рови считать  Ума Сата  "почетным
длиннолицым" с правами "высшего  из высших". Основанием послужило  изыскание
"историков" Крови, якобы  установивших, что  фамилия  Сат  в  честь планеты,
отмеченной благородным кольцом, давалась лишь чистейшим длиннолицым.

     

     Ум  Сат был  ошеломлен. Экспедиция  на Зему становилась реальностью (на
Даньджабе   только   спорили,  сколько   средств   выделить   для  постройки
межпланетного  корабля на  Зему, а он уже мог  возглавить такую экспедицию),
но... эта фальшивка  "историков"! Диктатор не погнушался ею, чтобы отнять  у
круглоголовых их Ума Сата! Первым побуждением знатока знания было отвергнуть
дары диктатора, другой на  его месте так и сделал  бы, но он сдержался. Ведь
он  был за умиротворение, за расселение фаэтов в космосе.  Как  же  отказать
фаэтам и  не разведать для  них планету Зему, которая  может  стать их новой
родиной? Имеет  ли он право проявлять личное  или расовое самолюбие  во вред
всему обществу  фаэтов?  Не  разумнее  ли показать  реальность  космического
переселения и  переключить  интерес  владельцев  мастерских - изготовлять не
торпеды для войны распада, а космические корабли?
     И Ум Сат,  превозмогая  себя, принес в ответной  речи благодарность Яру
Юпи и за передаваемый Мирному  космосу межпланетный корабль,  и за  высокое,
присвоенное  ему,  Уму  Сату,  звание. Он пообещал  подумать  о  возможности
личного участия в экспедиции.
     Он презирал сам себя, но считал, что приносит великую жертву.
     Диктатор усмехнулся  и  вместе с охранными роботами  скрылся  в  проеме
стены. Заокеанская техника действовала безотказно.
     Ум Сат об®явил в работе сессии Мирного космоса перерыв. Ему нужно  было
прийти в себя, оправдаться перед самим собой. Конечно, он остался все тем же
круглоголовым -  правда,  внутренне смятенным,  опустошенным и  еще обретшим
совсем ненужные ему права.
     Но эти права оказались особенно нужными его  бывшему  ученику и любимцу
Аве Мару.
     Отец Аве  Мара, Добр Мар, правитель  Даньджаба, не находил себе места в
круглом  кабинете со сводчатым потолком. Он был девятьсот шестьдесят  вторым
правителем, поселившимся здесь.
     Угловатый подбородок и костистая  челюсть на его умном лице говорили  о
вале  и  энергии; тонкие,  опущенные  к углам губы  -  о заботах; мешки  под
глазами и облысевшая  голова с остатками седеющих волос - о нелегкой  жизни.
Имя Добр (Добрый) он получил к совершеннолетию. До этого он носил имя отца -
Страшный  Мар,  с  добавлением  "Второй-младший".  Правитель думал  о  сыне,
находившемся  на  континенте  варваров,  где каждое  мгновение мог произойти
взрыв...
     И  невольно  во  всех  подробностях  вставала  в   его  памяти  картина
проклятого дня, когда полцикла назад он решился на поступок, которому сейчас
не мог найти ни оправдания, ни прощения.
     Робот-секретарь  доложил тогда,  что  в  приемной ждет  Куций  Мерк. Со
времени,   когда  предыдущий  правитель  был   застрелен   в  этом  кабинете
собственным секретарем, Великий Круг  постановил, чтобы во  Дворце правителя
работали лишь  роботы-секретари. И вот теперь "умный шкаф" показал на экране
Куция Мерка; ожидая приема, тот не видел, что за ним наблюдают, но все равно
был настороженно  собран.  Типично  круглоголовый, он  обладал  овалом лица,
напоминавшим диск  Луа, вечного  спутника  планеты  Фаэны.  Узкие  глаза его
косились на дверь.
     Между Добром Маром и Куцием Мерком были сложные отношения. Только Куций
знал путь,  каким пришел правитель  к власти.  Добр  Мар прежде  был "другом
правителя"  и по закону должен  был  занять  "первое  кресло" в  случае  его
смерти.
     Никто  так не поносил "невменяемого" убийцу, как Добр Мар.  Он поклялся
вести  страну по  тому пути, по которому вел  ее покойный: вековую вражду  с
Властьманией  следует  смягчить и  сделать все  возможное для  умиротворения
планеты и избавления фаэтов от ужасов войны.
     Куций Мерк незадолго до убийства предшественника Добра Мара передал ему
страшные условия, как стать правителем, - первому начать войну распада.
     Но, заняв место предшественника. Добр Мар не  спешил проводить Безумную
политику "невменяемых", требовавших выиграть воину оружием распада.
     Добр  Мар  правил  Даньджабом,  изыскивая  работу  и  жилища  угрожающе
растущему   населению.  Он  стремился  ослабить  накал  в  отношениях  между
континентами,  провел  закон о старых  вещах,  подлежащих уничтожению (чтобы
приобретались   новые),  и  добился  того,  что   Яр   Юпи,  удовлетворенный
сокращением ввоза заокеанских изделий, вынужден был даже пойти на совместные
действия в космосе.
     Добр Мар догадывался, зачем пришел Куций Мерк и что он скажет ему: ведь
правитель  все  еще  не  выполнил "особые  условия". А накануне  предстоящих
выборов Добр Мар боялся  возможных разоблачений. А что, если первому нанести
удар?
     Войдя в кабинет,  Куций  Мерк  остановился.  Приземистый,  но складный,
широкоплечий, почти без шеи, он походил на борца перед схваткой.
     Схватка состоялась. Добр Мар доверительно подошел к нему.
     - Советников Великого Круга  тревожат добытые  Куцием  Мерком сведения,
будто варвары сумели освоить и даже усовершенствовать когда-то приобретенную
у нас автоматику и она стала опасной.
     - Правитель прав. Автоматика опасна. В Логове - мой надежный агент.
     - Где гарантия, что автоматика не сработает случайно?
     - На Даньджабе почти такая же.
     - Этого мало! У варваров не должно ее остаться. Таково решение Великого
Круга.
     - Преклоняюсь перед  волей первых владельцев. Но автоматика  варваров -
под Логовом. Туда и змея не проскользнет.
     - Змея, но не Куций Мерк. К тому же у него там надежный агент.
     Куций Мерк  понял все:  Добру Мару нужно  показать  владельцам,  что он
выполняет  их условия,  а  заодно  избавиться от  Куция Мерка, послав его на
невыполнимое задание.
     После  своего  неизбежного провала  Куций Мерк  уже не  сможет помешать
Добру Мару снова быть избранным.
     Ни одна морщина не дрогнула на лице Куция Мерка. Он почтительно сказал:
     -  Ясно: проникнуть  в Логово  и уничтожить  его  вместе с  автоматикой
зарядом распада. Нужно надежное прикрытие.
     - Прекрасно,  -  согласился  правитель, обойдя подковообразный  стол  и
усаживаясь в удобное кресло, где сидели  многие его предшественники и где он
собирался еще долго сидеть.
     - Прикрытие - Аве Мар.
     - Аве Мар, сын? - Добр Мар резко поднялся с кресла.
     Чтобы скрыть гнев,  он отвернулся. Этот опытный  разведчик ведет с  ним
недостойную игру, рассчитывает, что отец не рискнет жизнью сына.
     Добр  Мар до того, как он трижды выставлял свою кандидатуру в правители
Даньджаба и терпел  провал,  пока  не  согласился стать  "другом правителя",
владел огромными плодородными  полями. Его сын Аве родился в полях, близко к
природе. Свое имя Аве (Приветствующий) он получил,  став юношей.  Мальчишкой
он бегал с полуголодными детьми круглоголовых, работавших на полях отца.
     Он не только удил  с ними рыбу, чтобы помочь хоть раз насытиться, лазил
по деревьям  за питательными почками, но и, как все поколения ребят, играл в
войну.
     Добр  Мар  гордился  сыном,   хотя   тот   и  унаследовал  от  бабушки,
круглоголовой, вьющиеся волосы, а от матери девичьи загнутые ресницы и ясный
взор. Отцу не  очень нравилось, что сын слишком восторженно смотрит  на мир,
наивно веря в справедливость и древние законы чести. Жизнь не раз наказывала
его  за  эту  старомодность.  Но  отцу  льстило, что  сын боготворит его  за
деловитость и миролюбие. Однако сын совершал необдуманные поступки:  покинул
своего  учителя  Ума   Сата,  "не   желая  служить  науке  смерти",  открыто
высказывался против  того, что  на  обоих континентах  решающую роль  играли
владельцы полей  и  крупных  мастерских, получавшие выгоду от перенаселенных
земель и труда тех, кто работал на владельцев. К счастью, ему, как это  знал
отец из  секретных донесений, никак не удавалось  примкнуть  к  ."подледному
течению"  молодежи,  грозившему  вырваться  и  здесь,  на  Даньджабе,  новым
Восстанием Справедливости.  При  Аве  не  раз произносились  крамольные речи
приверженцев  учения  Справедливости, но он не  считал нужным сообщать о них
отцу.  Аве  знал  о тайных собраниях,  участники  которых в знак приветствия
касались левой рукой правой брови.
     Но он не попадал на эти сборища. Видимо, труженики все-таки не доверяли
ему, как  сыну правителя. Отцу не приходило  в  голову, что  друзья Аве Мара
могли  беречь его как способного знатока знания. После ухода от Ума Сата Аве
посвятил себя проблеме возможной жизни фаэтов на других планетах. Добру Мару
были   известны,   но  малопонятны  его   доказательства,  будто  авторитеты
звездоведения не правы, утверждая, что жизнь невозможна нигде, кроме  Фаэны,
поскольку  остальные  планеты или  слишком удалены от светила,  или, подобно
Мерку, Вене и  Земе, испепелены его лучами. Фаэтам  некуда было бежать с  их
планеты,  если   не   считать  малопригодного   для   жизни  сурового  Мара,
предназначенного диктатором континента варваров для ссылки  круглоголовых. И
оказывалось,  что  единственным  средством  очищения  планеты  для  грядущих
поколений  может быть только война.  Аве же утверждал, что на Земе вовсе  не
такой высокий уровень  тепла,  как ожидают  из-за близости  к  светилу  Сол.
Решает не это, а содержание углекислоты, которая создает парниковый  эффект,
препятствующий излучению планетой в  космос  избытка  тепла.  Этому  эффекту
якобы и обязана Фаэна тем, что на ней могла развиться жизнь. На ее небосводе
светило всходило лишь самой яркой звездой, в то время как на Земе оно должно
выглядеть  ослепительным  диском.   И  Аве  доказывал,  что  будь  на   Земе
углекислоты соответственно меньше, чем на Фаэне, там не окажется парникового
эффекта,  излишнее тепло  сможет  излучаться,  и  на  ее  поверхности  могут
развиваться любые жизненные формы.
     Взгляды   Аве   были  отвергнуты  авторитетами   как  нелепица.  И   он
разочаровался в  знатоках  знания,  в  учениях, в  самом себе, пал  духом  и
затосковал.
     Отец лишь  пожимал плечами. Он  хотел бы иметь более приспособленного к
жизни сына, хотя и любил и жалел его.
     И вот  теперь Куций  Мерк  требовал  жертвы.  Ради  выполнения  задания
правитель Добр Мар должен был рискнуть жизнью сына.
     Куций  Мерк рассчитывал  наверняка, считая, что правитель отступит,  но
ошибся. Тому тоже некуда было деваться.
     ...Вспоминая все это, Добр Мар, "защитник права и культуры", не находил
себе  места.  Он  не знал,  как  обернется  дело  на  Властьмании, будет  ли
выполнено безумное задание, будет ли, наконец, уничтожен опасный Куций Мерк,
останется ли жив Аве?


        ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ХРАМ ВЕЧНОСТИ

     Каждый  вечер,  как засверкает яркий Юпи над  грозной стеной, Мать  Луа
приводила к своей воспитаннице чужеземца Аве.
     Вместе  с горбуном,  всегда сопровождавшим хозяина, она  оберегала  их.
Между  собой  няня и секретарь не ладили.  Горбун добивался,  чтобы Мать Луа
куда-то провела его, но та страшилась.
     Однажды Аве пришел в сад грустный.
     - Что с тобой? - тревожно спросила Мада.
     Аве  Мар  признался,   что   завтра  должен   покинуть  Великий  Берег.
Путешественникам нельзя дольше  задерживаться близ  Дворца диктатора.  Куций
заметил слежку.
     Молодые  фаэты, как  и  в  первый раз,  стояли  в тени  деревьев.  Мада
положила голову на грудь Аве и заплакала. Он гладил  ее волосы, не зная, что
сказать. То, что они любят друг  друга и не вынесут разлуки, разумелось само
собой.
     Мада  посмотрела на Аве снизу вверх,  запрокинув  голову.  Его кудрявая
голова заслоняла звезды.
     - Все  устроится, - утешал он. - Надо использовать некоторые странности
твоего отца, его  приверженность  к  древним обычаям.  Он  ссылается в своем
учении на прежних монархов, даже вспоминает, что брак детей враждующих царей
отдалял войны. Я отправлюсь к своему отцу, буду просить его обратиться к Яру
Юпи с предложением заключить наш с тобой союз.
     Мада отрицательно покачала головой.
     - Как? Нам пожениться сейчас? - отгадал ее мысль Аве.
     - Да. Раньше, чем ты уедешь.
     Мада сказала это твердо, почти властно.
     - Значит, нынче ночью?  - несколько растерянно спросил Аве. - Но  кто в
состоянии поженить два полюса вражды?
     Мада  рассмеялась, хотя ее лицо было еще мокро от слез. Аве своеобразно
говорил на чужом языке.
     -  Ты  просто  не знаешь обычая  "высших". Это  круглоголовые женятся с
разрешения властей. А  мы,  длиннолицые, свободны.  Любой  из "высших",  чей
возраст превосходит сумму возрастов влюбленных, может провозгласить их мужем
и женой.
     - Но где найти такого старца? Аве у "высших" только гость.
     - Что  означает "гость"? - с вызовом  спросила Мада.  - Что ты бессилен
найти выход?
     Аве вспыхнул:
     -  Я был учеником самого  Ума Сата, первого  знатока знания на планете.
Тот достаточно стар и находится здесь.
     - Но он круглоголовый, - разочарованно протянула Мада.
     - Ум Сат только что провозглашен на Властьмании "почетным длиннолицым".
Он равен "высшим среди высших".
     Мада оттолкнула Аве, но удержала его руки в своих, любуясь им:
     - Беги к нему! Ты истинный фаэт и сможешь убедить его.
     Горбатый Куций  Мерк, низко кланяясь, ввел в келью к Уму  Сату молодого
фаэта.
     -  Аве  Мар?  Вернулся  к  учителю?  -  приветствовал  старец вошедших,
привстав с кресла им навстречу.
     - К учителю - в труднейшее мгновение жизни.
     - Ты говоришь так, словно речь идет о смерти или жизни.
     - Нет! - энергично замотал головой Аве. - Много больше! О счастье!
     Старец пристально посмотрел в лицо любимца.
     - Вот как? Но чем помочь?
     - Используя права, дарованные Советом Крови,  Ум Сат по закону "высших"
имеет право соединить навеки  Аве  Мара  и ту, которую  тот  полюбил сильнее
жизни.
     -  Ясномыслящий  Аве Мар избрал  не менее чем дочь  диктатора  Яра Юпи,
прекрасную Маду, не считаясь с преградами, - на витиеватом языке Властьмании
вставил Куций Мерк.
     -  Как?  Круглоголовому Сату  воспользоваться  правами  угнетателей?  -
возмутился старец.
     - Речь идет не просто о любви, - снова вмешался Куций Мерк. - Брак сына
и дочери  вождей двух континентов поможет избежать войны...  Так говорится в
учении Яра Юпи.
     Хитрец знал, чем убедить Ума Сата. Старец задумался:
     - Он говорит разумно. Сгорая от стыда, я не отверг дара варваров только
потому, что думал, как избежать войны.
     -  Так  используй  свои   права  и  помоги  нам  стать  счастливыми!  -
откликнулся Аве.
     - Что надо сделать? - спросил старец.
     - Церемония совсем проста. Свидетелями будут няня Мады и Куций Мерк.
     - И этого достаточно? - удивился ученый.
     -  Да, ибо возраст Ума Сата превышает сумму возрастов  влюбленных, и он
имеет право их соединить.
     - Создателю учения о веществе, отрицателю религий прошлого, - улыбнулся
старец, - придется выполнять чуть ли не роль недостойного жреца...
     - Притом в святилище былого храма, - вставил Куций Мерк.
     -  Тогда пусть  этот брак  действительно послужит  миру  и  до  поры до
времени  останется  в  тайне, - решил ученый.  -  После  возвращения  Аве  в
Даньджаб брак будет обнародован. И пусть он поможет отцу договориться с Яром
Юпи, если тот действительно следует традициям древних монархов.
     - Да будет так! - возвестил горбун.
     - Я уговорю отца.  Он политик  и не упустит такой возможности, - горячо
поддержал Аве. - Однако церемония непременно должна состояться нынче ночью.
     - Зачем такая спешка? - нахмурился Ум Сат.
     - Увы, но путешествующие, даже знатные, все  же не могут  задерживаться
вблизи Дворца диктатора. К тому же... так просила Мада.
     - Нет фаэтессы прекрасней и умней! Учитывает все, - заметил Куций Мерк.
     - Что  ж, -  пожал плечами Ум Сат.  - Святилище свободно. А старикам не
так уж много надо спать.
     Аве  молча  обнял  учителя. Тот  посмотрел  на  него  печальным  долгим
взглядом.
     "Кровная дверь" снова открылась.  Мать  Луа,  как  обычно,  ждала Аве и
Куция в  том же полуразрушенном  портике.  Все вместе  они  прошли в древний
монастырский сад, освещенный теперь  слабым светом  Луа. Свисающие лианы уже
не  походили на  змей, они напоминали шнуры роскошных занавесей, разделивших
сад.  Деревья  выглядели  колоннадами  галерей.  Пахло прелью  и еще  чем-то
странным и  нежным  - может быть,  цветами, которые со  страстью разводил Яр
Юпи.
     Мада  ждала  любимого  и бросилась ему навстречу,  едва он показался из
проема "кровной двери".
     - Он согласился?
     - Ум Сат создавал до  сих пор реакции распада, теперь (да простится это
Куцию  Мерку!)  ему  придется совершить  реакцию противоположную, -  пошутил
горбун, усмехнулся, но тотчас растянул рот в угодливой улыбке.
     В саду потемнело. Серебристый свет померк. За внешней стеной заблистали
молнии, бросая тяжелые черные тени на заросли кустарника. Одно  из деревьев,
словно вырываясь из тьмы, как бы вспыхивало, сверкая белой корой.
     Издалека  донеслось  рычание.  Казалось,  огромная  грохочущая   машина
мчалась  под откос и  сорвалась наконец в пропасть, оглушив и  ослепив всех,
словно взрывом распада.
     Мада прижалась к Аве.
     Стало совсем темно, исчезли и колоннады аллей, и белокожее дерево.
     - Какая гроза! - восхищенно прошептала Мада.
     - Вымокнем, пока  обойдем  Грозную Стену до Храма  Вечности, -  заметил
горбун.
     - Может быть, отложить до завтра? - осторожно спросил Аве.
     -  Никогда! - воскликнула Мада. - Разве остановят нас громы небесные? А
что  до дождя, который может  испортить наши  платья,  то  о них позаботится
няня.
     - О  платьях? - осведомился Куций Мерк, протянув ладонь и ощущая на ней
первые капли. - Да, позаботиться надо.
     - Нужна мне  такая  забота, - проворчала  Мать  Луа.  - Я лучше проведу
посуху.
     - Что имеется в виду? - насторожился Куций Мерк.
     - Все  очень просто,  - об®яснила Мада. - Отсюда в  Храм Вечности ведет
старинный подземный ход.  Им пользовались прежде жрецы, а сейчас пройдем мы.
Няня все знает и будет открывать встречающиеся двери.
     - Ход ведет из сада? - допытывался Куций.
     - Да, в него можно пройти где-то совсем близко. Няня покажет.
     Дождь  начался,  и  сразу  сильный. Все  побежали,  спотыкаясь  о корни
деревьев. Впереди Луа, за ней Куций, потом Мада и Аве.
     - Вот сюда! Пожалуй, здесь нисколько не  темнее, чем снаружи. Невзрачен
старый ход. Не обессудьте, - говорила Мать Луа, ведя всех за собой.
     - Все лучше, чем под дождем, - отозвался Куций.
     Аве  ощущал запах  сырости.  Стена,  которой  он  коснулся рукой,  была
влажной и липкой. Другой рукой он крепко сжимал пальцы Мады.
     - Погоди, - послышался впереди голос Луа. - Надо напрячься.
     - Не помочь ли почтенной что-нибудь поднять?
     - Мне надо сосредоточиться.
     Оказывается,  Мать Луа должна была усилием воли открыть какую-то дверь,
послушную биотокам ее мозга.
     Молодые фаэты увидели впереди  светлый прямоугольник. На его фоне четко
вырисовывались силуэты Луа и Куция.
     Мада и Аве вошли в просторный, отделанный пластиком подземный коридор.
     - Ого! -  сказал Куций  Мерк. - Древние жрецы знали  толк в материалах.
Чего доброго, догадались изготовить и современные фрески.
     -  Тогда  придется пойти  прямиком во  Дворец  диктатора.  Он  любитель
фресок. А налево - к Храму Вечности.
     Куций Мерк наклонился и пощупал рукой толстый кабель в красной оплетке.
     Мада крепко сжала в своей маленькой ладони пальцы Аве.
     Шаги фаэтов гулко отдавались под низким потолком.
     Аве подозрительно оглянулся назад, где коридор делал поворот. Свет, сам
собой загоравшийся при их появлении, там уже погас.
     Два раза прямо  перед фаэтами вставала  глухая стена,