апрасно!
Пришлось двинуться дальше.
   8 мая в шесть часов утра  "Форвард",  шедший  под  марселями,  фоком  и
грот-брамселем, потерял из виду Упернивик и маячившие на берегу шесты,  на
которых  были  развешаны  отвратительные  внутренности  моржей  и  желудки
оленей.
   Ветер был юго-восточный, температура повысилась до 32ьF  (0ьС).  Солнце
пробивалось сквозь туман, и под его  лучами  льдины  начинали  мало-помалу
расходиться.
   Однако зрение матросов уже начало страдать от нестерпимого блеска льдов
и белизны снегов. Оружейник Уолстен,  Гриппер,  Клифтон  и  Бэлл  заболели
"снежной слепотой". В полярных странах очень  распространена  эта  глазная
болезнь, эскимосы нередко от нее слепнут. Доктор  посоветовал  больным,  а
также всем своим спутникам закрывать лицо прозрачной зеленой тканью.
   Собаки, купленные Шандоном в Упернивике, были  довольно  дикого  нрава;
однако Капитан жил в ладу со своими новыми товарищами и, казалось, знал их
привычки. Клифтон первым заметил, что дог, вероятно, и  прежде  встречался
со своими гренландскими родичами. Вечно голодные,  кое-как  питавшиеся  на
материке, гренландские собаки быстро  окрепли  на  бриге,  где  их  хорошо
кормили.
   9 мая "Форвард" прошел на расстоянии нескольких кабельтовых мимо самого
западного из Баффиновых островов. Доктор заметил в заливе, между материком
и островами, несколько скал, которые назывались Красными утесами; они были
покрыты снегом густого карминного оттенка. Доктор  Кейн  приписывает  этой
окраске снега чисто растительное происхождение. Клоубонни хотелось  вблизи
исследовать этот любопытный феномен, но льды не позволили  ему  подойти  к
берегу. Хотя становилось с  каждым  днем  все  теплее,  но  нетрудно  было
заметить, что айсберги  и  ледяные  поля  скапливаются  в  северной  части
Баффинова залива.
   Начиная с Упернивика, берега приняли иной вид: на сероватом  небосклоне
резко выделялись очертания колоссальных ледников. 10 мая "Форвард" оставил
вправо залив Хингстона почти под  семьдесят  четвертым  градусом  северной
широты; на западе показался пролив Ланкастера, тянувшийся на несколько сот
миль.
   Все это громадное водное пространство было сковано льдами;  на  ледяной
равнине  там  и  сям  подымались  правильной  формы  торосы,  похожие   на
гигантские кристаллы. Шандон приказал развести пары, и до 11 мая "Форвард"
пробирался по извилистым проходам, обозначая свой маршрут на  небе  черной
полосой дыма.
   Вскоре на пути брига встали  преграды:  свободные  проходы  закрывались
вследствие перемещения плавающих льдов, в  любой  миг  перед  носом  брига
могло не оказаться воды. Если бы "Форвард" попал в ледяные тиски, ему было
бы нелегко из них вырваться. Все это знали и были не на шутку встревожены.
   На корабле, с безумным упорством стремившемся на север,  к  неизвестной
цели, началось брожение умов. Морские волки забывали о выгодах,  какие  им
сулило плавание, и уже  начинали  жалеть,  что  зашли  так  далеко.  Стали
появляться признаки деморализации.  Суеверный  Клифтон  заражал  товарищей
своими страхами, а коноводы Пэн,  Гриппер  и  Уолстен  подливали  масла  в
огонь.
   Изнурительный труд еще больше подорвал моральные силы экипажа.  12  мая
бриг был окончательно затерт льдами, машина оказалась бессильной. С трудом
приходилось прокладывать путь среди  ледяных  полей.  Работа  пилами  была
крайне утомительна: лед  достигал  шести-семи  футов  толщины.  В  ледяном
массиве делали два параллельных пропила, каждый длиной в  сотню  футов,  и
находившийся между  ними  лед  взламывали  топорами  и  ганшпугами.  Потом
забрасывали якорь в отверстие, сделанное большим буравом:  тут  начиналась
работа шпилем, судно подтягивали вручную. Труднее всего было спускать  под
лед отколотые  куски,  расчищая  дорогу  судну;  их  отталкивали  длинными
шестами с железным наконечником.
   Работа  пилами,  шпилем,   шестами   и   подтягивание   судна,   работа
беспрерывная, неотложная и опасная, среди туманов, в снегопад, на  морозе,
глазные болезни, страх перед будущим - все это лишало матросов  "Форварда"
энергии и вызывало упадок духа.
   Если матросы имеют дело с человеком энергичным,  отважным,  убежденным,
твердо знающим, чего он хочет, куда  идет,  к  какой  цели  стремится,  то
уверенность капитана поддерживает дух экипажа. Матросы единодушны со своим
начальником; они крепки его силою, спокойны его спокойствием. Но на  бриге
чувствовалось, что Шандон не уверен в своих действиях, что он  колеблется,
не зная ни цели экспедиции, ни назначения "Форварда".
   Помощник капитана был человек от природы решительный, но и  он  нередко
становился в тупик: ему случалось отменять только что отданные приказания,
давать не совсем точные  распоряжения,  и  его  колебания  и  раздумья  не
ускользали от внимания матросов.
   К тому же Шандон не был капитаном брига - первым после бога властелином
на  судне.  Этого  было  достаточно,  чтобы  его  приказания  подвергались
обсуждению. Но от обсуждения до неповиновения - один шаг.
   Недовольные вскоре склонили на свою сторону старшего механика,  до  сих
пор слепо исполнявшего свой долг.
   К 16 мая, через шесть дней после того, как "Форвард" подошел к  ледяным
полям, Шандону не удалось и на две мили  продвинуться  к  северу.  Грозила
опасность, что бриг будет затерт льдами  и  застрянет  в  этих  местах  до
следующего лета. Положение становилось критическим.
   К восьми часам вечера Шандон и доктор, в сопровождении  матроса  Гарри,
отправились на разведку по бесконечным ледяным полям, стараясь не  слишком
удаляться от  брига,  так  как  было  трудно  ориентироваться  среди  этих
белоснежных  пустынь,  вид   которых   беспрестанно   менялся.   Странные,
изумлявшие доктора явления вызывались преломлением  световых  лучей.  Иной
раз казалось, что надо сделать прыжок  всего  в  какой-нибудь  фут,  а  на
поверку выходило, что перескочить приходилось  пространство  в  пять-шесть
футов. Случались и обратные явления, но в  обоих  случаях  дело  кончалось
если не опасным, то все же неприятным падением на груды твердых и  острых,
как стекло, ледяных обломков.
   Шандон и его товарищи напрасно искали удобный для судна проход.  Пройдя
три мили, они не без труда поднялись на ледяную гору высотой около трехсот
футов. Взору  их  предстала  безотрадная  картина:  хаос  льдов  напоминал
развалины  какого-то  гигантского  города  с  поверженными  обелисками,  с
опрокинутыми  башнями  и  руинами  дворцов.  Казалось,  солнце  с   трудом
пробиралось вдоль изломанной линии горизонта; лучи  его  почти  не  грели,
словно проходили  сквозь  какое-то  невидимое  вещество,  не  пропускающее
тепла.
   Насколько хватало глаз, море всюду было сковано льдом.
   - Ну, как тут пройти? - спросил доктор.
   - Не знаю, - ответил Шандон, - но хотя бы пришлось порохом взрывать эти
горы, мы все-таки пройдем! Я ни за что не допущу, чтобы нас затерло  здесь
до будущего лета.
   - Как это случилось с бригом "Фокс"  примерно  в  этих  местах.  Да,  -
прибавил доктор, - мы  пройдем  с  помощью  некоторой  доли...  философии.
Философия, как вы сами убедитесь, стоит всех машин в мире!
   - Надо сказать, - заметил Шандон, - что этот год начинается для нас  не
очень-то благополучно.
   - Что и говорить. К тому же  я  замечаю,  Шандон,  что  Баффинов  залив
принимает тот же вид, в каком он  был  до  тысяча  восемьсот  семнадцатого
года.
   - Значит,  вы  думаете,  доктор,  что  вид  этого  залива  по  временам
меняется?
   - Так  оно  и  есть,  дорогой  Шандон.  По  временам  здесь  происходят
значительные перемещения льдов, и ученые даже не  пытаются  объяснить  это
явление. Так, до тысяча восемьсот семнадцатого  года  Баффинов  залив  был
постоянно загроможден льдами, но вдруг какой-то ужасный катаклизм отбросил
айсберги в  океан,  причем  большая  их  часть  села  на  мель  у  берегов
Ньюфаундленда. С тех пор Баффинов  залив  почти  освободился  от  льдов  и
сделался местом встречи многочисленных китобоев.
   - Так выходит, - сказал Шандон,  -  что  с  того  времени  стало  легче
путешествовать на север?
   - Куда легче. Однако замечено, что вот уже  несколько  лет,  как  залив
стал  опять  замерзать  и  угрожает  сделаться  надолго  недоступным   для
мореплавателей. Поэтому мы должны как можно  дальше  продвинуться  вперед.
Правда, мы несколько напоминаем людей, которые идут по неведомым  проходам
и за которыми то и дело закрываются двери.
   - Может быть, вы мне посоветуете вернуться  назад?  -  спросил  Шандон,
пристально глядя доктору в глаза.
   - Я не привык пятиться назад, и  если  бы  даже  нам  не  суждено  было
вернуться, -  я  все-таки  скажу:  надо  идти  вперед!  Только  необходимо
действовать осмотрительно, помня,  как  дорого  может  нам  стоить  каждая
оплошность.
   - А вы, Гарри, что скажете? - спросил Шандон матроса.
   - Я пошел бы вперед,  начальник!  Я  того  же  мнения,  что  и  доктор.
Впрочем,  действуйте,  как  вам  будет  угодно.  Приказывайте,  мы   будем
повиноваться.
   - Не все так говорят, Гарри, - продолжал Шандон, - не все  обнаруживают
желание  повиноваться.  А  что,  если  экипаж  откажется   исполнять   мои
приказания?
   - Я высказал свое мнение, - холодно ответил Гарри, - потому что вы меня
спросили. Вы можете со мной и не считаться.
   Шандон ничего не ответил. Он внимательно осмотрел горизонт, и затем все
трое спустились с горы.



11. "ЧЕРТОВ ПАЛЕЦ"

   В  отсутствие  Шандона  экипаж  был  занят  работами,  имевшими   целью
предохранить бриг от давления ледяных масс. Это трудное дело было поручено
Пэну, Клифтону, Болтону, Грипперу  и  Симпсону;  кочегар  и  оба  механика
помогали своим товарищам; когда машина не требовала  их  присутствия,  они
становились простыми матросами и должны были участвовать во всех работах.
   Но повиновались матросы не без ропота.
   - Осточертело мне все это, - ворчал Пэн. - Если через три  дня  лед  не
тронется, то, клянусь богом, я сложу руки!
   - Сложишь руки? - переспросил его Гриппер.  -  Уж  лучше  работать  ими
хорошенько, чтобы поскорей вернуться назад.  Уж  не  думаешь  ли  ты,  что
кому-нибудь охота зимовать здесь до следующего лета?
   - Да, скверная была бы зимовка,  -  ответил  Пловер,  -  ведь  бриг  не
защищен ни с одной стороны.
   - Да и кто знает, - заметил Брентон, - очистится  ли  весной  море  ото
льдов.
   - Речь идет не о весне, - возразил Пэн.  -  Нынче  четверг,  и  если  в
воскресенье утром море не очистится, мы двинемся на юг.
   - Вот это дело! - воскликнул Клифтон.
   - Идет? - спросил Пэн.
   - Идет! - ответили товарищи.
   - Правильно, - сказал Уорен. - Если уж надо убиваться  и  тянуть  бриг,
то, по мне, лучше вести его назад.
   - Посмотрим, что будет в воскресенье, - сказал Уолстен.
   - Пусть только мне прикажут, - заметил Брентон, - я живо пущу машину.
   - И без тебя пустим, - ответил Клифтон.
   - А если кому-нибудь из начальства вздумается здесь зимовать, - что  ж,
вольному воля, - сказал Пэн. - Пусть себе остается, он сложит ледяной  дом
и заживет там, как настоящий эскимос.
   - Ну, это  не  годится,  Пэн,  -  возразил  Брентон.  -  Никого  нельзя
оставлять,  понимаете  вы  или  нет?  Да,  мне  думается,  Шандон  и   так
согласится; видать, ему не по себе, и если с ним потолковать по душе...
   - Ну, это еще вилами писано, - возразил  Пловер.  -  Шандон  -  человек
крутой и упрямый. Пощупать его не мешает, да только осторожно.
   - Подумать только, - вздохнул Болтон, - через месяц мы можем быть уже в
Ливерпуле! Мы живо перемахнем через южную границу  льдов.  В  начале  июня
Девисов пролив бывает свободен, и уж мы сумеем добраться до Атлантического
океана.
   - К тому же, -  добавил  осторожный  Клифтон,  -  если  мы  вернемся  с
Шандоном, он возьмет на себя  ответственность  за  все,  мы  получим  свои
деньги, да еще и наградные. А если воротимся без него, -  кто  знает,  как
еще повернется дело.
   - Умные речи приятно и слушать, - сказал Пловер. - Этот дьявол  Клифтон
рассуждает, как все равно ученый. Не годится нам ссориться с господами  из
адмиралтейства, никого не будем здесь оставлять, - так будет надежнее.
   - А что, если начальство не пожелает идти назад? - коварно спросил Пэн,
который то и дело подзуживал товарищей.
   Вопрос был поставлен ребром, но матросы уклонились от прямого ответа.
   - Об этом потолкуем в свое время, - пробормотал Болтон. - Только бы нам
залучить Ричарда Шандона, а это, думается мне, не так уж трудно.
   - А все-таки кое-кого я оставлю здесь, - сказал Пэн,  добавив  скверное
ругательство, - хотя бы он отгрыз мне руку.
   - Это собаку?
   - Да, собаку: я живо сведу с нею счеты!
   - Вот это дело! - заметил  Клифтон,  возвращаясь  к  своей  излюбленной
теме. - Ведь эта проклятая тварь всему виной.
   - Она околдовала нас, - заявил Пловер.
   - Затащила в эти проклятые места! - сказал Гриппер.
   - И нагромоздила у нас на пути такую прорву льдов, какой еще никогда не
видывали здесь в эту пору, - прибавил Уолстен.
   - А на меня напустила глазную болезнь, - пожаловался Брентон.
   - И отменила выдачу джина и водки, - заметил Пэн.
   - Она всему виной! - воскликнули в один голос возмущенные матросы.
   - И вдобавок ко всему она же и капитан! - ввернул Клифтон.
   - Так погоди же ты, окаянный капитан! - крикнул Пэн в приступе злобы. -
Тебе хотелось побывать здесь, ну, так ты и останешься здесь!
   - Но как бы его изловить? - спросил Пловер.
   - Теперь самое подходящее время, - ответил Клифтон. -  Шандона  нет  на
бриге; второй помощник дрыхнет у себя в каюте; туман такой, что хоть  глаз
выколи, и Джонсон нипочем нас не заметит...
   - А где собака? - спросил Пэн.
   - Спит в трюме около угольной ямы, - ответил Клифтон,  -  и  если  кому
вздумается...
   - Это уж мое дело! - яростно крикнул Пэн.
   - Берегись, Пэн! Ей ничего не стоит перекусить железный брусок.
   - Пусть она только  пошевельнется,  -  я  мигом  распорю  ей  брюхо,  -
погрозился Пэн, вытаскивая нож.
   И он бросился к выходу, а за ним Уорен, захотевший  помочь  товарищу  в
этом предприятии.
   Вскоре матросы вернулись, неся на руках собаку, у которой  крепко  были
связаны веревкой лапы и морда. Пэн и Уорен набросились на нее,  когда  она
спала, и несчастное животное не могло от них увернуться.
   - Ура! Молодчина, Пэн! - крикнул Пловер.
   - А теперь что ты будешь с ней делать? - спросил Клифтон.
   - Утоплю. Посмотрим, вернется ли она назад... -  со  свирепой  усмешкой
сказал Пэн.
   В  двухстах  шагах  от  брига  находилась  отдушина   тюленя,   круглое
отверстие, которое он прогрызает зубами, находясь под  водой.  Сквозь  это
отверстие тюлень выходит на лед подышать воздухом;  он  не  дает  отдушине
замерзнуть, ибо у него так устроены  челюсти,  что  он  снаружи  не  может
прогрызть отверстие, чтобы в случае опасности скрыться от врагов.
   Пэн и Уорен  направились  к  этой  отдушине  и,  несмотря  на  яростное
сопротивление собаки, безжалостно швырнули ее в  воду,  а  затем  заложили
отверстие большой льдиной, не позволявшей догу выбраться наружу,  так  что
животное было плотно закупорено в ледяной тюрьме.
   - Счастливого пути, господин Капитан! - с торжеством крикнул Пэн.
   Несколько минут спустя Пэн и Уорен были уже на бриге. Джонсон ничего не
заметил; туман все сгущался вокруг корабля, стал падать густой снег.
   Через час Ричард Шандон, доктор и Гарри вернулись на "Форвард".
   Они  обнаружили  на  северо-востоке  свободный  проход.  Шандон   решил
воспользоваться им и отдал соответствующие распоряжения. Экипаж подчинился
довольно  охотно,  желая  убедить  Шандона,  что  дальнейшее   продвижение
невозможно. Впрочем, матросы готовы были повиноваться еще три дня.
   Почти всю ночь и весь  следующий  день  работа  пилами  и  подтягивание
корабля производились довольно дружно; "Форвард" на две мили продвинулся к
северу. Восемнадцатого числа он находился в виду берега, в пяти или  шести
кабельтовых от утеса, который вследствие своей странной формы  был  назвал
"Чертовым пальцем".
   В этих местах суда "Принц Альберт" в 1851 году и "Адванс" Кейна в  1853
году были затерты льдами и простояли несколько недель.
   Странная  форма  "Чьртова  пальца",  пустынная,  мрачная   окрестность,
Огромные скопления айсбергов, из которых иные  были  более  трехсот  футов
высотой, треск льдин, зловеще повторявшийся эхом, - все это нагоняло жуть.
Шандон понял, что "Форвард" необходимо как можно скорей  вывести  из  этих
безотрадных мест. По его расчетам, за сутки можно было бы продвинуться еще
мили на две. Но и этого было бы мало.
   Шандон  чувствовал,  что  его  начинает  одолевать   страх;   фальшивое
положение,  в  какое  он  попал,  парализовало  его   энергию.   Повинуясь
инструкциям  и  продвигаясь  вперед,  он   подвергал   бриг   чрезвычайной
опасности; тяга вручную вконец измотала экипаж; чтобы прорубить  во  льду,
имевшем толщину от четырех до пяти футов, канал длиною в  двадцать  футов,
требовалось более трех часов; силы начинали изменять экипажу.  Молчание  и
необычное усердие матросов удивляли Шандона, но он  опасался,  что  это  -
затишье перед грозой.
   Каково же было изумление, досада и  даже  отчаяние  Шандона,  когда  он
заметил, что вследствие неприметного перемещения ледяных  полей  "Форвард"
за ночь с 18-го на 19-е потерял все, что приобрел ценой  таких  трудов!  В
субботу утром он находился в еще более критическом положении и в виду того
же грозного "Чертова пальца". Число айсбергов увеличилось; они  проплывали
в тумане подобно призракам.
   Шандон  окончательно  растерялся;  страх  закрался   в   сердце   этого
мужественного человека, страх  овладел  и  экипажем  "Форварда".  Помощник
капитана узнал об исчезновении собаки, но наказать  виновных  не  решился,
опасаясь вызвать на бриге бунт.
   Весь  день  стояла  ужасная  погода;  бушевала  метель,  снежные  вихри
заволакивали бриг непроглядной пеленой. По временам ураган разрывал завесу
тумана, и "Чертов палец", поднимавшийся подобно привидению, показывался во
всем своем грозном величии.
   "Форвард" забросил  якорь  на  большую  льдину,  -  ничего  другого  не
оставалось делать. Мрак так сгустился, что рулевой не мог разглядеть  даже
Джемса Уолла, стоявшего на вахте на носу корабля.
   Буран удвоил  свою  ярость;  среди  волнуемых  ветром  туманов  "Чертов
палец", казалось, разросся до ужасающих размеров.
   - Боже мой! - крикнул вдруг Симпсон, в ужасе отпрянув назад.
   - Что такое? - спросил Фокер.
   Со всех сторон раздались крики:
   - Он нас раздавит!
   - Мы погибли!
   - Мистер Уолл! мистер Уолл!
   - Мы пропали!
   - Начальник! Начальник! - отчаянно вопили вахтенные.
   Уолл бросился к юту; Шандон вместе с доктором выбежал на палубу и начал
осматриваться.
   В просвете тумана "Чертов палец", казалось, быстро приближался к бригу;
он увеличился до чудовищных  размеров,  на  его  вершине  виднелся  другой
опрокинутый конус; стоя на остром конце, он  раскачивался  в  неустойчивом
равновесии из стороны в сторону и каждый миг готов был рухнуть и раздавить
судно.
   Зрелище было ужасное! Матросы инстинктивно  отшатнулись  в  сторону,  и
несколько человек даже спрыгнули с брига.
   - Ни с места! - грозно крикнул Шандон. - Не сметь покидать свой пост!
   - Не бойтесь, друзья мои, - уговаривал матросов доктор, - право же, нет
никакой опасности! Ну, посмотрите, Шандон! Посмотрите, Уолл: это  мираж  -
только и всего!
   - Вы правы, доктор,  -  ответил  Джонсон.  -  Эти  невежественные  люди
испугались тени.
   После слов доктора большинство матросов  вернулись  на  свои  места  и,
переходя от ужаса к изумлению, не  могли  надивиться  странному  феномену,
который вскоре исчез.
   - Ишь ты! Они называют это миражем! - сказал Клифтон.  -  Но  поверьте,
ребята, тут дело не обошлось без нечистой силы!
   - Так оно и есть! - подхватил Гриппер.
   В просвете тумана Шандон вдруг  заметил  большо