридцать три?
   - Хороший возраст, - сказал Каргин, открывая шампанское. - Уже есть,  что
вспомнить, и есть еще время, чтобы об этом забыть.
   Кэти, поджав ноги, устроилась рядом на диване.
   - О чем же ты хочешь забыть, солдат? О неудачной любви? О женщине?
   - О женщине?  Хм-м,  возможно?  Такая  рыжая,  с  манерами  герлскаут  на
школьной вечеринке? Много пьет  и  липнет  к  незнакомым  парням.  Не  хочет
отзываться на имя Нэнси.
   Зрачки Кэти внезапно похолодели, будто  пара  замерзших  темных  агатовых
шариков. Отодвинувшись, девушка с подозрением уставилась на Каргина.
   - Где ты ее подцепил, Керк?
   - Не подцепил, а встретил. В ?Старом Пью?.
   - Рыжая шлюха? Где ей еще сшиваться?- Кэти презрительно поджала  губы.  -
Держись подальше от Мэри-Энн, солдат! Если тебе интересны такие? такие?
   Каргин  был  не  прочь  разузнать  побольше  о  загадочной  Мэри-Энн,  но
обстановка к тому не располагала. Притянув Кэти к себе, он  нежно  поцеловал
ее в шею.
   - Совсем не интересны, и я о ней уже забыл, детка. О  всех  забыл,  кроме
тебя.
   Личико Кэти смягчилось.
   - Льстец! Ну, ладно, что тут поделаешь? все вы  льстецы?  в  определенное
время?- она подняла бокал и с мечтательной улыбкой промолвила:
   - Раз ты забыл про Мэри-Энн, выпьем за Париж! Ты расскажешь мне о Париже,
Керк?
   - О Париже?  Как-нибудь  потом.  Сначала  поговорим  о  тебе  и  о  твоих
прекрасных глазах.
   Глядя сквозь янтарную жидкость на свет лампы, Каргин с чувством произнес:
   Карие глаза - песок,
   Осень, волчья степь, охота,
   Скачка, вся на волосок
   От паденья и полета.
   - Киплинг?- зачарованно прошептала Кэти. - Ты знаешь Киплинга, солдат?
   - Я его просто обожаю, - сказал Каргин, обняв Кэти  за  гибкую  талию.  -
Выпьем! Они выпили.
   Жизнь прожить - не поле перейти, но в жизни  той  были  проложены  разные
тропки для разных целей, в том числе - для покорения женских сердец.  Каргин
ведал многие из них. Тропки вились прихотливо и были. столь же отличны  одна
от другой, как женские души. Кого-то покоряли нежностью, кого-то  -  лестью,
кого-то - кавалерийской атакой; одни клевали на грубую  силу,  на  мундир  в
золоченых шнурах,  на  блеск  погон  и  крепкие  мышцы,  других  приходилось
обольщать ласками и поцелуями, цветами и сладкими  речами,  третьим  пускать
пыль в глаза, повествуя о ранах, битвах и подвигах в африканских джунглях. В
общем, годилось все, кроме угроз и прямого обмана.
   Кэти, как полагал Каргин, нужно было брать напором и  интеллектом.  Тоска
по Парижу выдавала натуру романтическую, мечтательную, склонную к  лирике  и
поэзии, но в то же время он подозревал, что лирика с романтикой замешаны  на
здоровом американском прагматизме, идеалами  коего  были  успех,  энергия  и
сила. Это обещало сделать их отношения не только приятными, но и  полезными.
Романтика подогревает страсть и хороша в постели, а  с  женщиной  практичной
можно потолковать, узнав немало нового. Скажем, о том, какие эксперты шли на
приступ халлорановых владений, и чем им это улыбнулось.
   Он разлил коньяк в маленькие стаканчики. - Теперь - за  тебя,  -  сказала
Кэти, перебираясь к нему на колени. - Люблю мужчин с  серыми  глазами.  Хотя
среди  них  встречаются  такие?-она  хотела  что-то  добавить,  но   вовремя
прикусила язычок и лишь с брезгливостью  передернула  плечами.  -  За  тебя,
Керк! Как там у Киплинга?.. Серые глаза - рассвет, пароходная сирена, дождь,
разлука, серый след за винтом бегущей пены?
   Воздушное одеяние Кэти распахнулось, и Каргин стал целовать ее соски. Они
ожили под его губами, напряглись, распустились, стали розовыми  и  твердыми,
как ягоды шиповника. Внезапно Кэти вздрогнула,  застонала,  склонившись  над
ним; ее дыхание обожгло шею, пальцы принялись торопливо расстегивать рубашку
Каргина, потом коснулись шрама под левой ключицей, нащупали  длинный  тонкий
рубец, погладили его, спустились ниже. Халатик  девушки  с  легким  шелестом
соскользнул на пол.
   "Как-то все очень быстро получается?, - подумал Каргин, и  это  было  его
последней мыслью.  Дальше  -  лишь  ощущение  нежной  упругой  плоти,  жадно
прильнувшей к нему, запах жасмина и роз, тихие вздохи, страстная песня цикад
за окном и чувство, какое испытывает пловец, покачиваясь в ласковых, теплых,
плавно бегущих к берегу волнах. Это повторялось снова и снова, пока  сладкая
истома не охватила Каргина, заставив смежить веки.
   Он задремал, прижав к себе теплое тело девушки,  и  в  эту  ночь  ему  не
снились ни яма в афганских горах, ни джунгли Анголы, ни перепаханная бомбами
боснийская земля.

Глава третья

   Три следующих дня Каргин пил кофе большими кружками, рылся в справочниках
и картах и  терзал  компьютер.  Компьютеров  в  его  рабочей  комнате  было,
собственно, два: один  обеспечивал  доступ  в  сеть  и  выдачу  всевозможных
сведений, в другом, автономном, хранилась  информация  об  Иннисфри.  Первым
делом Каргин попытался уточнить географические координаты острова, но вскоре
выяснил, что объект с таким названием нe существует ни  в  одном  из  земных
океанов. Впрочем,  имелась  справка,  что  остров,  после  его  приобретения
Халлораном,  был  переименован  на  ирландский  манер  по   желанию   нового
владельца, а прежде носил имя Мадре-де-Дьос. Для этого  координаты  нашлись,
но с  тем  примечанием,  что  их  исчислил  в  восемнадцатом  веке  какой-то
испанский капитан из благородных кабальеро, не слишком сведущий в навигации,
а потому ошибка могла составлять полсотни миль в любую сторону.
   Что же  касается  острова  как  такового,  то  он  имел  овальную  форму,
вытянутую с запада на восток, и площадью  равнялся  Мальте.  Длина  Иннисфри
составляла двадцать, а максимальная ширина - четырнадцать километров, и этот
солидный  кусок  тверди  являлся  ничем  иным,  как  разрушенным  и   частью
затопленным кратером древнего  вулкана.  Его  западный  склон  был  пологим,
сглаженным ливнями и ветрами, и тянулся от бухты, похожей на  круглый  рыбий
рот в обрамлении стреловидных челюстей,  до  скалистого  гребня  стометровой
высоты. Два мыса-серпа были самыми западными точками  Иннисфри;  между  ними
пролегал пролив, довольно. глубокий, шириною в триста  метров,  переходивший
в. просторную бухту Ап-Бей - иными словами, Верхнюю.
   Лоу-Бей, или Нижняя бухта, располагалась  в  четырех-пяти  километрах  на
юго-востоке и была не круглой, а вытянутой, напоминавшей фиорд, поскольку ее
обрамляли с двух сторон обрывистые базальтовые утесы - след давнего  разлома
кратерной стены. В самой ее глубине имелся искусственный  песчаный  пляж,  а
больше ничего, если не считать пляжных домиков и тентов.
   Вся остальная часть острова,  за  исключением  западного  склона,  являла
собой вулканический кратер, занесенный  камнями,  песком  и  слоем  довольно
плодородной  почвы.   Кратер   охватывала   скалистая   стена,   кое-где   в
дв