еем и деревянные пяльцы. - Затем вы очень туго натягиваете бумагу на пяльцы и оставляете сохнуть на два дня. После этого можете расписывать.
     - А как с палочками?
     - После того, как сложите веер. - Нана показала на форму из орехового дерева, в которой было вырезано двадцать желобков, расходившихся из одной точки. - Вам надо обзавестись устройством вроде этого и делать все очень аккуратно. Плиссировать можно только с первого раза. Затем между крыльями веера осторожно вставляются палочки. Если веер будет цельным, то палочки прикрепляются сзади и на них надо что-нибудь нарисовать, чтобы скрыть их. Потом надо оставить их сушиться на целый день. И даже дольше, если для основы используется шелк или лайка. После в палочки вставляют заклепки, чтобы скрепить их, а потом продевают ленты и разрисовывают.
     Жюльетта засмеялась и сокрушенно покачала головой.
     - Господи, и все это только для того, чтобы обмахиваться от жары!
     - Во времена фараонов веер служил символом власти. - Глаза Нана блеснули. - Но, по-моему, мадам Помпадур и мадам Дюбарри с помощью своих вееров достигли еще большей власти.
     - А как вы этому научились? - полюбопытствовала Жюльетта.
     - У матери моего мужа был магазин вееров в Лионе. Мой отец поставлял их клиентам мадам Сарпелье, но он не жаловал эту работу. Когда мне исполнилось тринадцать, он выдал меня замуж за Жака Сарпелье. - Нана скорчила гримасу. - У бедняги Жака была заячья губа, и он был страшен как смертный грех, но все считали, что для нас это выгодная сделка. Мадам Сарпелье думала, что я буду хорошей работницей в магазине, Жак полагал, что я буду служанкой в доме и кротко приму его в постели, а отец рассчитывал укрепить свое положение в деле мадам Сарпелье.
     - А для вас? Нана усмехнулась.
     - Мне было хорошо с Жаком в постели, хотя его шокировал мой строптивый нрав. К своему восторгу, я обнаружила, что милосердный господь щедро вознаградил беднягу за уродливую физиономию. Остальная же часть их планов меня никак не устраивала. Поэтому после его смерти я распрощалась с ними навсегда и приехала в Париж, чтобы самой пробить себе дорогу в этом мире.
     - Это был смелый шаг для одинокой женщины. Вы когда-нибудь раскаивались в этом?
     - Нет, я люблю свободу. В Лионе я бы всю жизнь подчинялась своей свекрови. А здесь, в Париже, я ни для кого не рабыня.
     - А как случилось, что вы вошли в роялистскую группу?
     Нана коротко рассмеялась.
     - Как вы любопытны! Могу вас заверить, что не особенно люблю аристократов. Я не выносила некоторых дам, приходивших в магазин и смотревших на меня так, словно я кусок дерьма. - Она помолчала. - Когда я стала работать в этом кафе, у меня было мало денег, и наш друг Раймон Жордано щедростью не отличался. Однако я скоро обнаружила, что, помимо кафе, он замешан в кое-каких делах, которые исключительно хорошо оплачиваются. Он получал регулярную плату от брата короля, графа Прованского, за помощь аристократам в побегах из тюрем.
     - Вам платит граф Прованский? - спросила пораженная Жюльетта. Она никогда не любила Людовика Станислава Ксавье - коварного, амбициозного человека, известного при дворе и в большей части Франции под именем Месье.
     - Сначала он платил мне, но через некоторое время... - Нана покачала головой. - Я больше не могла брать их у него. Слишком много денег требовалось в других местах. - Лицо ее затуманилось. - Я поняла, что аристократы такие же люди, как и все остальные. Они любили своих детей, боялись смерти... - Нана поднялась. - А теперь вам надо идти. А мне - возвращаться в кафе. Я дам вам знать, если потребуется какое-то особое послание или веер.
     - Нет. - Жюльетта встала. - Я буду приходить сюда дважды в неделю, если вы не пошлете за мной. Но только во второй половине дня, не вечером. Жан-Марка часто по целым дням не бывает дома. Нана одобрительно кивнула.
     - Во второй половине дня для вас безопаснее.
     - Обо мне не беспокойтесь. Со мной все будет в порядке, когда бы я ни решила прийти. - Жюльетта поморщилась. - Жан-Марк нанял кучером моего экипажа настоящего гиганта, а кроме того, лакея Леона такой свирепой внешности, что он, просто нахмурившись, способен отпугнуть десяток мошенников.
     - Пусть ждут за углом кафе, - предупредила Нана, направляясь с Жюльеттой к двери. - Какой толк из того, что, перестав надевать шелковые платья, вы сюда явитесь в роскошном экипаже!
     - Я об этом уже подумала. - Жюльетта сокрушенно посмотрела на свое синее полотняное платье с простенькой белой муслиновой косынкой. - Еще одна маскировка.

***

     Утаивать свое посещение кафе "Дю Ша" от Жан-Марка оказалось исключительно просто. В следующий вторник его вызвали в Гавр, где местные власти решили установить непомерный налог на складские товары. Жан-Марк вернулся в Париж только во второй половине дня 23 июня.
     Жюльетта в саду писала портрет Леона в образе Самсона, когда за ее спиной неожиданно возник Жан-Марк.
     - На сегодня все, Леон.
     Жюльетту охватила радость. Он вернулся.
     Гигант что-то смущенно пробормотал Жан-Марку, схватил рубашку и чуть не бегом пустился по дорожке к дому.
     - Я никогда не закончу картины, если вы будете отсылать моих натурщиков. - Жюльетта продолжала наносить яркие мазки на холст.
     - Меня уже бесит сама мысль о том, что вы пишете этого красивого бегемота без одежды.
     - Вы преувеличиваете. Леон был всего лишь без рубашки. Позировать обнаженным он стесняется, хотя я и убеждала, что его красивое тело в образе Самсона - не срам, а религиозный...
     - Вы попросили его... Повернитесь и посмотрите на меня, черт побери!
     Жюльетта подняла глаза от мольберта и посмотрела на Жан-Марка.
     Вид у него был измученный. Скорбные морщины залегли возле рта, а под глазами темные круги. Жюльетта испытала почти неодолимое желание броситься к нему в объятия и утешить.
     - Вам следует немедленно отправляться в постель, а не морочить мне здесь голову. У вас ужасный вид.
     - В отличие от вашего прекрасного Самсона? - ядовито спросил Жан-Марк.
     - Да. - Жюльетта положила кисть. - Вы бы никогда не могли быть Самсоном. Я вижу вас князем времен Возрождения или, может быть, египетским фараоном, но я... - Она тут же возразила себе:
     - Нет, я никогда не могла бы написать вас в образе кого-то еще, кроме вас самого. Но что вы стоите как истукан? Отправляйтесь в постель.
     Жан-Марк долго смотрел на нее.
     - Я хотел увидеть вас.
     Жюльетта встретилась с ним взглядом, и ей пришлось сделать над собой усилие и отвести глаза.
     - Ну что ж, вы меня увидели. Как все прошло, хорошо?
     - Нет. Они отказались снизить налог.
     - Мне очень жаль.
     - Я... думал о вас, пока был в отъезде. А вы?
     Жюльетта молчала. Она не могла признаться, сколько ночей провела без сна, думая о нем.
     - Полагаю, что думали. - Жан-Марк криво улыбнулся. И снова замолчал, глядя на нее. - Я хочу сообщить вам о вашей победе.
     - Победе?
     - Я поймал себя на том, что думаю не только о том, как мне хотелось бы оказаться у вас между ног, но и о том, как мне не хватает вас, вашего общества. - Жан-Марк протянул руку и нежно дотронулся до щеки Жюльетты. - Иногда я даже мечтал, чтобы вы были просто рядом, и мне бы этого было достаточно. Разве вы не находите это странным?
     Ей следовало отклониться от сладкой горечи его прикосновения. Но она упивалась им.
     - Только иногда?
     - Будьте довольны и малыми победами. Большего я вам не дам.
     - Я вообще не считаю это победой. - Жюльетта снова повернулась к холсту и взялась за кисть. - Я не собираюсь бороться с вами. А теперь идите в постель, пока не свалились прямо здесь.
     - Робер говорит, что вы много времени проводили в своей комнате. Вы были нездоровы? Жюльетта внутренне ощетинилась.
     - Совершенно здорова. Я что, не имею права проводить время где хочу?
     - Боже милостивый, я всего лишь спросил. Неужели вам никогда не приходило в голову, что я могу о вас беспокоиться?
     Жюльетту окатила такая волна тепла, что она боялась взглянуть на Жан-Марка, чтобы не выдать себя.
     - Нет, это никогда не приходило мне в голову. Я... спасибо.
     Девушка чувствовала взгляд Жан-Марка на своей спине, и, хотя ей отчаянно хотелось снова обернуться, она продолжала, но уже машинально, водить кистью по холсту.
     - Жюльетта. - Его голос звучал глухо. - Я скучал по вас.
     Она не ответила. Если она заговорит, у нее задрожит голос и он поймет, как ей дорог.
     Жан-Марк еще с минуту постоял молча, а потом Жюльетта услышала его тяжелые усталые шаги по дорожке.
     Она не могла отпустить его так.
     - Жан-Марк!
     Он обернулся.
     - Да?
     Жюльетта лихорадочно искала, что бы сказать, не выдав своих чувств.
     - Я тут на днях смотрела на свою картину "Танцующий ветер" и решила, что в золотом салоне ему не место среди шедевров. Я собираюсь написать вам его снова. Куда вы поставили статуэтку после нашего возвращения в Париж?
     Жан-Марк насторожился.
     - Ящик в подвале, но я не хочу, чтобы его трогали. Вряд ли это будет безопасно - вынести статуэтку в сад, чтобы писать ее. - Он слегка улыбнулся. - Кроме того, я очень люблю ту вашу картину в салоне. Она навевает некоторые воспоминания. Другая мне не нужна.
     Картина навевала много воспоминаний и на Жюльетту - Версаль, гостиница, аббатство, Жан-Марк.
     - Хорошо.
     Жан-Марк стоял, не сводя глаз с ее лица.
     - Это все?
     Он был усталым, расстроенным и нуждался в утешении. Жюльетта не могла оттолкнуть его, чтобы защитить себя. Сдаться - это тоже не в ее натуре, но все-таки она должна была дать ему хоть что-то.
     - Нет. - Она снова повернулась к холсту и приглушенно произнесла:
     - Я рада, что вы дома. Я... тоже скучала.
     Третьего июля Франсуа дал знать Нана из Тампля, что маленького короля разлучили со своей матерью по приказу Коммуны и теперь мать и сына придется спасать по отдельности.
     Спустя два дня Жюльетта получила от Франсуа весточку о том, что королева просит ее прийти повидаться с ней в Тампль как можно скорее. Ее величество поймет, если Жюльетта решит, что это слишком опасно...

***

     Изможденное лицо королевы уже не удивило Жюльетту, но она поразилась силе и достоинству, с которыми та себя держала.
     Мария-Антуанетта отошла в тень башни и устало прислонилась к каменной стене.
     - Хорошо, что ты пришла, Жюльетта. Я долго тебя не задержу. - В тихом голосе королевы звучала печаль. - Ты знаешь, они отняли у меня моего малыша?
     - Да. - Жюльетта подошла ближе. - Возможно, это только временно. Может, они позволят ему вернуться к вам.
     - Нет. - Руки королевы, когда она плотнее запахнулась в плащ, дрожали. - Они отдали его этому мужлану Симону, чтобы тот научил его, как быть добрым республиканцем. Они хотят, чтобы он забыл меня, забыл, что он истинный король Франции.
     - Симон будет плохо обращаться с мальчиком?
     - Надеюсь, что нет. - Мария-Антуанетта откинула со лба прядь седых волос. - Молю бога об этом. Когда-то Симон сделал нам много добра. По-моему, он просто глуп, но не жесток.
     - У нас есть люди, следящие за всем, что происходит здесь, в Тампле. Они будут знать, если с Людовиком-Карлом будут плохо обращаться, - мягко произнесла Жюльетта. - И Симону не дадут его обидеть.
     - Я так по нему скучаю, - прошептала королева. - Ты же знаешь, ему всего восемь лет. У него такая нежная натура, он всегда и всем улыбался, всегда старался помочь мне.
     - Вы снова будете вместе.
     - Возможно, в раю.
     - Нет, - запротестовала Жюльетта. - Подготовка к вашему побегу продвигается вполне успешно, и скоро...
     - Забудьте обо мне, - прервала ее королева. - Спасите Людовика-Карла.
     Жюльетта попыталась успокоить Марию-Антуанетту:
     - Людовику-Карлу пока ничего не грозит. Конвент может использовать его как заложника. Однако нам необходимо скорее освободить вас.
     - Пока они не убили меня, как моего мужа? - Губы Марии-Антуанетты задрожали. - Я слышала, они уже собирают доносы, пытаясь очернить мое имя. И насколько я понимаю, одно из обвинений - против твоей дорогой матери. Благодарение богу, Селесте ничего не грозит от рук этих негодяев.
     Жюльетта поспешно отвела глаза.
     Королева продолжала говорить обреченно и спокойно:
     - Ты же знаешь, что в моей привязанности к твоей матери не было ничего противоестественного, Жюльетта. Я по натуре крайне привязчива, но в моей жизни была только одна настоящая любовь. Аксель... - Она сняла с пальца кольцо-печатку и любовно посмотрела на него. - Это герб Ферсенов. Знаешь, какой девиз выгравирован на нем? Tutto a te mi guida - "Все ведет меня к тебе". Правда, прекрасно?
     - Да, - глухо произнесла Жюльетта. - Это прекрасно.
     - Мой дорогой Людовик все понимал. Мы были привязаны друг к другу, связаны долгом, но мне было необходимо что-то еще. - Королева вскинула голову. - И я взяла это. Я полюбила Акселя сразу, как только его увидела, и жалею, что потеряла так много времени, которое мы могли провести вместе, потому что боялась прийти к нему. Гораздо лучше поставить все на карту, чем потом раскаиваться. Когда конец близок, только воспоминания приносят утешение.
     - Это еще не конец. Мы стараемся...
     - Я знаю. Знаю. И молю бога, чтобы вам это удалось, но постараюсь собрать всю волю, чтобы мне было не слишком страшно умирать. Я слышала, Людовик вел себя как истинный монарх, и я тоже должна не дрогнуть под гильотиной и встретить смерть как королева. - Мария-Антуанетта взглянула на Жюльетту и с волнением сказала:
     - Но мой маленький Людовик-Карл должен жить! Пообещай мне, что он будет жить.
     Жюльетта с трудом проглотила комок в горле.
     - Даю вам слово.
     Мария-Антуанетта улыбнулась, и на мгновение ее лицо озарилось тем обаянием, что пленило Жюльетту так много лет назад, в тот вечер в зеркальной галерее.
     - Я полагаюсь на тебя. Ступай с богом, малышка.

21.

Tutto a te mi guida.
     Эта фраза снова и снова прокручивалась в мозгу Жюльетты. Она не могла от нее отрешиться на всем пути домой из Тампля.
     Все ведет меня к тебе.
     Когда Жюльетта вернулась на Королевскую площадь, Жан-Марка еще не было дома, хотя уже наступил вечер. С тех пор как он вернулся в Париж из Гавра, он, казалось, избегал Жюльетту так же, как и она его.
     Робер тщательно постарался скрыть удивление при виде старого платья на Жюльетте и ее вымазанного сажей лица.
     - Я принесу наверх теплую воду. Вам понадобится что-нибудь еще?
     Мне было необходимо что-то еще, и я взяла его.
     - Спасибо, Робер, мне больше ничего не нужно. - И Жюльетта торопливо взбежала вверх по ступенькам.

***

     Была уже почти полночь, когда она услышала на лестнице шаги Жан-Марка. Минуту спустя она уловила стук закрывшейся за ним двери.
     Жюльетта судорожно вздохнула, встала и быстро направилась к двери, ведущей в коридор.
     Жан-Марк уже снял черный парчовый жилет и расстегивал белую полотняную рубашку, когда Жюльетта без стука отворила дверь его комнаты и вошла.
     Он бросил взгляд через плечо. Жюльетта в белом кружевном капоте.
     - Могу ли я сказать, что вы никогда не перестаете удивлять меня?
     - Добрый вечер, Жан-Марк. - Жюльетта нервно теребила кружева. - Я ждала вас. Вас долго не было.
     - Я не знал, что у меня есть причина спешить домой. - Жан-Марк помолчал. - Я должен заключить, что ошибался?
     Жюльетта кивнула и закрыла дверь.
     - Это непросто... я не могу... не знаю, что сказать...
     - Это совершенно очевидно.
     Жюльетта встала перед Жан-Марком.
     - Я много думала... - Она умолкла. - Это труднее, чем я представляла.
     - Разрешите вам помочь? Вы поняли, что глупо бороться против того, чего мы оба хотим.
     - Нет. - Жюльетта заглянула в темные глаза Жан-Марка. Такие прекрасные настороженные глаза. - Я решила сказать вам, что люблю вас.
     Жан-Марк оторопел.
     А Жюльетта поспешно продолжала:
     - О, я не жду, что вы скажете, что любите меня. Хотя мне кажется, я вам небезразлична больше, чем вы думаете. - Ее голос понизился до шепота. - Вы можете никогда и не полюбить меня. Я не уверена, что вы вообще способны любить женщину.
     - Тогда почему же вы так щедры, что даете мне такое оружие?
     - Оружие? - Жюльетта печально улыбнулась. - Видите, вы по-прежнему вооружены против меня. Вы можете никогда... - Девушка замолчала, и прошло какое-то время, пока она снова заговорила:
     - Да, я дам вам любое оружие, какое вы пожелаете, Жан-Марк. - Она подняла руку и ласково провела по его левой щеке. - Я люблю вас не только телом, но и всей душой и умом. Я останусь с вами - в вашей постели или просто рядом - до тех пор, пока вам этого хочется. Надеюсь, что это продлится долго, потому что я, наверное, буду любить вас всю жизнь. Этого оружия вам достаточно?
     - Да, - хрипло произнес Жан-Марк. - Могу я спросить, что вызвало эту капитуляцию?
     - Tutto a te mi guida.
     - "Все ведет меня к тебе"?
     - Эти слова выгравированы на кольце-печатке королевы. Она сказала, что с самого начала знала, что выбора нет и что любовь надо ловить, пока она не ускользнула. - Жюльетта улыбнулась дрожащими губами. - Я вдруг поняла, что мне тоже не уйти. С первого дня, когда я вас увидела, все вело меня к вам: Катрин, моя живопись, Танцующий ветер, аббатство, даже революция. Неужели вы не понимаете? В мире слишком много крови и разрушений. Я не позволю лишить себя того, что может быть у меня с вами. - Она положила голову на грудь Жан-Марка, обвила его руками и прошептала:
     - Все действительно ведет меня к тебе, Жан-Марк.
     - По-моему, я... сокрушен. - Жан-Марк стоял неподвижно; потом его руки поднялись, на мгновение задержались над плечами девушки и сомкнулись на них с величайшей осторожностью. - Но если ты полагаешь, что я не приму твоего предложения, ты жестоко ошибаешься. Я был бы последним дураком, если бы отказал себе в том, чего хочу. А я не дурак.
     - Я знаю.
     - Я человек практичный. - Губы Жан-Марка ласкали висок Жюльетты. - И если мне отдают победу, я принимаю ее.
     - Да.
     Жан-Марк подхватил Жюльетту на руки и понес к кровати.
     - А что, если будет ребенок?
     Девушка обмякла в его объятиях.
     - Я ничего от тебя не жду. Если это случится, я позабочусь о ребенке.
     Жан-Марк посмотрел на нее.
     - Ты совсем сдаешься?
     - Не сдаюсь, - прошептала Жюльетта. - Предлагаю.
     Жан-Марк уложил ее на шелковое покрывало, лег рядом, опираясь на локти и глядя Жюльетте в лицо. В его глазах она увидела недоумение, страсть и странное сожаление.
     - Это разве не одно и то же?
     - Нет. - Жюльетта запустила пальцы в его густые волосы, и его губы медленно приблизились к ее губам. - Это не одно и то же. Ты увидишь.

***

     - Ты защитил меня, - сонно прошептала Жюльетта. - Я этого не ожидала.
     - Неужели так трудно поверить, что я могу отвечать великодушием на великодушие? - Жан-Марк крепко прижал к себе девушку, ласково водя рукой по ее кудрям. - Я обнаружил, что очень тронут. Возможно, это просто временная слабость, но, пока я ее не преодолею, я не могу поставить тебя в такое уязвимое для меня положение. Ты же видишь, что... Ты что, засыпаешь?
     - Да. - Жюльетта прильнула к нему. - Мне хотелось бы не спать, но я так устала. - Она зевнула. - День был очень утомительным, а ты пришел поздно.
     - Завтра приду пораньше. Да мы можем и вообще не вылезать из постели.
     - Это было бы приятно. - Жюльетта откровенно боролась со сном. - Мы этого не делали со времен "Удачи".
     Руки Жан-Марка крепче обвились вокруг Жюльетты, щекой он прижался к ее макушке. В его объятиях она казалась маленькой, хрупкой. Она полностью отдалась в его власть, и все же в ее капитуляции не было слабости. Теперь она стала еще сильнее, чем в свои самые дерзкие моменты, и у Жан-Марка было странное ощущение, что в минуту торжества он потерпел поражение.
     Он нежно поцеловал девушку в макушку, глаза жгла горячая влага, и он их закрыл.
Tutto a te mi guida.
     Верн