рб",  то в воронке
можно отыскать вход в подземелье.
     Куций был уверен, что энергосистема выведена из строя и автоматы дверей
не действуют.
     Он оказался прав в одном и ошибался в другом.
     Только  утром  удалось  ему  отыскать  вход  в глубинный  коридор,  где
произошел взрыв. Галерея  была  менее  завалена  камнями,  чем  все  вокруг,
поскольку газы вырвались из нее, как из ствола орудия.
     Исступленная  воля Куция  помогла ему  откопать этот вход в подземелье,
где он был "убит" Яром Альтом.
     Став  прежним  Куцием,  разведчик  крался  вдоль   стен,  освещая  путь
карманным фонариком. Но вдруг яркий свет зажегся сам собой. Это и обрадовало
Куция Мерка  и испугало. Если энергопитание глубинных  помещений  действует,
ему не  пройти сквозь закрытые стены. Но диктатор Яр Юпи жив! Он  продолжает
слать на Даньджаб торпеды распада. Куций Мерк не имел права отступать.
     Глухая  стена  встала перед ним. Когда  Куций выползал  отсюда  наружу,
стены были раздвинуты, значит, это другой путь, очевидно ведущий в глубинное
Логово диктатора.
     Тщетно  пытался  Куций  Мерк  раздвинуть  стены,  протискивая  в   щель
подобранный им наверху кусок металла.
     Холодный пот выступил у него на лбу. Он не мог  отступить, не мог! И он
вперил полный ненависти взор в спиральный орнамент проклятой стены.
     И стена раздвинулась.
     Куций был искушен в технике  автоматов, запоминающих биотоки  мозга. Он
сразу понял,  что они  программировались  на особенно яркую черту  характера
избранных  фаэтов. Для  самого  Яра  Юпи,  которому,  конечно,  должны  были
повиноваться все  автоматы,  такой  подавляющей все  остальные  чертой  была
ненависть. Ей подчинялись и "кровные двери", настроенные и на доброту Мады и
ее  няни. Но у Куция сейчас ненависть, видимо, не уступала диктаторской. Вот
автоматы Логова и сработали.
     Куций  побежал   по  освещенному  коридору.  Всякий  раз,  когда  стена
преграждала ему путь, ненавидящий взгляд Куция раздвигал ее.
     После  крутого  спуска  коридор  делал  поворот,  выходя  в  просторное
помещение, напоминавшее дворцовый  зал ее сводчатым потолком.  В нем не было
никакой мебели, кроме высокого шкафа со светящимися вертикальными прорезями.
     Навстречу  ринулись  два  огромных  робота  с  кубическими  головами  и
многосуставными щупальцами.
     Куций догадался, что он у цели. Бункер диктатора!
     Ненависть  делала Куция  Мерка непобедимым.  Он  сам бросился навстречу
роботам,   приказывая  им  следовать   за   собой.  И  роботы  повиновались,
запрограммированные на подчинение главному чувству диктатора.
     Куций Мерк остановился перед шкафом-секретарем, не  допуская мысли, что
тот может ослушаться.
     - Открыть дверь  в кабинет!  - приказал он,  вперив взгляд в светящиеся
щели машины.
     Техника фаэтов была столь совершенна, что улавливала их настроения. Эта
высота развития оказалась и ее уязвимой стороной.
     Шкаф-секретарь,  сделанный в  Даньджабе, был всего лишь машиной, всегда
послушной  воле своего владельца  диктатора  Властьмании. Эту волю  он узнал
теперь в Куции и подчинился ей.
     Дверь  в кабинет  Яра  Юпи открылась.  Яр  Юпи вскочил  из-за  стола  и
перепуганно уставился на коренастого незнакомца с шеей борца  и усмехающимся
лицом.
     - Кто ты? - крикнул диктатор и весь передернулся.
     - Судья, - холодно ответил Куций, наступая на диктатора.
     Если бы Яр Юпи не боялся так панически живых фаэтов, удалив их от себя,
план  Куция  был бы невыполним.  Но  сейчас все  получилось  так,  что Куций
оказался с диктатором лицом к лицу.
     Осипшим от страха голосом Яр Юпи закричал:
     - Роботы! Роботы Охраны!
     Роботы вбежали, готовые к действиям.
     - Скрутите ему  руки! -  с ненавистью приказал им  не диктатор, а Куций
Мерк.
     Яр Юпи негодовал, лягался, визжал,  приказывая роботам подчиниться ему,
но в излучении его мозга преобладал страх, а не знакомая роботам ненависть.
     Роботы бездумно скрутили диктатору руки.
     - Ты величайший  преступник всех времен! - возвестил Куций  Мерк, встав
перед  связанным  диктатором.  Он   считал   себя  единственным   уцелевшим,
действующим от  имени  всех погибших. - Во мне - ненависть всех жертв твоего
преступного  учения,  целью  которого ты  сделал  уничтожение, а  смыслом  -
ненависть.  Но  есть  ненависть  еще  большая,  чем твоя.  Эту  ненависть  я
обрушиваю на тебя от имени истории разума!
     - Молю о пощаде, - заныл  диктатор Яр  Юпи. -  На Фаэне мало осталось в
живых. Я буду скромно трудиться, как последний круглоголовый, признаю учение
Справедливости,  стану  разводить цветы.  Ты  взгляни только,  какая у  меня
выведена красота! Пойдем к нише, познаем вместе аромат этих цветов.
     - Замолчи. Я  не  дам  тебе  издохнуть  от запаха  собственных  цветов.
Готовься  к  самой позорной казни.  Я включу все  экраны  и на  глазах твоих
сообщников повешу тебя.
     Куций Мерк сорвал занавеси, скрывавшие экраны. Экраны включились.
     Перепуганные военачальники и  члены  Совета Крови беспомощно  взирали с
них.
     Куций деловито оторвал от занавеси шнур, ловко сделал  на нем петлю  и,
вскочив  на стол, приладил веревку к крюку, на котором висел освещающий стол
светильник. Петля оказалась как раз под  самой  лампой. Пришлось  сдвинуть в
сторону стол.
     Потом Куций, как безвольную куклу, поставил приговоренного, трясущегося
от страха Яра Юпи на диктаторское кресло.
     Роботы  отошли  в сторону,  безучастно взирая  на  происходящее.  Куций
заметил, что  на некоторых экранах военачальники  прикрыли глаза рукой, а  с
некоторых фаэты, откинув балахоны, со злорадством наблюдали за казнью.
     - От имени Истории, - об®явил Куций Мерк  и  выбил из-под диктатора его
кресло.

        x x x

     Добр Мар лишь временами приходил в себя, полулежа в столь неудобном для
такой позы правительском кресле.
     Все экраны в бункере были черны, не работали. Тускло горели светильники
запасного освещения.
     Около правителя продолжали суетиться военачальники и  замученная Сестра
Здоровья. Ее  звали Вера Фаэ. У нее наверху погибли все родные:  отец, мать,
муж, трое девочек, все,  кроме сына, улетевшего с космической экспедицией на
Зему. Вера Фаэ была в  отчаянии. Она  черпала  силы  лишь в уходе за больным
правителем.
     Добр Мар потерял дар речи. Ни язык, ни правая рука, ни нога  у  него не
действовали. Он мог общаться только взглядом. Его понимала одна Вера Фаэ.
     Иссохшая, поседевшая за  последние часы, с заплаканными глазами, она не
потеряла ласковости  прикосновения  и  задушевного  голоса врача, на которые
только и реагировал правитель.
     Его  некому было  заменить. "Друг  правителя", который по закону должен
был сделать это, погиб наверху, как и миллионы фаэтов.
     Военачальники  через Веру  Фаэ доложили  правителю, что  запасы  торпед
израсходованы. А  на континент  продолжают  сыпаться  торпеды  варваров,  не
оставляя на нем ни одного живого места.
     Правитель Добр Мар сделал усилие двинуться. Сестра  Здоровья  заглянула
ему в глаза, силясь прочесть его мысль.
     Подошел  начальник  оружия  распада.  Ему  доверили  страшное  средство
нападения потому, что он был известен своей трусостью и нежеланием принимать
собственные решения. Вот и сейчас он во  что  бы  то ни стало хотел получить
письменное  согласие правителя на взрыв последней, но  сверхмощной подводной
установки  распада, которая была  когда-то доставлена под руководством Куция
Мерка к Великому Берегу,  почти в самое то место, где катались на волнах Аве
и Мада.
     Добр Мар не  понимал пышно  разодетого  генерала, а  тот,  срываясь  на
фальцет, убеждал Сестру Здоровья:
     -  Уничтожение  глубинного  Логова диктатора  - единственное  спасение.
Такова была воля Великого Круга.
     Добр Мар устало закрыл глаза.
     - Он согласен! Согласен, - обрадовался генерал-горбун.
     Но  Добр  Мар снова  открыл  глаза и, силясь что-то сказать, смотрел на
свой стол.
     Вера Фаэ взяла с  него какие-то пластинки  с письменами и поднесла их к
его глазам.
     При виде одной из них добр Мар опустил веки.
     Вера Фаэ показала пластинку генералу.
     -  Это  мне  известно! - петушиным голосом закричал  тот.  -  Почтенный
старец  Ум Сат,  изобретя оружие распада, хотел ограничить его применение  и
запугивал фаэтов якобы возможным взрывом всех океанов планеты.
     Добр Мар закрыл глаза.
     - Правитель Добр Мар согласен? - допытывался генерал. - Сестра Здоровья
может подписать от его имени документ, разрешающий взрыв подводной установки
распада?
     -  Как  же   я  могу  сделать  это,  если  правитель   сам  напомнил  о
предостережении великого старца?
     - Наивная выдумка! Будто бы вся вода океанов под влиянием сверхсильного
взрыва разом взорвется, выделив энергию, как при взрыве  сверхновой. И будто
в некую крохотную сверхновую звезду превратится вся наша планета.
     - Разве не страшно? - спросила Сестра Здоровья.
     -  А что  может быть страшнее того, что  уже произошло? Надо остановить
диктатора Властьмании любой ценой. Подводный взрыв у Великого Берега вызовет
землетрясение, разрушит  там глубинный бункер. В океане вал достигнет неба и
обрушится  на  место  Логова,  затопив  его.  Если  Сестра  Здоровья  убедит
правителя, он согласится. Для взрыва нужен его  письменный приказ. Только он
ответствен за все.
     Сестра Здоровья вгляделась в мутные глаза больного.
     Тот закрыл их.
     -  Он  согласен,  наконец-то  согласен!   -  завопил  генерал,  схватив
безжизненную  руку  правителя, приложил ее к пластинке. - Взрывать! - тонким
голосом закричал генерал и, волоча ногу, выбежал из  кабинета с пластинкой в
руках.
     Его провожал испуганным взглядом Добр Мар. Он что-то хотел сказать и не
мог.
     Сестра   Здоровья  спохватилась,  пыталась  остановить   генерала,   но
правителю стало худо, и  ей пришлось помогать больному, вытирая перекошенное
гримасой, покрытое каплями пота лицо.
     Генерал вернулся. Приказ был передан. Взрыв произойдет...
     - Я ни за что не отвечаю! - фальцетом выкрикнул он.


        ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ЗВЕЗДА НЕНАВИСТИ

     Всякая Сестра Здоровья несет  в себе  черты матери.  Стремление  помочь
больному,   материнское   отношение   к   страдающему   существу,  по-детски
беспомощному,  а  потому близкому,  даже родному,  боролись теперь  в Маде с
острой, неоправданной, как она считала, тоской по дому.
     Не понимая этой тоски, отвергая  ее, она  самоотверженно  ухаживала  за
Умом Сатом, жизнь которого едва теплилась.
     Обросший  седой  бородой, с  проникновенными, тоскующими  (конечно,  по
Фаэне!) глазами, он  недвижно  покоился  на ложе.  Его  болезнь  задерживала
возвращение "Поиска", разжигая в Маде и ее товарищах тоску по Фаэне.
     Но,  как  Сестра Здоровья,  она  должна  была  стать  выше  собственных
переживаний, и она  ухаживала  за  старцем, стараясь победить  его неведомую
болезнь,  спасение  от  которой, быть может, было  в скорейшем  возвращении.
Однако возвращаться с тяжелобольным Умом Сатом  нечего было и думать. И Мада
усердно лечила его, она  была  при  нем  не  только Сестрой  Здоровья, но  и
душеприказчиком. Открывшись ему в своей тоске по Фаэне, она услышала в ответ
страшное признание старца о возможном взрыве всех океанов Фаэны в результате
войны  распада.  Мада  содрогнулась,  зажмурилась  и   протестующе  замотала
головой.
     Приняв  на  себя  часть  тревог  старца,  она облегчила его  состояние,
уверяя, что до такой катастрофы дело дойти не  может и они  еще  вернутся на
свою Фаэну, где их так ждут.
     По поручению  Мады  Аве  и Гор  Зем  уходили  в  лес на  охоту. Она  не
позволяла трогать запасы, предназначенные на обратный путь.
     Обратный  путь!  Это было  целью,  мечтой, страстным желанием не только
одной Мады.
     Тони   Фаэ   по   ее  указанию  бессменно   находился  около  аппаратов
электромагнитной связи, которая по странной причине прекратилась. Оборвалась
нить,  связывающая "Поиск"  с  родной планетой.  Мада утешала Тони  Фаэ, что
виной всему атмосфера Земы, не пропускающая  электромагнитных волн с Фаэны и
Мара.
     Тони Фаэ бредил возвращением. Он не знал сна.
     Иной раз,  задремав у аппарата, он просыпался в холодном поту, то слыша
голос матери, Веры Фаэ, зовущей его, то  голос Алы Вег, смеющейся  над  ним.
Однако аппараты молчали. Бывало, что  Тони Фаэ не выдерживал. Тогда ласковая
рука Мады ложилась ему на вздрагивающее плечо,  и ее спокойный, мягкий голос
убеждал, что  состояние атмосферы Земы изменится, надо ждать,  и  он услышит
желанный сигнал.
     Но Ума Сата нельзя было  так утешить.  Мада  знала  его  мысли о  войне
распада, терзавшие его еще до отлета с Фаэны.
     По той же причине был мрачен и Аве.
     Теперь  это был уже не тот впечатлительный юноша,  который так  поразил
Маду,  взлетая  на океанские  волны.  Он  изменился  и внешне  и  внутренне.
Отпустив  на  Земе усы  и  бороду,  он  выглядел  много  старше,  спокойнее,
увереннее, сильнее.
     Мада  знала, что,  посылая  мужа на  охоту,  она толкает  его навстречу
опасностям. Но, думая обо всех, она не могла  поступать иначе,  верила в его
силу, ловкость, отвагу.
     Поэтому, когда Аве принес однажды, помимо отбитого у хищника оленя, еще
и пятнистую шкуру с замершей в оскале  пастью, Мада не удивилась, сочла  это
естественным.
     Аве  был мрачен. Он ничего не говорил  Маде, но она  все  знала!  И она
боялась не столько того страшного, что где-то  там, далеко, может произойти,
сколько за своих "детей", которых здесь опекала, хотя этими детьми были Аве,
сам Ум Сат, Тони Фаэ, Гор Зем.
     Огромный  длиннорукий  и  сутулый  фаэт  не менее тяжело,  чем  другие,
переживал разлуку  с родной планетой. Первобытный образ жизни, который они с
Аве,  как  основные добытчики,  вынуждены были  вести,  был неприятен и даже
оскорбителен для талантливого инженера.
     Бродя  среди  сросшихся  стволов  в  чужепланетном  лесу,  Гор  Зем  не
переставал строить грандиозные планы технических  свершений,  которые некому
было здесь  исполнять:  не было ни мастерских, ни помощников,  а  потому  не
могло быть прогресса, цивилизации.
     Вокруг простирался чужой,  первозданный лес.  Иной  раз мелькнут  в нем
рога или пятнистая шкура хищника. Кто кого?
     Гор Зем упрямо мотал головой. Нет! Такая жизнь не для него. Не хочет он
уподобиться своим предкам с дубинами и каменными топорами, как бы ни походил
на  них внешне. Он не уподобится  дикарям  эпохи камня.  Пусть другие  фаэты
колонизуют иные  планеты, а он  вернется к  мастерским, парокатам, ракетам и
небоскребам!..
     Ясной  звездной  ночью,  отчаявшись  услышать  сигнал  электромагнитной
связи, Тони  Фаэ стал  искать среди  звезд  тусклую  Фаэну, словно  надеялся
увидеть световой сигнал.
     И он увидел его!
     Молодой звездовед  не поверил глазам, кинулся к звездной карте: туда ли
он  смотрит. Нет,  ошибки не было.  Фаэна  должна была проходить  именно это
созвездие. Между Альтом и звездой Вег.
     Очевидно,  маленькую звездочку затмила яркая вспышка сверхновой. Где-то
неимоверно  далеко за пределами  Галактики, произошла  очередная космическая
катастрофа,  и  свет взорвавшейся когда-то звезды наконец  дошел и до Сола и
его планет.  И  лишь случайно сверхновая затмила Фаэну.  Теперь нужно ждать,
когда  планета,  совершающая по небосводу несходный со звездами замысловатый
путь,  выйдет  из сияния  сверхновой и загорится  в  стороне  своим, обычным
слабым, но таким родным, зовущим светом.
     Однако  сверхновая,  сияя ярче всех остальных  светил, если  не считать
дневного  Сола, словно  не  желала  отпускать  Фаэну.  Она  перемещалась  по
небосводу не как звезда, а как... планета.
     Дух перехватило у Тони  Фаэ. Он принялся будить Гора Зема, но тот никак
не просыпался, только рычал во сне.
     Проснулся Аве  Мар и  прильнул  к окуляру  прибора.  Да,  в ночном небе
горела необыкновенно яркая звезда. Ее было отчетливо видно и простым глазом,
она  была  украшением  ночи. Но  что-то было  в  ее  сиянии, что  заставляло
тревожно биться сердце Тони Фаэ.
     Аве все  понял сразу. Он давно носил в  себе  доверенную ему Умом Сатом
тайну о таящейся в океанах опасности. И вот теперь...
     Из большой каюты, где спал Ум Сат, появилась Мада. На ней не было лица.
Она пока лишь подозревала, но, взглянув на мужа, поняла все.
     - Милый  Тони Фаэ, -  сказала  Мада.  - Приготовься  к  самому худшему.
Скажи, твоя новая звезда движется по небосводу, как должна двигаться Фаэна?
     - Непонятно, но это так.
     - Фаэны больше нет, - мрачно сказал Аве Мар и обнял за плечи Маду.
     - Вернее, нет прежней населенной Фаэны, - поправила Мада. - На ее месте
ненадолго зажглась звезда.
     Тони Фаэ смотрел на Маду и Аве испуганными глазами, он снял очки и стал
тщательно протирать их.
     - Как так  нет Фаэны?  А  как  же  мама?  -  Молодой  звездовед  совсем
по-детски смотрел на  Маду, словно она должна  была рассеять страшный сон. -
Почему ненадолго зажглась? Да нет! Просто они нашли способ дать нам сигнал?
     - Милый Тони Фаэ! Это действительно сигнал нам...
     - Я же говорил! - обрадованно воскликнул молодой фаэт.
     Аве стоял с опущенной головой.
     - Сигнал, что нам некуда возвращаться, - через силу выговорил он.
     - Что тут пр-роисходит? - послышался раскатистый бас Гора Зема.
     Аве Мар вобрал в легкие воздух.
     - Воина  распада, которой мы все так страшились, очевидно, произошла на
нашей несчастной Фаэне. И ее цивилизация покончила самоубийством.
     - Что за  р-редкостная чепуха! - закричал  Гор Зем. - Оставьте в  покое
нашу цивилизацию. Она подарила нам все, что мы здесь имеем.
     - Этого слишком мало, чтобы продолжать здесь жизнь.
     -  Вот уж чего не  собир-раюсь! Тони  Фаэ бросился к своему  другу, как
тогда, в пещере...
     - Они говорят, что... - всхлипывая, как  ребенок,  говорил он, - что на
Фаэне погибла жизнь, что планета временно вспыхнула как звезда.
     - Это  невозможно,  -  спокойно  возразил инженер.  - Тут  какая-нибудь
ошибка наблюдения. Война р-распада может погубить все  население планеты, не
спор-рю. Но  не в состоянии  уничтожить планету как космическое тело.  Масса
есть масса, она не исчезнет. И что такое - вр-ре-менно вспыхнула?
     Мада вопросительно посмотрела на Аве.
     -  Надо спуститься к Уму Сату, - сказал тот. - Еще тогда, на  Фаэне, он
доверил мне тайну одной из реакций распада вещества. Если в морской  глубине
произойдет взрыв необычайной силы и уровень тепла повысится  до критического
предела, то вся  вода,  собранная в океанах, разом распадется  на кислород и
водород,  а  тот  превратится  в  гелий,  освободив  при  этом столь большую
энергию, что планета на время этой реакции вспыхнет как звезда.
     - Пр-роклятье! - прошептал инженер.
     -  Ум Сат предупредил об этом и  правителя  Добра Мара, и диктатора Яра
Юпи. Очевидно, его не послушали.
     - Если  взор-рвались ср-разу  все  океаны, то планета должна  не только
вспыхнуть, - сказал инженер.  -  Под влиянием  удар-ра со  всех  сторон  она
должна р-раско-лоться на части...
     - Чтобы потом развалиться, -  подтвердил Аве  Мар. - И через  несчетные
циклы ее осколки, сталкиваясь и дробясь, разойдутся по кругу на былой орбите
Фаэны.
     - Как вы можете все это  говорить! - сжав  кулаки, закричал Тони Фаэ. -
Ведь там же была моя мама, мои сестренки...
     - Там была и моя мать, - грустно ответил Аве Мар.
     Тони Фаэ зарыдал. Гор Зем притянул его к себе, похлопывая по плечу.
     Аве  и Мада обменялись взглядами и этим сказали друг другу  больше, чем
могли передать словами. Потом взялись за руки.
     -  Так вот  почему не  было  электромагнитной  связи, -  сквозь рыдания
говорил Тони Фаэ. - Там началась война.
     - И на базах Мар-ра! - громыхнул Гор Зем.
     - Может быть, и там тоже, - печально подтвердил Аве Мар.