и не в первый день своего  появления  в  тайге  решила
отдохнуть  на  таком  привлекательном  зеленом  лесном  стуле  и  тут   же
завалилась  на  спину:  "стульчик"  оказался  настолько   трухлявым,   что
переломился пополам и развалился...
     Грустно вздохнув, она посмотрела наверх:  набежавший  ветерок  слегка
раскачивал далекие верхушки деревьев и весело пел свою песню. На тиньканье
пролетавших синичек тут же отозвались нежные голоса юрких  пеночек.  Внизу
было тихо, и таежная  мошкара  и  комары  -  тучами  вились  в  неподвижно
застывшем воздухе. Им удавалось проникать даже сквозь москитную сетку, без
которой Варя никогда не выезжала в тайгу. Неожиданно она вздрогнула: дятел
с резким криком, то складывая, то расправляя  свои  крылья,  устремился  к
дереву, впился в его ствол когтями и  начал  скачками  подниматься  вверх,
выклевывая неосторожных врагов дерева.
     Егор  научил  Варвару  узнавать   птиц   по   голосам.   Она   иногда
останавливалась  и  с  упоением  слушала  их  веселую  перекличку.  Вот  -
белошапочные овсянки затянули свою  простенькую  и  незатейливую  мелодию,
сидя на верхушке молодой березки у скрытого  тут  же  в  траве  маленького
гнездышка... "Вот слабый посвист вспугнутых рябчиков, которых предупредили
своим стрекотом длиннохвостые сороки о появлении хищного  ястреба.  Вот  и
заухала таежная кукушка...
     - Раз... два... три... - начала  считать  Варя,  что-то  загадав  про
себя...



        "ЭТАПИРОВАТЬ НЕ МОЖЕМ - БЕЖАЛ..."

     В  кабинете  подполковника  Чернышева  собралось  несколько  человек:
заместитель по режимно-оперативной работе подполковник Бушин,  заместитель
по политико-воспитательной работе майор Вишневский и заместитель командира
роты капитан Зелинский.
     - Ну, какой ответ будем давать Москве? - спросил подполковник,  ни  к
кому конкретно не обращаясь.
     - О чем вы говорите, Иван Павлович? - спросила замполит.
     - Ах да, вы же ничего еще не знаете. Пока  вы  были  в  командировке,
Виктор Николаевич, из Москвы пришло решение Верховного суда РСФСР...  там,
в частности, говорится: "...ознакомившись с материалами дела,  а  также  с
вновь открывшимися обстоятельствами, неизвестным ранее возникшими  в  ходе
расследования другого уголовного дела,  а  также  на  основании  заявления
адвоката Архангельской Т. А.  и  протеста  Прокуратуры  РСФСР  приговор  в
отношении  Говоркова  Савелия  Кузьмича  отменить...   Говоркова   С.   К.
этапировать в Москву первым же рейсом самолета в сопровождении  сотрудника
учреждения..."
     - Прочитав, он  отложил  бумагу  в  сторону  и  обвел  присутствующих
взглядом.
     - Ну и глаз у тебя, капитан! - повернулся замполит к Зелинскому. - Ты
первый сказал, что сомневаешься в его вине...
     - Это бабушка еще надвое сказала! - пробурчал заместитель  начальника
по режимно-оперативной работе. - Дело-то на доследование направлено...
     - Правильно, на доследование, но направили-то по  "вновь  открывшимся
обстоятельствам"... И сопровождать не под конвоем, а "в сопровождении". Уж
не ты ли, капитан, как бывший военный прокурор,  приложил  здесь  руку?  -
Замполит хитро посмотрел на Зелинского.  -  Хотя  на  памяти  моей,  чтобы
выпустили того, кому такой срок дали... - Он пожал плечами.
     - Да, я принял участие в этом деле! -  нахмурился  Зелинский.  -  Мне
известно по делу Говоркова гораздо больше, чем вам: случилось так, что мой
приятель ведет это дело... Все не так  просто,  как  может  показаться  на
первый взгляд, но в одном я уверен: сейчас в стране новые времена и скорее
всего докажется невиновность Говоркова...
     - Чего тут спорить? - вздохнул хозяин  кабинета.  -  Этот  сукин  сын
сбежал, не дождавшись, когда разберутся!
     - Сбежал, значит, не верил, что разберутся! - хмуро бросил капитан. -
Может, и я виновен в его побеге...
     - Ты? - удивился подполковник.
     - И я, и замполит, и... вообще.
     - Я-то с какого здесь боку? - хмыкнул Вишневский.
     - Забыл, как он приходил к тебе  на  предмет  свиданки?  Что  ты  ему
ответил? Не положено?
     - Да, помню такой случай... Но женщина,  с  которой  Говорков  просил
свидание, ему даже не родственница, а закон...
     - Закон? А ты знаешь,  что  Говорков  -  круглый  сирота?  Что  он  -
афганец, что он был дважды ранен и дважды орденоносец? Что у  него,  кроме
этой женщины, никого нет? "Не положено", - передразнил капитан.
     - Откуда я все это мог знать? - Замполит явно смутился.
     - Откуда? И это говорит замполит! Я-то узнал! И  ты  мог  бы  узнать,
если бы захотел! - Зелинский разволновался и говорил на повышенном тоне. -
Ладно, что теперь говорить... - Он вдруг  успокоился  и  наморщил  лоб.  -
Единственное,  что  я  хотел  бы  понять:  почему  он  бежал  с   матерыми
уголовниками? Что его связывало с ними? Не понимаю! Не вяжется как-то...
     - Вяжется - не вяжется, а факт  остается  фактом:  бежал!  -  буркнул
Бушин.
     - Жаль, дров может наломать, если не погиб в тайге...
     - Выживет...  -  Бушин  посмотрел  исподлобья.  -  Кое-какая  ниточка
появилась.
     - Пока у нас нет сведений  о  том,  что  они  погибли,  поиски  будем
продолжать! - строго сказал Чернышев. - А Москве ответим так: "Этапировать
в Москву Говоркова Савелия  Кузьмича  не  имеем  возможности,  потому  что
означенное лицо совершило побег из места  заключения..."  Все  свободны...
Капитан  Зелинский,  задержитесь.  -  Когда   все   вышли   из   кабинета,
подполковник сказал: - Вы действительно решили покинуть нас?
     - Откуда такие сведения? - удивился Зелинский.
     - Знаю... Затребовали вашу характеристику... - Он  вздохнул.  -  Я  и
комбат, насколько я знаю, охарактеризовали вас как  хорошего  работника  и
отличного офицера.
     - Благодарю.
     - Если откровенно, я вам завидую: выбраться из этой дыры, и  сразу  в
Москву...
     - Может, еще и не выйдет.
     - Бросьте, я думаю, характеристики - простая  формальность:  все  уже
решено!.. А мне теперь  ищи  замену  на  место  вашей  жены...  Хороший  и
толковый начальник спецчасти - проблема...
     - Свято место пусто не бывает!
     - И то верно... - Он задумчиво  вздохнул.  -  А  парня  действительно
жаль... Не знаю, может, вам пригодится... Был у меня его напарник, молодой
такой парнишка, Михаил Никифоров...
     - Он что-нибудь знает? - встрепенулся капитан.
     - Паренек просто влюблен в Говоркова. Похоже, что с уголовниками  тот
оказался случайно. А незадолго до побега к нему подходил один  осужденный,
после встречи с которым Говоркова было  не  узнать:  говорит,  невменяемый
стал, бледный как смерть... Пошел будто бы отдохнуть, а паренек  решил  на
всякий случай проследить за ним,  помочь,  если  что...  Короче,  Говорков
угрожал кому-то!..
     - А того, кто подходил к Савелию, он запомнил?
     - К сожалению, нет!
     - О каких ниточках говорил Булгой?
     - Единственное, - что  мне  известно,  это  кличка  -  Браконьер:  он
каким-то образом связан с побегом, но... - Он  многозначительно  посмотрел
на Зелинского.
     -  Что  вы,  товарищ  подполковник,  ведь  вы  мне  говорили  о  моей
характеристике...
     - Вот именно.



        КАК ОН ЗДЕСЬ ОКАЗАЛСЯ?

     Черный лохматый пес, развалившись  напротив  кровати  с  незнакомцем,
положил га лапы огромную голову и  дремал,  сторожко  водя  своими  ушами.
Мишка нет-нет да  бросал  любопытный  взгляд  в  сторону  Савелия,  словно
недоумевая: когда же наконец он проснется? Лениво потянувшись, пес  встал,
проискал по деревянному полу к своей внушительной миске с  водой  и  начал
жадно пить, разбрызгивая воду по полу.
     Это громкое чавканье разбудило Савелия. С  трудом  разлепив  ресницы,
зажмурился от ярких лучей, брызнувших из не зашторенного окна. Воспаленным
глазам стало больно, и он хотел закрыться от  солнца  ладонью,  но  резкая
боль в груди не позволила поднять руку.
     Заметив, что незнакомец пошевелился, пес посмотрел на него и вернулся
на свое место.
     Савелий дождался, когда солнечный луч передвинется в сторону, и снова
приоткрыл глаза. Любой поворот головы вызывал невыносимую  боль.  Переводя
взгляд с одного предмета на другой, Савелий пытался понять: где он, как он
сюда попал? Шелковый абажур свешивался с бревенчатого потолка. И без  того
просторная комната выглядела еще просторнее, так как мебель  была  низкая,
мастерски сделанная, судя по всему, своими руками. Из  всех  сил  напрягая
свою память, Савелий попытался вспомнить, как сюда добрался, но ничего  не
получилось.
     Прямо  перед  ним,  на  стене,  висел  портрет  молодого  мужчины   с
окладистой  бородой,  который  добродушно  смотрел  на  Савелия,  улыбаясь
открытой, внимательной улыбкой. Слева  от  окна  стоял  комод,  украшенный
причудливой замысловатой резьбой. На  нем  Савелий  рассмотрел  фотографию
молодой женщины с распущенными волосами. Ее лицо показалось ему  знакомым,
и он долго смотрел на карточку, пытаясь  вспомнить,  откуда...  На  спинке
одного из стульев висел цветастый халатик, и Савелий подумала  что  кто-то
же должен быть в доме.
     - Эй! - попытался он выкрикнуть, но  из  полураскрытых  губ  вырвался
лишь тихий шепот. Неожиданно Савелий почувствовал на себе  чей-то  взгляд.
Осторожно скосив  глаза,  с  удивлением  увидел  огромную  черную  собаку,
наблюдающую за ним,  Савелий  попытался  улыбнуться,  чтобы  завоевать  ее
расположение, но губы и тут не послушались. Тогда он вновь перевел  взгляд
на фотографию, стоящую на комоде, и  в  расплывчатой  пелене  воспоминаний
промелькнуло лицо, склонившееся над ним... прикосновение  рук...  ласковый
грудной голос: "Как же ты, дружочек, умудрился так вляпаться?"
     Ухватившись за эту  ниточку,  ступив  на  хрупкий,  дрожащий  мостик,
перекинутый его сознанием в прошлое, Савелий старался удержаться на нем  и
потихоньку, с трудом балансируя, шаг за шагом стал  возвращаться  к  своей
памяти...  Вот  он  решил  забраться  на  дерево...  неосторожный   шаг...
падение... дикая боль от беспощадно хлеставших его веток...  и...  удар  о
землю... Воспоминания обрели такую  реальность,  что  Савелий  дернулся  и
снова потерял сознание.



        НЕ МОГУ ЖИТЬ В ЭТОМ МИРЕ

     После  суда  Савелий  находился  в  состоянии  крайней  депрессии:  в
какой-то момент его нервы не выдержали, и он поддался слабости, о  которой
потом не раз сожалел.
     Когда все сокамерники уснули, он бесшумно  добрался  до  единственной
раковины с краном, которой  пользовались  только  относящиеся  к  камерной
"элите". Над раковиной висел календарь,  смастеренный  из  коробки  из-под
сахара, разыскал в  ней  кусочек  "мойки",  так  называли  зеки  лезвие  и
тщательно прятали от ментовского "шмона"...
     Услышав  какой-то  звук  за  спиной,  Савелий  оглянулся,  все   было
спокойно: кто-то задел во сне соседа, и тут же получил кулаком по спине.
     Савелий долго смотрел на половинку лезвия,  словно  решая:  стоит  ли
глумиться над собой? Может, ему стало жаль себя? Нет! Просто он понял, что
не хочет больше жить в мире, где предают самые близкие люди, где его жизнь
никому не нужна, где его использовали и выкинули за ненадобностью...
     Размышления над кусочком лезвия  были  недолгими:  даже  стало  вдруг
интересно, будет ли больно? Где-то он читал, что кровь идет быстрее,  если
рану держать в воде...
     Он усмехнулся и... несколько раз чиркнул по венам... спокойно, словно
по неживому... Кровь брызнула фонтаном, обливая стену над раковиной...  Не
медля ни секунды, он в ожесточении разрезал вены и на другой  руке,  затем
включил воду и подставил под струю изрезанные руки...
     Через несколько минут он стал терять сознание, инстинктивно  вцепился
в раковину, стараясь удержаться на ногах,  но  тут  пронзительно  зарычали
трубы водопровода... Затмившийся взгляд уловил  склоненные  над  ним  лица
сокамерников и контролеров, которые, пнув в  сердцах  его  несколько  раз,
поволокли из камеры...
     Очнулся он в небольшой камере,  стены  которой  были  залиты  острыми
зловещими буграми бетонного раствора. Камера была без  окон  и  освещалась
тусклой лампочкой, утопленной над дверью в стене и замурованной решеткой.
     Двое нар были пристегнуты к стене на замок, и Савелий догадался,  что
находится в карцере. Напротив сидел  на  корточках  краснолицый  парень  и
угрюмо смотрел в потолок.
     - Очнулся, земляк? - спросил он Савелия.
     - Давно я здесь?
     - Вторые сутки... Ноет? - поинтересовался тот и, не  получив  ответа,
неожиданно "завелся". - Лидеры вонючие? Тебя в санчасти держать надо, а не
в трюме!
     И снова Савелий промолчал, а в этот момент откинулась  "кормушка",  и
"вертухай", дежурный по коридору, выкрикнул:
     - Говорков! Слегка!
     Заскрежетали железные запоры, и дверь чуть приоткрылась.
     - Видно, к лепило! - усмехнулся краснолицый сосед и быстро добавил: -
Может, курехи где стрельнешь?!
     Савелий медленно поднялся. Грязные  бинты,  размотавшись,  болтались.
Едва он вышел, дверь захлопнулась, и снова взвизгнули запоры.
     Прапорщик взглянул на руки Савелия, потом на старшего:
     - Может, накинуть ему браслеты?
     - Куда он денется!? - усмехнулся тот  и  грубо  скомандовал:  -  Руки
назад! Впервые замужем, что ли?  -  он  ткнул  Говоркова  в  бок  огромным
ключом. - Пошел вперед!
     Савелий нехотя подчинился: взял руки за спину и двинулся медленно  по
коридору. Метров через  двадцать  уткнулся  в  решетчатую,  перегородку  с
дверью посередине. Дежурный, словно играя,  как,  ребенок,  громко  провел
железным  ключом  по  решетке,  предупреждая  этим  сигналом,  что   ведет
подследственного, затем повернулся к Савелию и скомандовал:
     - Лицом к стене! Стоит,  вылупился!  Савелий  медленно  повернулся  и
увидел на стене красный плакат: "ЧЕСТНОЕ И ДИСЦИПЛИНИРОВАННОЕ ПОВЕДЕНИЕ  -
ПУТЬ К МЕНЬШЕМУ СРОКУ!" И тут Савелию  стало  все  так  противно,  что  он
потерял контроль над собой: повернулся, оттолкнул дежурного,  открывавшего
дверь, в сторону и бросился по коридору.
     - Стой! - крикнул вдогонку прапорщик, вскакивая с кафельного  пола  и
вытаскивая из кармана газовый баллон.
     Услышав  крик,  из-за  поворота  выскочили  еще  два   прапорщика   и
устремились навстречу Савелию. Но он выпрыгнул вверх, ударил одного  ногой
в грудь, другого - локтем в лицо. Оба выключились из  борьбы,  но  в  этот
момент успели подскочить дежурный  с  "черемухой"  и  его  напарник.  Один
схватил Савелия за порезанную кисть, другой обхватил за шею. Вскрикнув  от
боли, он все-таки освободил руку и ударил между ног того, кто  держал  его
за горло. Взвыв, тот выпустил Савелия, но сейчас же  вновь  обхватил  его,
изо всех сил стискивая ему горло.
     - Пусти, сволочь! - прохрипел Савелий. - Я должен увидеть ее! Должен!
- Извернувшись, он ударил дежурного локтем в живот, но тот успел  брызнуть
"черемухой" ему в глаза.
     Резкая боль заставила Савелия обхватить лицо руками. Пьяно шатаясь  и
ничего не видя перед собой, он устремился снова вперед, но тут из бокового
ответвления коридора выскочили еще четверо  рослых  солдат,  которым  зеки
дали кличку "веселые мальчики". Они сбили с ног ослепленного газом Савелия
и начали остервенело пинать коваными сапогами...
     Несколько минут продолжалось зверское избиение, когда к ним  подбежал
капитан,  сотрудник  режимной  части.  Одышливо  отдуваясь,  он  с   явным
удовольствием наблюдал, потом насмешливо бросил:
     - Ладно, хватит с него! Пнув по инерции  еще  пару  раз,  спецкоманда
остановилась. Савелий, глухо постанывая, скорее от  обиды,  чем  от  боли,
лежал  на  каменном  полу,  раздирал  кулаками  слезящиеся  глаза.   Бинты
соскочили, и из разошедшихся швов обильно сочилась кровь.
     Капитан кивнул солдатам, и те нехотя и грубо вздернули его на ноги.
     - Пустите! - Отталкивая их руки, Савелий снова хватался за глаза. - Я
должен увидеть ее! Должен! Почему она так!..
     Савелий глотнул воздух открытым ртом и бросился на капитана,  но  был
остановлен солдатами.
     - Ты смотри! Бешеный! - крикнул капитан, чуть дернувшись испуганно  в
сторону. - В наручники его! И назад, в камеру! В карцер! - Хотел уйти, но,
увидев капающую на пол из  рук  Савелия  кровь,  брезгливо  поморщился.  -
Сестру к нему... - Повернулся и быстро ушел прочь.
     Заломив Савелию руки  назад,  солдаты  надели  на  него  наручники  и
потащили в карцер. - По дороге  прапорщик  с  разбитым  лицом  остервенело
ткнул его несколько раз кулаком в бок, приговаривая:
     -  Сволочь...   Паскуда...   Говнюк...   ...Симпатичная   молоденькая
медсестра, жалобно поглядывая на воспаленное, побитое лицо Савелия,  ловко
наложила на его запястья швы, потом перевязала, дала выпить обезболивающую
микстуру и сунула несколько таблеток ему в карман.
     -  Принимайте  при  сильных  болях!  -  Она   вздохнула,   подхватила
деревянный ящик с лекарствами и быстро вышла из камеры.
     Прапорщик с пластырем на  лице,  ехидно  улыбаясь,  защелкнул  поверх
бинтов наручники.
     - Ты чо, начальник, сбрендил? - воскликнул краснолицый сосед Савелия.
- Браслеты на раны одевать! С концлагерем перепутал, что ли?
     - А ты сиди не вякай, а то и тебя закую! - процедил тот.
     - Я таких бы вообще в яме держал! Точно,  Бешеный!  -  поддержал  его
второй дежурный.
     - Бодливой кобыле Бог рогов не дал! - огрызнулся краснолицый.
     - Ну, сучок... ты... ты у  меня  покуришь  теперь  и  поспишь  не  по
распорядку!  -  пригрозил  тот,  что  с  пластырем,  в   ответ.   -   Ишь,
расшлепался!.. - Они вышли, громко хлопнув дверью.



        ПЕС МИШКА

     Пес Мишка сидел и смотрел на раненого, но незнакомец лежал тихо и  не
шевелился. Пес встал на лапы и подошел к кровати, осторожно лизнул  его  в
руку.
     - Пи-и-и-ить...  -  чуть  слышно  прошептали  губы  Савелия  и  снова
повторили: - Пи-и-и-ить...
     Его голова мотнулась из стороны в сторону, а рука ухватилась за ворот
пижамы, чтобы освободить грудь. От этих движений одеяло сползло на пол.
     Растерянно поскулив, пес взглянул на раненого, на  дверь,  подошел  к
кровати, ухватился за один край одеяла и затащил его  на  обнаженное  тело
Савелия.
     -  Пить...  воды...  -  ясно  прошептал  он.  Продолжая   скулить   и
повизгивать, пес подошел к окну, встал на задние лапы, упершись  передними
в подоконник, и выглянул в окно: не видно ли хозяйки?  Двор  был  пуст,  и
Мишка быстро просеменил на  кухню,  остановился  перед  небольшим  ведром,
стоящим на табуретке, смахнул носом деревянную  крышку  и  сунул  морду  в
ведро, наполовину наполненное водой. Словно убедившись в ее  наличии,  пес
ухватился зубами за дужку ведра  с  деревянной  ручкой  и  потянул  его  к
постели больного.
     Поставив рядом с кроватью, пес вернулся на  кухню,  встал  на  задние
лапы и зубами подхватил висящий на гвозде ковшик, выдолбленный из  дерева,
затем вернулся и опустил его в ведро.
     Сев рядом, громко тявкнул, пытаясь обратить  внимание  незнакомца  на
то, что вода, которую тот просил, рядом, но больной продолжал стонать и не
предпринимал никаких попыток напиться.
     - Во-ды... ни-и-и-ить... во-ды... - сквозь стон шептал он.
     Огорченно взвизгнув, досадуя на непонятливого незнакомца, пес подошел
к кровати и снова громко пролаял,  и  вновь  тот  не  отреагировал.  Мишка
посмотрел на руку Савелия, лежащую неподвижно на  краю  кровати,  и  начал
носом подталкивать ее до тех пор, пока та  не  соскользнула  вниз,  угодив
прями в ведро с водой".
     Вода, в которую погрузилась рука Савелия, освежающе подействовала  на
него, и он опять открыл глаза. Недоверчиво  пошевелил  пальцами...  Вода?!
Рядом с ним вода?! Он готов был поклясться, что ее раньше не было. Значит,
кто-то должен был ее принести?! Кто-то есть в доме? Кто же?.. Почему никто
не подходит к нему?.. Как хочется пить!.. Савелий снова пошевелил пальцами
и наткнулся на ковшик.
     Обрадовавшись, ухватил его ручку сл