и все понял. Тотчас поднялась новая  волна  террора
по всей Германии. Специально созданные органы государственной безопасности
арестовывали всех, кто подозревался  в  принадлежности  или  сочувствии  к
коммунистической партии, арестовывали и социал-демократов. Хватали евреев,
сажали в товарные вагоны и отправляли в  неизвестном  направлении.  Только
самым богатым из них удавалось за баснословные деньги достать  заграничные
паспорта и выехать из Германии...
   Чтобы не вызвать  подозрений  у  окружающих  своим  бездельем,  Василий
связался с Берлинской конторой кинопроката. Разговаривал с ним по телефону
директор конторы, Хойзингер. Он выразил свое удовлетворение приездом к ним
господина Кочека и  любезно  сказал,  что  будет  рад  встретиться  с  ним
сегодня, если, конечно, у господина Кочека нет более важных дел.
   У господина Кочека не оказалось более важных дел, поскольку он  приехал
в Берлин исключительно с этой целью. Поэтому  он  сказал,  что  приедет  к
господину  Хойзингеру  в  двенадцать  часов  дня.  Кинопрокатная   контора
находилась в другом конце города - довольно далеко от центра. Василий взял
такси.
   Водителем оказался болтливый щупленький человечек средних лет.  Василий
у знал, что он не владелец  машины,  как  многие  берлинские  таксисты,  а
работает у хозяина по найму. До этого же  он  два  года  был  безработным.
Сейчас, благодаря заботам фюрера, положение меняется - жизнь налаживается,
количество безработных сокращается с каждым днем. Фюрер обещал работу всем
немцам, а он не такой человек, чтобы не выполнить своих обещаний!.. Нет, в
партии национал-социалистов не состоит,  но  на  ближайших  выборах  будет
голосовать за них... Зарабатывает не очень много, но это все же лучше, чем
жить  с  женой  и  двумя  маленькими  детишками  на  жалкое   пособие   по
безработице... Ничего, немножко терпения, и немцы  тоже  начнут  жить  как
люди!.. Гитлер никому не позволит ограбить Германию, как  грабили  до  сих
пор. Он не станет  платить  ни  единого  пфеннига  Антанте  по  проклятому
Версальскому договору!..
   Слушая разглагольствования шофера,  Василий  начинал  понимать,  почему
значительная часть населения Германии  поддерживает  фашистов.  Гитлер  не
только дает немцам работу,  но  и  мастерски  играет  на  их  оскорбленном
национальном чувстве, обещая в  недалеком  будущем  завоевание  жизненного
пространства  и  господство  над  другими  народами.   И   снова   чувство
беспокойства, смутной тревоги сжало сердце Василия...
   Герр Хойзингер встретил его как  старого  знакомого,  представил  своим
помощникам и, угощая гостя коньяком и  черным  кофе  у  себя  в  кабинете,
приступил к деловым переговорам. Да, они  хорошо  осведомлены  об  успехах
рекламы, изготовляемой фирмой "Жубер и компания", особенно в области кино.
Кинопрокатная контора готова заключить договор на изготовление и  поставку
тематических  об®емных  рекламных  установок.  Для  начала   -   в   целях
рекламирования американских и французских фильмов, -  вероятно,  художники
фирмы с этими фильмами знакомы. В зависимости  от  успеха  этих  рекламных
установок может встать  вопрос  о  рекламировании  немецких  фильмов,  что
значительно сложнее и ответственней: реклама  должна  явиться  проводником
современной немецкой идеологии...
   Обсудив  предварительные  условия  договора,  Василий  из®явил  желание
познакомиться с практикой кинопроката в Германии и посетить для этой  цели
еще несколько городов, - ну, скажем, Гамбург,  Мюнхен,  Лейпциг,  Дрезден.
Хойзингер  обещал  снабдить  Василия  рекомендательными  письмами  на  имя
руководителей филиалов. Письма эти будут доставлены к нему в номер завтра.
А к возвращению  господина  Кочека  из  поездки  будет  готов  и  договор.
Хойзингер согласился выдать аванс в счет будущих заказов и даже  взять  на
себя часть расходов, связанных с поездкой Василия по стране.
   На его вопрос, что произошло со второй конторой кинопроката, из®явившей
в свое время желание установить деловые контакты с его  фирмой,  Хойзингер
ответил:
   - Видите ли,  господин  Кочек,  уже  более  столетия  дельцы  еврейской
национальности захватили все финансы Германии. Не вкладывая ни одной марки
в индустрию, по способствуя развитию промышленности страны, они прибрали к
рукам банки, торговлю, зрелищные предприятия, увеселительные учреждения  и
наживали колоссальные деньги... Понятно, что  истинные  хозяева  страны  -
немцы - не могли терпеть до бесконечности этот хищнический грабеж. Поэтому
сейчас евреям запрещено заниматься предпринимательством. По этой причине и
закрыта кинопрокатная контора, владельцем которой был некто Лифшиц...
   - Нужно полагать, что теперь ваша контора стала монополисткой в области
кинопроката и не боится конкуренции, - сказал Василий, стараясь  ничем  не
проявить своего отношения к этому чудовищному, но далеко не новому  приему
устранения конкурентов.
   - Если хотите, да, - скромно ответил герр  Хойзингер.  -  За  последнее
время оборот наш почти удвоился и имеет тенденцию к  дальнейшему  росту...
Кризис кончился, экономика страны на под®еме, безработица ликвидируется, -
следовательно, в кинозалах будет больше зрителей!..
   Прежде чем уехать из Берлина, необходимо было побывать  во  французском
посольстве и передать Понсэ рекомендательное письмо. Правда, за эти дни не
возникло необходимости прибегать к высокому покровительству,  но  было  бы
неучтиво не передать послу письмо его друга.
   Не зная, что Паризерплац, где находилось французское посольство, близко
от гостиницы, Василий нанял такси и в одну  минуту  оказался  у  массивных
ворот красивого особняка.  Но  проникнуть  в  посольство  было  не  так-то
просто. Верзила сторож, не слушая об®яснений Василия, повторял одно  и  то
же: "Если мсье нужно передать письмо господину послу, пусть оставит здесь,
укажет свой адрес, и господин посол известит мсье  о  времени,  когда  его
смогут принять". Василий написал на  обороте  визитной  карточки  название
своей гостиницы и с письмом оставил у сторожа. Затем вернулся к себе.  Для
огорчения оснований не было: письмо Маринье  он  передал,  а  что  его  не
пустили в посольство - это уж не его вина.
   В Берлине больше делать было нечего. Рекомендательные письма Хойзингера
лежали у Василия в кармане, и на следующий день вечерним поездом он  уехал
в Лейпциг.
   Попутчиком Василия  оказался  плотный  человек  средних  лет,  по  виду
мастеровой.  Они  разговорились.  Василий  не  ошибся:   сосед   по   купе
действительно был рабочим-металлургом, ехавшим в Лейпциг навестить родных.
На вопрос, был ли он безработным, рабочий  отрицательно  покачал  головой.
Нет, он все время имел работу. Правда, работал  по  сокращенному  графику,
три дня в неделю, и зарабатывал мало, но все же ему жилось куда лучше, чем
многим другим, совсем лишившимся работы... Да, в  политической  партии  он
состоял - был социал-демократом. Потом разочаровался и вышел из  партии...
Никаких репрессий со стороны новых властей он не боится. Кто  и  на  каком
основании может его тронуть, - ведь он добровольно и задолго до прихода  к
власти Гитлера  отрекся  от  социал-демократии...  Почему?  Очень  просто:
руководители  партии  оказались  болтунами,  они  умели  говорить   только
красивые слова и ничего не делали для рабочих.  А  вот  Гитлер  -  человек
дела! Он выступает против плутократии, думает о  социальном  строе  нового
типа. Почему, спрашивается, социализм  должен  быть  обязательно  русского
образца,  -  разве  нет  и  не  может  быть  других   форм?   Германия   -
высокоразвитая индустриальная страна и может развиваться по своему особому
пути. Правду сказать, вожди немецкой социал-демократии  вообще  надеялись,
что социализм преподнесут им на тарелочке, - иначе зачем было им отвергать
предложение Тельмана о совместных действиях, когда коммунисты на последних
выборах получили почти пять миллионов  голосов?  Об®единись  они  тогда  с
коммунистами, - создали бы коалиционное правительство левого  направления,
и, уверяю вас, народ пошел бы за ними.
   - Вам известны факты, говорящие о том, что  новые  власти  ограничивают
деятельность крупных монополий, или, как  вы  выразились,  плутократии,  и
собираются строить какой-то новый социализм? - спросил Василий.
   -  Нет,  таких  фактов  я  не  знаю...  Но  ведь  Гитлер   окончательно
ликвидировал унизительный для немцев Версальский договор и показал Антанте
кукиш - разве одно это уже не вызывает сочувствия? А то  получалась  очень
уж несерьезная история, - с нами, с немцами, союзники  обращались,  как  с
каким-нибудь колониальным  народцем...  Сами  вооружались,  оснащали  свою
армию новейшей военной техникой, а нам все запрещали. Нам, великой  нации,
запрещали иметь авиацию, подводные лодки,  военно-морской  флот!..  Дураку
понятно,  что  союзники  могли  оккупировать  безоружную  страну,  -  ведь
оккупировали же французы Рурскую область. А репарации? Разве они  не  были
открытым грабежом? Мы голодали, у наших детей не было молока, а французы и
англичане бесились с жиру... Как ни говорите, Гитлер молодец,  -  он  всем
дал понять, что нельзя с нами обращаться, как  с  неграми  в  Африке.  Мы,
немцы, великая нация и сумеем постоять за себя!
   - А разве войну тысяча девятьсот четырнадцатого года затеял не  кайзер?
Немецкая армия разрушила множество французских городов и  сел,  не  говоря
уже о России, где сравнивали с землей целые районы... Вы не находите,  что
за все это кто-то тоже должен был отвечать?
   - Но при чем тут немцы? Спросили бы с кайзера и  его  генералов!  И  то
сказать, немцы тоже пострадали от войны не меньше, чем французы...
   Василию стало неприятно продолжать этот разговор. Если рабочий,  бывший
социал-демократ, так рассуждает, чего  же  ожидать  от  мелкой  буржуазии,
составляющей большинство нации?
   Он зевнул и устроился поудобнее, давая понять, что хочет вздремнуть...
   В отличие от Берлина, шумного,  крикливого,  Лейпциг  показался  тихим,
уютным.  Рядом   с   широкими   асфальтированными   улицами   -   узенькие
средневековые улочки, мощенные булыжником.  Массивные  здания  официальных
учреждений с  колоннами  из  гранита  и  маленькие  особняки  бюргеров,  с
остроконечными,  покрытыми  черепицей  крышами.  Грандиозные  католические
храмы в стиле ранней  готики.  Множество  парков,  вековые  деревья  вдоль
тротуаров. И на каждом шагу  -  памятники  выдающимся,  а  чаще  ничем  не
примечательным землякам.
   Лейпциг жил от ярмарки до ярмарки. Во время ярмарок город оживал, потом
снова впадал в спячку. Между ярмарками в Лейпциге  задавали  тон  студенты
знаменитого университета -  одного  из  древнейших  в  Европе.  Но  старой
цеховой традиции устраивали карнавалы печатники и меховщики. В этом городе
печатались самые красивые в мире книги, выпускались отлично  имитированные
меха, мало чем отличающиеся от натуральных.
   Руководитель лейпцигского отделения конторы кинопроката, Малер,  весьма
любезный человек, несмотря на протесты Василия, повсюду его сопровождал  и
с удовольствием показывал достопримечательности родного  города.  Побывали
они и на огромной территории, где уже шла работа по подготовке к  весенней
ярмарке.
   - Господин Кочек, почему бы вам не посетить  ярмарочный  комитет  и  не
предложить свои услуги? Весьма  возможно,  что  они  заинтересуются  вашей
продукцией, - сказал Малер.
   На следующий день, захватив с собой альбом  фирмы,  вырезки  из  газет,
отзывы  торговых   палат   и   многочисленных   заказчиков,   Василий,   в
сопровождении Малера, отправился в ярмарочный комитет.
   Предложением совладельца парижской рекламной фирмы заинтересовались.  С
Василием вели долгие беседы и наконец  обещали  дать  окончательный  ответ
через два-три дня. Делать было нечего, -  Василий  скучал  в  Лейпциге  от
безделья, терпеливо ожидая решения комитета.
   Наконец  вице-председатель  ярмарочного  комитета  сообщил  Василию  по
телефону, что комитет согласен  заключить  с  фирмой  "Жубер  и  компания"
договор на значительную сумму, если фирма  примет  на  себя  обязательство
изготовить заказанную рекламу не позже 10 мая текущего года.
   Василий подписал договор и в тот же день отправил телеграмму  Жуберу  с
сообщением о сделке. Написал он также и Анри  Борро,  предложив  ему  быть
готовым к поездке в Берлин и  Лейпциг  для  уточнения  заказов.  Он  решил
прервать путешествие по городам  Германии  и  вернулся  в  Берлин,  чтобы,
подписав договор с конторой кинопроката, поспешить в Париж.
   В гостинице "Кайзерхоф"  его  ожидало  приглашение  французского  посла
пожаловать на ужин 1 марта в семь часов вечера.
   Василий явился во французское посольство за пять минут до  назначенного
срока. Он немного волновался, не зная, как его примут и сумеет ли  он,  по
бывавший никогда на такого рода приемах,  не  ударить,  как  говорится,  в
грязь лицом.
   Ровно в  семь  часов  метрдотель,  в  безукоризненном  фраке,  которого
Василий принял  сначала  за  самого  посла,  пригласил  "господ  гостей  в
столовую отужинать".
   На пороге столовой Василия встретил Франсуа Понсэ.
   - Очень рад знакомству с вами! Маринье пишет о вас необыкновенно тепло,
а друг моего друга - мой друг! - улыбаясь сказал он.
   За стол село восемь человек,  и,  как  вскоре  выяснилось,  все,  кроме
Василия, французы. В их числе единственная  дама  -  жена  посла.  Василий
понял, что присутствует на интимном ужине друзей Понсэ. Все,  по-видимому,
отлично знали друг друга, держались непринужденно.
   Кто-то заговорил о недавнем поджоге рейхстага. Посол,  смеясь,  сказал,
что  поджог  послужил  поводом  самовозвеличения  некоторых  руководителей
национал-социалистов.
   - Знаете, господа, что  сказал  господин  Геринг?  Он  сравнил  себя  с
Нероном! Он часто повторяет: "Христиане подожгли  Рим,  чтобы  обвинить  в
этом Нерона,  а  коммунисты  подожгли  рейхстаг,  чтобы  обвинить  в  этом
мена!.." Звучит это и смешно и страшно!.. Осведомленные  люди  утверждают,
что  рейхстаг  соединен   подземным   коридором   с   особняком   Геринга.
Следовательно, поджигатели могли пройти этим путем...
   - Я слышал, что арестован какой-то голландец ван дер  Люббе,  -  сказал
седой человек с морщинистым лицом. - Его  обвиняют  в  поджоге  рейхстага.
Говорят, у  него  в  кармане  обнаружен  членский  билет  коммунистической
партии.
   - А другие утверждают, что поджог рейхстага дело рук молодчиков Рема  и
совершен не без ведома более крупных деятелей, - вставил молодой человек с
военной выправкой. - Во  всяком  случае,  поджог  не  мог  совершить  один
человек...
   - Для меня совершенно очевидно одно, - сказал Понсэ,  -  тайна  поджога
рейхстага будет раскрыта не скоро. Пройдут  годы,  прежде  чем  мы  узнаем
истину. А пока  этот  факт  будет  использован  национал-социалистами  для
предвыборной кампании. Более благоприятного  повода  для  агитации  трудно
придумать:  обвинить  в  поджоге  коммунистов,   разжечь   шовинистические
страсти...
   - Господа, не хватит ли говорить о политике! - вмешалась жена  посла  и
пригласила гостей в гостиную пить кофе.
   Слушая  беседу  людей,  без  сомнения  весьма  осведомленных,   знающих
значительно больше, чем  они  говорят,  Василий  думал:  неужели  все  эти
французы, увидевшие фашизм, так сказать, в натуральном  виде,  без  всяких
прикрас,  могут  когда-нибудь  стать  на  его  сторону   и   ради   узких,
своекорыстных интересов предать и свой народ и свою родину?
   В маленькой гостиной гости пили черный кофе с ликером. И разговор снова
коснулся  событий  в  Германии.  Кто-то   высказал   мысль,   что   победа
национал-социалистов на предстоящих выборах не вызывает сомнения.
   - Еще бы! - сказал человек с седой головой. - После  такого  террора  и
запугивания  избирателей  мудрено  было  бы  не  победить.  Вся   Германия
покрылась сетью концентрационных лагерей,  в  которые  бросают  всех,  кто
проявит малейшее недовольство существующим режимом!
   - Вам  не  кажется,  господа,  что  в  результате  варварских  методов,
применяемых национал-социалистами в  управлении  страной,  пропасть  между
Германией и внешним миром углубляется? - спросил посол.
   - Гитлер не придает этому никакого значения, зная заранее, что  великие
державы и пальцем не пошевельнут, чтобы обуздать фашизм и  положить  конец
варварству в центре Европы! - ответил послу старик.
   Франсуа Понсэ, видя, что гость из Парижа все время молчит, не  принимая
участия в разговоре, спросил Василия:
   - Скажите,  мсье  Кочек,  какое  впечатление  вы  уносите  с  собой  из
Германии?
   - Самое тяжелое, - сказал Василий.
   - Действительно, здесь  творится  нечто  умопомрачительное!..  Впрочем,
этого нужно было ожидать. Мы, французы, вместо  того  чтобы  сблизиться  с
Германией, когда здесь существовали демократические  порядки,  тащились  в
хвосте политики Англии и Америки, - боялись остаться в изоляции. А  теперь
расплачиваемся за это и будем еще расплачиваться жестоко...
   - Господин  посол,  я  коммерсант  и,  признаюсь,  плохо  разбираюсь  в
политике. Но, пробыв в этой несчастной стране немногим больше двух  недель
и увидев все собственными глазами, я ужаснулся. Временами мне кажется, что
в Европу возвращается средневековое  варварство.  Неужели  государственные
деятели великих держав, в первую очередь Франции, не понимают,  что  нужно
остановить фашизм, - остановить сейчас, немедленно, иначе будет поздно?
   - К сожалению, уже поздно!.. В настоящее время интересы союзников резко
расходятся. Англичане жаждут ослабления Франции, чтобы  иметь  возможность
единолично господствовать в Европе. Запомните мои слова: они попытаются  и
фашизм в Германии использовать в своих интересах!
   - Как бы им не пришлось расплачиваться за такую близорукую политику!  -
сказал Василий и встал, чтобы откланяться.
   - Скажите, мсье Кочек, я ничем не могу быть  вам  полезным?  -  спросил
Понсэ.
   - Благодарю вас. Я свои дела успешно закончил и на днях  возвращаюсь  в
Париж.
   -  По  приезде  передайте,  пожалуйста,  сердечный  привет  Маринье   и
расскажите ему обо всем, что видели здесь...
   До выборов в Берлине оставалось несколько дней. Каждый день  под  звуки
фанфар и духовых оркестров устраивались парады, факельные шествия,  шумные
митинги  и  собрания.  В  самый  день  выборов  -  5  марта  -  отряды  СА
разместились  во  всех  пунктах  голосования.  Выборы  и  подсчет  голосов
происходили под руководством нацистов.  В  результате  национал-социалисты
получили  в  рейхстаге  двести  восемьдесят  восемь  мест   -   абсолютное
большинство.
   На следующий же день после выборов террор в Германии усилился. Начались
повальные обыски  и  аресты,  конфискация  имущества  евреев  и  враждебно
настроенных к фашизму людей. Василий слушал выступление Геринга по  радио.
Как бы отвечая на вопрос, почему все так происходит, тот говорил без  тени
смущения: "В большом деле без издержек не обойтись. Это неизбежно..."
   В Германии делать было больше нечего. Все,  что  Василий  видел  вокруг
себя, возмущало, вызывало чувство  негодования.  Он  возвращался  домой  с
тяжелым сердцем.
   Германо-бельгийскую границу поезд Берлин - Париж  пересекал  ночью.  На
немецкой  пограничной  станции  пограничники  и  таможенники  побежали  по
вагонам. Они обходили одно за другим купе,  будили  пассажиров,  проверяли
документы, вещи. Некоторым  пассажирам  пограничники  предлагали  сойти  с
поезда  с  вещами  и  направляли  их  в  помещение  таможни  при  вокзале.
Носильщиков почему-то не оказалось, и пожилые  люди,  мужчины  и  женщины,
сгибаясь под тяжестью чемоданов, шагали к вокзалу.
   Очередь дошла до Василия. Офицер пограничной  службы  повертел  в  руке
чехословацкий паспорт и сказал:
   - В таможню с вещами!
   - У меня один маленький чемодан, его нетрудно  проверить  и  здесь,  на
месте, - Василий хотел было открыть чемодан.
   - Не возражать! - гаркнул офи