-  по
способностям, каждому - по труду? Тренируйся, и будешь прыгать, как  Валерий
Брумель? Прилежно постигай науки, и станешь  умным,  как  Альберт  Эйнштейн?
Пиликай на скрипке по двадцать часов ежедневно, и будешь играть,  как  Давид
Ойстрах? Все это было ложью, ибо талант, фантазию и гений  подменяли  унылым
трудом, который есть в конечном счете  удел  невольников  и  крепостных.  Но
самой чудовищной ложью являлась теза о том, что богатство - зло,  что  богач
бесчестен, мерзок и жаден, тогда как бедняк, в  силу  одной  лишь  классовой
принадлежности, является средоточием всех достоинств. Ложь! Наглая ложь!
   Богатый - или скажем скромнее,  состоятельный  -  свободен  и  независим.
Конечно, его свобода не абсолютна, но страх голодной смерти ему  неведом,  а
это многое значит: богатый не продаст свой голос на выборах за бутылку пива,
не убоится не праведной власти и не пойдет за преступным маньяком.  Это  все
привилегии бедности, ибо бедный народ - это народ рабов. Рабы  же  не  знают
сострадания и верят любому, кто обещает  их  накормить.  Особенно  плотью  и
кровью богатых соседей. Beggars must not  choosers,  как  говорят  британцы:
нищие не выбирают.
   Я сам - из племени рабов, привыкших к насильственной  смерти,  и  потому,
быть может, призрак Бориса не являлся мне в снах  и  не  стонал  ночами  под
балконом.  В  повестке  дня  были  другие  вопросы,  не  оставлявшие   места
сожалению, и я размышлял над  ними,  как  терпеливый  и  усердный  крысолов.
Помимо того, выгреб значки из своих баулов и подарил  их  Санчесу  вместе  с
синим попугайным галстуком; позвонил в банкирский дом  ?Хоттингер  и  Ги?  и
сообщил пароль (?петрруша? - только латинскими буквами);  еще  я  пил  сухие
вина, ел курицу под огненным соусом кэрри, смотрел  непристойные  фильмы  по
телевизору  и  плавал  по  два  километра  каждый  день  ~  для   сублимации
сексуальной энергии.
   Но обратимся к моим размышлениям. Кем был, в сущности, Шерлок  Холмс?  Вы
скажете - сыщиком? Но это слишком узкий  термин,  обозначение  профессии,  и
только; как множество других реалий, изобретенных человечеством, он подлежит
классификации и более строгому описанию. Я бы сказал, что Шерлок  Холмс  был
гениальным  системным  аналитиком,  а  эта  область  приложений   интеллекта
определяется с гораздо большей четкостью, чем дар выслеживать  преступников.
Системный анализ - часть математики; но стоит ли толковать с  непосвященными
об оценке количества информации,  об  уравнении  связи  и  о  корреляционных
матрицах? Правильно, не стоит, тем более  что  все  это  -  лишь  колдовской
ритуал, творимый при помощи формул, компьютеров и  математических  заклятий.
Суть же заключается в том, что системный анализ позволяет связать  различные
- и на первый взгляд далекие - факты,  классифицировать  их  и  ранжировать,
создав тем самым некую информационную структуру - зрелый плод  экспериментов
и раздумий, который криминалисты называют версией.
   У вас есть версия,  Ватсон?  Да,  разумеется,  Холмс,  целых  пятнадцать.
Выбросьте их на помойку, Ватсон. Но почему же,  Холмс?!  А  потому,  что  их
пятнадцать. Не стоит умножать количество  сущностей  сверх  необходимого.  Я
действовал, руководствуясь этим правилом. Я не нуждался ни в компьютерах, ни
в  формулах,  ни  даже  в  карандаше  и  бумаге.  Впрочем,   бумажный   лист
существовал, но только лишь в моем  воображении  -  пустой  и  белый,  будто
поверхность арктической льдины,  припорошенная  свежим  снежком.  Сцена  для
лебединых танцев гипотез и  половецких  плясок  фактов  под  гром  барабанов
логики? В левом и правом углах  воображаемой  страницы  я  написал  ?Команда
альфа?  и  ?Команда  бета?,  затем   обвел   написанное   овалами.   Немного
поколебавшись,  изобразил   под   первой   надписью   ?КГБ-ФСБ,   Управление
аналитических исследований?, а под второй - ?ЦРУ, разведка?, добавив в обоих
случаях жирный вопросительный знак.  Не  исключалось,  что  остроносый  Иван
Иваныч, бывший майор  УБОП,  а  ныне  полковник  ФСБ,  при  нашем  очередном
свидании окажется генералом, главой  управления  по  борьбе  с  легализацией
доходов от преступной деятельности.  Не  менее  забавные  метаморфозы  могли
приключиться и с Ричардом Бартоном, так что  вопросительные  знаки  казались
мне уместными в обоих овалах.
   Между ними я  разместил  прямоугольную  рамку  с  декорацией  и  главными
героями спектакля. В рамке содержались такие надписи:
   "Институт - секретная лаборатория
   Косталевский - шеф
   Сергей Арнатов - ассистент
   Исследования психологических феноменов
   Открытие??
   Левый овал я соединил  с  прямоугольником  сплошной  линией,  пометив  ее
словами ?Контроль и курирование?; от правого овала протянулся пунктир,  тоже
помеченный, но иным образом: ?Утечка  информации?  Возможно?.  Затем,  будто
сами собой, под рамкой возникли еще два  прямоугольничка:  в  одном  мерцала
надпись ?Магический кабинет Сержа Орнати?, в другом - ?Квартира  Арнатовых?.
Теперь мне осталось изобразить последний овал, в самом низу, и обозначить  в
нем ?Команду гамма?;  я  сделал  это,  соединил  гаммиков  двумя  штриховыми
линиями с ?Квартирой? и ?Магическим  кабинетом?  и  надписал  их  одинаково:
?Случайность?? Версия, сложившаяся у меня во время  разработки  этой  схемы,
была такой. В лаборатории Косталевского, которую курировало КГБ, а  после  -
ФСБ, созданы своеобразные психологические катализаторы,  или,  если  угодно,
волшебные амулеты. Сам я  познакомился  с  четырьмя:  влияние  черного  было
неясным, белый погружал в забвение, пестрый провоцировал веселье, а  голубой
- любовную страсть. Но были, вероятно, катализаторы других реакций -  гнева,
ненависти, надежды, веры, самомнения, и  только  богу  известно,  чего  еще;
словом, эпохальное открытие, какие даже в век прогресса  торчат  египетскими
пирамидами среди жилых особнячков. Но чтоб  навести  завершающий  марафет  -
облицевать пирамиду,  замуровав  при  том  все  входы  и  выходы,  -  нужна,
разумеется,  проверка.  Статистически  значимый  ансамбль  результатов,  как
говорят в научных сферах. И вот появляется маг  и  кудесник  Серж  Орнати  и
начинает творить диковины и чудеса. Причем под прочной ?крышей?,  ибо  никто
его пальцем не трогает и не пасет, ни рэкетирская мелочь, ни милицейские, ни
крупный криминал, что было б вполне естественно  при  этаком  хлебном  деле?
Никто! И я об этом знал. Бродила у меня  идея  связать  его  с  Мартьяновым,
хозяином агентства ?Скиф?, но Серж сказал, что нет нужды - мол, бритоголовых
не боится, поскольку ?крыша? его не течет и даже не капает. Вспомнив про сей
разговор, я провел сплошную линию  от  овала  команды  альфа  к  магическому
кабинету и призадумался. Широкомасштабный эксперимент всегда грозит  утечкой
информации? И все же на него  решились  -  была,  видать,  необходимость?  С
другой стороны, если трудиться аккуратно, откуда протечет? Магия есть магия:
   Пассы, заклятья, свечи и пентаграммы, снадобья и гороскопы, и среди  всей
этой шелухи - катализатор-амулет? Одного беглого  взгляда  довольно?  И  как
догадаться потом клиенту, что тут  подействовало,  что  присушило  любимого?
Или,  наоборот,  заставило  забыть?  Нет,  никакого  риска  -  конечно,  при
соблюдении техники безопасности. Но Серж  сим  правилом  пренебрег  и  начал
практиковать на дому.
   Не отсюда ли все его неприятности? Об  этом  стоило  поразмышлять,  но  я
понимал, что могу  ошибиться:  все-таки  мотивы  его  бегства,  его  попытки
пересидеть в карельских лесах тяжелые времена, оставались мне  неизвестными.
Но так или  иначе,  он  сбежал  и  прихватил  с  собой  коллекцию  волшебных
амулетов?  объектов  государственной  важности,  как  выразился  остроносый.
Видимо, эти объекты были неравноценными: одни - приманка и пустячок,  другие
-  нечто  более  серьезное  и  существующее,  может  быть,  в   единственном
невосполнимом экземпляре. Этот вывод показался мне логичным. В конце концов,
что такое ?веселуха? и приворотный амулет? В зависимости от обстоятельств  -
орудие пытки либо способ поощрения, каких и без  того  придумано  немало.  В
самом деле, пустячок? И  таких  пустяковин  могло  быть  несколько,  и  было
наверняка, если говорить о ?веселухах?.  А  вот  белую  штучку  пустяком  не
назовешь? никак не назовешь! Можно считать, что мне с ней повезло: я  глядел
на нее секунду и потерял всего лишь час - час или  сорок  минут  полноценной
жизни; но более долгое созерцание могло  привести  к  катастрофе.  К  тихому
помешательству, амнезии или летаргическому сну? К чему еще? Не стоило гадать
и строить гипотезы на песке, реальность все равно могла оказаться ужасней.
   Итак, Сергей сбежал, но неудачно - нашли кудесника и тут  же  припечатали
Однако не альфы и не беты - те стали бы  уговаривать  и  торговаться,  а  не
стрелять. Может, конечно, и пристрелили бы, но потом.  А  так  вот  сразу  -
никаких резонов. Ну, абсолютно никаких! Альфы из команды остроносого в курсе
дела, а значит, могли применить подходящую тактику: газ или ампулу с  сонным
зельем. А бетам пальба и вовсе не с руки - они ведь не в трупах нуждались, а
в информации. Их тактика была понятна: сначала поманят  пряником,  счетом  в
швейцарском банке, а уж затем столкнут в бассейн.
   Теперь я был уверен, что стреляли гаммы. Кто-то из расторопных  клиентов,
обскакавших разом и ФСБ, и ЦРУ, кто-то, знавший  половину  правды  и  оттого
боявшийся до судорог. Я вспомнил позу Сергея, руку, протянутую над  головой,
и мои последние сомнения исчезли.  Он  что-то  собирался  показать  -  им?..
себе?.. - но показать непременно; этот жест угрозы был очевиден  нападающим,
и на него ответили огнем. А после забрали амулет, что находился у Сергея,  и
принялись за розыски остальных. Не нашли и позвонили  мне?  Такой,  в  общих
чертах, была моя версия, и, завершив ее, я  приступил  к  неясным  вопросам.
Верно  поставленный  вопрос  -  тропинка  к  решению  проблемы;  однако  еще
существенней их иерархия - иными словами, соотносительная важность  Вопросов
второстепенных скопилось множество, и я перечислил их и записал на оборотной
стороне листа - в том  порядке,  в  каком  их  генерировал  мой  распаленный
любопытством мозг.
   Откуда взялся пестрый амулет  у  Чернозуба?  Контрольный  экземпляр?  Или
нашли коробку, что спрятана на даче?  И  обнаружили,  что  не  хватает  трех
футляров? В этом случае я-не свидетель, а подозреваемый: шкуру  спустят,  но
свое возьмут! Зачем Борис продемонстрировал нам ?веселуху?? Остроносым  было
сказано - следственный эксперимент? Однако над кем? Над нами  обоими  скорее
всего: ведь Боря-Боб мог показать эту штуку отдельно мне, отдельно  Бартону.
Но он желал поглядеть на нашу совместную реакцию: не начнем  ли  подмигивать
друг другу и прикладывать палец к губам. Дик, похоже, ничего не знал, а я  -
я  вот  провалился!  Выдал  себя  с  потрохами,  точно  младенец  в   мокром
подгузнике! Правда, мой промах был исправлен Бартоном - с помощью  жвачки  и
бассейна? Как информация о трудах Косталевского  попала  к  бетам?  Все-таки
через  магический  кабинет?  Или  был  осведомитель  в  институте?  Впрочем,
неважно.  Я  полагал,  что  они  присматривают  за  интересными  российскими
объектами поосновательней, чем за дворцами Саддама Хусейна; к  тому  же,  по
нынешним голодным  временам,  осведомителей  у  них  хватало.  Но  о  работе
Косталевского им, кажется, было известно немногое - что-то открыли, изобрели
- а вот что именно? Почему  Сергей  бежал  и  прятался?  И  от  кого?  Зачем
наведывался к Дарье? И что означает забытый в лампе амулет?
   Но все эти вопросы являлись  -  повторяю  -  второстепенными.  Важных,  в
сущности, было два: где Косталевский и почему все  три  команды  в  конечном
счете вышли на меня.
   Зачем им я? Зачем  Сергей,  если  имеется  Косталевский  -  шеф,  патрон,
руководитель разработки? Он мог бы изготовить груду амулетов,  набрать  себе
других помощников, нанять батальон экстрасенсов и магов под прочной ?крышей?
ФСБ? Существовала, конечно,  опасность,  что  Сергей  разгласит  его  тайны,
продаст при случае шпионам Парагвая и сбежит в Австралию, но Сергей мертв, а
розыск продолжается. Только ли потому, что  Арнатов  похитил  нечто  ценное,
нечто такое, что обязательно надо найти? Если причина в  этом,  то  за  Иван
Иванычем должен маячить Косталевский, главное из  заинтересованных  лиц?  Но
Косталевский  никак  себя  не  проявил,  и  даже  намека  об  этом  в  речах
остроносого не было. Это казалось странным, и я подумал, что шеф Сергея либо
исчез, либо отправился в лучший мир - возможно,  с  помощью  спецов  команды
бета. Но так или иначе, он был ключевой фигурой в нашей истории,  ферзем  на
шахматной доске, и в силу этого не мог пропасть  бесследно.  Отметив  данный
факт, я перешел ко второму  вопросу,  который  являлся  не  столько  важным,
сколько шкурным.
   В самом деле - при чем тут я? Ни брат, ни сват, ни друг?  сосед,  десятая
вода на киселе? в лучшем случае - приятель? Ну,  распивали  иногда  бутылку,
одалживались по мелочи? ну, гостил  он  на  моей  фазенде?  И  что  с  того?
Внезапно я понял, что все зависит  от  точки  зрения.  Я,  Дмитрий  Хорошев,
доподлинно знал, что ничего серьезного, глубокого  и  доверительного  нас  с
Арнатовым не связывает; но мог ли я вложить свое знание и свою  убежденность
в чужие головы?  Разумеется,  нет.  Эти  чужие  головы  мыслили  логическими
категориями  и  оперировали  фактами,  не  вдаваясь  в  их   психологическую
подоплеку, в соображения духовной  близости  или  ее  отсутствия,  в  тайные
течения души, в водовороте коих рождаются симпатия, сердечная  склонность  и
любовь? А зримые факты  бывают  так  обманчивы!  Люди  могут  контактировать
годами, оставаясь в рамках приличий, и кто поймет,  что  за  внешней  канвой
дружелюбия и приязни таятся жуткие монстры - ненависть, злоба и зависть? Или
пылает алый цветок тайной любви? Я обратился к фактам  и  признал,  что  они
весьма и весьма подозрительны. Мы с Сержем были одних лет, из одного и  того
же социального  слоя:  оба  -  ученые,  мечтавшие  сделать  карьеру,  а  это
предполагает множество общих тем: аспирантура, диссертация, защита,  научные
сплетни и байки, руководители и  шефы,  женщины,  наконец?  Мы  оба  уважали
литературу - я, правда, предпочитал справочники  и  словари,  а  Сержу  были
милей детективы. Мы оба трудились в закрытых конторах и шли ноздря в  ноздрю
- в том, что касалось  степеней  и  должностей,  диссертаций  и  публикаций;
значит, не было повода для тайной зависти. Мы не чурались взаимных услуг,  а
иногда пускались в откровенность - к примеру, я мог бы припомнить по  именам
двух или трех девиц, к которым Сергей был очень неравнодушен? А главное,  он
гостил неделями на моей  фазенде  и,  как  говорится,  догостился?  Пожалуй,
ознакомившись с этими фактами, любой  подумал  бы,  что  Дмитрий  Хорошев  и
Сергей Арнатов - друзья не разлей вода, а значит, Хорошев - поверенный  всех
тайн Арнатова, его вероятный сообщник и очевидный наследник? Дьявольщина! До
чего же хорошо я подходил на эту роль!
   К тому же я и в самом деле был сообщником  и  наследником.  Сообщником  -
потому что пустил Сергея к себе на дачу, то есть  предоставил  ему  укрытие;
наследником - ибо владел сейчас шестью амулетами, похищенными Сергеем. Факты
были именно таковы, и если остроносый Иван Иваныч до них доберется, то легче
верблюду пройти сквозь игольное ушко,  чем  мне  доказать  свою  невинность,
неведение и непричастность. Говоря без гипербол и метафор, я был  бесспорным
претендентом на камеру в Крестах.
   Нельзя сказать, чтоб эта перспектива меня не взволновала. Обеспокоила,  и
даже очень! Пришлось напомнить самому себе, что крысоловы ловят крыс,  а  не
наоборот.  И  если  я  хороший   крысолов,   с   чувством   самоуважения   и
профессиональной гордости, то должен - просто обязан! - расставить  ловушки,
рассыпать приманку и яд, а после, когда оприходую трупы,  замуровать  каждую
дырку и щель, добавив к песку и цементу побольше битого стекла.
   Эта аллегория меня вдохновила. Я уснул и увидел сон: огромный белый  лист
с моей воображаемой схемой, только во всех прямоугольничках и овалах нет  ни
надписей, ни вопросительных знаков,  ни  имен,  ни  обозначений  ведомств  и
команд. Зато из них подмигивали, кривлялись и насмешливо скалились фигуранты
моей детективной истории. Я  тоже  подмигнул  им  и  нарисовал  внизу  листа
большую прочную клетку с гостеприимно распахнутой дверцей.

Глава 12

   Хороша страна Испания, а Россия лучше  всех?  Неухоженный,  неприбранный,
небезопасный, но все-таки дом. А дома и цветы благоухают  слаще,  и  девушки
прелестней, и вороний грай  кажется  пением  канарейки.  Итак,  я  вернулся.
Возвратился в свою тесноватую квартирку на пятом этаже, к своему  компьютеру
и своим клиентам, к телефонным звонкам и  неразборчивым  воплям  Петруши  за
стеной. Прибыл, нажал кнопку звонка, перешагнул порог  и  глубоко  вздохнул.
Серыми буднями вроде не пахло, с кухни струился аромат яблочного  пирога,  и
это, несомненно, подтверждало, что праздник все еще со мной.  Карнавал,  что
начался в Испании, а продолжался здесь. И самая  милая  маска,  в  цветастом
платьице Коломбины, в белом передничке и с чайной розой в каштановых кудрях,
призывно улыбалась мне и подставляла губы для поцелуя. Я  постарался  ее  не
разочаровать. Если вы прожили с мое и не способны догадаться,  чего  ожидает
от вас женщина - примите соболезнования.  Сам  я  все-таки  научился,  после
утомительных  экспериментов,  кратких  интрижек  и  капитальных  романов,  в
процессе которых мог запросто выпасть в брачный осадок. Но  все  завершилось
благополучно, так что теперь я был свободен и весел, как юный  воробей,  еще
не  свивший  своего  гнезда.  А  значит,  имел  возможность  выбрать  птичку
посимпатичнее.
   Мы расцеловались, потом я начал распаковывать свои сумки и докладывать, в
каком туалете  посетил  дипломатический  прием,  в  каких  штанах  обедал  в
ресторане и какой повязывал галстук, ныряя в море. Вся  эта  информация  шла
под рефрен: что бы я делал, если б моя пичужка не позаботилась о  надлежащем
гардеробе, о плавках и значках, о тапках и баночках с икрой  (икру  я  потом
умял в одиночестве и под большим секретом). Пичужка цвела, топорщила перышки
и улыбалась мне все ласковей.
   Да, я льстец, не отрицаю! Но сколь немногое нужно женщине для счастья!
   Поцелуи, нежные слова, преподнесенный вовремя подарок?
   Мы  добрались  до  испанской  коробочки.  Дарья  восторженно  взвизгнула,
повисла у меня на шее, потом, открыв шкатулку, прикинула, что  в  нее  может
влезть,  и  призадумалась.  Она  была  отнюдь  не  глупой  девушкой,   и   я
представлял, как в ее  филологической  головке  крутится  разом  на  четырех
языках один-единственный вопрос: а что же дальше?
   Но я  не  сторонник  торопливости.  Поэтому  дальше  был  пирог,  бутылка
?Сангрии? и андалусские истории в духе Вашингтона Ирвинга; а затем, когда мы
перебрались в квартиру  Дарьи,  постель.  И  после  нее  обличья  Прекрасных
испанок, звон кастаньет, смуглые лица, гибкие талии  и  полные  груди  будто
поблекли, подернулись дымкой и отодвинулись в тот уголок, где  им  надлежало
пребывать - в пятое или шестое измерение Гильбертова пространства.
   Протянув руку, я зажег  маленький  маячок  на  прикроватной  тумбочке,  и
спальня с зашторенными окнами наполнилась неярким золотистым светом. -  Наша
лампа, - со значением сказала Дарья. В глазах  ее  тоже  мерцали  золотистые
огоньки.
   - Не превращай ее в секс-символ, - откликнулся я.  -  Во-первых,  символы
уводят нас из реального мира, а во-вторых, мы не знаем, для чего она служила
раньше. Тогда, когда здесь жили Арнатовы.
   - Я думаю, Димочка, для того же самого, -  с  коротким  смешком  заметила
Дарья, положив мне на живот  теплую  восхитительную  ножку.  -  Наверное,  у
прежних  хозяев  были  связаны