Правые газеты изо дня в день
печатали на своих страницах резкие статьи о том, что русские белогвардейцы
отплатили  французам  черной  неблагодарностью   за   их   великодушие   и
гостеприимство.
   Естественно, что славянину Ярославу Кочеку трудно было рассчитывать  на
радушный прием со стороны членов аристократического спортивного клуба.  Но
терять ему было нечего, да и выхода другого у него тоже не  было.  Поэтому
нужно было во что  бы  то  ни  стало  произвести  на  членов  клуба  самое
благоприятное впечатление.
   Василия не интересовали русские белогвардейцы, наводнившие Францию.  Он
считал их живыми мертвецами, вычеркнутыми  из  жизни  самой  историей,  но
время от времени, в силу разных обстоятельств,  ему  поневоле  приходилось
сталкиваться с ними.
   Однажды,  когда  фирме  потребовались   разнорабочие   для   работы   в
мастерской,  на  об®явление,  в  числе  других  безработных,   откликнулся
белогвардеец - усатый человек с военной выправкой, в  потрепанной  одежде.
Василий заговорил с ним, - разумеется, по-французски. "Видимо, мсье был  в
прошлом  офицером?"  -  спросил  он  и,  получив   утвердительный   ответ,
поинтересовался, как живется ему на чужбине.
   - Разве от хорошей жизни люди пойдут наниматься  в  чернорабочие?  -  в
свою очередь хрипло спросил усач.
   - Нужно полагать, что в прошлом вам жилось недурно?
   - Мсье, в прошлом я имел честь служить в гвардейском кирасирском полку,
в чине штабс-капитана. От  отца  наследовал  большое  имение,  от  тетушки
деньги и ценные бумаги...
   - Каковы ваши убеждения и есть ли у вас надежды на лучшее будущее?
   - К черту идеи и убеждения! - со злобой ответил бывший штабс-капитан. -
Когда вы продаете последний серебряный портсигар  с  монограммой,  подарок
вашей матушки, и когда ваша горячо любимая жена уходит  с  другим,  потому
что у того в кармане деньги, уверяю вас,  вам  будет  не  до  убеждений...
Идеалы, убеждения - пошлая выдумка бездельников!.. Надежд на будущее  тоже
никаких. Разговоры о том, что мы разобьем большевиков и вернемся домой,  -
миф.
   - По поводу работы обратитесь, пожалуйста, к  главному  художнику  мсье
Борро. - Василий отпустил белогвардейца.
   Вечером он спросил у Борро, принял ли он на работу усатого русского.
   - Нет, мсье, ни его, ни  других  русских,  обратившихся  к  нам,  я  не
принял...
   - Почему? Они плохие работники?
   - Да нет... Честно признаюсь, я презираю русских  белогвардейцев.  Нам,
французам,  они  чем-то  напоминают  сторонников  Бурбонов,  изгнанных  из
страны, и ждать от них чего-либо хорошего не  приходится.  Они  ничего  не
забыли и ничему не научились...
   Ровно в шесть часов вечера  Василий  в  легком  спортивном  костюме,  с
элегантным чемоданчиком в руке появился у парадных дверей клуба. Швейцар в
расшитой золотом ливрее низко поклонился ему,  когда  он  назвал  себя,  и
сообщил, что господина Кочека ждут в открытом корте номер два.
   Шарль де ла Граммон, увидев Василия издали, поспешил ему навстречу.
   - Если ничего не имеете против, можем начать!
   - Сейчас буду готов! - Василий переоделся,  взял  ракетку  и  пошел  на
корт.
   Игра началась в стремительном темпе. Де ла Граммон был хорошим игроком.
Вначале Василий волновался, бил неточно и допускал ошибки.
   Выиграв первый сет, соперник, снисходительно улыбаясь, сказал Василию:
   - Не огорчайтесь, друг мой!  Я  ведь  призер  прошлогоднего  чемпионата
нашего клуба и редко  проигрываю.  Согласитесь,  я  недурно  играю!  -  Он
самодовольно рассмеялся.
   Василий промолчал.
   Во втором сете Василий обрел спокойствие и начал играть так, как  играл
когда-то  в  Москве,  завоевывая  звание  чемпиона  "Динамо"  по  теннису.
Уверенный  же  в  своем  превосходстве  де  ла  Граммон  был   благодушен,
снисходителен и небрежен.
   За стальной сеткой корта толпились люди. Кто-то громко сказал:
   -   Смотрите,   господа!    Какой-то    новичок    обыгрывает    нашего
вице-президента.
   - Кто он, этот новичок? Удар у него мощный.
   - Он здесь первый раз. Видимо, иностранец...
   Игра пошла с явным преимуществом Василия. Настала  очередь  волноваться
де ла Граммону. Под конец он растерялся, а  Василий  усиливал  натиск,  не
давая противнику опомниться.
   По окончании третьей партии  раздались  аплодисменты,  -  следившие  за
игрой поздравляли Василия.
   К нему подошел высокий худощавый господин с седеющими висками.
   - Жан-Поль Маринье, - назвал он себя, - начальник канцелярии  министра.
Вы, мсье, сыграли отлично и вызвали общее восхищение!
   - Благодарю за лестные слова! Случайная удача, не больше...
   - Не думаю, что это так!  Впрочем,  легко  проверить.  Случайной  удачи
дважды не бывает. Не согласитесь ли сыграть со мной четыре партии по  пяти
геймов каждая?
   - Сочту для себя честью!.. Минут через двадцать начнем.
   Через двадцать минут матч начался, Василий, понимая, что от его  успеха
многое зависит в будущем, был собран и играл отлично. Первый  сет  был  за
ним. Однако второй сет выиграл Маринье. Взяв два гейма подряд и в  третьем
сете, Маринье позволил  себе  небольшую  передышку,  чем  сразу  же  сумел
воспользоваться Василий. Выиграв подряд две подачи противника, а  затем  и
гейм, он уверенно довел партию до победы. Когда он выиграл две  партии,  к
нему подошел его партнер и пожал ему руку.
   Сенсационная победа новичка над первым игроком клуба произвела  сильное
впечатление.
   Единственный человек, знавший Василия лично, был де ла Граммон,  и  он,
утешенный поражением Маринье, с охотой давал пояснения:
   - О, это весьма опытный коммерсант  и  богатый  человек!  Вы,  конечно,
слышали о рекламной фирме "Жубер и компания"? О ней недавно  снова  писали
газеты. Так он там - главная фигура. Денег загребает кучу.  Не  пройдет  и
полгода, как этот славянин станет королем рекламного дела во  Франции.  Мы
заключаем с  его  фирмой  соглашение  на  оформление  всех  витрин  нашего
магазина!..
   - Это не тот, кто прославился рекламой фильма "Под крышами Парижа"?
   - Да, это он!..
   В дверях зала появился Василий. После теплого душа он выглядел бодрым и
свежим. Маринье пригласил его, де ла  Граммона  и  еще  нескольких  членов
клуба поужинать в ресторане.
   Из числа приглашенных Василий обратил внимание на человека, говорившего
по-французски с сильным акцентом. Позднее  он  узнал,  что  это  секретарь
генерального консульства Германии в Париже Ганс Вебер.
   В отличие от большинства своих соотечественников, степенных  и  надутых
немцев, Вебер оказался общительным, веселым собеседником.  Он  рассказывал
забавные истории, шутил и громко, от всей души, первый хохотал над  своими
шутками. Вдруг, приняв серьезный вид, он обратился  к  Василию,  сидевшему
напротив него:
   - Господин Кочек, я имел честь жить некоторое время  на  вашей  родине.
Даже язык ваш попытался изучить, - к сожалению,  не  совсем  удачно...  Не
думаете ли вы, что это дает мне основание претендовать на  первую  игру  с
вами, если, конечно, вы пожелаете играть с весьма посредственным игроком?
   - Качества игрока познаются в игре! - ответил Василий.
   - Учтите, мсье Кочек, господин  Вебер  отличный  игрок.  К  тому  же  -
неутомимый, ему ничего не стоит сыграть матч из пяти партий! - предупредил
Василия де ла Граммон.
   - Мы замучаем нашего гостя,  если  каждый  из  нас  непременно  захочет
играть с ним, - сказал Маринье.  -  Не  лучше  ли  организовать  небольшой
турнир по случаю появления у нас нового достойного партнера? Что думает на
этот счет наш уважаемый вице-президент?
   - Вице-президент полагает, что вас осенила блестящая  идея,  мой  друг.
Организуем в самое ближайшее время турнир в  одиночном  разряде,  проведем
предварительно жеребьевку...
   - И установим три приза для  победителей,  -  перебил  де  ла  Граммона
молодой человек с перстнем на указательном пальце.
   - Насколько я понимаю, наш друг Луи претендует на один из этих  призов!
- пошутил Вебер.
   - Почему бы нет? - Луи пожал плечами.  -  Скажите-ка  лучше,  Вебер,  -
правда ли,  что  фон  Папен,  выступая  с  правительственной  декларацией,
заявил:  немцы  хотят  прежде  всего  уничтожить  парламентский  режим   в
Германии, а  в  международной  политике  добиваться  свободы  экспансии  и
перевооружения?
   - Помнится, газеты писали  нечто  подобное,  и,  кажется,  официального
опровержения не последовало, - уклончиво ответил немец.
   - А  как  могло  случиться,  что  Геринг,  правая  рука  Гитлера,  стал
председателем рейхстага? - не унимался Луи.
   - На последних выборах победила партия национал-социалистов!
   - Следовательно, приход к власти Гитлера  вопрос  дней?  -  вмещался  в
разговор де ла Граммон.
   - К сожалению, я  лишен  возможности  удовлетворить  ваше  любопытство,
дорогой  друг.  Мне  нужно  прежде  посоветоваться  с  нашим  президентом,
господином Гинденбургом... Может быть, он доверительно  сообщит  для  вас,
думает ли  он  поручить  формирование  правительства  руководителю  партии
национал-социалистов господину  Гитлеру  или  другому  лицу,  -  попытался
пошутить Вебер.
   Шутка  не  удалась.  Французы,  встревоженные  последними  событиями  в
Германии, не приняли ее, и это не ускользнуло от внимания Василия.
   За столом наступила тягостная пауза.
   - Господа, хватит о политике! Мы и так сыты ею по горло! - сказал де ла
Граммон. - Предлагаю выпить за здоровье сегодняшнего победителя и пожелать
ему успехов в предстоящем турнире. Но имейте в виду, мсье Кочек,  на  этот
раз мы так легко не уступим вам пальму первенства.
   Вскоре стали расходиться. Когда остались втроем - де ла Граммон,  Кочек
и Маринье, - последний мрачно сказал:
   - Вебер знает куда больше, чем говорит. Дипломат, к  тому  же  немец...
События принимают более зловещий характер, чем мы думаем. Вчера, например,
фон Папен нагло требовал аннулирования долгов и равноправия во всем. Позже
Эррио обратился к  своим  сотрудникам  и  сказал  им  дословно  следующее:
"Сегодня у меня нет больше иллюзий  в  отношении  Германии.  За  семь  лет
многое изменилось! Германия будет требовать от нас уступку за уступкой, до
самой катастрофы".
   - К несчастью, Эррио прав. Так и будет! - Де ла Граммон подошел к  окну
и долго смотрел в темноту, потом повернулся к Василию: - Бедный мой  друг,
и над вашей родиной тоже нависнет смертельная опасность. Боюсь, как бы вас
не продали политиканы!..
   Василий   промолчал.   "Французские   патриоты   всерьез    встревожены
возможностью прихода к власти в Германии фашистов, - подумал он. -  Можно,
кажется, рассчитывать в дальнейшем на помощь де ла Граммона и других..."
   Слухи о предстоящем турнире в спортивном клубе  просочились  в  прессу.
Газеты  помещали  портреты  игроков,  взвешивали  шансы  того  или   иного
спортсмена  на  успех,  приводили  примеры  из  прошлого  и  приходили   к
заключению, что победа, по всей  вероятности,  достанется  первой  ракетке
клуба де ла Граммону, а может быть, мсье Маринье, находящемуся в  отличной
спортивной форме. Упоминали и молодого Луи, хотя особых надежд на него  не
возлагали. Одна спортивная газета  сообщила,  что  Ганс  Вебер,  секретарь
германского  генерального   консульства   в   Париже,   из®явил   согласие
участвовать в турнире. Правление спортивного клуба пошло ему навстречу,  и
но исключено, что  он-то  и  будет  одним  из  вероятных  претендентов  на
призовое место...
   Сообщали газеты и о новичке из Чехословакии, о том, как накануне  он  в
трех  сетах  нанес  поражение  де  ла  Граммону.   Не   обошлось   и   без
шовинистических выпадов, - один спортивный  обозреватель  задавал  вопрос:
"Неужели Франция оскудела выдающимися спортсменами и победа в  предстоящем
турнире достанется  одному  из  чужестранцев  -  немецкому  дипломату  или
словаку, о котором так много говорят?.."
   Шумиха, поднятая вокруг турнира,  сослужила  хорошую  службу  и  фирме.
Газеты, писавшие о Кочеке, каждый раз упоминали о его успехах в  рекламном
деле. Радуясь тому, что парижские газеты создали фирме бесплатную рекламу,
Василий  в  то  же  время  опасался  слишком  широкой  гласности.   Однако
воспрепятствовать распространению слухов о себе он не мог.
   За три недели до турнира он получил извещение клуба о том,  что  турнир
назначается на вторую субботу октября, в пять часов вечера.
   Василий снял частный корт и усиленно тренировался - играл со случайными
партнерами, но главным образом с Борро, прилично владеющим  ракеткой.  Как
ему хотелось добиться победы! Она распахнула бы перед ним  двери  клуба  и
упрочила бы его положение в Париже.
   Настал  день  турнира.  В  клуб  приехало   множество   болельщиков   и
представителей прессы.
   Турнир проводился по олимпийской системе, поэтому  многое  зависело  от
жеребьевки. Василию не повезло: в первом же круге он встречался с Вебером.
Правда, в случае победы он мог рассчитывать выйти в полуфинал -  остальные
соперники были не столь опасны.
   В спорте бывает всякое, - это общеизвестно. Иногда  сильные  спортсмены
проигрывают слабым. Но - только иногда. Как правило, побеждает сильнейший.
Василию явно не повезло: в первый же день турнира ему придется сражаться с
первоклассным теннисистом. А проиграть нельзя! Для Вебера  победа  -  дело
самолюбия. А для него?..
   Ровно в шесть часов раскрылись двери всех пяти крытых кортов. Участники
турнира заняли свои места,  и  по  сигналу  президента  спортивного  клуба
соревнование началось.
   С первых же минут внимание зрителей привлекла  игра  двух  пар:  де  ла
Граммон - Маринье, Кочек - Вебер.  Мощные,  молниеносные  удары  следовали
один  за  другим.  Игра  приобретала  все  более  ожесточенный   характер,
становилось ясно, что в этих парах встретились не только мастерство, но  и
воля.
   Уже в конце второго сета выявилось превосходство Василия над Вебером  и
более молодого, подвижного де ла Граммона  над  Маринье.  Василий  победил
Вебера в двух сетах из трех. Де  ла  Граммон  одержал  верх  над  Маринье.
Победителем в третьей паре оказался молодой Луи.
   Победа над опытным Вебером  окрылила  Василия,  -  он  играл  собранно,
энергично, напористо и выиграл свою встречу. В  газетных  отчетах  о  ходе
соревнований в спортивном клубе  часто  упоминалось  его  имя.  Спортивные
обозреватели даже предсказывали  ему  окончательную  победу,  хотя  многие
верили и в победу де да Граммона.
   Лиза, каждый  день  бывавшая  на  турнире,  старавшаяся  дома  окружить
Василия особой  заботой,  ни  минуты  не  сомневалась  в  его  победе.  Не
сомневались  в  победе  патрона  и  молодые  художники,  особенно   Борро,
испытавший на себе мастерство Василия.
   Как и можно было ожидать, в полуфинал вышли трое - де ла Граммон, Луи и
Василий.
   В субботу, в заключительный день турнира, клуб был заполнен до  отказа.
Кроме любителей спорта сюда понаехало множество богатых  бездельников,  не
знающих, как убить время. Дамы  из  аристократических  сомой  пользовались
случаем продемонстрировать  дорогие  туалеты.  Спортивные  обозреватели  и
представители  большой  прессы  всех  направлений  готовили  приложения  к
воскресным  номерам  своих  газет.  Во  всех  залах,  коридорах,  даже  на
лестницах толпились люди, шумели, спорили, заключали пари.
   Минут за двадцать до начала соревнований в раздевалку к  Василию  вошел
элегантно одетый смуглый человек восточного  типа,  с  проседью  в  густых
вьющихся волосах.
   - Жюль Сарьян, журналист, -  отрекомендовался  он.  -  Может  быть,  вы
помните - я писал о вашей рекламе и предсказал  вам  успех.  Рад,  что  не
ошибся!.. Сегодня предсказываю вам победу и уверен, что опять не  ошибусь.
Имейте в виду,  мсье  Кочек,  из  всех  заключенных  пари  в  вашу  пользу
заключено более семидесяти процентов.
   - Я очень  рад  познакомиться  с  вами,  мсье  Сарьян,  -  давно  хотел
поблагодарить вас. Ваша статья помогла нам тогда. Хочу  верить,  что  ваше
предсказание сбудется и сегодня! - Василий крепко пожал худую, с  длинными
пальцами руку журналиста. - Прошу вас  поужинать  со  мной  сегодня  после
соревнований.
   - С большим удовольствием поужинаю с вами, только не сегодня. Мне нужно
сдать материал об итогах турнира в завтрашний номер. - Журналист достал из
бумажника визитную карточку и протянул Василию. - Вы можете звонить мне по
этим телефонам когда угодно. До двух часов дня на квартиру, после  двух  в
редакцию. И мы условимся с вами о встрече. А теперь не  буду  вам  мешать.
Еще раз желаю успеха!..
   В  полуфинальной  встрече  соперником  Василия  был   молодой   Луи   -
неутомимый, напористый. Обыграть его было нелегким делом.  Игра  протекала
остро, с переменным успехом, то один  заканчивал  очередной  гейм  в  свою
пользу, то другой, и только в третьем сете Василию удалось вырвать победу.
Таким образом, Василий обеспечил себе почетное  второе  место.  Предстояло
самое  трудное  -  одолеть   многоопытного   де   ла   Граммона.   Правда,
психологическое преимущество в данном случае было на стороне Василия, - он
однажды уже одержал верх над ним, но то была товарищеская встреча.  Де  ла
Граммон был человек волевой, и  у  него  были  многочисленные  болельщики,
всячески подбадривающие его.
   После  часового  перерыва  начался  финальный  матч.  Первые  два  сета
соперники поделили между собой. В начале третьего  сета  чаша  весов  явно
склонялась в сторону де ла Граммона. Но Василию победа нужна была  больше,
чем вице-президенту клуба, и он собрал все силы свои, чтобы  сломить  волю
противника. И победил.
   Гремели аплодисменты, оркестр играл туш. Болельщики, репортеры газет  и
фотокорреспонденты  окружили  Василия.  На  секунду  в   толпе   мелькнуло
радостно-взволнованное лицо Лизы, которая не могла протолкаться к нему.
   Увидев направленные на себя фотооб®ективы, Василий подумал о  том,  что
было бы весьма нежелательным появление его портрета на страницах парижских
газет. Он уронил ракетку, нагнулся, поднял ее и быстро побежал в душ.
   Стоя под теплым душем, Василий почувствовал страшную усталость,  болела
поясница. Но не это  беспокоило  его.  Первый  раз  он  счастливо  избежал
фотографирования.  И  все-таки  его  непременно  сфотографируют  во  время
церемонии  вручения  приза.  По  простой  логике  вещей,  каждому   лестно
покрасоваться на страницах большой прессы. Это - популярность, реклама.  И
вдруг появляется какой-то чудак, который не дает фотографировать себя. Тут
что-то не так, скажет  каждый  здравомыслящий  человек.  Пойдут  пересуды,
догадки... Как же быть?..
   В раздевалку снова зашел Сарьян и прорвал размышления Василия.
   - Ну как, убедились теперь, что  я  если  и  не  пророк,  то  ясновидец
наверняка? - сказал он, смеясь, и сердечно поздравил Василия с победой.
   - Готов считать вас добрым ангелом, приносящим счастье!
   - Насчет ангела не знаю. Но я действительно приношу счастье тем, к кому
хорошо отношусь.
   Этот человек  с  открытым  лицом,  доброй  улыбкой  вызывал  у  Василия
симпатию. Но обратился он к журналисту не без некоторого колебания:
   - Хочу попросить у вас совета: как бы мне избежать фотографирования  во
время вручения призов победителям?
   - Когда вы уронили ракетку  и  нагнулись,  чтобы  поднять  ее,  у  меня
мелькнуло подозрение, что это сделано нарочно, - сказал Сарьян. -  Раз  уж
пошло на откровенность, скажите, почему вам не хочется появиться завтра на
страницах утренних газет?
   - Как бы вам об®яснить это? - ответил Василий. - Я иностранец,  к  тому
же славянин... Приехал во Францию туристом и  вот  осел  здесь...  Я  имею
разрешение проживать во Франции,  но  ведь  каждую  минуту  меня  могут  и
выселить... Зачем же мне, в моем  положении,  вызывать  зависть,  дразнить
гусей?.. Потом я  опасаюсь,  что  мои  теннисные  успехи  могут  подорвать
доверие ко мне со стороны делового мира... Может быть,  мне  поговорить  с
вице-президентом клуба?
   Сарьян с улыбкой покачивал головой, и Василий не мог