абыми пальцами  и  начал  медленно
тащить к себе. С огромным трудом, пересиливая боль  в  груди,  дотащил  до
края кровати, но тут пальцы  не  выдержали  и  выпустили  скользкую  ручку
ковша. Соскользнув, он глухо ударился об пол и  расплескал  воду.  Савелий
едва не заплакал с отчаяния... Пес  невозмутимо  подошел,  подхватил  ковш
зубами за ручку и снова опустил в ведро.
     Если бы Савелий не видел все это собственными глазами, то никогда  бы
не поверил, что такое возможно, и посчитал бы, что его просто разыгрывают.
     - Какая же ты умница... умный песик, умный,  -  прошептал  Савелий  и
снова начал опускать руку вниз...
     На этот раз попытка закончилась  удачей,  и  он,  расплескивая  воду,
все-таки напился и, выпустив ковшик в ведро, блаженно прикрыл глаза, а его
мысли унеслись назад, в зону...



        ЗА КОГО СИДИШЬ, САВЕЛИЙ?

     - А я знаю, почему ты не стал  писать  кассатку,  -  тихо  проговорил
Зелинский, глядя на Савелия в упор. Савелий с тревогой смотрел на капитана
и молчал.
     - Я же говорил тебе, что все узнаю  и  без  тебя!  -  Капитан  устало
откинулся на спинку стула и перевернул перед Савелием фотокарточку. -  Она
тебя сдала, подставила, чтобы выкрутиться самой...
     Савелий пожал плечами, не понимая, о  чем  говорит  Зелинский,  потом
нехотя взял фотографию и вдруг крепко стиснул зубы и медленно опустился на
стул. С фотографии на него смотрела Лариса...
     - Нашел за кого сидеть... Она -  винтик!  Шлюха,  которая...  Савелий
вскочил, чтобы броситься на капитана.
     - Сядь! - спокойно, но твердо бросил тот. - Сядь и послушай!  Савелий
нехотя подчинился. Усмехнулся:
     - Ментовские штучки?!
     - Дурак ты, Савелий! - со вздохом бросил  капитан.  -  Зачем  ты  мне
нужен?
     - Зачем? А чтобы и ее посадить! - со злостью ответил он.
     - Ее? Лариса Петрова и так уже в Бутырке. - Не  обращая  внимания  на
растерянное  недоумение  Савелия,  капитан  спокойно  продолжил,   изредка
заглядывая в свой блокнот с записями: - Петрова Лариса Алексеевна, она  же
- Амазонка, она же - Бриджит,  она  же  -  Ларчик...  Является  любовницей
Пургалина, называющего себя Аликом.
     Он бросил перед Савелием несколько фотографий, запечатлевших Ларису и
Алика в пикантных ситуациях. Глядя на них, Савелий подумал: не  снится  ли
ему весь этот кошмар? Господи! Да что же это такое?  Как  можно  было  так
поступать с ним? Но правда ли это?
     - Она использовалась в основном для  приманки  иностранцев  и  нужных
клиентов... Несколько лет назад Пургалин изнасиловал ее, но сумел  убедить
ее родителей, что хочет жениться на Ларисе, откупился в  милиции,  и  дело
закрыли... С его помощью Лариса с отцом перебрались в Москву,  где  бывший
начальник уголовного розыска, Петров Алексей  Владимирович,  отец  Ларисы,
был вовлечен в одно преступное дело и осужден...
     - Как?! - невольно воскликнул Савелий, понимая теперь, почему  Лариса
все время уходила от разговора об отце.
     - Вот так! Но Алик в этой группе  только  пешка...  -  Капитан  снова
перевернул несколько фотографий. - Вот еще пешки...
     Савелий  увидел  среди  фотографий  того  самого  капитана,   который
арестовывал его, а также фотографию своего следователя.
     - Да-да, следователь  Истомив,  -  усмехнулся  Зелинский.  -  Тяжелая
группка, пне всех пока удалось  арестовать.  Эти-то  все  в  Бутырке,  под
следствием...
     Савелий молча перебирал фотографии, не любительские,  а  те,  которые
снимаются для уголовного дела: в профиль и анфас. Неожиданно он выкрикнул:
     - Господи! Зачем вы мне все это. Оставьте меня в покое! Оставьте!..



        ПОЧЕМУ ХОЗЯЙКА НЕ СООБЩАЕТ О НЕМ?

     Солнце склонилось  к  самому  горизонту,  окрасив  верхушки  деревьев
фантастическим малиновым цветом. Варвара возвращалась на заимку, торопливо
понукая гнедую, которая и сама была не прочь как можно скорее оказаться  у
своей кормушки. -  Варя  осталась  довольна  поездкой  на  озеро  Дальнее:
семейство краснозобых гагар значительно увеличилось, пожаров на участке не
возникало, и вообще - все было в полном порядке.
     Когда она под®ехала к заимке и вошла во  двор,  совсем  стемнело.  Из
дома  донесся  радостный  и  нетерпеливый  Мишкин  лай.   Пес   сразу   же
почувствовал возвращение хозяйки и выглянул в окно.
     Разнуздав гнедую. Варя насыпала ей овса и вошла в дом. Мишка бросился
Навстречу, подпрыгивая и пытаясь лизнуть Варю в лицо, едва не сшиб с  ног.
Он радостно тыкался мокрым носом в Варины руки, вовсю виляя хвостом, мешал
ей переодеться, и она ласково оттолкнула его. Сняв с себя москитную сетку.
Варя вошла в комнату. Савелий лежал с  открытыми  глазами  и  с  некоторой
тревогой смотрел на девушку, потом скосил глаза на дверь:  не  привела  ли
хозяйка милицию?
     Варя взглянула на пришедшего в себя парня и смутилась.
     - Что же это я... Варварой меня зовут.
     - Савелий тоже хотел представиться, но не смог.
     -  Ты,  дружочек,  молчи   пока,   сил   набирайся!..   Успеешь   еще
наговориться... Уж извини, что оставила тебя одного, работа такая.  Сейчас
приготовлю тебе отличного бульона... из рябчиков, по  пути  подстрелила...
Тебе, дружочек, не обижайся, что так пока  называю,  одна  сейчас  забота:
спать подольше да есть побольше.
     Варя все время старалась  говорить,  чтобы  скрыть  свое  неожиданное
смущение. Выдвинув из-за  платяного  шкафа  ситцевую  ширмочку,  по  всему
сделанную  недавно  и  на  скорую  руку,  она  зашла  за   нее   и   стала
переодеваться.
     Переодевшись, Варя быстро вышла из-за укрытия,  поправила  выбившийся
то-под косынки локон.
     Савелий подумал, что хозяйка дома, в  сущности,  совсем  еще  молодая
женщина.  Короткий  халатик  подчеркивал  стройные  ноги,  на  которых  он
невольно задержал взгляд. Чтобы скрыть  смущение  и  волнение,  охватившее
его, Савелий прикрыл глаза, а когда открыл их - девушки в комнате  уже  не
было: она гремела на кухне посудой.
     Кто же она? Чем занимается? Если судить по обстановке в доме, то  она
- хорошая хозяйка: везде чистенько, прибрано... Однако непохоже,  что  она
из этих мест: выговор совершенно другой... Но она  сказала,  что  работает
здесь. "Работа такая..." Кем интересно, она  работает?  Верно,  что-то  по
лесной части. С ружьем умело обращается: рябчиков  вон  подстрелила...  по
пути... Савелий улыбнулся. На стене, видно, ее муж, а  может,  брат!..  Во
всяком случае, лично Савелию хотелось, чтобы он оказался братом.
     Интересно, сколько он здесь валяется? Дня два-три? Возможно, что этот
парень с открытой и обаятельной улыбкой уже отправился в  милицию!  Однако
это предположение нисколько не взволновало Савелия:  ему  было  совершенно
безразлично! Единственно, чего хотелось, - покоя, и только покоя!..  Чтобы
рядом был Мишка! Как здорово! Лучше клички для него и не придумаешь!..  Он
снова посмотрел на фото мужчины с бородой:  непохоже,  чтобы  этот  парень
чего-то мог напугаться. Скорее всего, сам бы сначала все выяснил, а  потом
и решил: в милицию или еще  куда...  Его  просто,  наверно,  нет  дома.  В
отпуске?.. Нет, в командировке: в отпуск они бы вместе уехали.
     В комнату вошла Варвара и прервала его размышления:
     - Ну вот, дружочек, и готов рябчиковый бульон! Ел когда-нибудь?
     Савелий попытался улыбнуться, но смог только скривить губы.
     - Ничего, понравится! - заверила она и осторожно  приподняла  подушку
повыше, чтобы ему было удобно.  Затем  взяла  со  стола  тарелку  и  стала
кормить его с ложечки. - Осторожнее, горячий очень... Ну,  как?  Вкусно?..
Не отвечай, и так вижу,  что  нравится.  А  морщился...  Савелий  едва  не
поперхнулся, желая возразить.
     - Да, шучу, шучу я! -  Варя  засмеялась.  -  Поешь  -  ранами  твоими
займемся. Уж больно ты тяжелый: с трудом  ворочала  тебя.  Пока  закончишь
перевязку - намаешься... Сейчас-то вроде, тьфу тьфу,  чтобы  не  сглазить,
дело на поправку пошло. И то сказать, пора - две недели в беспамятстве...
     Услыхав последнюю фразу, Савелий дернулся и  пролил  бульон  себе  на
грудь.
     - Что, ко всему прочему и ошпариться захотелось? - Варя  вытерла  ему
грудь полотенцем. - Да-да, дружочек, пятнадцать суточек,  как  с  куста...
Она тяжело вздохнула и понесла посуду на кухню. Пятнадцать суток! Это надо
же! Савелий ужаснулся: он ничего не понимал.  Пятнадцать  суток  находится
здесь, и за ним никто не приехал?! Почему? Неужели  она  не  догадывается,
кто он такой?
     Варя вернулась со своей аптечкой и занялась врачеванием.
     - Слава Богу, - облегченно проговорила она, обнажив ногу с  шиной.  -
Прошла  наконец  чернота!..  Очень  боялась  я,  что  гангрена  прихватит:
антибиотиков мало было. - Варя  рассуждала  вслух.  -  Вероятно,  трещиной
обошлось... Хоть в этом повезло тебе. Мне почему-то не захотелось вертолет
вызывать и отправлять тебя в больницу! - Она внимательно посмотрела ему  в
глаза. - Не захотелось, и все! Решила рискнуть и справиться сама.
     Сделав многозначительную паузу, словно для того, чтобы незнакомец мог
вникнуть в услышанное, она снова наложила целебную мазь на  больную  ногу,
обложила ее плотной бумагой я прибинтовала шину.
     -  Грудь  пока  трогать  не  будем:  пусть  покрепче  срастутся  твои
ребрышки, а вот над лицом твоим поколдовать придется,  чтобы  красу  твою,
дружочек,  поправить  немного...  -  Варя  улыбнулась,  помакнула   теплой
водичкой пластырь, чтобы легче отодрать его отлила.  Савелий  морщился  от
боли, но мужественно терпел.
     - Молодец, с характером мужчина!  -  одобрительно  заметила  Варя.  -
Откровенно скажу: все хорошо, но шрам останется - глубокий порез очень. На
Стриженова теперь смахивать будешь... Заметив  в  его  глазах  недоумение,
пояснила: - Ну, когда он Овода играл...  Неужели  не  смотрел?..  Там  еще
артист Симонов отца  его  играл,  Монтанелли,  кажется,  епископа,  короче
говоря. Хочешь взглянуть на себя? - Она взяла с комода зеркало и наклонила
над Савелием.
     Сначала Савелий ужаснулся:  небритый,  исцарапанный  весь,  но  потом
улыбнулся. Действительно на Овода  похож:  через  всю  рожу  шрам,  рваный
такой,  ужас!  Еще  хорошо,  глаз  целым  остался...  Видно,   и   хромота
останется... Савелий поморщился.
     - Что, щиплет? - В  этот  момент  Варя  обрабатывала  рану  йодом.  -
Ничего, сейчас чудо-мазь положу, как рукой снимет... "Чудо-мазь"!  Так  ее
мой муж называл - Егор... - Варя замолчала на мгновение, потом продолжила:
- Местный охотник научил его эту мазь  варить.  А  Егор  -  меня...  Давно
что-то не видать того охотника. -  Она  вздохнула,  наложила  мазь  густым
слоем да рваный шрам и стянула его в нескольких местах  лейкопластырем.  -
Ну, вот и все! Устал, небось? Вот, выпей бальзамчику  и  спать...  -  Варя
напоила его каким-то травяным настоем  на  спирту  с  горьковатым  терпким
вкусом, поправила одеяло и пошла хлопотать по хозяйству.
     Долго смотрел Савелий ей вслед, затем перевел взгляд на фото  мужчины
с бородой. Значит, все-таки муж? А что? Красивое, волевое лицо! С таким-то
здоровьем во флот или в спецназ...
     Ему неожиданно до боли захотелось оказаться на родной "БМРТешке", как
они называли между собой их  судно...  Какие  ребята  там  были!  Конечно,
разные  встречались:  иногда  совершенно  случайные  люди  оказывались   в
команде, но таких  были  единицы,  и  они  сами  более  одного  похода  не
выдерживали - списывались на берег. Море не терпит слабых, не терпит деляг
и ловкачей...
     Убаюканный  приятными  воспоминаниями,  а  также  хитрым   бальзамом,
Савелий задремал, но вскоре пробудился от странного дребезжащего звука: то
ли звонок, то ли какой металлический  скрежет?  Услышав  Варины  шаги,  он
почему-то прикрыл глаза,
     Она на цыпочках подошла к Савелию и, убедившись, что он спит, открыла
шкаф, взяла трубку радиотелефона. Савелий  наблюдал  сквозь  полуприкрытые
ресницы, с тревогой прислушиваясь к тому, что она тихо говорила.
     - Колита у аппарата!.. Не слышно? - Она старательно говорила тихо.  -
Не... знаю... как всегда... Может, аппарат? - Варя обернулась и посмотрела
на раненого, но потом решила понаблюдать за ним через трюмо. - Здесь все в
порядке! Никаких проблем! Говорю, никаких  проблем!..  Побывала  на  озере
Дальнем: краснозобые гагары пока живут там,  даже  прибавление  на  четыре
птенца. Спасибо,  стараюсь!..  Стараюсь,  говорю!  -  Она  усмехнулась.  -
Нет-нет, пока ничего  не  нужно...  Хотя,  с  почтой  пусть  белого  хлеба
забросят и черной икорки, граммов пятьсот. Да, захотелось!.. - Варя  снова
взглянула в трюмо на своего подопечного. - Помню:  следующая  связь  через
две недели, в четверг, в пять часов... Спасибо! - Она  тихонечко  положила
трубку на аппарат, закрыла дверку шкафа и  задумчиво  постояла,  глядя  на
Савелия. Потом осторожно подошла к нему, наклонилась: дышит ровно, значит,
спит. И Варвара вышла из комнаты...
     "Значит, связь с городом есть! Почему же она  ничего  не  сказала  об
этом? Почему ни словом не обмолвилась про Егора?"  -  гадал  Савелий.  Еще
много вопросов крутилось в его голове, на которые так хотелось бы получить
ответы... Может, о нем уже давно все известно и  там  только  ожидают  его
выздоровления!  В  больнице  могли  скорее  поставить   его   на   ноги...
Собственно, какая разница? Знают - хорошо,  не  знают  -  тоже  неплохо...
Постепенно действие бальзама взяло вер  над  его  тревогами,  и  он  снова
крепко уснул.



        ЗАГОВОРИЛ

     Выздоровление шло медленно: прошло еще  несколько  дней,  прежде  чем
Савелий смог  заговорить.  Тот  день  был  пасмурным  и  дождливым:  осень
вступала в свои права. Варвара колдовала над какой-то тканью, строча,  как
из автомата, на ножной швейной машинке. Мишка лежал  рядом,  положив  свою
мохнатую, голову на кончик ее стопы. Он спал под мерный стрекот машинки.
     Савелий давно проснулся и пристально смотрел на  Варвару.  Увлеченная
работой, она не замечала его взгляда. Прострочив стежку, Варя вытащила  из
машинки полуготовую кофточку, скинула халатик, обнажив красивую  грудь,  и
примерила свою работу. Покрутившись перед зеркалом,  наметила  место,  где
нужно было еще подобрать, снова накинула  халатик.  И  опять  застрекотала
машинка...
     - Меня Савелием зовут! - неожиданно проговорил он, и Варя, вздрогнув,
обернулась.
     -  Наконец-то  заговорил  наш  больной!  -  улыбнулась  она  и  вдруг
смутилась. - Давно проснулся? -
     Она быстро поправила халатик, застегивая верхнюю пуговицу.
     - Нет, только что!  -  слукавил  он  и  тут  же  спросил,  кивнув  на
фотографию Егора. - Когда он вернется?
     Варя ответила не сразу, словно решая, стоит ли посвящать  незнакомого
человека в свою трагедию, но ответила просто, спокойно:
     - Егор никогда не вернется: погиб он...
     - Простите... - смутился Савелий.
     - Ну что уж... Вы ж не знали...  -  Неожиданно  для  себя  она  снова
перешла на "вы". - Седьмой год пошел...
     - Лицо у него доброе!
     - В самую точку! Мы и познакомились через его доброту! В тот  день  я
выпросила у мамы тридцать пять рублей на туфли. Чешские, красные  такие...
Очень понравились! - Она смущенно улыбнулась. - Но их то ли  вытащили,  то
ли обронила где... Иду, реву, а он сзади: "Что за трагедия, дружочек?"
     Савелий улыбнулся: вот откуда появился "дружочек"!
     - Это и был  Егор!  Голос  такой  ласковый,  добрый.  -  Барин  голос
предательски дрогнул. - И захотелось  мне  рассказать  все  ему,  не  знаю
почему... А он улыбнулся так по-доброму и говорит: "Когда деньги теряешь -
не горе, горе, когда  человека  теряешь!"  Вот  уж  точно  сказал.  -  Она
помолчала немного, смахнула набежавшую слезу и продолжила: - Потом достает
и протягиваете мне деньги: "Разбогатеешь, - говорит,  -  отдашь!"  Это  уж
потом я узнала, что  он  мне  все  деньги  отдал,  которые  были  у  него:
стипендию получил в тот день... Ночами потом подрабатывал...
     - Как он погиб, в Афганистане? - спросил вдруг Савелий.
     - Если бы... - Она вздохнула. - Глупо погиб, несправедливо... Медведь
задрал... Сам-то он никогда  не  охотился,  ружье  носил  так,  на  всякий
случай. Видно,  и  погиб  потому,  что  не  смог  выстрелить  в  последний
момент... Карабин в стороне лежал - переломанный пополам...  Схватился  со
зверюгой, а в руках - один нож... только и смог, что  ухо  ему  отхватить.
Так и остались мы сиротами...
     - Мы?
     - С дочуркой... Так и не увидел ее  Егор:  я  тогда  беременна  была.
Никогда себе не прощу, что не пришла в тот момент  к  нему  на  помощь!  -
Заметив его недоумение. Варя еще больше разнервничалась. - Господи!  Да  я
же предчувствовала  все!..  Или  чувствовала...  Даже  не  чувствовала,  а
видела. Не знаю, как и об®яснить. Ну, видела, как во сне, что ли... И  как
он с медведем схватился... и как ружье  пополам...  Видела  и  уговаривала
себя: кажется, мерещится... Дура! До сих пор не могу понять всего этого.
     - Вы знаете, Варя, я читал об этом. - Савелий наморщился, припоминая.
- Близкие люди иногда не только видят на расстоянии то, что  происходит  с
родными людьми, но иногда даже и беду предчувствуют.
     Они помолчали, думая каждый о своем, потом он спросил:  А  дочка  где
сейчас?
     - В Артеке. Мой сводный брат вожатым работает там - по  комсомольской
путевке, вот и удалось в порядке  исключения  Егоринку  с  ним  отправить.
Нормальным-то путем таких маленьких туда не берут.
     - Егоринка? - улыбнулся Савелий. - Какое славное имя:  словно  ручеек
журчит... Егоринка...  -  повторил  он.  -  А  вы,  значит,  решили  здесь
остаться?
     - Егор очень любил тайгу, жил ею... И меня заставил полюбить... Да  и
как можно не любить ее!.. Сама-то я из Ленинграда... Поначалу трудно было,
скучала по городу, по работе -  фельдшером  работала  на  "Скорой",  -  по
друзьям, а потом... Сейчас я в представить себя не могу без тайги: в Питер
приеду, и через неделю назад тянет, не хватает  чего-то...  Да  и  как  не
любить тайгу? - воодушевлено повторила она. - Она  же  все  дает  человеку
еду,   одежду,   жилье...   Здесь   можно   увидеть   целые    театральные
представления...   Да-да,   улыбайтесь,   самые    настоящие    спектакли,
поставленные обитателями тайги!
     Варя настолько увлеклась рассказом, что  глаза  ее  заблестели,  щеки
зарумянились.
     - Вот поправитесь и сами увидите.
     - Увидел уже - печально вздохнул он.
     - Ну, допустим, в том, что случилось с вами, сами виноваты, и  никто,
кроме нас: не нужно было в  таком  изголодавшемся  состоянии  по  деревьям
лазать! Да еще после пьяных ягодок... - с®язвила Варвара.
     - Откуда... - начал он, но запнулся и подозрительно уставился на нее.
- Вы что, наблюдали, подсматривали за мной?
     -  Чудак  человек!  -  добродушно  рассмеялась  Варя.  -  Если  бы  я
подсматривала за вами, как вы выразились, то мне бы сейчас не пришлось вас
врачевать!.. По вашим автографам прочитала. Очень уж вы любите свои  следы
оставлять: и на дереве, и на траве, и дочиста обглоданный куст...
     - Здорово! - не удержался от  восхищения  Савелий.  -  Неужели  всему
этому вас обучил Егор?
     - И он, и тайга, и охотник тот. -  Она  нахмурилась.  -  Антоном  его
зовут. - Она внимательно посмотрела на Савелия, неон никак не отреагировал
на это имя, и Варя продолжила: - Многое и самой  пришлось  постигать...  А
все-таки давно не видно Антона: обычно по несколько раз в месяц  захаживал
- то свежатинки какой занесет, то ягодок или кореньев каких, а  тут  около
года носу не кажет... Не случилось ли чего? Ведь его однажды Мишка спас.
     Услышав, что заговорили о нем, пес тут же поднял голову  и  посмотрел
на Савелия, потом на хозяйку. Варя ласково потрепала его за ухо.
     - Антон тогда под, лед провалился и  как-то  сумел  выбраться,  а  до
ближайшего зимовья - километров сорок! Спички  промокли,  сам  вмиг  льдом
покрылся, что ледяная статуя: мороз-то под  сорок!  До  зимо