потерпевшему; 3) Н. находился
на месте преступления в период, когда последнее было совершено; 4) на одежде
Н.  найдены пятна человеческой крови.  Каждая из них независима от других  и
может  служить  аргументом  для какого-либо правдоподобного акта доказывания
("если  угрожал,  то  правдоподобно,  что  убил",   "если   был   на   месте
преступления, то правдоподобно, что убил" и т. д. ). При этом выводом каждый
раз будет утверждение "правдоподобно,  что убил".  Так же, как и в примере с
совпадающими  показаниями  нескольких  свидетелей,  такое совпадение выводов
истолковывается как довод  в  пользу  большей  обоснованности  этого  общего
вывода.  Общий  вывод  могут давать не только линейные,  но и альтернативные
доказательства.  Простейший пример: несколько доказательств, устанавливающих
отсутствие человека в ряде мест. Положим, установлено, что Н. в определенное
время не был дома,  не был на работе,  не был в гостях и т.  д.  Из  каждого
отдельного  доказательства  следует  вывод,  общий  для всех:  "не был дома,
следовательно,  правдоподобно,  что был на месте преступления",  "не  был  в
гостях, следовательно, правдоподобно, что был на месте преступления" и т. д.
Ясно, что с каждым таким новым доказательством надежность обоснования общего
вывода  увеличиваетс  Совпадению  выводов из многих доказательств можно дать
два истолкования - случайное и необходимое.
      С точки   зрения   здравого   смысла  случайное  истолкование  каждого
отдельного доказательства вполне допустимо. Но совпадение даже этих четырех,
не говоря уже о множестве других подобных доказательств, делает их случайное
истолкование неправдоподобным,  все более бессмысленным по мере их накоплени
Судебная  и  следственная  практика  дает  множество  примеров использования
логической операции накопления доказательств,  прежде  всего  косвенных,  по
приведенной  схеме.  С  этой  точки зрени может представлять интерес дело об
убийстве А.  Из квартиры потерпевшей были похищены носильные  вещи,  деньги,
облигации.  В  совершении  преступления  был заподозрен Ц" знакомый семьи А.
вернувшийся после отбытия наказания,  проживающий в том же районе,  что и А.
Основанием  для  этого  послужили  свидетельские  показания о появлении у Ц.
после убийства значительной суммы денег. При обыске у Ц. были изъяты мужской
костюм, полушубок, две пары ботинок, часы, белье, 150 руб. Изъятые вещи были
предъявлены мужу убитой,  который по характерным признакам  опознал  их  как
принадлежавшие  ему  и  его  жене.  Обвиняемый дал свои объяснения по поводу
каждого из перечисленных выше обстоятельств. По показаниям Ц" он знал А., но
о ее убийстве ничего не слышал. Вещи А. он купил у вора по кличке "Фараон" в
21 час в  день  убийства,  уплатив  за  них  200  руб.  Он  знал,  что  вещи
ворованные,  но купил их с целью заработать на перепродаже. Ночь он провел у
своей знакомой.  Деньги,  которые были израсходованы на покупку вещей, как и
найденные при обыске,  он привез с собой с Севера.  Нетрудно убедиться,  что
каждое из обстоятельств - получение вещей,  наличие денег,  место ночевки  -
обвиняемый Ц.  истолковывал как независимое, случайно совпавшее по времени и
месту с другими обстоятельствами. Дальнейшие действия следователя состояли в
проверке   этих   объяснений  и  в  построении  соответствующих  проверочных
логических комплексов, в результате которых объяснения обвиняемого были либо
опровергнуты,    либо   поставлены   под   сомнение   ("ослаблены"   ).   По
обстоятельствам дела в 21 час в день убийства Ц.  никак не мог  купить  вещи
А.,  так  как  убийство было совершено около 23 час.  Чтобы купить вещи,  Ц.
должен был иметь,  по его собственным показаниям,  200 руб.  Были ли  они  у
него? По утверждению Ц., деньги он привез с Севера. Ц. заявил, что прятал их
на шкафу,  стоявшем в коридоре квартиры его  бывшей  жены.  Однако  осмотром
шкафа было установлено,  что этого сделать было нельзя, так как пространство
от верхнего края шкафа до потолка плотно забито досками.  Все лица,  знавшие
Ц.,  единодушно подтвердили факт отсутствия у него денег до дня убийства. Их
показаниями был установлен ряд весьма характерных подробностей:  Ц" не  имея
никаких средств,  продал после приезда в Москву плащ и пальто; даже папиросы
покупала ему его бывшая жена;  долг соседке он  отдал  после  дня  убийства,
объяснив,  что  "получил  пенсию"  (которую  в действительности не получал).
Совокупность всех установленных фактов неопровержимо доказывала отсутствие у
Ц. средств до дня убийства. Отсюда следовал вывод, что Ц. не мог купить вещи
убитой.  Факт- ночевки Ц. у знакомой не доказывал его алиби и не имел вообще
значения противодоказательства,  так как убийство было совершено не ночью, а
около 23 час.  28 октября,  а в 23 час. 30 мин. Ц" как было установлено, уже
принес  вещи  на квартиру и оттуда пошел к знакомой.  Итак,  версия Ц.  была
опровергнута;  наоборот,  объективно подтверждалась версия о том,  что  вещи
были  добыты  Ц.  путем  преступлени  Одновременно следователь собирал новые
косвенные доказательства,  увеличивая и углубля систему  накоплени  Убийство
было совершено одним человеком,  причем знакомым А.  :  из показаний соседей
было установлено,  что вечером к А. пришел знакомый и сквозь дверь некоторое
время  слышался разговор.  В пепельнице в комнате А.  были обнаружены окурки
папирос той марки,  которую курил Ц.  ("Север"),  в то время как муж  убитой
курил папиросы "Волга".  По показаниям соседей,  весь день до прихода убийцы
других гостей у А.  не было.  Экс перт дал заключение о совпадении групповой
принадлежности  слюны  Ц.  и  слюны  на  мундштуке  окурков,  обнаруженных в
пепельнице на квартире А. Таким образом, складывалась, система доказательств
по  конкретному  делу.  Каждое  из  этих  доказательств  порознь  можно было
истолковать "нейтральным" для Ц.  образом.  Окурок на месте происшествия мог
бросить другой человек, чья слюна обладала такими же признаками, что и слюна
Ц., вещи потерпевшей Ц. мог найти, купить, украсть, а ложные объяснения дать
из   боязни   ответственности   и  т.  п.  Взятые  же  в  совокупности,  эти
обстоятельства  подкрепляли  и  дополняли  друг  друга,  взаимно  уничтожали
имеющиеся  пробелы  в  указании  на виновника преступления,  опровергали все
предположения,  кроме одного,  и обосновывали его с большей убедительностью.
По  делу  был  вынесен обвинительный приговор,  причем обвиняемый,  так и не
признавший себя виновным,  его не обжаловал. С точки зрения логической формы
накопление  представляет  особый  вид  индуктивного умозаключени Индуктивное
умозаключение  представляет  обобщающий   вывод   из   множества   отдельных
утверждений меньшей общности и в этом отношении противоположно дедуктивному.
Индукция играет очень большую роль в формировании знаний  во  всех  областях
теоретического   мышления  и  практики,  и  сфера  доказывания  в  уголовном
процессе,  естественно,  не составляет в этом отношении исключени  Важнейшей
особенностью   индуктивного  вывода  является  принципиально  неограниченная
возможность увеличения его надежности до любого, сколь угодно высокого уровн
Это  обеспечивается  построением  вспомогательных комплексов,  в которых уже
обнаруживается  переход  дедуктивного  элементарного  акта   доказывания   в
развернутую  индуктивную систему,  и,  далее,  индуктивных систем накопления
предметных доказательств. Факт сочетания, соединения нескольких направленных
к  од ному выводу аргументов сам по себе представляет не просто "сумму" этих
аргументов,  а нечто новое,  как бы новый дополни тельный аргумент  к  сумме
предыдущих. Это рассуждение применимо к каждому последующему доказательству,
присоединяющемуся к предыдущим,  так что  в  некоторый  момент  единственным
правильным выводом из совокупности улик становится только один;  именно тот,
что все  улики  представляют  не  случайное  собрание  разрозненных  фактов,
связанных  с  "нейтральными"  событиями,  а  систему  накопления,  в которой
доказываемый факт (тезис) представляет как  бы  узловую  точку  связей  всех
доказательств.
      Представление о том,  что каждая отдельная улика,  входящая в систему,
не  может  быть  оттуда  удалена  без разрушения всей "цепи",  неприменимо к
системе накоплени Если при окончательной проверке доказательств,  образующих
систему   накопления,   окажется,  что  одно  из  них  (например,  данные  о
приготовительных действиях)  не  относится  к  делу,  т.  е.  связано  не  с
доказываемым  фактом,  а  с  "нейтральным" (приобрел ружье для охоты),  то в
целом система не разрушается,  а лишь ослабляетс  Это  ослабление,  как  уже
отмечалось выше,  может быть компенсировано другой уликой. Таким образом, со
стороны своей логической структуры совокупность доказательств и  выводов  из
них по конкретному уголовному делу представляет собой определенную внутренне
взаимосвязанную  упорядоченную  систему.  Фактический  базис  этой   системы
составляют  доказательства  -  личные  и  вещественные,  содержащие  данные,
закрепленные и введенные в состав материалов дела в предусмотренной  законом
форме.  Каждое  предметное  доказательство является началом последовательной
цепочки  выводов,  заканчивающихся  выводами  о  фактах  и  обстоятельствах,
входящих  в предмет доказывани В процессуальной литературе часто упоминается
понятие  цепь  доказательств.  Нужно,  однако,  учитывать  условность  этого
термина.   Если  изолировать  такую  систему  от  других  связей,  то  можно
усмотреть,  что в ней из одного  промежуточного  факта  логически  выводится
второй, из второго - третий и т. д., так что он - звено за звеном - образуют
как бы цепочку выводов.  Так,  при соответствующих исходных данных из  факта
приобретения  дорогой  вещи  заключают  о  внезапном получении крупной суммы
денег,  а  от   последнего   делают   вывод   о   получении   взятки.   Роль
последовательных  систем  заключается  в  том,  что  именно.  с  их  помощью
обеспечивается  "сквозное"  развитие  аргументации  от  исходных  данных   к
конечному  выводу.  Однако  надежность  последующих  выводов  не  возрастает
автоматически с увеличением их числа.  Возрастание надежности обеспечивается
иным   сочетанием   доказательств   -   вспомогательными   и   параллельными
комплексами.  Отдельные выводы  представляют  элементарные  акты  доказывани
Подкрепление   этих   актов  вспомогательными  доказательствами  приводит  к
образованию вспомогательных комплексов,  увеличивающих надежность выводов, а
объединение  их  путем накопления образует подсистемы,  обосновывающие более
общие выводы,  касающиеся целых эпизодов, событий или сторон преступлени Эти
накопительные    комплексы    или    подсистемы,    охватывающие   несколько
последовательных  цепочек,  построены  из  доказательств,  причем  часть  из
нескольких  дублирующих  друг  друга  (устанавливающих  один  и тот же факт)
доказательств имеет как бы двойную и тройную "толщину",  "запас  прочности".
Поэтому опровержение одной улики,  выпадение ее из системы собранных по делу
доказательств  (в  отличие  от  того,  что  имело  бы  место   в   отношении
изолированной "цепи" косвенных доказательств в буквальном смысле этого слова
) отнюдь не всегда влечет за собой распадение всей системы  доказательств  и
утрату возможности обосновать ею вывод об устанавливаемом факте.  Наконец, и
эти более общие выводы объединяются с помощью тех же логических  операций  в
конечное  утверждение  о  событии  преступления,  о  его  виновнике и других
обстоятельствах, в совокупности исчерпывающих предмет доказывания по делу. В
обоснованном   обвинительном   заключении   или   в  приговоре  эта  система
доказательств и выводов из них должна найти свое отображение  с  достаточной
полнотой и последовательностью, поскольку этого прямо требует закон (ст. ст.
205,  301,  303  УПК  РСФСР).   Оценка   логической   правильности   системы
доказательств  охватывает  все звенья этой системы в отдельности и систему в
целом.  Суждение о формальной правильности облегчается тем,  что  на  основе
наличной совокупности собранных доказательств по конкретному делу может быть
построена только одна логически правильная система выводов  С  точки  зрения
формальной  правильности  должны  быть проверены отдельные акты доказывания,
разграничены  однозначные  и  многозначные  выводы;  в  отношении  последних
проверено  -  использованы  ли  вспомогательные комплексы при их построении.
Необходимо убедиться,  нет ли пропусков, выпадения промежуточных рассуждений
в   последовательных   цепочках   выводов   и   все   ли  они  опираются  на
доказательства,  зафиксированные в деле. В работах по теории доказательств в
уголовном    процессе    иногда    делается   попытка   выделить   косвенные
доказательства,  имеющие "решающее" значение.  В качестве примера приводится
обнаружение  отпечатка  пальцев на месте происшестви Между тем Наличие следа
пальца определенного лица  на  месте  происшествия,  несмотря  на  кажущуюся
неопровержимость  его  уличающего значения,  может быть легко объяснено тем,
что данное лицо находилось на месте происшествия до или после события  и  по
причинам, с ним не связанным. Только в сочетании с другими доказательствами,
позволяющими проверить различные возможности появления  этого  следа,  будет
выяснено  его действительное значение по делу.  В некоторых работах столь же
необоснованно в качестве улик,  "определяющих исход дела и  приговор  суда",
фигурируют  следы зубов обвиняемого на месте происшестви заключение эксперта
о  совпадении  группы  крови  (например,   крови   потерпевшего   и   крови,
обнаруженной на обвиняемом) или даже видовой принадлежности крови и т.  д. В
связи с этим характерны ошибки,  допускаемые на практике при оценке значения
поличного,  недостачи  по  делу о хищении,  незаконных служебных действий по
делу о взяточничестве и т.  д.  Нередко из них сразу  же  делается  вывод  о
виновности  обвиняемого.  Другими  словами,  игнорируется  предположительный
характер первоначального вывода об объективной связи такого  рода  фактов  и
виновности лица, необходимость проверки этого вывода, так как за связь здесь
может быть  принято  случайное  совпадение.  Подобно  этому  доказательства,
устанавливающие  факт  инсценировки  кражи  материально ответственным лицом,
нередко рассматриваются как достаточные для вывода  о  совершении  растраты,
хотя   по   отношению   к   последнему   факту   инсценировка   кражи  может
рассматриваться только как один  из  этапов  ее  установления  (инсценировка
кражи  может быть связана с недостачей,  возникшей не в результате растраты,
может сочетаться с действительной кражей и  т.  д.  ).  Надлежит  проверить,
правильно   ли   объединены   в   комплексы   накопления   доказательства  и
промежуточные аргументы,  имея  в  виду,  что  условием  такого  объединения
является   тождество   выводов   из   объединяемых   аргументов.  Логическая
(формальная) правильность построени системы доказательств и выводов  из  них
входит   в   оценку  доказательств,  но  не  исчерпывает  ее.  Истинность  и
достоверность знания, получаемого в выводах, зависит не только от соблюдения
правил  вывода,  но  также  от истинности исходных данных,  проверка которой
выходит за пределы компетенции логического анализа.  Она  зависит  также  от
оценки  по  внутреннему  убеждению  относимости фактических данных,  которая
предшествует признанию того или иного  факта  аргументом  в  доказывании,  а
также   оценки   допустимости   доказательств.   Иными  словами,  логическая
правильность системы  -  это  необходимое  условие  истинности  выводов,  но
недостаточное само по себе, взятое вне других аспектов содержательной оценки
доказательств.  Как отмечалось, оценка логической правильности доказательств
и выводов из них предполагает использование для этих целей средств и методов
формальной  логики.  В  ряде  специальных  работ,   посвященных   дальнейшей
формализации    этого    метода,    используются    аппараты   символической
(математической) логики и логического моделирования, позволяющие представить
описанные    логические    операции    (элементарные    акты    доказывания,
вспомогательные и накопительные комплексы) в виде логических формул  либо  в
виде  всевозможных  условных  схенГ  и  изображений.  В  работах  по  теории
доказательств последних лет для анализа процесса доказывания, помимо логики,
используются  также  средства  теории  информации  и  математической  теории
вероятностей.  С теоретико-информационной точки зрения процедура доказывания
состоит   в   устранении  неопределенности  знания  (энтропии)  в  отношении
каких-либо событий или явлений.  Доказательства несут в себе ту информацию о
неизвестных   событиях,  которая  необходима  для  выводов  о  существовании
последних.  С этих позиций  рассматривается  понятие  источника  информации,
кодирования, переработки информации и т. д. В частности, интересная аналогия
усматривается между структурой  системы  исключения,  с  одной  стороны,  "и
исходным понятием теории информации - понятием об энтропии опыта - с другой.
Напомним,  что  в  случае,   когда   с   доказываемым   тезисом   (например,
подозреваемый был на месте преступления) конкурируют другие, несовместимые с
первым события (был дома,  на работе и т.  д.  ),  до начала  проверки  этих
фактов   существует  неопределенность:  заранее  нельзя  сказать,  какое  из
несовместимых событий произошло в действительности. Эта неопределенность тем
больше,  чем  больше  может  быть  выдвинуто в данных условиях конкурирующих
событий.  Неопределенность достигает наибольшей величины тогда,  когда  сами
определяющие  ее  события  равновероятны.  С  чисто  формальной  стороны ряд
несовместимых  или  конкурирующих  событий  представляется  бесконечным.   В
практических  же  условиях  в  этот  ряд  включают  конечное  число событий,
подлежащих проверке,  причем в первую  очередь  проверке  подлежат  события,
исход  которых наиболее неопределенен,  труднее всего поддается предвидению.
Именно эти события несут на себе основное бремя неопределенности ситуации, с
которой  первоначально  столкнулся следователь и суд.  Смысл их деятельности
для устранения неопределенности по существу вытекает из указанного положения
теории информации.  Отличие состоит в том,  что и здесь оперируют не точными
количественными значениями вероятностей,  а  оценками  в  терминах  "редко",
"часто"   и   т.  п.  Следующим  шагом  в  этом  направлении  явились  опыты
использования  математического  аппарата  теории  информации  для   описания
процесса  доказывани  Количественно информация является величиной,  обратной
мере неопределенности некоторого сложного событи Неопределенность же события
исчисляется  на  основе  вероятностей составляющих его более простых фактов,
явлений и т.  п.  Таким образом,  теоретико-информационный  подход  на  этом
уровне непосредственно соприкасается с использованием средств математической
теории вероятностей.  Попытки применить математическую  теорию  вероятностей
для   оценки  доказательств  предпринимались  и  раньше.  Такого  рода  идеи
высказывались как математиками и философами (Лейбниц,  Лаплас, Пуассон), так
и  юристами  (Бентам,  Уильз  и  др.  ).  Для  правильного  отношения к этим
исследованиям нужно иметь в виду  следующие  соображени  Как  было  показано
выше,  очень  часто  выводы  из  доказательств действительно опираются не на
однозначные  закономерности,  а  на  приблизительные  обобщени  (фактические
презумпции), имеющие статистическую природу. Надежность этих выводов зависит
от  того,  насколько  часто  в  действительности  наблюдается  связь   между
доказательством  и  доказываемым обстоятельством.  В этом нетрудно усмотреть
явную аналогию с  вероятностно-статистической  оценкой  существования  любых
событий (как прошлого,  так и будущего).  Еще более определенно эта аналогия
выступает при инду