дела  во  Франции,  сможешь
сделать это быстро?
   - Хоть завтра!
   - Сколько получишь за свою долю в рекламной фирме?
   - Если у меня будет еще немного времени, я смогу довести  свой  капитал
до трехсот тысяч, а может быть, и больше. За последнее время,  в  связи  с
заказами Лейпцигской ярмарки, доходы наши здорово увеличились. В ближайшее
время они могут стать еще больше, если наладятся наши деловые отношения  с
Америкой.
   - Отлично!.. Когда продашь свою  долю,  деньги  преврати  в  доллары  и
помести их, как мы уже говорили, в солидный нью-йоркский банк. Эти  деньги
пригодятся тебе, - в дальнейшем все свои расходы будешь покрывать сам,  из
своих средств, на нас рассчитывать не приходится.
   - Деньги для меня  не  проблема,  я  научился  зарабатывать  их  здесь,
заработаю и в Германии.
   Утром, прощаясь, "отец" посоветовал Василию разведать - можно ли  будет
рассчитывать на друзей из спортивного клуба, де ла Граммона и  Маринье,  в
случае каких-либо чрезвычайных обстоятельств. Об отпуске не  было  сказано
ни одного слова, и Василий понял, что  сейчас  поднимать  вопрос  об  этом
бесполезно.



        12

   Они шли своим чередом. Париж веселился - рестораны, кафе, в особенности
ночные клубы и варьете  были  полны  посетителями.  На  Больших  бульварах
устраивались выставки художников, магазины и салоны демонстрировали  новые
моды  к  предстоящему  осенне-зимнему  сезону.  И  все  же  за  всем  этим
чувствовалась пока еще неясная тревога.
   В Париж приехал профессор Николаи. Сарьян не только встретил ученого на
вокзале, но и успел взять у него интервью.
   - Большой оригинал этот профессор, - рассказывал Василию  журналист.  -
Знаете, как он ответил  на  вопрос:  догадывался  ли  он  о  грозящей  ему
опасности? "Дело в том, - сказал он, - что все люди смертны. Ушли из  мира
выдающиеся ученые, художники, полководцы, монархи, - уйдем и мы, а как,  в
результате чего, поверьте, мне совершенно безразлично". - "Но ведь природа
вложила в каждое живое существо инстинкт самосохранения,  -  попробовал  я
возразить, - никому не хочется умирать  раньше  времени".  -  "Разумеется!
Если вы полагаете, что мне не хочется жить, то глубоко ошибаетесь, - иначе
я не покинул бы свою родину, зная заранее, что не скоро вернусь туда".  На
мой последний вопрос, чем же он думает заниматься  в  Париже,  ученый  дал
обстоятельный ответ. "Прежде всего заниматься своим  делом  -  по  кратким
записям восстановить  картину  и  опубликовать  предварительные  данные  о
раскопках древнеримского городища, относящегося к середине  третьего  века
до нашей эры. К сожалению, я не успел довести  до  конца  раскопки.  Но  и
того,  что  извлечено  из  земли  и  изучено,  достаточно,  чтобы  сделать
некоторые интересные выводы... Буду читать лекции в Сорбонне, где когда-то
учился сам... А еще нужно что-то предпринять, открыть людям  глаза,  чтобы
они осознали надвигающуюся опасность. Как это сделать,  -  признаюсь,  сам
еще не знаю. Я никогда не занимался  политикой,  больше  того  -  презирал
людей, посвятивших себя этому, на мой взгляд, бесполезному занятию.  Но  с
некоторых пор понял, что своей пассивностью невольно становлюсь пособником
черных сил. Утверждение, что  фашизм  продукт  только  нашего  времени,  -
глубокая ошибка. Во все  времена  диктаторы  всех  рангов  и  способностей
занимались тем же, чем сегодня занимается Гитлер, - играли на  религиозном
фанатизме  или  шовинизме  масс,  старались  отвлечь  их   от   внутренних
трудностей  и  противоречий  и  направить   их   энергию   на   специально
придуманного внешнего врага". Действительно, человек  прозрел,  ничего  не
скажешь! - заключил свой рассказ Сарьян.
   - Честь и хвала профессору! - сказал Василий.


   Клод Гомье слал из Америки обнадеживающие вести. Оформленные им витрины
большого универсального магазина в центре Нью-Йорка произвели впечатление.
   Вслед за этим из Америки начали поступать заказы. Василий не  ошибся  в
расчетах: заказы были выгодны и основательно увеличивали доходы фирмы.
   С начала нового учебного года Лизу зачислили на основное  отделение,  и
она из вольнослушательницы превратилась в полноправную студентку Сорбонны.
С радостью рассказывала она мужу о шумной овации, устроенной студентами  и
профессурой в честь профессора Николаи. Он узнал  ее  в  толпе  студентов,
подошел к ней и крепко пожал  руку.  И  Лиза  не  поняла,  что  это  могло
означать - было ли просто знаком симпатии, или он  понял  ее  роль  в  его
приглашении в Париж...
   После утомительной  поездки  Лиза  чувствовала  себя  неважно,  хотя  и
скрывала это от Василия. Временами она задумывалась и  часами  молчала.  В
разговорах с Василием часто возвращалась к вопросу о предстоящей поездке в
Германию.
   - Неужели мы на самом деле  поедем  в  Германию?  -  спрашивала  она  с
тревогой.
   - Как видно, придется, - Василий отвечал спокойно, равнодушно, стараясь
даже своим тоном подчеркнуть, что он не видит в этом ничего особенного.
   - Боюсь я этой поездки!.. Ты бы посмотрел на  физиономии  фашистов.  Не
люди, а выродки какие-то, способные на любую подлость...
   - Хорошего там действительно мало, но ехать кто-то все равно  должен!..
Нельзя  допускать,  чтобы   они   безнаказанно   творили   все,   что   им
заблагорассудится. Конечно, мы с тобой не сумеем их  остановить,  но  хоть
будем знать об их планах - и это немало. Потом, чего нам бояться?  За  это
время  мы  кое-чему  научились,  и  нас  голыми  руками  не  возьмешь.  Мы
подготовимся как следует и только после этого поедем, -  Василий  всячески
старался успокоить Лизу. Он и в самом деле не боялся предстоящей поездки.
   Вместо  ответа  Лиза  только  вздыхала,  но  спокойнее  и  веселее   не
становилась...
   Однажды Ковачич пригласил Василия в консульство, протянул ему  пакет  и
посоветовал действовать.
   - Джо, а как мне быть с женой? -  спросил  Василий.  -  Не  может  быть
такого положения, чтобы муж был подданным Соединенных  Штатов  Америки,  а
жена - Чехословацкой республики!
   - Подумаешь, проблема! В анкете  укажите,  что  вы  холостой,  а  через
некоторое время сочетайтесь с вашей супругой церковным браком. Представите
нам справку, и мы выдадим вашей жене американский паспорт  или,  на  худой
конец, запишем ее в ваш паспорт, что фактически одно и то же.
   - Джо, светлая вы голова!
   В пакете, как Василий и ожидал, оказался паспорт Дэвида Хэйфи.
   Прежде чем облюбовать лодочную  станцию  на  берегу  Сены  и  разыграть
спектакль с купаньем. Василий откровенно  рассказал  обо  всем  Сарьяну  и
попросил его помощи.
   - Мне нужно, чтобы в тот же день, вечером, в газете  появилась  заметка
об этом происшествии. Я всецело рассчитываю на вас.
   - Сделаем, - не задумываясь  согласился  журналист.  -  Давайте  вместе
набросаем текст сообщения в отдел городской хроники. А когда  вас  вытащат
из воды, я  опишу  ваших  спасителей  и  передам  готовую  заметку  нашему
хроникеру. Все будет в порядке, такие вещи у нас практикуются.
   Они тут же набросали текст  будущей  заметки.  Журналист,  прочитав  ее
вслух, спросил:
   - Ну как, сойдет?
   - Вполне, - ответил Василий и посмотрел на  часы.  -  Сейчас  без  пяти
минут два. Я успею с®ездить домой  переодеться  и  к  трем  часам  буду  у
лодочной станции. Вас же попрошу проехать в машине мимо места происшествия
минут пятнадцать четвертого!
   Спектакль был разыгран,  что  называется,  как  по  нотам.  Прежде  чем
отправиться на берег Сены принимать холодную ванну, Василий поехал  домой,
надел хороший, дорогой костюм, широкополую шляпу. Он вполне мог  сойти  за
американца из Южных штатов, одевающихся дорого,  но  безвкусно.  Тщательно
проверил карманы, вынул из них все бумаги и оставил только паспорт  Дэвида
Хэйфи, несколько  сот  американских  долларов  и  франков.  Между  лицевой
стороной паспорта и обложкой заложил тонкую пластинку из губки, а  боковой
карман пиджака, куда положил паспорт, заколол английской булавкой.
   На лодочной станции  Василий  на  ломаном  французском  языке  об®яснил
хозяину, что хочет покататься на лодке, заплатил  деньги,  небрежно  сунул
квитанцию в карман брюк.
   Хозяин бросил в лодку весла, развязал  тонкую  стальную  цепь,  которой
лодка  была  привязана  к  железному  кольцу,  и,   передав   конец   цепи
"американцу", показал рукой, что тот может отчаливать.
   Василий встал одной  ногой  на  корму,  другой  хотел  оттолкнуться  от
пристани, но не успел: лодка быстро  устремилась  вперед,  и  он,  потеряв
равновесие, упал в воду.
   Он камнем пошел ко дну, пуская  пузыри,  вынырнул,  снова  скрылся  под
водой, снова вынырнул,  колотя  руками  по  воде.  Первым  ему  на  помощь
бросился проходивший мимо молодой человек, по  виду  студент.  Он  схватил
утопающего за шиворот и  подтолкнул  его  к  пристани.  Там  он  и  хозяин
лодочной станции вытащили тяжелого, промокшего до костей  "американца"  на
берег.  Они  хотели  было  сделать  ему  искусственное  дыхание,  но   тот
отказался. Он встал, встряхнулся, выжал, сколько мог,  пиджак,  сокрушенно
посмотрел на свою широкополую шляпу,  уплывшую  далеко  от  берега.  Потом
щедро  наградил  своих  спасителей  намокшими  долларами.   Подняв   руку,
остановил  мчавшуюся  мимо  машину,  поговорил  с  водителем  и,   получив
разрешение, сел на заднее сиденье и уехал.
   За рулем  сидел  Сарьян.  Он  довез  Василия  до  дома  и  на  прощанье
посоветовал во избежание простуды выпить коньяку.
   Дома Василий прежде всего достал  из  кармана  паспорт  бедняги  Дэвида
Хэйфи. Многоопытный  Джо  Ковачич  оказался  прав:  паспорт  был  испорчен
основательно. Фотокарточка отклеилась. Не вынимая губки,  Василий  спрятал
паспорт в письменный стол.
   В этот день он больше не поехал в контору, дождался Лизу и рассказал ей
о необыкновенных событиях дня.
   - Господи!.. Почему же ты раньше не сказал мне об этом? - спросила  она
в сильном волнении.
   - Чтобы раньше времени не тревожить тебя.  Как  видишь,  все  обошлось.
Теперь нам с тобой остается совершить еще один подвиг, и тогда игра  будет
завершена.
   - Какой еще подвиг?
   - Мадам, нам предстоит обвенчаться в церкви.
   - С ума сошел!
   - Никогда  в  жизни  не  был  так  твердо  уверен  в  своих  умственных
способностях! Я получу американский паспорт, и  мы  обвенчаемся  у  нашего
милого кюре. Думаю, что, получив  солидное  пожертвование,  он  не  станет
требовать от нас различных справок, метрик и прочего. Тогда ты, моя  жена,
станешь подданной Соединенных Штатов Америки!
   - Что-то все очень уж просто у тебя получается...
   - Не будем раньше времени растравлять душу сомнениями!..  Не  лучше  ли
отправиться в оперу?
   В тот же вечер, вернувшись из театра,  Василий  прочитал  на  четвертой
полосе "Пари суар" заметку, набранную петитом:

   "Спасли американца.
   Сегодня, в четвертом часу, один американский турист, наняв лодку у мсье
Роше, решил покататься по Сене. Садясь в лодку,  он  оступился  и  упал  в
воду. Не умея плавать, турист пошел ко дну и наверняка утонул бы, если  бы
не двое отважных французов - хозяин лодочной станции, мсье Роше, и молодой
человек лет восемнадцати, проходивший в это время мимо места происшествия.
Молодой француз, не задумываясь, снял пиджак, бросился в  реку  и,  рискуя
жизнью (вспомним, что утопающие обычно хватаются  за  своих  спасителей!),
нырнул и помог незадачливому туристу подняться на поверхность. Он  и  мсье
Роше вытащили утопающего на пристань и оказали ему первую помощь.
   Щедро наградив своих спасителей, американец остановил первую попавшуюся
машину и уехал.
   Молодой человек отказался назвать свою фамилию".

   - Молодец Сарьян, - сказал Василий, протягивая газету Лизе.
   На следующий день он пошел к Ковачичу с испорченным паспортом  и  своей
фотокарточкой. Тот поставил в уголке ее печать и велел  тоже  основательно
намочить в загрязненной маслом и керосином воде, а потом явиться со  всеми
документами к секретарю консульства.
   - При заполнении анкет напишите свою подлинную фамилию и имя, на вопрос
о семейном положении ответьте - холост,  -  еще  раз  напомнил  Ковачич  и
добавил: - Все будет о'кэй! Патрон уехал, и теперь  я  здесь  полноправный
хозяин.
   Секретарь консульства, повертев  в  руках  пред®явленный  ему  Василием
паспорт, сказал:
   - Да, испорчен безнадежно!..  Скажите,  мистер  Кочек,  полицейские  не
составили протокола о происшествии?
   - Не знаю, мне никто ничего об этом  не  говорил...  Хотя  постойте,  в
какой-то газете напечатали заметку о том, как я упал в воду и как отважные
французы спасли меня, хотя я в их помощи вовсе не нуждался...
   - У вас сохранилась эта газета?
   - Вряд ли, но  если  вам  она  нужна,  то  можно  найти.  Заметка  была
напечатана в тот же день в вечерней газете, а вот названия не помню.
   - "Пари суар", - подсказал секретарь.
   - Да, что-то в этом роде...
   - Было бы полезно приложить к вашему заявлению вырезку из этой  газеты,
- сказал секретарь и предложил Василию прийти за новым паспортом дня через
три-четыре.
   - Хорошо, мне не к  спеху.  Но,  понимаете,  жить  в  этом  городе  без
документов невозможно. Дал кому-нибудь по физиономии  -  покажи  полисмену
документ...
   - Это правда, - на лице секретаря  появилось  нечто  вроде  улыбки.  Он
достал из ящика письменного  стола  бланк  консульства,  притянул  к  себе
портативную пишущую машинку  и  самолично  настукал  справку  о  том,  что
паспорт   подданного   Соединенных   Штатов   мистера   Ярослава    Кочека
действительно находится в  американском  консульстве  в  Париже.  Протянув
подписанную и заверенную  печатью  справку  Василию,  он  напомнил,  чтобы
мистер Кочек не забыл захватить с собой вырезку из газеты, когда придет за
паспортом.
   - Большое вам спасибо! - Василий поднялся с кресла, в котором сидел.
   - Все же признайтесь, мистер Кочек, - остановил его секретарь, - в  тот
день вы были порядком навеселе - иначе не очутились бы в Сене!
   - Был грех, - весело подмигнул в ответ Василий.
   Через  три  дня  исполняющий  обязанности  консула  Соединенных  Штатов
Америки в Париже  мистер  Джозеф  Ковачич  торжественно  вручил  новенький
паспорт американскому гражданину Ярославу Кочеку и посоветовал  относиться
к  важнейшему  документу,  каким,  без  сомнения,  является   американский
паспорт, более бережно.
   Вечером,  по   случаю   счастливого   завершения   столь   рискованного
предприятия, Василий устроил для  Ковачича  грандиозный  кутеж  в  русском
ресторане под старинным названием "Славянский базар".


   В Париже снова зима. Серые дни, холодный ветер, мокрый снег  вперемешку
с дождем. Но зимний холод  никак  не  отразился  на  кипении  политических
страстей. В Париже ни на минуту не прекращалась борьба  между  партиями  и
отдельными группировками. Руководство социал-демократической партии, боясь
усиливающегося влияния коммунистов, отказалось от  дальнейшего  укрепления
единого  фронта.  Либеральная   буржуазия,   боясь,   с   одной   стороны,
собственного  парода,  а  с  другой  -   агрессии   фашистской   Германии,
растерялась и не знала, что предпринять.  Магнаты  промышленности  открыто
искали путей сговора с Гитлером.  Фашистские  организации,  вроде  "Бывших
фронтовиков", "Патриотической  молодежи"  и  "Боевых  крестов",  развивали
бешеную активность, - их целью был захват власти.
   В эти дни вновь заговорила стенографистка  Эльза  Браун.  Она  сообщила
фрау  Шульц,  что  в  Париж  приехал  некий  Пауль  Бель  -  представитель
иностранного  отдела  нацистской  партии,  которым  руководит  Риббентроп,
назначенный на этот пост Гитлером.
   На  сверхсекретном  совещании  у  советника  немецкого  посольства,  на
котором присутствовало всего восемь особо доверенных лиц, Бель, получивший
от  Риббентропа  специальное  задание  руководить  готовившимся  в  Париже
восстанием, сделал сообщение. Он сказал, что установил  тесный  контакт  с
руководителями всех трех наиболее крупных фашистских организаций  Франции,
что разработан подробный план совместного восстания. Столица разделена  на
десять секторов, во главе каждого сектора поставлены опытные  руководители
из  отставных  офицеров,  которые  располагают  значительным   количеством
оружия.
   По словам Эльзы Браун, на этом совещании открыто говорилось о том,  что
префект парижской полиции, господин Кьяпп, держит в своих руках  все  нити
заговора, но  не  только  не  делает  никаких  попыток  раскрыть  его,  а,
наоборот,  всячески  помогает  фашистским  организациям.  На  днях   Кьяпп
выпустил  на  свободу  двух  видных  руководителей   организации   "Бывших
фронтовиков", у которых при обыске были обнаружены оружие и подробный план
восстания.  И  кто-то  своевременно  предупредил  фашистов  о  предстоящем
полицейском налете на склад оружия. Осведомленные люди утверждают, что это
тоже дело рук префекта полиции...  В  заключение  Бель  высказался  в  том
смысле, что  лучше  сейчас  пойти  на  определенный  риск  -  одним  махом
покончить с республиканским строем во Франции, посадить во главе  будущего
правительства фашистов, чем потом долго возиться  с  французами,  а  может
быть, даже начинать против них военные действия. Бель  обещал  перебросить
во Францию дополнительное количество оружия через  бельгийскую  границу  и
посоветовал не скупиться при оказании фашистским  организациям  финансовой
помощи.
   На совещании было  решено  форсировать  подготовку  к  восстанию,  хотя
определенный срок назван не был, -  было  только  высказано  пожелание  не
откладывать его позднее марта.
   Василий, рассказав о  планах  немцев  Сарьяну,  решил  поговорить  и  с
Маринье.
   Маринье выслушал Василия с большим интересом и сказал,  что  немедленно
доведет до сведения министра обо всем услышанном,  ни  в  коем  случае  не
называя фамилию мсье Кочека.
   - Разве я не понимаю, что вам, как иностранцу, рискованно вмешиваться в
политику? - Воспитанный человек, он не задал  ни  одного  вопроса  о  том,
откуда у совладельца рекламной фирмы такие сведения.
   По тому, с какой быстротой были приняты  меры  и  Кьяпп  был  уволен  в
отставку, можно было  понять,  что  правительство  располагало  и  другими
данными о  деятельности  префекта  полиции  и  о  готовившемся  фашистском
восстании. Из-за этого  быстрого  и  решительного  удара  день  восстания,
вероятно,  значительно  отодвинулся  бы,  если  бы  не  скандал,  внезапно
разразившийся в Париже.
   Крупнейший  французский  финансист  Александр  Стависский,   ворочавший
миллионами, неожиданно для всех обанкротился и покончил с собой. После его
смерти выяснилось, что созданные им банки и другие  предприятия  дутые,  а
сам  Стависский  аферист  высокой  марки.  В  его  финансовых   махинациях
оказались  замешанными  многие  политические  деятели   и   парламентарии.
Парижане были крайне возбуждены,  -  банкротство  Стависского  затрагивало
интересы  сотен  тысяч  людей,  мелких  держателей  акций  его   фиктивных
предприятий.
   Газеты сообщили, что  на  шестое  февраля  в  три  часа  дня  назначено
заседание Национального собрания. А накануне, поздно вечером,  в  квартире
Василия раздался телефонный звонок. Фрау  Шульц  -  Василий  узнал  ее  по
голосу - просила к телефону мадам Марианну.
   До этого фрау Шульц никогда не звонила им домой, и Василий  понял,  что
только  чрезвычайные  обстоятельства  принудили  ее  пойти   на   это.   И
действительно, положив трубку на рычаг, Лиза сказала, что ей нужно  сейчас
же встретиться с фрау Шульц.
   - Как я  поняла,  у  нее  что-то  срочное,  -  добавила  она,  поспешно
накидывая пальто.
   - Я провожу тебя!
   - Зачем? Я скоро вернусь.
   Лиза ушла. Сильно встревоженный, Василий шагал по столовой  из  угла  в
угол. Первое,  что  пришло  в  голову,  опасение,  что  немцы  разоблачили
стенографистку и вслед за этим последует множество неприятностей. Но тогда
фрау