Михаил АХМАНОВ
   КРЫСОЛОВ 1-2


   КРЫСОЛОВ
    ШУТКИ БОГАЧА



   Михаил АХМАНОВ
   КРЫСОЛОВ


   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru

Глава 1

   Протяжная трель звонка раздалась в тот самый момент, когда  я  предавался
любимому развлечению - читал словарь иностранных слов. Вы удивились?  Право,
не стоит.
   Что еще делать интеллигентному непьющему холостяку в теплый  августовский
вечерок? Альтернатив, собственно, две: женщина и телевизор. Не отвергая их с
порога, я все-таки предпочитаю словарь. Очень, знаете ли, обогащает. Итак, я
добрался до редкостного слова ?оогоний? и выяснил, что так называются органы
размножения у некоторых водорослей и грибов. Дальше следовали  ?оолиты?,  но
разобраться с этим термином мне было не суждено. По крайней мере, в тот день
и тот в момент.
   Дверного глазка у меня нет, зато украшает стену редкостный топор финского
производства, одна тысяча девятьсот  пятого  года,  с  длинным  топорищем  и
тяжеленным лезвием. Такими топорами наши  северные  соседи  валили  сосны  в
старину, но потом им  это  надоело  и  они  перешли  на  бензопилы.  А  зря:
физический труд полезен, особенно в зимнюю пору. С одной стороны, согревает,
с другой - облагораживает, а с третьей - предохраняет генофонд  от  диабета,
СПИДа и алкогольной деградации.
   Я приласкал топорище, снял топор с крюка и  приоткрыл  дверь.  Лестничные
площадки в нашей кооперативной казарме длинные, узкие и освещаются  лишь  по
большим праздникам, а тут, в дальнем углу коридора, и  вовсе  темно.  Но  из
прихожей  падал  свет  -  прямо   на   физиономию   незнакомца,   ничем   не
примечательную, но снабженную острым, длинным  и  хрящеватым  носом.  Нос  и
оттопыренные,   чуть   заостренные   уши   придавали    ему    сходство    с
доберман-пинчером, но не простым, а матерым, знающим себе цену,  удостоенным
многих медалей и наград. По виду ему было порядком за сорок.
   За спиной остроносого  стояли  трое.  В  коридорной  полутьме  я  не  мог
разглядеть их во всех деталях, но  было  ясно,  что  это  бульдоги,  крепкие
молодцы, парни тертые, битые и бывалые.  У  всех  пиджак  под  левой  мышкой
оттопырен, челюсть -  квадратом,  шея  бычья,  а  на  лицо  так  и  просится
омоновская маска с прорезями для глаз.
   Я поддался естественному  порыву:  правой  рукой  сгреб  топор,  а  левой
попытался затворить дверь. Но было поздно: меж дверью и косяком  уже  торчал
лакированный штиблет остроносого. Проделал он это с удивительной быстротой и
профессиональным изяществом.
   - Майор Скуратов, УБОП, управление борьбы с организованной преступностью,
-  представился  мой  гость,  протягивая  документы,  но  не  делая  попыток
перебраться через порог.  Удостоверение  на  первый  взгляд  казалось  самым
настоящим, и звали майора не Малютой, а  вполне  пристойным  именем  -  Иван
Иванович. - Мы, собственно, к вашей соседке, -  майор  покосился  на  дверь,
располагавшуюся рядом, в  торце  коридора.  -  Она  отсутствует?  -  Раз  не
открывает, значит, отсутствует, - буркнул я.
   Соседка у меня появилась месяцев шесть назад, когда  Сергей  продал  свою
квартиру. Очень тихий серый мышонок в очках; уходила рано, приходила поздно,
скользила по стеночке, как  тень,  а  при  редких  наших  встречах  смущенно
опускала глазки и бормотала: ?Здрассьте, Дима?. Я знал лишь то, что зовут ее
Дарьей и что у нее есть горластый  попугай  -  судя  по  иногда  проникавшим
сквозь бетонные стены воплям.
   - Вы позволите войти? - с  отменной  вежливостью  спросил  остроносый.  -
Хотелось бы побеседовать с  вами?  возможно,  вы  знаете  даже  больше,  чем
гражданка Малышева? Мои сотрудники подождут. Внизу. Он повелительно  кивнул,
и трое предполагаемых омоновцев затопали к лестнице. Пол содрогался  под  их
шагами.
   Распахнув  дверь,  я  сделал  приглашающий  жест.  Должен  заметить,  что
человек, изучающий словари, обладает определенным недостатком: он любопытен.
Наверняка любопытен, и я не исключение из правил. К тому  же  любопытство  -
необходимый атрибут  моей  профессии:  нелюбопытные  люди  редко  становятся
математиками и уж никак не склонны к благородному ремеслу крысолова.
   Скуратов шагнул в прихожую, покосился на топор и  охватил  единым  взором
мои апартаменты: две тесноватые комнатки, кухню, ванную, санузел, встроенный
шкаф и антресоль.
   - Один живете?
   - Холостяк, - уточнил я, вешая топор на место.
   - Значит, можно курить, - проницательно заметил остроносый,  принюхиваясь
к атмосфере.
   Мы прошли на  кухню,  сели  за  стол  и  закурили.  Каждый  -  свои.  При
остроносом обнаружился чемоданчик.  Он  извлек  оттуда  папку,  раскрыл  ее,
выложил  чистый  лист  бумаги,  а   остальные,   напоминавшие   компьютерные
распечатки, быстро пролистал в поисках нужного. Нашел и  уставился  на  меня
пронзительным взглядом.
   - Дмитрий Григорьевич Хорошев, возраст -  тридцать  шесть  лет,  кандидат
наук, сотрудник Института проблем математики?
   - В бессрочном неоплачиваемом отпуске, - уточнил я и добавил:
   - Вообще-то, Иван Иваныч, вам полагалось спросить,  кто  я  такой,  а  не
выдавать чохом всю эту секретную информацию.
   Он усмехнулся, став похожим на доберман-пинчера, оскалившего клыки.
   - Детективов начитались, Дмитрий Григорьич? Я не сторонник формальностей.
   Впрочем, если хотите, можете показать паспорт.
   Я  показал  -  и  паспорт,  и  служебное  удостоверение,  и   пропуск   с
разноцветными   печатями.   Этот   пропуск   являлся   свидетельством   моей
благонадежности: напомню, что Промат - строго режимная контора, а я  работаю
в вычислительном секторе, в главном хранилище военных тайн и  стратегических
секретов. Вернее, работал - до  той  поры,  пока  не  случилось  хроническое
безденежье, а за ним - повальное сокращение. Меня, однако, не  сократили,  а
отправили передохнуть от научных трудов, что было бесспорным признанием моих
заслуг перед державой. Остроносый Иван Иванович вытащил  ручку,  черкнул  на
листке: ?13 августа 1997 г. Протокол допроса? -  и  задумчиво  уставился  на
меня. - В соседней с вами квартире за номером  сто  двадцать  два  проживает
гражданка Малышева Дарья Павловна?
   - С попугаем, - добавил я. Скуратов кивнул, но  попугая  в  протоколе  не
зафиксировал.
   - А до нее там проживала семья Арнатовых? Арнатов  Сергей  Петрович,  его
супруга Жанна Саидовна и Маша,  их  малолетняя  дочь?  Я  кивнул,  припомнив
давешний звонок Сергея - недели две, а может, три тому назад - и его обычную
просьбу. Самую обычную, с которой он обращался ко мне не первый  год,  не  в
первый и, надеюсь, не в последний раз? Странно! С чего бы мои прежние соседи
интересуют борцов с организованной преступностью? Если только  родичи  Жанны
до них не добрались, что было б для Сергея весьма печальным обстоятельством?
Я уже собирался спросить, здоровы ли они с Машуткой,  да  вовремя  вспомнил,
что мне  полагается  не  задавать  вопросы,  а  отвечать  на  них.  Со  всей
подобающей осторожностью и деликатностью.
   Сергей был, в сущности, парнем неплохим, однако не без изъянов,  так  что
наши добрососедские отношения не обернулись дружбой. Не жадный, но из тех, у
коих рубль между пальцев не проскочит; с немалым и заметным самомнением,  не
переросшим, впрочем, в гонор; жизнелюб,  любитель  закусить  и  выпить,  при
случае - пофлиртовать, но в меру: все-таки  он  оставался  семьянином,  и  к
Жанне - а особенно к дочке -  относился  с  трепетной  нежностью.  В  общем,
намешано в нем было всякого, хорошего  и  дурного,  а  я  предпочитаю  людей
цельных. И в результате  мы  с  ним  не  то  чтоб  дружили,  но  по-соседски
приятельствовали; он был моим ровесником,  трудился  в  Психоневрологическом
институте, в знаменитой Бехтеревке, но о трудах своих  предпочитал  молчать.
Если что и рассказывал, так  анекдоты  и  байки  о  своем  чудаковатом  шефе
профессоре Косталевском. Впрочем, шефом его Сергей не называл - ни шефом, ни
боссом, ни профессором и уж тем более начальником, а исключительно патроном.
Не знаю, что их связывало кроме работы, но упоминалось о Косталевском именно
так: патрон, и точка.
   Скуратов почесал переносицу:
   - Какие отношения были у вас с Арнатовым?
   - Дружелюбно-соседские, но без детального проникновения в личную жизнь, -
ответствовал  я.  -  Стаканчик  белого  по  праздникам  и  мелкие   взаимные
одолжения. - Но год назад кое-что переменилось?
   "Переменилось, само собой, - подумал я. - Дела у Бехтеревки шли не лучше,
чем у Промата, и в тот же исторический момент, когда  я  стал  охотиться  на
крыс, Сергей  занялся  магией  и  колдовством?.  Семья,  понимаете!  Любимая
женщина, пятилетняя дочка плюс легкий  флирт  на  стороне?  Кормить-то  надо
всех? И в результате каждый день я слушал по ?кухонному радио?:
   - Известный психолог, доктор эзотерических наук  Серж  Орнати,  используя
магию  и  профессиональное   мастерство,   устраняет   ощущение   жизненного
дискомфорта, стабилизирует ауру, избавляет от сглаза, гармонизирует семейные
отношения, помогает  освободиться  от  алкогольной  зависимости  без  ведома
больного. Прием в офисе на Садовой, пятьдесят, ежедневно с десяти до  шести.
Запись по телефону? - Далее следовал телефон.
   При всей сходности наших с  Сержем  метаморфоз  имелись  и  отличия.  Мой
крысоловный  промысел  оплачивался  неплохо,  в  разумных,   но   дефинитных
пределах,   а   Серж,   похоже,   забогател.   Не   знаю,   какие    клиенты
гармонизировались у него с десяти до шести, а вот по вечерам - домой,  не  в
офис  -  подкатывала  очень  солидная  публика.  Помню  я  один  ?Мерседес??
вишневый, с позолоченным бампером? Скуратов раздавил окурок в пепельнице.
   - Так что же, Дмитрий Григорьич? Переменилось или нет? - Переменилось,  -
согласился  я.  -  Сосед  мой,  Арнатов  Сергей  Петрович,  занялся  частной
эзотерической  практикой.  Духи  были  к  нему  благосклонны,  не   обходили
вниманием, и  в  результате  он  приобрел  другую  квартиру,  пороскошней  и
попросторней. А эту, за номером сто двадцать два, продал гражданке Малышевой
Дарье Павловне и ее попугаю.
   - Что вам до этого попугая? - пожал плечами остроносый; вероятно, сон его
не тревожили птичьи вопли. - Скажите-ка лучше, когда  у  вас  был  последний
контакт с Арнатовым? Не звонил ли он вам? Не присылал ли записок?  Может,  в
гости заглядывал по старой дружбе? На стаканчик белого?
   Стаканчик был упомянут с явным сарказмом, и мне пришлось разъяснить,  что
речь идет не о том белом, что превратилось в национальный спорт, а  о  сухом
вине восьмиградусной крепости. Иван Иваныч презрительно хмыкнул  -  мол,  не
вешай лапшу, интеллигент! - и повторил вопрос насчет  контакта.  Я  ответил,
что с магом Орнати не  контактирую  месяцев  шесть  -  с  тех  пор,  как  он
перебрался из нашего кооперативного стойбища в более шикарную  конюшню.  Это
так же соответствовало истине, как белые ночи в январе, но  я  не  собирался
обсуждать с майором УБОП интимные тайны соседей. Жанна - вернее,  Джаннат  -
была чеченкой из Грозного, сбежавшей  в  наши  палестины,  в  Педиатрический
институт, и ее брак с Арнатовым, неверным гяуром и безбожником, противоречил
законам шариата. Отец, Саид-ата,  а  также  дяди  и  братья,  коих  у  Жанны
насчитывался целый батальон, такого позора не снесли бы: Сержу  вспороли  бы
живот, Машутку предположительно удавили, а Джаннат до конца своих дней  лила
бы слезы и крутила овечьи хвосты в ауле Верхний  Басарлык.  Поэтому  родичам
Жанны не был известен ни факт ее супружества, ни  счастливое  разрешение  от
бремени, ни вполне реальное - и столь же счастливое - материнство.  Единожды
в год ее навещал отец, летом или ранней  осенью,  и  на  период  визита  все
детское и мужское барахло перетаскивалось ко мне либо к другим  знакомым,  а
Серж с Машуткой исчезали - или на юг, или в Лодейное  Поле,  к  православным
бабушке с дедушкой, или под Приозерск, на личную мою фазенду, в  бревенчатый
домик, оставшийся мне от мамы. Так случилось и в этот раз: Серж  позвонил  и
намекнул, что грозный Саид-ата ожидается с ревизией, а я ответил  -  знаешь,
мол, где ключ запрятан. Еще подумал, как будет Жанна объясняться с  родичем:
их новое жилье тянуло на такую сумму, какую врач-педиатр не  мог  заработать
при всех стараниях за сотню лет. Но это было их проблемой,  не  моей,  и  уж
совсем не касалось остроносого майора Скуратова. Я не желал посвящать его  в
эти пикантные  подробности.  Лист  перед  ним  был  исписан  всего  лишь  на
четверть, но он не спешил, оглядывал кухню  и  мой  кабинет  по  ту  сторону
коридора, где находились стол с компьютером, книжные полки до потолка, диван
и рабочее кресло. На компьютере скалил  зубы  чугунный  дьявол  -  старинная
статуэтка каслинского литья, символ моей профессии. Сам Сатана,  Ловец  Душ,
Великий Аналитик и Великий Крысолов?  Мне  показалось,  что  он  взирает  на
Скуратова с неодобрением. Но тот не смотрел на Сатану, а изучал  обстановку.
Глядел внимательно, то ли присматриваясь к мебели, чтоб оценить мои  доходы,
то ли прикидывая, много ль ожидается хлопот, если затеять глобальный  обыск.
Причин к нему  не  было,  но  все  же  я  слегка  вспотел,  представив,  как
обыскивают мой крысоловный компьютер.
   Наконец остроносый, закурив сигарету, побарабанил пальцами по столу:
   - Добавите что-нибудь еще, Дмитрий Григорьич?
   - Возможно, Иван Иваныч. Если буду  посвящен  в  суть  проблемы.  Трудно,
знаете ли, ориентироваться впотьмах? не различишь мелкого от  крупного.  Мой
гость выпустил пару колечек, изображая глубокую задумчивость. Соврет,  понял
я.
   - Арнатов, ваш друг и сосед?
   - Приятель и бывший сосед.
   - Пусть так. Словом, он исчез, а перед тем? - остроносый  впился  в  меня
глазами, - перед  тем  ему  удалось  получить  крупную  сумму  в  валюте  по
поддельному  авизо.  Вы  знаете,  что  такое  авизо,  Дмитрий  Григорьич?  Я
неопределенно пожал плечами. Я мог бы сказать ему, что словари - мое любимое
чтение: они надежны, основательны и лишены авторского субъективизма и к тому
же расширяют кругозор. Тот, кто читает словари, никогда не спутает  авизо  с
авеню,  простатит  с  протектором,  а  протектор  -  с  проституцией.  Но  я
промолчал. Чем меньше хвастаешь своей осведомленностью, тем больше узнаешь о
людях - а про майора Скуратова мне хотелось узнать побольше. Скажем,  почему
он майор? На вид - сорок пять? возраст скорее полковничий? - Так вот, авизо?
бог с ним, с авизо? Деньги перевели из Сингапура - миллион  двести  тысяч  в
американских долларах. На поставку оптических линз? - Что же,  кроме  магии,
он  еще  и  линзами  занимался?  -  перебил  я.  -  А  вы  как  считали?  Не
благосклонность же духов квартирку ему принесла и не эзотерические  пассажи.
Наивно все это, Дмитрий Григорьич, наивно. Магия там,  колдовство  и  прочая
экстрасенсорика для отвода глаз? Фантом, так сказать, иллюзион? А за  ним  -
реальные вещи. Лес, металл, дорогостоящая оптика? ну, еще кое-что. Семейство
свое он обеспечил - квартира записана на жену, а сам урвал кусок пожирнее  и
- в бега.
   - В каком же направлении?
   - В каком? Хотел бы я знать, в каком! По сведениям Интерпола, Крит, Кипр,
возможно,  Мальорка?  -  Тон  его  вдруг  изменился,  стал   жестким,   лицо
посуровело. - Так что же вы можете нам рассказать, Дмитрий Григорьевич? Меня
интересует абсолютно все,  любая  мелочь,  всякая  деталь.  В  том  числе  и
обстоятельства, при которых была продана соседняя с вами квартира. Например,
что связывает Арнатова и Малышеву? Возможно, постель или финансовый интерес?
Не получала ли она писем  на  его  имя?  Бывали  ли  телефонные  звонки?  Не
появлялся ли? Он говорил, а у меня перед мысленным взором  маячила  забавная
картинка:
   Сидит Сергей на потертом крылечке моей фазенды, курит сигарету  ?Бонд?  и
пересчитывает миллион двести тысяч долларов  в  крупных  и  мелких  купюрах.
Фантастика пополам с мистикой! Мог ли  он  вправду  чего-то  там  подделать?
Теоретически сей расклад не исключался: деньгами он отнюдь не брезговал.  Но
вот практически? Чтоб получить крупную  сумму  по  поддельному  авизо,  надо
иметь сопутствующие  фальшивые  бумаги  либо  крутых  сообщников  -  дело-то
тонкое, рисковое и непростое. Значит, либо чеченские  родичи  помогли,  либо
Сергей  атаковал  банкиров  на  ментальном  уровне,  загипнотизировав   весь
персонал от уборщиц до управляющего, либо остроносый Иван Иваныч нагло врет.
Я остановился на последней версии - для родичей с гор  Сергей  был  персоной
нон грата, а в его гипнотические таланты мне не верилось.
   Пожалуй, стоит  его  навестить,  мелькнула  мысль.  Съездить  на  дачу  и
разобраться в этой истории. Прямо завтра! Поскольку иного времени не  будет:
дней через пять я собирался отправиться на отдых,  и  не  куда-нибудь,  а  в
солнечную Андалусию. Пальмы, море, фламенко  под  перезвон  гитарных  струн?
Малага, Кордоба, Уэльва, Кадис? От Севильи до  Гранады  раздаются  серенады,
раздается звон мечей? В общем,  хотелось  мне  в  тишине  и  покое  дочитать
словарь, забраться в  самолет  и  вкусить  все  прелести  отдыха  в  славном
испанском  королевстве.  Но  остроносый  взирал  на  меня  с  требовательным
вниманием, будто сделав стойку: глаза прищурены, ноздри раздуты, и кадык  на
жилистой шее дергается вверх и вниз. Что-то надо было сказать, и  я  поведал
ему о вишневом ?Мерседесе? с позолоченным  бампером,  попутно  сообщив,  что
аморальных связей между моими соседями, прошлыми и настоящими, не замечал.
   - Хорошо! ?Мерседес? - это уже зацепка? неплохая зацепка?  -  Его  пальцы
коснулись бумажного листка, подвинули ко мне. -  Прочитайте  и  распишитесь?
вот здесь? Для Малышевой  я  оставлю  повестку.  Не  откажите  в  любезности
передать? Пусть заглянет на Литейный, четыре? - Он выписал  повестку,  обвел
аккуратным овалом телефонный номер и поднялся:
   - Спасибо, Дмитрий Григорьевич! Если что вспомните  -  звоните.  Надеюсь,
еще увидимся.
   Я его надежд не разделял.  Наоборот,  мне  казалось,  что  я  никогда  не
встречусь больше ни с самим Иван Иванычем,  ни  с  его  крепкими  молодцами,
дежурившими внизу.
   Как я ошибался!

Глава 2

   Проводив остроносого, я сунул повестку Дарье под дверь и приложился к ней
ухом. В квартире царила тишина, если  не  считать  эпизодических  попугайных
выкриков - он бормотал что-то неразборчивое - каррамба или курва,  а  может,
коррида или кранты. Неодобрительно покачав головой, я  вернулся  к  себе  на
кухню, сварил кофе и, прихлебывая из кружки, раскрыл  словарь  на  букве  О.
Итак, оолиты? Внезапно раздавшаяся трель звонка заставила меня  подпрыгнуть.
Вечер визитов, черт побери!  Ну  что  тут  поделаешь!  С  горечью  в  сердце
захлопнув словарь, я снова направился к дверям,  почти  не  сомневаясь,  что
звонит соседка. Серый, так сказать, мышонок с повесткой в зубах.  Прочитала,
расстроилась, взволновалась? Еще бы! Такое потрясение! Не  каждый  день  нас
приглашают на Литейный, четыре? В УБОП! Допрос, расстрел  и  сразу  в  гроб!
Однако звонила вовсе не Дарья. На моем пороге обнаружился молодой человек  в
темном  сюртуке,  тощий,  бледный  и  белокурый,  с  лицом   изголодавшегося
херувима, который  бродит  меж  адских  сковородок,  где,  брызгая  жиром  и
аппетитно  шипя,  поджариваются  грешники-бифштексы.   В   руках   у   юноши
наблюдалась книга, синяя и небольшая, с золотым тиснением по  переплету;  он
бережно прижимал томик к груди и улыбался мне ангельской улыбкой.
   - Брат во Христ! - молвил незнакомец по-русски, но с сильным  заокеанским
акцентом. - Май принэсть ви блэск истина!
   - Объективной, субъективной или трансцендентной? - спросил  я,  чтобы  не
оставалось сомнений в моей компетентности в данном вопросе. - Истина - один!
- торжественно возгласил молодой человек. - Господь  довэрить  истина  Иосиф
Смит, энд эсли ви позволит май кам ин, май рассказа? -  Мормон?  -  Пришлось
прервать его на полуслове, так как от русс