азначить ему свидание? - спросила Лиза.
   - Где-нибудь поблизости отсюда. Ну, скажем, на той же станции  Потсдам.
Погуляйте немного и, если убедитесь, что слежки нет, приходите сюда.  Ночь
сегодня темная, и вряд ли кто вас узнает.
   - Скажи, ты абсолютно уверен в Вебере? Представляешь, что  будет,  если
мы ошибемся в нем!..
   -  Абсолютно  уверенным  ни  в  чем  нельзя  быть!..  Но  Вебер  всегда
производил на меня хорошее впечатление. К тому же его рекомендовал Сарьян,
в честности которого сомневаться не приходится. Потом, ведь Вебер привел к
нам фрау Браун.
   - А если все это игра? Продуманная во всех деталях игра?
   - Без определенного доверия к людям нам нельзя!  Тогда  мы  с  тобой  в
разведчики не годимся, вот и все...
   Вебер оказался дома; судя по тону голоса, обрадовался звонку и  тут  же
из®явил желание встретиться. Через полчаса Лиза издали  узнала  Вебера  по
его высокой, худой фигуре, пошла ему навстречу, взяла под руку и повела  в
парк.
   - Мы пойдем к нашему дому, тут недалеко. Муж ждет вас! - сказала она.
   Встретились Василий с Вебером сердечно. Вебер словно  бы  ожил,  увидев
господина Кочека.
   - Наконец-то вы приехали!
   Василий усадил его на диван, придвинул столик, достал шотландское виски
и наполнил рюмки.
   - После такого холода не мешает немножко согреться, - сказал он, - да и
за встречу стоит выпить!
   Лиза сказала, что ей нужно  готовить  ужин,  и  вышла,  оставив  мужчин
одних.
   - Рассказывайте, дружище, что нового у вас, как устроились?  -  Василий
сел рядом с Вебером на диван.
   - Рассказать нужно о многом, не знаю, с чего начать!.. Прежде всего,  я
очень рад вашему приезду. Живу я неплохо,  работаю  теперь  в  консульском
отделе министерства иностранных дел, занимаю скромную должность референта.
   - Как вы нашли Германию?
   - Что вам сказать?.. Даже не верится, что это моя родина,  -  настолько
все изменилось, в особенности - люди. Они боятся сказать друг другу лишнее
слово, живут в постоянном страхе.
   - Неужели все смирились с существующим строем и никто не делает попыток
бороться?
   - Бороться?.. Трудно, очень трудно. - Вебер опустил голову и  некоторое
время молчал, потом взглянул на Василия. -  Конечно,  есть  честные  люди,
ведущие посильную борьбу, но все это капля в море...
   - Но ведь реки берут начало от маленьких ручейков, - сказал Василий.
   - Конечно... Но случается и так, что ручейки высыхают, не успев влиться
в большой поток...
   - Бывает и так, - согласился Василий. - И все же,  несмотря  на  тысячи
препятствий, все в  жизни  стремится  к  конечной  цели.  Я  понимаю,  что
небольшому  числу  честных  людей  неимоверно   трудно   бороться   против
гигантской  государственной  полицейской  машины.   Но   даже   сам   факт
сопротивления значит много, - по крайней море, весь мир будет  знать,  что
не все немцы одобряют нацизм!
   - Исходя из этих принципов, мы  и  действуем.  Нас  немного,  но  члены
нашего кружка - верные, порядочные люди. Делаем мало, но это все,  что  мы
можем пока... Нам нужна помощь! - закончил он, понизив голос.
   - Придет время, мы поговорим об этом, - сказал Василий.  -  Сейчас  мне
нужна ваша помощь. Я приехал сюда как американец и представляю в  Германии
нефтяную  компанию  "Стандард  ойл".  Я  открою  в  Берлине  контору,  мне
потребуются сотрудники. Не можете  ли  вы  порекомендовать  юрисконсульта,
дельного бухгалтера, письмоводителя,  знающих  языки,  а  лично  для  меня
сторожа-садовника  и  служанку?   Поймите   меня   правильно:   нужны   не
борцы-антифашисты, а просто порядочные люди, не связанные с гестапо, - вот
и все!
   - Думаю, что сумею подыскать вам таких людей, Должны ли они знать,  что
мы с вами знакомы?
   - Откровенно говоря,  это  нежелательно...  Найдите  юрисконсульта  или
бухгалтера и присылайте их ко мне сюда, сказав,  что  узнали  от  кого-то:
американскому дельцу нужны, мол, работники.
   - Как вы узнаете, что человек пришел к вам именно от  меня?  -  спросил
Вебер.
   - Хотя бы по тому, что никто еще не знает, что мне нужны сотрудники,  -
следовательно, никто ко мне и не обратится.
   - У меня на примете есть один юрист... Глауберг, Альберт Глауберг. Если
вы не возражаете, он явится к вам сюда завтра вечером, в семь часов.
   - Как вы думаете, он не находится под подозрением у гестапо?
   - Дорогой Кочек, сейчас в Германии нет людей, не подозреваемых гестапо,
- в полицейском государстве  иначе  не  бывает.  Насколько  мне  известно,
Глауберг никогда не участвовал в политической борьбе, он человек скромный,
малозаметный.
   - По-вашему, ему можно доверять?
   - Как вам сказать... До определенных пределов, но не больше...
   - Понятно! Скажите этому Глаубергу, - пусть приходит ко мне!
   Лиза пригласила Вебера к столу, но тот, сказав, что после восьми  часов
ничего не ест, поблагодарил и отказался.
   - Не буду вам мешать! - сказал он, вставая.
   - Скажите, а как в дальнейшем мы сможем связываться с вами?  -  спросил
Василий.
   - Мадам Марианна всегда может позвонить по телефону ко мне  домой.  Но,
учитывая, что у нас подслушиваются все разговоры, лучше всего  говорить  в
интимном  плане...  Вполне  естественно,  что  я  захочу   встретиться   с
интересной  дамой,  назначу   ей   свидание...   Кстати,   у   меня   есть
конспиративная квартира, где мы с вами могли бы изредка встречаться.
   - В той квартире вы можете встречаться с миссис  Кочековой,  но  не  со
мной. Немедленно возникнет подозрение: почему муж той женщины, за  которой
ухаживает Вебер, очутился у него... Я думаю, лучше всего показать, что  мы
с вами знакомы еще с Парижа: случайно  встретиться  на  улице,  на  людях,
громко из®явить свою радость. Тогда  я  смогу  звонить  вам  по  телефону,
изредка встречаться с вами, даже приглашать вас  к  себе  в  гости  или  в
ресторан поужинать.
   - Это, конечно, можно, но...
   - Что вас смущает?
   - Как только в гестапо станет известно, что мы знакомы, меня немедленно
вызовут туда...
   - Ну и что?
   - И прикажут следить за вами, сообщать обо всем, что я узнаю о вас.  Не
забудьте, вы американец, следовательно, подозрительны...
   - В этом я тоже не вижу ничего страшного.  Вы  знаете,  что  я  человек
аполитичный, что цель моей жизни - делать деньги, и больше  ничего!..  Вот
об этом вы и сообщите гестапо...
   - Не хотелось бы иметь с ними дело, - Вебер брезгливо поморщился. -  Ну
да ничего... Как говорят, с волками жить - по-волчьи  выть.  Пойдем  и  на
это...
   Уже провожая гостя, Василий, как бы невзначай, спросил, не знает ли он,
где сейчас фрау Браун, и встречает ли он ее?
   - Эльза Браун работает стенографисткой в иностранном отделе  нацистской
партии...
   - Вот как! - От этой новости у Василия даже дух захватило.
   - В отличие от Парижа, здесь,  в  Берлине,  она  ведет  скромный  образ
жизни, нигде не показывается, избегает встречи со мной, - сказал Вебер.
   - Не посоветуете, как нам установить связь с нею?
   - По-моему, она не захочет этого...
   - Понятно, что не захочет!.. Но зато нам очень хочется повидаться с нею
и  продолжить  полезное  знакомство.  Нет,  дорогой,  как  бы   Браун   ни
отпиралась, нам нужно связаться с нею во что бы то ни стало!..  Шутка  ли,
иностранный отдел нацистской партии! Там ведь и плетутся все интриги.
   - По-моему, Браун легче всего встретить на улице, - не  слишком  охотно
сказал Вебер. - Со свойственной ей педантичностью,  она  выходит  из  дома
ровно в половине девятого,  спускается  в  метро,  без  пятнадцати  девять
выходит недалеко от рейхстага и идет к себе на  работу...  По  вечерам  ее
иногда задерживают, и потому она не всегда возвращается домой в одно и  то
же время...
   Василий проводил Вебера до самой калитки. Вернувшись,  он  застал  Лизу
стоящей у окна.
   - На улице так темно, что хоть глаз выколи! - сказал он.
   Лиза резко повернулась к нему:
   - Скажи, Василий, какое впечатление ты вынес сегодня от Вебера?
   - Самое благоприятное!
   - Это правда?
   - Правда. Но почему ты спрашиваешь об этом? Разве  ты  заметила  в  нем
что-нибудь подозрительное?
   - Нет, не заметила. Но поняла, что отныне мы целиком в его руках,  если
он ловкий провокатор, и нам не выбраться отсюда!
   - Успокойся, дорогая! Раз и навсегда  выкинь  из  головы  такие  мысли.
Вебер никакой не провокатор,  он  интеллигент-антифашист.  Разумеется,  не
такой борец, чтобы завтра свергнуть в Германии фашистский режим, но поверь
моему опыту: он честный и порядочный человек, к тому же очень  осторожный.
Я сегодня окончательно убедился в этом.
   - Дай-то бог, как говорится, чтоб было так!
   - А тебе придется выполнить одну довольно неприятную работу, -  Василий
испытующе посмотрел на Лизу.
   - Нужно так нужно!.. Я понимаю, что мы приехали сюда не для того, чтобы
совершенствоваться в немецком языке... Что я должна сделать?
   - Повидаться с фрау Браун. Не только  повидаться,  но  и  уговорить  ее
сотрудничать с нами по-прежнему.  Ты  только  подумай,  какие  перед  нами
откроются перспективы, если она начнет давать нам информацию о тех кознях,
которые подготавливают гитлеровцы против своих соседей и в конечном  итоге
против нас!
   - Посоветуй, как к ней найти подход, и я постараюсь...
   - Думаю, что с первой встречи ничего у тебя не получится.  О  поведении
Браун могу  рассказать  тебе  со  всеми  подробностями,  как  по  открытой
книге!.. Она будет отпираться, отказываться, просить, умолять оставить  ее
в покое и даже угрожать, что пойдет в гестапо и все расскажет. Причем  все
это, за исключением угрозы, она сделает искренне, из боязни  разоблачения.
Ну, а у нас с тобой имеются основания думать, что мы все  же  уговорим  ее
работать с нами!
   - Противное и опасное дело! - как бы про себя прошептала Лиза.
   - Не бойся, Браун шума не поднимет и в гестапо не пойдет. Но дело здесь
мы затеваем действительно опасное! - согласился Василий...


   Вскоре на фасаде четырехэтажного дома  на  оживленной  улице,  в  самом
центре Берлина,  появилась  новая  вывеска  -  "Стандард  ойл  компани"  -
Берлинское отделение".
   Контора состояла из четырех комнат -  кабинет  представителя  компании,
или директора Берлинского отделения, как обычно именовали мистера  Кочека,
большая приемная, комната, где сидели  бухгалтер  и  делопроизводитель,  и
кабинет юрисконсульта. Василий приказал убрать старую  мебель,  оставшуюся
от прежнего хозяина, и купить  новую.  Через  несколько  дней  все  четыре
комнаты были обставлены с  большим  вкусом.  Люди  тоже  подобрались,  при
помощи Вебера, неплохие: флегматичный, медлительный, малоразговорчивый, но
отлично разбирающийся в запутанных статьях  гражданского  и  коммерческого
кодекса юрист Глауберг. Опытный бухгалтер  Шульце,  носивший  усы,  как  у
Вильгельма Второго, работавший в одной еврейской экспортно-импортной фирме
и потому  теперь  не  пользующийся  доверием  у  хозяев-арийцев.  Пожилой,
седоволосый  делопроизводитель  Колвиц,  свободно  владеющий   несколькими
европейскими языками, но не добившийся успеха в жизни из-за пристрастия  к
спиртным напиткам, и, наконец,  секретарша  фрейлейн  Лотта,  рыжеволосая,
голубоглазая девица с ангелоподобным лицом, умеющая печатать на машинке  и
стенографировать, - вот и весь персонал конторы.
   Во всех комнатах установили телефоны, а в  кабинете  шефа  -  даже  три
аппарата, открыли текущий счет в  немецком  национальном  банке,  заказали
штампы, бланки, печать, и контора начала функционировать.
   Василий сообщил в письме Адамсу о проделанной работе  и  о  предложении
генерального директора "Фламме" Шиллинберга об увеличении  в  значительных
размерах закупок  горючего,  главным  образом  авиационного  бензина,  при
условии предоставления долгосрочного  кредита  в  размере  трех  миллионов
долларов и строительства за счет компании больших бензохранилищ  в  районе
Гамбургского порта. Отправив письма в  Нью-Йорк  срочной  почтой,  Василий
стал ждать ответа. Он посетил генерального консула Америки и попросил  его
отправить  Адамсу  письмо  через  дипломатическую  почту  или  шифрованную
телеграмму  о  том,  что  он,  Кочек,  не   рекомендует   соглашаться   на
предоставление "Фламме" долгосрочного кредита, так как Германия,  усиленно
занятая увеличением воздушного флота и постройкой подводных лодок,  сильно
нуждается в горючем и "Фламме" увеличит закупки  и  при  наличии  обычного
коммерческого кредита  из  расчета  полутора  процентов  годовых.  Что  же
касается строительства емкостей в районе Гамбурга, то он  рекомендовал  бы
компании построить для начала три  -  пять  бензохранилищ,  с  непременным
условием, что они будут принадлежать компании. О'Кейли  записал  все,  что
говорил Василий, и обещал в тот  же  день  передать  его  просьбу  Адамсу.
Откинувшись на спинку кресла, О'Кейли сказал:
   - Я считаю, что ваши рекомендации правильны. Чего-чего,  а  уж  горючее
они закупят за  наличные  денежки.  На  днях  военно-морское  министерство
спустило  на  воду  три  подводных  лодки  и  в  верфях  Гамбурга   начато
строительство двух крейсеров.  По  нашим  сведениям,  фирма  "Мессершмитт"
ведет серийное производство бомбардировщиков и самолетов-корректировщиков.
Гитлер взял курс на вооружение и перевооружение, а горючего  у  него  нет.
Почему же вашей компании не использовать это обстоятельство?
   - Поверьте, что мы  сумеем  использовать  эту  ситуацию!  -  с  улыбкой
ответил Василий.
   После якобы случайной встречи с Вебером на улице Василий пригласил  его
в  ресторан  поужинать.  Вечером,  когда  над  Берлином  низко  опустились
свинцовые тучи и пошел мокрый снег, они втроем - Василий, Лиза и  Вебер  -
сидели за отдельным столиком в ресторане "Дрезден" и под грохот джаза,  на
глазах у многочисленных посетителей, беседовали о своих делах.
   - Через несколько дней я приглашу вас к себе в гости - приезжайте,  нам
нужно поговорить, - сказал Василий.
   - С удовольствием, но учтите: мои опасения оправдались. Меня вызывали в
гестапо и долго выпытывали, кто вы и  откуда  я  вас  знаю.  В  заключение
велели поддерживать с вами связь и обо всем докладывать. Разумеется, я без
колебаний из®явил готовность исполнить свой патриотический долг...
   - Ну и прекрасно, - весело ответил Василий.
   - Нам до зарезу нужна бумага и типографский  шрифт,  -  не  сможете  ли
помочь? - спросил Вебер.
   - Нужно подумать. Вы, должно быть, намереваетесь  печатать  газету  или
прокламации?
   - Начнем с прокламаций. Бумага  продается,  но  закупка  ее  в  больших
количествах вызовет подозрение.
   -  Печатать  прокламации  -  дело   серьезное,   легко   провалиться...
Хорошенько   продумайте   все:    подберите    надежных    печатников    и
распространителей, разыщите подходящее помещение. И вот  что:  кроме  вас,
никто, ни один человек, не должен знать меня и мое имя. Только при строгом
соблюдении этого условия я готов сотрудничать с вами и помогать в пределах
моих возможностей. - Василий поднял  бокал  с  вином,  чокнулся  с  Лизой,
Вебером и выпил.
   Джаз заиграл модный фокстрот. Вебер поднялся с места и пригласил  Лизу.
Вскоре они кружились в толпе танцующих.
   Возвратившись на место, Вебер продолжил прерванный разговор:
   - Сейчас никто, кроме меня, не будет знать о вас ничего. Но со временем
возникнет необходимость, чтобы еще один человек из  наших  познакомился  с
вами. Мало ли что может случиться...
   - Это правильно, и мы к  этому  вопросу  еще  вернемся.  Ставлю  вас  в
известность, Вебер, что в самое ближайшее время мы попытаемся связаться  с
фрау Браун...
   - Раз вы считаете это необходимым...
   - Да, считаю!.. На какое количество бумаги вы рассчитываете? -  спросил
Василий.
   - Чем больше, тем лучше!
   - Я понимаю и постараюсь через своих друзей достать вам килограммов сто
- сто двадцать бумаги.  Продумайте  способ  получения  и  транспортировки.
Скажете мне, когда приедете в гости...
   Они не спеша пили вино,  довольствуясь  скудным  ужином,  состоящим  из
крошечных кусков мяса и  вареной  картошки,  посыпанной  мелко  нарезанным
зеленым луком  и  сыром.  Василий  и  Вебер  по  очереди  приглашали  Лизу
танцевать.
   Было уже за полночь, когда они попрощались у дверей ресторана.


   Прежде чем встретиться  с  Эльзой  Браун,  Лиза  в  течение  двух  дней
наблюдала, как она  выходит  из  станции  метро  и,  стуча  каблучками  по
асфальту, направляется на работу.
   На третий день Лиза  пошла  навстречу  Браун  и,  поравнявшись  с  нею,
сказала:
   - Здравствуйте, фрау Браун, как поживаете?
   - Вы... здесь? - От неожиданности немка чуть  не  выронила  сумочку  из
рук.
   - Что в этом удивительного? Я же говорила вам, что у моего брата  здесь
дела!
   Эльза  Браун  ускорила  шаг,  чтобы  как  можно  скорее  отделаться  от
назойливой знакомой.
   - Фрау Браун, нам нужно с вами поговорить. Где мы могли бы это сделать?
   - Нам не о чем разговаривать!.. Оставьте меня в  покое,  -  срывающимся
шепотом проговорила стенографистка.
   - Напрасно вы так думаете! - Лиза  заметила,  что  они  приближаются  к
входу в иностранный отдел нацистской партии, и вынуждена была  сказать:  -
До свидания, фрау Эльза! До новой встречи...
   Браун торопливо скрылась за тяжелой дверью.
   Чтобы иметь больше  времени  для  разговора,  Лиза  на  следующий  день
поджидала фрау Браун недалеко от дома, в  котором  та  жила...  Не  успела
стенографистка выйти из парадного, как Лиза подошла к ней.
   - Опять вы!.. - воскликнула фрау Браун. - И адрес мой узнали!..
   - В Берлине адресные  столы  работают  весьма  исправно!..  Итак,  фрау
Браун, нам все-таки нужно поговорить. Я пришла сюда, чтобы узнать, где  бы
мы могли встретиться? - говорила Лиза, шагая рядом с нею.
   - Я же сказала, нам не о чем говорить!..
   - Я это слышала. Но подумайте - вы будете иметь  много  денег,  гораздо
больше, чем в Париже. Если захотите, можете получать и  продукты,  которые
здесь не достать. Поймите, речь идет о совершенно невинных  вещах,  и  для
вас никакой опасности нет...
   - Уходите, мадам, и оставьте меня в покое! Иначе я позову полицейского,
- в голосе фрау Браун звучала скорее мольба, чем угроза.
   - Ну, этого вы никогда не сделаете! - спокойно сказала Лиза.
   - Почему вы так думаете?
   - Какой смысл вам губить себя?
   - Вы тоже погибнете со мной.
   - Нет, погибнете только вы. Мне,  иностранке,  больше  чем  высылка  из
страны, ничто не грозит.
   Они молча спустились вниз, в туннель метро.
   - Ну так где бы мы могли поговорить? - снова спросила Лиза.
   - Я уже ответила вам!..
   - Не следует  так  обращаться  с  доброй  старой  знакомой!  Мы  просто
поговорим с вами и, если не договоримся, расстанемся навсегда!
   - Знаю я это "навсегда"!.. Не хочу иметь с вами никакого дела!..
   Подошел поезд, фрау Браун бросилась к вагону...
   Василий посоветовал Лизе не отчаиваться, сделать перерыв  на  день  или
два и дать фрау Браун возможность успокоиться,  прийти  в  себя,  обдумать
создавшееся положение.
   И действительно, когда Лиза через три дня снова подстерегла фрау  Браун
у под®езда  ее  дома,  немка  держала  себя  по-другому.  Может  быть,  ее
соблазнили деньги, а может быть, она поняла, что Лиза все равно от нее  не
отстанет. Протянув Лизе записочку, фрау Браун сказала:
   - Сегодня в восемь часов вечера приезжайте  ко  мне  по  этому  адресу.
Такси  не  нанимайте,  вообще  постарайтесь,  чтобы  за  вами   никто   не
проследил...
   - Что это за адрес? - поинтересовалась Лиза.
   - Квартира моей подруги... Она позволяет мне изредка встречаться там  с
поклонниками...
   С нелегким сердцем отправилась Лиза по этому адресу. Всего  ведь  можно
было ожидать - засады, любой провокации. Она условилась с Василием, что он
будет поджидать ее в своей машине за квартал от дома и, если в назначенное
время Лиза не вернется, тотчас обратится  к  О'Кейли.  Добраться  до  дома
подруги фрау Браун Лиза должна была одна.