Савелий разделся и залез в спальный мешок...  Хорошо!  Наконец-то
он остался один: никто не дергает, испытает, никому  и  ничем  не  обязан,
полное раскрепощение и свобода! Странное дело: он  так  хотел  этого,  так
добивался, а достигнув, не чувствовал никакого удовлетворения...
     Вытянувшись во  весь  рост,  Савелий  крепко  зажмурился,  и  тут  же
промелькнуло: что-то забыл сделать? Точно, не потушил лампу.
     "Летучую мышь" он подвесил  на  крючок  лестницы,  словно  специально
вделанный для этого, но это было в двух метрах от него.  Вылезать  из  уже
нагретого спального мешка не хотелось, и Савелий допрыгал до лампы прямо в
мешке и потушил ее. Прыгая назад, он зацепился мешком за какой-то сучок  в
полу и растянулся во весь рост... Это происшествие неожиданно развеселило:
Савелий расхохотался на всю землянку и пополз к топчану, нелепо  перебирая
руками и ногами... Улегшись, он долго еще продолжал вздрагивать от  смеха,
пока его не сморил сон. И приснился ему...



        ОНИ ПРИШЛИ НА СУД

     ...Переполненный зал судебных заседаний.  Сам  же  Савелий  наблюдал,
этот  суд  сверху,  словно  птица,  перелетая  с  места  на  место.  Перед
председателем суда стояла Лариса. - ...И подсудимый отдал вам свое сердце!
А сейчас вы отказываетесь от него? Почему? - недовольно спросил  судья.  -
Что же вы молчите? Или сказать нечего?
     Но Лариса молчала, опустив в пол  глаза...  И  вдруг  неожиданно  для
Савелия раздался голос Егора  (отчего  он  решил,  что  это  голос  Егора,
которого никогда не слышал, не знал,  но  был  уверен,  что  это  -  голос
Егора?). Но почему муж Вари на суде?
     Они же никогда не были знакомы... Савелий приблизился к Егору.
     - Мне трудно выступать сейчас перед вами потому, что меня, в  отличие
от подсудимого, никто не предавал! Больше того, и после  смерти  моей  моя
жена продолжает меня любить и помнить... - Он внимательно осмотрел сидящих
в зале. - Коротка человеческая жизнь! Это в молодости кажется,  что  жизнь
большая и все еще впереди... Каждый человек имеет  в  жизни  столько  бед,
казалось бы, куда  Усе  больше?  Но  задумайтесь,  часто  ли  вы  помогали
ближнему своему в его беде? Хотя бы в тот момент, когда вам это ничего  не
стоило?.. Можете не отвечать - и так все ясно!..
     Перед вами стоит молодая красивая женщина, которая в  трудную  минуту
для подсудимого  отказалась  от  него,  говоря  проще,  предала  человека,
которого еще вчера называла "любимым" и держала в своих об®ятиях)
     Можно  ли  корить  подсудимого  за  то,  что  он   выгораживает   эту
недостойную женщину? Он ее любит, и этим все сказано!
     - Спасибо, свидетель Капота... - сказал судья.
     - Разрешите мне! - услышал Савелий до боли родной голос.
     - Кто вы и что хотите сказать суду?
     - Я - мать подсудимого! Говоркова Мария Александровна... По залу суда
шла молодая красивая блондинка.
     - Мамочка! Мама! - залетал Савелий, но его крика никто  почему-то  не
слышал. Он подлетел к  ней,  бросился  на  шею,  целовал  ее,  но  она  не
чувствовала его ласк, не видела и его самого.
     - Вы утверждаете, что являетесь матерью подсудимого!?
     - Да!
     - Сколько же вам лет?
     - Мне тридцать лет! - невозмутимо ответила женщина. -  Ровно  столько
мне было, когда вместе с моим мужем мы погибли в автомобильной катастрофе.
Погибли и лишили нашего сына родителей! Мальчику не было и трех лет, когда
он остался один!.. Конечно, мне трудно что-либо  говорить  в  его  защиту:
почти все время он прожил без меня! Но поверьте сердцу матери, мой  сын  -
не преступник! Я это твердо знала. Верьте мне! - Голос ее дрогнул.
     - Что ж, мы внимательно  выслушали  всех  свидетелей,  и  теперь  суд
располагает полными данными о личности подсудимого. Прошу всех встать: суд
удаляется для вынесения приговора...
     - Как? - воскликнул Савелий. - А  мое  слово?  Я  же  имею  право  на
последнее слово! Имею!
     - Да, согласно советскому закону, вы имеете право  сказать  последнее
слово, которое вряд ли что изменит! - согласился судья с  какой-то  наглой
улыбкой. - Но вы же спите!
     - Нет! Я не сплю! - встрепенулся Савелий. - Я не сплю! Не сплю! -  Он
взметнулся вверх и...



        ОДИН

     ...оказался на полу, свалившись  с  топчана.  Он  был  по-прежнему  в
спальном мешке, сидел на полу в кромешной темноте и долго  соображал,  где
находится. Когда  же  все  вспомнил,  стал  разбирать  подробности  своего
странного сна. Все-таки удивительно устроен человеческий  мозг!  Наверняка
когда-нибудь ученые раскроют тайну сна! Это надо же, увидеть  во  сне  то,
что и наяву-то не придумаешь...
     Куда он сунул чертовы спички?.. А, вот  они...  Он  вылез  из  мешка,
засветил лампу и быстро оделся по пояс. Затем поднялся  наверх  и  откинул
крышку. Стоял морозный  солнечный  день.  Вернувшись  вниз,  он  подхватил
чайник, набрал в него чистого снега и поставил на спиртовку.  После  этого
вышел на воздух, сделал специальную  разминку  для  рук  и  ног,  растерся
снегом, вытерся полотенцем и взбодренный вернулся в свое убежище.
     К этому времени чайник вскипел, и Савелий  заварил  чай  из  банки  с
надписью: "Чай, витаминный сбор, утренний". Подземная комната  наполнилась
душистым ароматом. Вскрыв банку тушенки, подогрел ее и плотно позавтракал,
снова удивившись необычному и вкусному хлебу.
     Одевшись,  перепоясался  патронташем,  закинул  карабин  на  плечо  и
отправился на охоту...



        "БЕШЕНЫЙ САМ ПРИДЕТ"

     ...В комнате дежурного помощника начальника колонии  перед  Зелинским
сидел Король, недовольный тем, что его вызвали на вахту. Капитан несколько
минут молча смотрел на него, не зная, с чего начать разговор.
     -  Вас,  гражданин  Болидзе,  сейчас  мучает  вопрос:  для  чего   вы
приглашены на вахту? - начал он осторожно.
     - Меня никогда ничего не мучит! - проговорил тот с заметным  акцентом
и ухмыльнулся. - Только удивляюсь немного: зачем я понадобился замкомроты?
     - Буду с вами откровенен: мне нужна ваша помощь!
     - Ха! - выдохнул Король. - С каких это пор менты надеются  на  помощь
Короля?
     - А я тебя не как мент пригласил,  а  как  человек!  -  сухо  обрезал
капитан, и, видно, его тон заинтересовал собеседника. Он прищурил глаза  и
долго смотрел на капитана, но потом решил, что не  будет  ничего  плохого,
если поинтересуется конкретными вещами.
     - Хорошо, начальник, я тебя слушаю! -
     - Мне нужно знать маршрут, которым были снабжены Угрюмый и Бешеный!
     - А больше ты ничего не хочешь, начальник? Или  ты  думаешь,  если  я
согласился на базар, то помогу тебе их словить? - разозлился тот.
     - Напрасно ты такого мнения обо  мне...  -  Зелинский  сделал  паузу,
потом решительно пояснил: - Органы прекратили  поиски  Бешеного,  то  есть
Савелия Говоркова...
     - Поймали? - нахмурился король.
     - Нет!  Его  дело  пересмотрено  и  закрыто  за  отсутствием  состава
преступления. А Угрюмый, есть основания предположить, что он погиб...  То,
что я тебе говорю, не должно...
     - За кого ты держишь Короля? - перебил он. -  Король  не  трепач!  Но
зачем тогда нужен их маршрут? И кто его может знать?
     - Резонный вопрос -  согласился  капитан.  -  Отвечу  прямо.  Хотя  и
уверен, что для вас, Болидзе,  это  не  новость.  Говорков  кому-то  очень
мешает... - Он снова сделал паузу. - А знать их маршрут может Браконьер...
Более того, я уверен, что и те, кому мешает Говорков, уже успели  получить
этот маршрут...
     Несколько минут Король молча смотрел на  Зелинского,  решая  какие-то
вопросы, но ничего так и не спросил, а проговорил уверенно и четко:
     - Мы с тобой, капитан, стоим по разные стороны: ты - снаружи решетки,
я - внутри, но Король никогда не крутился перед законом: попал - получил -
сижу... Мне понравился тот парень... А сейчас,  капитан,  ты  меня  щелкни
свиданкой за то, что курил в секции... За это и вызывал, так?
     - Ну, так... - Зелинский ничего не понимал.
     - За остальное не беспокойся, капитан. Браконьер сам к тебе придет...
Сукой буду, если не придет!..



        САВЕЛИЙ ПРЕСТУПНИК?!

     Что бы ни делала Варя - работала ли по хозяйству, слушала  ли  радио,
читала ли - мысли постоянно возвращались к Савелию. Как он  там  в  тайге?
Что делает? Где живет? Вспоминая все время  их  последний  вечер,  точнее,
ночь, она ругала свою невыдержанность! Беспокойство  о  нем  не  покидало.
Единственно, что успокаивало, - наличие у него карты-самоделки...
     Во время последней связи с  Управлением  Варя,  подчиняясь  какому-то
импульсу, попросила выяснить что-либо об Антоне, сославшись на то, что тот
более года не появляется на ее участке...
     Вчера с почтой, сброшенной с вертолета. Варя  получила  и  письмо  от
матери,  в  которое  был  вложен  листок  с  "ладошкой".  Егоринки:  "сама
нарисовала для мамы" - гласила подпись корявыми  печатными  буквами.  Варя
очень скучала по дочке и сейчас со слезами на глазах буквально  исцеловала
эту "ладошку".
     Когда рядом был Савелий, ее жизнь была  наполнена  каким-то  смыслом,
заботами о нем, а с его уродом дом мгновенно опустел. Она впервые  ощутила
себя одинокий, и тоска по  дочери  обострилась  настолько,  что  ей  вдруг
захотелось бросить все и уехать в Ленинград... Что? Да как она могла  даже
подумать об этом? Ведь Савелий может вернуться в любой момент! Вернется, а
ее нет! Что он подумает? Бросила,  оставила...  А  Варя  чувствовала,  что
нужна ему! Наконец, она призналась и себе, что больше всего Савелий  нужен
ей самой...
     Почему она тогда не бросилась следом за ним? Гордость? Кому нужна эта
гордость?.. Господи, она же не знает ни его фамилии, ни  его  адреса!  Где
теперь искать его? Эх, Савелий, Савелий!.. Савелий?! Боже, что  же  с  ней
такое? Совсем память отшибло! Она же  совсем  недавно  слышала  это  имя?!
Конечно, слышала! Даже записывала Вовой журнал... Журнал!..
     Варя бросилась к шкафу, достала журнал, где отмечала  все  сообщения,
поступавшие с Большой земли...
     Лихорадочно листая его, она быстро наткнулась на то, что искала:  "Из
мест лишения свободы совершен побег  трех  опасных  преступников:  Данилин
Константин  Иванович,  тридцати  восьми  лет,  кличка   Тихоня.   Приметы:
худощавый, глаза  -  серые,  на  груди,  руках,  бедрах  -  многочисленные
наколки, на лбу, в верхней части, ровный шрам, на плечах  ожоговые  пятна,
рост - сто семьдесят сантиметров... Угрюмев Федор  Валентинович,  тридцати
шести лет, кличка - Угрюмый. Приметы: плотного телосложения,  рост  -  сто
восемьдесят пять сантиметров, глаза - карие, на плечах наколоты погоны, на
тыльной стороне правой кисти - "Не забуду мать родную", на левой -  "Спорт
- это жизнь"... Говорков Савелий Кузьмич,  двадцати  пяти  лет,  кличка  -
Бешеный.  Приметы:  плотного  телосложения,   рост   -   сто   восемьдесят
сантиметров, глаза - голубые, особых примет нет..."
     Господи!.. Говорков Савелий Кузьмич... Варя растерянно опустилась  на
стул. Неужели он? Опасный преступник?! Нет, не может этого быть! Не  может
быть' потому, что быть этого не может! Не может, и все!..  Преступник?  Да
еще с такой страшной кличкой? Бешеный?.. Может, это не он?..
     Варя немного успокоилась, вздохнула. А карта?.. Она вдруг  вспомнила,
что на обороте карты была написана фамилия  Угрюмого,  точнее  -  Угрюмова
Л.С. и адрес: Москва, Лосиноостровская улица, дальше не  помнит...  Видно,
жена или сестра, а может, и  мать  Федора  Угрюмова...  И  все-таки  нужно
проверить!.. Но как?.. А связь?  Нужно  использовать  запасное  время  для
связи! Ежедневно в четырнадцать тридцать... Так, сейчас два  -  полчаса  в
запасе...  Все  тщательно  обдумать,  взвесить...  Что   спрашивать?   Как
спрашивать?.. Заодно и об Аргоне напомнить...  Почему  заодно?  С  него  и
нужно начинать!.. Так, отличие!..
     Варя довольно улыбнулась: что-то еще соображает...
     - Семен  Алексеевич?..  Здравствуйте!  Колита  беспокоит...  Да  нет,
ничего не случилось... Да... Нет, я об Антоне беспокоюсь,  о  Родине...  -
Она старательно говорила ровным, спокойным  голосом.  -  Не  случилось  ли
чего? Бывало, раза два в месяц заглядывал, а тут с год носа не кажет...
     - Погорел твой приятель, Варвара! - усмехнулся заместитель начальника
Управления.
     - Как погорел?
     - За браконьерство... Схлопотал себе три года отдыха:  в  колонии  он
сейчас... Буйным оказался: лесничего ранил в руку... Вот  такие  пироги...
Есть еще что?
     - В общем,  нет...  хотя...  -  Варя  сделала  паузу,  словно  что-то
вспоминая, - ...месяца три-четыре назад, кажется, ориентировку получила: о
побеге трех опасных преступников...
     - С зоны что ли?
     - Да-да... хочу узнать: нашли кого-нибудь?
     - Для чего тебе? - удивился тот.
     - Да так... смотрела журнал и наткнулась, вот и  решила  спросить,  -
нашлась Варя.
     - Нашли... одного: разбился насмерть.
     - Кто? - перебила она.
     - Сейчас, взгляну... Вот,  Данилин  Константин  Иванович,  по  кличке
Тихоня - разбился насмерть при прыжке с вагона... О двух  других  сведений
нет. У тебя все? А то мне еще со вторым участком связаться нужно.
     - Спасибо, все... До свидания!
     - Давай звони, если что... Варя отключилась и задумалась. Что дал  ей
этот разговор? Ничего... Как ничего?.. Карта!.. Теперь-то понятно,  почему
ей знакома эта манера рисовать! Эту карту рисовал Антон?  Точно  такие  же
условные знаки рисовал он на земле Егору, об®ясняя как-то,  где  находится
его зимовье... Варя имела  хорошую  зрительную  память  и  потому,  увидев
карту, сразу решила, что ей знакома эта  манера...  Особенно  врезались  в
память две пересекающиеся стрелки в углу рисунка: такси обозначал  стороны
света... Теперь все сошлось, встало на  свои  места.  Карта,  нарисованная
Антоном, находится у Савелия! А это значит, что Савелий и есть  тот  самый
"опасный преступник, по кличке Бешеный". И все же Варя отказывалась верить
очевидному! Не может Савелий быть преступником! Не может! Но что-то же  он
совершил? Не могли же его за здорово  живешь  взять  и  посадить,  да  еще
опасным назвать?! И все-таки нет, не верится! Вон сколько пишут о безвинно
пострадавших!.. Правда, время другое...  Она  тяжело  вздохнула:  время-то
другое, это верно, да люди-то судят те же самые, что и ранее...



        А ПОКОЯ ВСЕ НЕТ!

     Савелий скользил медленно. Вокруг было столько  поваленных  деревьев,
что нужно было все время быть начеку, чтобы не сломать лыжи.
     Снег был пушистым, и даже широкие таежные лыжи глубоко проваливались.
В этот день Савелию удалось подстрелить зайца, который выскочил  прямо  на
него, и ему ничего  не  оставалось,  как  только  спустить  курок...  Надо
сказать, что перед этим он не сумел воспользоваться  охотничьим  счастьем:
недалеко от землянки у него из-под лыж  взметнулся  огромный  глухарь,  но
Савелий не успел даже выхватить из-за спины  карабин.  Посетовав  на  свою
нерасторопность, он стал держать оружие наготове пне упустил случая, когда
наткнулся на ушастого...
     Конечно, не только карабин за спиной сделал его не таким расторопным:
его мысли в этот момент были далеки от охоты - они возвращали и возвращали
Савелия к дому, который он покинул. Возвращали к той, что стала ему  самым
близким человеком. Тщетно он пытался  убедить  себя,  что  время  -  самый
хороший лекарь, однако прошло около недели, а покой все не  приходил.  Что
же это такое? Казалось, получил все, что хотел, к чему стремился:  вот  он
один, никого нет, никто не лезет в душу, а душа продолжает  метаться,  нет
ей покоя! Верно говорится, что единственно, от кого невозможно  уйти,  так
это от себя...
     Что же делать? Может, его отвлечет главный тайник, о котором  говорил
Федор? На карте он помечен тремя точками... А что?  Возьмет  и  отправится
прямо сейчас? Будучи человеком решительным, импульсивным, Савелий,  что-то
решив, уже де колебался, а действовал. Вытащив карту, он прикинул, что  до
главного тайника километров  шестьдесят...  Проверил  свои  запасы:  соль,
спички, тушенка, котелок и буханка хлеба. Вместе с  убитым  зайцем  хватит
надолго... Решено!
     Савелий вдруг с горечью подумал, что, имея он все  это  тогда,  когда
был с Федором, тот мог  остаться  жив!..  Как  часто  получается,  что  от
малого, от ерунды зависит большое, в данном случае -  жизнь!  Человеческая
жизнь!.. Будь у них в то время вода с едой, не ошибись он  с  поворотом  у
каменистой поляны, и Федор бы остался жить!.. Чуть сверни Варя  в  сторону
от того места, где Савелий свалился с злополучного дерева, и его  тоже  не
было бы в  живых...  И  не  похоронил  бы  никто:  звери  бы  сожрали  или
разложился и сгнил... во цвете лет!.. Савелий передернул  плечами:  жутко,
но правда - правда Жизни и Смерти...



        НА ПОИСКИ САВЕЛИЯ

     Варя сидела в горнице и пыталась читать при свете керосиновой  лампы.
Дизельный движок заглох, и все попытки исправить его  пока  не  увенчались
успехом.
     Днем она разговаривала  с  Большой  землей.  Эта  связь  также  стала
внеочередной, и Варя долго на решалась на  этот  звонок.  А  заставило  ее
звонить следующее: Варя отправилась навестить вновь  образованную  станцию
по разведению соболей и заглянула на самый дальний участок, на котором  не
была почти полгода - руки не доходили, да и ничего интересного  и  важного
для работы там не было. Назад она отправилась другим маршрутом:  ей  очень
захотелось взглянуть на свою "игрушку".
     Это было еще при жизни Егора: знакомя со своим участком, он привез ее
на каменистую поляну. Там решили сделать  привал  и  присели  на  огромную
глыбу. Яркое солнце клонилось к закату, и его лучи поблескивали, отражаясь
а кварцевых прожилках камней.
     Посмотри, Егорушка? - воскликнула  вдруг  Варя,  кивнув  на  огромный
валун, и совсем по-детски захлопала в ладоши. - Не правда  ли,  напоминает
плюшевого зайчика?.. У меня  в  детстве  такая  игрушка  была,  и  тоже  с
оторванным ухом...
     Егор прищурил один глаз, затем обнял ее за плечи и сказал:
     - Вот и здесь, в тайге, будет теперь у тебя своя игрушка... - и  чуть
грустно добавил: - Игрушка из твоего детства...
     Варя еще издали увидела "игрушку  своего  детства",  но  ее  внимание
неожиданно отвлекло совершенно другое... За  годы,  проведенные  в  тайге,
зрительная память, настолько сильно развилась, что Варя мгновенно отмечала
любые изменения в знакомом ей месте.
     Вот и сейчас: около  развесистой  сосны  появился  какой-то  странный
снежный бугор, которого раньше здесь не было. Мелькнула мысль: не соорудил
ли там свою берлогу хозяин тайги?  Нужно  проверить.  Приготовив  карабин.
Варя осторожно, стараясь не производить лишнего шума, подошла  ближе  и...
растерянно опустила оружие. Рядом с бугром, на сосне, было написано, что в
этом месте похоронен Федор Угрюмев...
     - Задумайся у его могилы: он был неплохим человеком... 16  июля  1987
года, - грустно прочитала Варя и снова повторила: - 16 июля...
     Вот почему Савелий остался один?  Значит,  с  Угрюмовым  тоже  что-то
случилось... 16 июля! Она нашла его 3 августа...
     - Девятнадцать дней? Без пищи!.. Без оружия!.. Савушка, милый, как же
ты все это выдержал?! - вырвалось у нее, и она  опустилась  на  камень.  -
Девятнадцать дней! Немудрено было в таком состоянии  свалиться  с  дерева!
Как только вообще сил хватило взобраться на него? Родненький!
     От жалости у Вари появились слезы... И вновь она стала ругать себя за
несдержанность, за ненужную гордость. Теперь, когда перед ней шаг за шагом
приоткрывалась его жизнь и те испытания, которые выпали на его  долю,  она
поняла, насколько тяжело ему было. Сирота, воспитывался  в  детском  доме,
уходил в дальние плавания ловить  рыбу...  А  какая  рана  на  спине!  Она
вспомнила, как в бреду  он  кидался  в  бой,  выкрикивал  какие-то  имена,
незнакомые названия. Видно, и его  не  миновал  Афганистан!  Однак