акие предложения поступали часто от разных людей и никаких  подозрений
вызвать не могли. Открытка означала, что мастер Герман хочет встретиться с
Василием.
   - Мне хотелось  показать  вам  кое-что,  -  сказал  мастер,  когда  они
встретились на конспиративной  квартире.  Он  протянул  Василию  четвертый
номер "Красного знамени", выходящего два раза в месяц.  -  Послушайте  же,
что тут написано! - Он надел очки и начал  читать  обращение  к  немецкому
народу, напечатанное на первой странице.

   "Дорогие соотечественники!
   Есть люди, которые со слезами  изумления  на  глазах  радуются  победам
фюрера. Как же иначе, ведь он претворяет в жизнь  вековые  мечты  немецких
капиталистов и помещиков о великой Германии.
   Да, Австрия силой присоединена к рейху, на очереди Чехословакия. У  нас
еще множество соседей, и они могут стать легкой нашей добычей, если  этого
мы пожелаем.
   Дорогие соотечественники!
   Запомните одну простую истину - нация,  угнетающая  другие  народы,  не
может быть свободной  сама.  Подумайте  о  будущем,  пока  не  поздно.  Не
способствуйте злодеяниям нацистов во главе с Гитлером,  не  позорьте  свою
родину, не вызывайте гнев и ненависть к нам других народов. Не  забывайте,
что рано или поздно наступит час расплаты.
   Мы, антифашисты, призываем вас на борьбу  с  фашизмом.  Преградим  путь
авантюрам, - трудящимся нужен мир, работа, дружба, а не великая  Германия,
построенная на могилах миллионов.
   Долой фашизм! Долой войну! Долой Гитлера!
   Да здравствует мир на земле и демократия!
   6 июня 1938 года, г.Берлин".

   - Ну как? - спросил мастер Герман, закончив чтение.
   - Это как раз то, что сегодня и нужно! А что, товарищ  Герман,  есть  у
вас надежные связные на заводах и фабриках? Доходит газета до рабочих?
   - А как же иначе? Неужели вы думаете,  что  мы  печатаем  нашу  газету,
преодолевая  тысячи  препятствий,  рискуя   головой,   ради   собственного
удовольствия? У нас больше полсотни связных. Они успели уже распространить
свежий номер. Кое-где газету расклеили на стенах курилок или подбросили  в
шкафчики рабочих...


   ...После Мюнхена гитлеровцы решили, что им дозволено все,  что  в  мире
нет силы, способной противостоять Германии. Готовясь к большой войне,  они
усилили репрессии внутри страны.  Агенты  гестапо  арестовывали  людей  по
малейшему подозрению, прямо на улице, и без суда и следствия отправляли их
в концентрационные лагеря. Обыскам и  арестам  не  было  конца.  Усилилась
слежка и за иностранцами, - Василий чувствовал это на каждом шагу.
   Однажды днем Лиза позвонила ему в контору и  сказала,  что  только  что
арестовали садовника Мюллера, а теперь агенты полиции  требуют,  чтобы  их
впустили в особняк произвести обыск.
   - Я заперла двери и отказалась впустить их в дом. Но они  не  перестают
стучать, настаивают, чтобы им открыли, грозятся выломать двери... Не знаю,
что делать?
   - Прежде всего, не волнуйся. Двери не открывай, - не сломают, не бойся.
Я сейчас приеду! - Повесив трубку, Василий позвонил  генеральному  консулу
О'Кейли и помчался домой.
   Агенты гестапо топтались у под®езда, не рискуя взломать двери  богатого
особняка, принадлежащего американцу.
   - В чем дело, господа? - сердито  спросил  Василий.  -  Почему  вы  так
ведете себя у моего дома?
   Офицер сказал, верное, отрапортовал по-военному:
   - По нашим сведениям, ваш садовник Мюллер является коммунистом и связан
с подпольной подрывной организацией!
   - Что же следует из этого?
   - Дело в том, что при обыске мы ничего не нашли у него.
   - Тем более непонятно, что вам нужно в моем доме!
   - Он... я хотел сказать - Мюллер... мог спрятать свои бумаги у вас...
   - Странная у вас логика, господин офицер!.. У садовника ничего не нашли
и  поэтому  решили  произвести  обыск  в  доме  американского  подданного,
представителя  компании,  снабжающей  вашу  страну  нефтью.  Считая  такой
поступок с  вашей  стороны  актом  совершенно  недопустимого  произвола  и
проявлением недружелюбия в отношении ко мне и  компании,  которую  я  имею
честь  представлять,  я  вынужден  буду  довести  об  этом   до   сведения
рейхсмаршала господина Геринга! До  получения  удовлетворительного  ответа
временно прекращаю всякие операции!
   - Но  ведь  мы  не  произвели  у  вас  обыска!  -  Вид  у  офицера  был
растерянный,  упоминание  американцем   имени   всемогущего   рейхсмаршала
произвело на него впечатление.
   В  это  время  к  калитке  сада  подкатил  лимузин  с  дипломатическими
номерными знаками. Из машины вышел генеральный консул  Соединенных  Штатов
Америки в Берлине О'Кейли. Он отрекомендовался офицеру и  осведомился:  на
каком основании и по чьему приказу полиция ворвалась в  дом  американского
подданного и пытается произвести обыск?
   -  Вы,  уважаемые  господа,  как  видно,  не  понимаете  разницу  между
подданными Чехословакии и Америки! Раз и навсегда зарубите себе  на  носу:
то, что можно сделать  с  чехами  и  прочими  народами,  нельзя  делать  с
американцами! Мы этого не допустим, понятно? Я  вынужден  буду  официально
протестовать против такого произвола! - О'Кейли вел себя предельно грубо.
   Офицер повторил историю с Мюллером.
   - Странно, вместо того чтобы предупредить мистера Кочека и оградить его
от коммунистов, вы хотите произвести у него  обыск!  Уезжайте  отсюда  как
можно скорее, иначе я вынужден буду позвонить господину Риббентропу.
   Полицейские,  поджав  хвосты,  как  побитые   собаки,   ушли.   Василий
поблагодарил О'Кейли и пригласил его в дом выпить виски.
   -  Совершенно  обнаглели  эти  немцы!  Не  понимаю,  почему  наши   так
церемонятся с ними, - раздраженно сказал  О'Кейли  после  третьего  бокала
виски с содовой.
   - Вы сами когда-то говорили - из боязни русских! - ответил Василий.
   - Говорил... Знаете, чего я боюсь теперь? Как бы немцы не двинулись  на
нас, вместо того чтобы ударить по русским. Уж  очень  развязно  они  стали
вести себя. В цирках существует неписаный  закон  -  зверя,  вышедшего  из
повиновения дрессировщику, убивают. Как бы то же самое не случилось здесь!
   - Боюсь, что здешний зверь загрызет своего дрессировщика, он ведь давно
вышел из повиновения! - сказал Василий...
   Садовника Мюллера пришлось выручать при помощи Отто Лемке. Операция эта
обошлась Василию в триста  американских  долларов.  Мюллер  вернулся  дней
через десять, худой, постаревший, с ссадинами на морщинистом лице.
   - Что они сделали с вами, Мюллер? - участливо спросил Василий.
   - Об этом не имею права говорить, я дал подписку, - сказал садовник  и,
помолчав, добавил: - Впрочем, вам можно доверять... Они били меня три раза
в  день,  иногда  и  ночью...  Все  спрашивали  про  какую-то   подпольную
организацию, издающую коммунистическую газету... Вами тоже интересовались,
мистер Кочек.
   - И что же?
   - Ничего... Ни о каких организациях я не имею ни  малейшего  понятия  и
вообще, скажу вам откровенно, политикой не интересуюсь. Нужно думать,  что
произошла ошибка - меня  спутали  с  кем-то.  Что  же  касается  вас,  то,
разумеется, кроме хорошего, я ничего сказать им не мог...
   -  Приятно  слышать,  что  работающий  у  меня  садовник  политикой  не
интересуется, иначе отвечать пришлось бы мне! Все же  будьте  осторожны  и
имейте в виду, что я поручился за вас.
   - Этого я не знал...
   Однажды, уйдя из конторы раньше обычного, Василий вернулся с  полдороги
обратно, вспомнив, что  забыл  портфель.  У  себя  в  кабинете  он  застал
юрисконсульта Глауберга, - тот рылся в ящиках его письменного стола.
   - Что вы тут делаете? - резко спросил Василий.
   - Ищу копию последнего нашего  письма  к  фирме  "Фламме"...  -  Вид  у
юрисконсульта был растерянный.
   - Почему вы ищете ее не в канцелярии, а у меня?
   - Там ее нет...
   - Сейчас проверим! - Василий позвонил  и  попросил  секретаршу  позвать
делопроизводителя. Когда тот явился, велел ему принести папку с исходящими
бумагами. - Мне нужна копия нашего последнего письма компании "Фламме",  -
если  не  ошибаюсь,  о  расчетах.  -  Он  заметил,  что  Глауберг   делает
делопроизводителю какие-то знаки, и добавил: - Надеюсь, эта копия  имеется
у вас в делах, иначе вы немедленно потеряете работу!
   Делопроизводитель вернулся через минуту  с  папкой  и  показал  патрону
копию письма.
   - Смею вас заверить, - сказал он, - что документы у нас не теряются.
   - Благодарю вас. Можете быть свободны.
   Отпустив делопроизводителя, Василий снова спросил Глауберга:
   - Так что же все-таки вы искали в ящиках моего стола?
   Юрисконсульт молчал, на лице его выступили красные пятна.
   - Еще один вопрос: откуда у вас ключи от стола?
   - Они были здесь... Вероятно, вы забыли...
   - Неправда! - Василий достал из кармана связку ключей в кожаном футляре
и показал Глаубергу. - Что вы искали в  ящиках  моего  стола  и  по  чьему
заданию это делали?
   - Извините, этого больше не повторится... - выдавил из  себя  Глауберг,
губы его дрожали.
   - Не  может  повториться  потому,  что  вас  здесь  не  будет!  Уходите
немедленно и больше не попадайтесь мне на глаза!
   Утром он приказал бухгалтеру отчислить Глауберга.
   То, что случилось с садовником Мюллером  и  юрисконсультом  Глаубергом,
насторожило Василия. Может наступить такое время, когда фашисты ни  с  чем
считаться  не  будут...  "Нужно  быть  осмотрительней,  не  давать  им  ни
малейшего повода для подозрений", - внушал  себе  Василий.  Однако  они  с
Лизой  живут  в  фашистском  раю  не  для  того,  чтобы  увеличивать  свои
сбережения в американском банке,  а  чтобы  заниматься  делом.  Опасным  и
нужным.
   Отто Лемке, успевший накопить солидный капитал в швейцарском банке  при
помощи Василия, по-прежнему снабжал его ценной информацией.  Неоднократные
проверки получаемых от него сведений (для этого использовались фрау  Браун
и  майор  генерального  штаба  Фридрих  Кольвиц)  всегда  подтверждали  их
правильность.
   В конце февраля 1939 года Лемке явился к Василию хмурый,  расстроенный.
Ему кажется, пробормотал он, что  фюрер  начал  зарываться  и  что  это  к
хорошему не приведет...
   - Что вы, герр Лемке, разве фюрер может зарываться?
   - Представьте - может... Он затевает новую игру - хочет  захватить  всю
Чехословакию.
   - Но ведь  фюрер  сам  подписал  мюнхенское  соглашение,  гарантирующее
неприкосновенность новых чехословацких границ!
   - Ах, мистер Кочек, вы наивный  человек!..  Какое  значение  имеет  для
Гитлера подпись на клочке бумаги? Сам поставил свою подпись, сам же  может
взять ее обратно... Есть  приказ  фюрера  по  армии  -  быть  готовым  для
вторжения в Чехословакию,  с  целью  полной  ее  оккупации,  не  позже  15
марта...
   Прежде чем сообщить тревожную весть "отцу", Василий решил проверить ее.
И Кольвиц подтвердил, что вторжение в Чехословацкую республику намечено  в
ночь на 15 марта.
   В эту самую ночь, в то время когда немецко-фашистские войска  вторглись
в Чехословакию, президент республики Гаха сидел в одиночестве  в  огромном
салоне новой имперской канцелярии. На столе перед  ним  лежал  документ  с
коротким текстом. Время от  времени  Гаха  наклонялся  над  документом  и,
морщась как от зубной боли, снова откидывался на спинку кресла.  Ему  было
приказано Гитлером подписать этот  документ,  в  котором  говорилось,  что
"...он,  будучи  в  полном  сознании  и  здравом   уме,   вручает   судьбу
чехословацкого народа и всей страны фюреру и германскому рейху...".
   Гаха понимал, что подписание такого документа - позорное  предательство
в отношении своего народа, но води  сопротивляться  у  него  не  было.  Он
находился в полуобморочном состоянии. Ему сделали укол, и в  конце  концов
он поставил свою подпись под документом...
   Так перевернулась еще одна печальная страница  в  трагической  летописи
тех лет.


   На очереди - вопрос о Данциге.
   Требуя присоединения Данцига к Германии, а также  предоставления  права
на  сооружение  собственной  транспортной   магистрали   через   "Польский
коридор",  гитлеровцы  сулили  Польше,  в  качестве   компенсации,   часть
Советской Украины.
   Реакционная клика, определявшая политику тогдашней  Польши,  отказалась
от помощи  Советского  Союза  и  стала  на  путь  открытого  предательства
национальных интересов польского народа.
   7 апреля 1939 года итальянские войска вторглись в  Албанию.  28  апреля
германское правительство заявило о расторжении англо-германского  морского
соглашения и аннулировании германо-польского пакта о ненападении. 22 марта
литовские правители скрепя сердце уступили Германии Мемельскую  область  с
портом Мемель (Клайпеда) на Балтийском море. Днем позже Румыния  подписала
договор,  по  которому  подчиняла  свою  экономику  интересам   германской
промышленности. Гитлер заявил также претензии на бывшие немецкие  колонии,
захваченные  Англией  и  Францией  в  итоге  мировой  войны,  и  пред®явил
территориальные требования к Польше.
   Для отражения  немецкой  агрессии  Советское  правительство  настойчиво
предлагало   западным   державам   организовать    систему    коллективной
безопасности. Английские правящие круги  вынуждены  были  пойти  навстречу
советским  предложениям,  главным  образом  для  успокоения  общественного
мнения своей страны.
   Начались длинные и бесплодные англо-франко-советские переговоры...
   В это время в Берлин приехал Стамбулов и передал Василию, что англичане
ведут переговоры не только с Советским Союзом, но и  с  Германией,  причем
немцы хотя и не  делают  из  этого  большого  секрета,  однако  содержание
переговоров не раскрывают.
   -  "Отец"  просил  передать  вам,  что  чрезвычайно  важно  знать   все
подробности этих переговоров.
   Прежде всего Василий обратился к Веберу. Однако тот занял на  этот  раз
уклончивую позицию и сказал:
   - К сожалению, в этом вопросе я не могу быть вам полезным...
   - Но  вы  же  работаете  в  министерстве  иностранных  дел,  хотя  и  в
консульском отделе. Неужели нет у вас друзей, знакомых, через  которых  вы
могли бы узнать, кто из руководящих, государственных деятелей ведет  здесь
переговоры и о чем? Это крайне важно!
   - Нет, не могу, - был ответ.
   Отказ Вебера смутил Василия: что это - трусость или желание  отойти  от
опасной политической деятельности?
   Фрау  Браун  и  раньше  никогда  не  бралась  доставать  документы,  не
проходившие через ее руки. Кольвиц вообще не шел в данном случае  в  счет:
дипломатические переговоры - это не по его ведомству. Оставался один  Отто
Лемке.
   Василий пригласил его к себе.
   - Дорогой Лемке, мы с вами давнишние знакомые  и  имеем  все  основания
доверять друг другу. У меня есть к вам просьба, или, если хотите,  назовем
это деловым предложением. Моему шефу стало известно, что  англичане  ведут
двойную игру: начали переговоры с русскими в Москве об организации системы
коллективной безопасности, что, по существу, направлено против Германии, и
одновременно  договариваются  с   руководящими   немецкими   деятелями   о
возможностях англо-германского союза. Шеф  требует,  не  знаю,  для  каких
целей, подробной информации. Не могли  бы  вы  помочь  мне  в  этом  деле?
Понимаю, задача довольно сложная, и перед расходами я не постою.
   - Откровенность за откровенность: мне совершенно безразлично, для  чего
и для кого нужны вам  эти  сведения!  -  усмехнулся  оберштурмбанфюрер.  -
Следовательно, не затрудняйте себя об®яснениями... То,  о  чем  пишет  ваш
шеф, соответствует истине. Англичане всегда любили вести двойную игру,  но
шалишь - нашего фюрера не перехитрить!..  Совсем  недавно  я  слышал,  как
Розенберг говорил Гессу в приемной Гитлера, что англичане никогда  всерьез
не думали договариваться с русскими - они боятся большевиков  больше,  чем
черт ладана, - а затеяли эту игру, чтобы поймать нас на удочку. Розенбергу
известны  все  подробности  того,  что  делается  и  говорится   на   этих
переговорах, из английских же источников... Признаться, я не интересовался
переговорами англичан здесь, у нас в Берлине, и уж конечно  не  располагаю
никакими документами. Следовательно, я должен связаться с нужными  людьми,
понести какие-то расходы...
   - Я же сказал вам, что перед расходами не постою, - напомнил Василий.
   - Понимаю. Но вы знаете, я люблю во всем ясность. Какую сумму вы  могли
бы ассигновать на это дело?
   - Лучше, если вы сами назовете цифру.
   - Три тысячи американских долларов. Без запросов, не правда ли?
   - Торговаться не буду, хотя и дороговато...  Могу  вручить  вам  сейчас
тысячу долларов в качестве аванса, остальные потом. Учтите,  что  сведения
эти нужны мне срочно, - ну, скажем, в течение трех дней. Ведь после  того,
как опубликуют коммюнике о завершении переговоров, наши  с  вами  сведения
никому не будут нужны.
   - Коммюнике? Никакого коммюнике не будет! Вы забываете,  что  англичане
продают не только русских, но и своих союзников - французов, Польшу  тоже.
Что касается сроков, то раньше трех дней ничего не успею сделать.
   - Через три дня, вечерком, жду вас здесь. А теперь -  рюмочку  коньяку.
Впрочем, нет, лучше дам  вам  две  бутылки  отличного  греческого  коньяка
"Метакса", и вы разопьете их с друзьями! - Василию  противно  было  видеть
пьяную физиономию эсэсовца у себя дома.
   Провожая Лемке, он спросил:
   - Кстати, какое впечатление на гестаповцев произвело то, что я  прогнал
Глауберга?
   - Его чуть не посадили за то, что он оказался таким идиотом и вел себя,
как мальчишка. После истории с попыткой произвести у вас обыск  берлинские
гестаповцы получили нагоняй от высокого начальства. Им  приказано  быть  с
вами поосторожней. Так что можете спать спокойно!
   - Я и так сплю спокойно!
   В маленькой угловой  комнатке,  приспособленной  Василием  под  рабочий
кабинет, его ждал Стамбулов.
   - Ну как? - спросил он.
   - Через три дня получим необходимые сведения, а может быть, и кое-какие
документы. Советую вам, во избежание всяких случайностей, эти три  дня  не
выходить на улицу. Живите у нас, отдыхайте...
   В назначенное время  Лемке  сидел  в  гостиной  напротив  Василия,  пил
маленькими рюмками коньяк и рассказывал. Время от времени он  доставал  из
кармана документы, подтверждающие его слова, и передавал их Василию.
   - Попытку начать переговоры с  нами  англичане  сделали  еще  в  начале
тысяча девятьсот  тридцать  девятого  года.  Доверенное  лицо  британского
премьера, Думмонд-Вольф, разговаривая с ответственным  сотрудником  нашего
министерства  иностранных  дел  Рюттером,  сказал,   что   Англия   готова
отказаться в пользу Германии от  большинства  своих  прав  в  Восточной  и
Юго-Восточной Европе и что политика Англии в  отношении  сотрудничества  с
Германией не изменилась после  Мюнхена...  Вот  вам  краткая  запись  этой
беседы, - с этими словами Лемке положил  перед  Василием  лист  бумаги.  -
Личный секретарь Риббентропа, Кордт, в  беседе  с  помощником  заместителя
министра иностранных дел Великобритании Сарджентом  дал  понять,  что  все
усилия английского правительства достичь соглашения с Германией  не  будут
иметь успеха, пока не прекратятся англо-франко-советские переговоры... Вот
вам копия донесения нашего посла в Лондоне, - Лемке положил перед Василием
еще один документ. - В  донесении  говорится,  что  в  Англии  разработана
программа, одобренная Чемберленом, и что с  нами  будет  заключен  пакт  о
ненападении...
   Восьмого августа, то есть  накануне  открытия  московских  переговоров,
английское  правительство  предложило  Гитлеру  созвать  конференцию  пяти
держав - Англии, Германии, Франции,  Италии  и  Польши  -  для  обсуждения
вопроса о  присоединении  Данцига  к  Германии.  Конференция  должна  была
состояться без участия Советского Союза. Вот еще копня письма Чемберлена к
Гитлеру, где предлагаются  двусторонние  польско-германские  переговоры  с
последующим участием Англии... Думаю, что хватит!
   Лемке налил с