четыре дня!  -  воскликнул
Джонсон.
   - Ни больше ни меньше, - ответил доктор. -  Земле  пришлось  бы  пройти
расстояние в тридцать восемь миллионов лье.
   - А каков вес земного шара? - спросил Альтамонт.
   - Пять тысяч восемьсот восемьдесят один триллион тонн.
   - Ну, такие числа ничего мне не говорят. Их никак не возьмешь в толк, -
сказал Джонсон.
   - Поэтому, дорогой Джонсон, я предложу вам два примера, которые  скорее
запечатлеются у вас в памяти. Итак, запомните: для того чтобы уравновесить
Землю, пришлось бы взять семьдесят пять лун, а чтобы уравновесить  Солнце,
потребовалось бы триста пятьдесят тысяч земных шаров.
   - Подавляющие цифры! - воскликнул Альтамонт.
   - Вот именно подавляющие, -  согласился  Клоубонни.  -  Но  вернемся  к
полюсу; мне кажется, лекция на  эту  тему  уместнее  всего  в  этой  точке
земного шара. Но, может быть, я вам наскучил?
   - Продолжайте, доктор, продолжайте, - сказал Альтамонт.
   - Я сказал вам, - начал  доктор,  который  с  такой  же  охотой  поучал
других, с какой они его слушали, - я  сказал  вам,  что  полюс  неподвижен
относительно других точек земного шара. Но это не совсем так.
   - Как! - воскликнул Бэлл. - Вы отказываетесь от своих слов?
   - Дело в том, Бэлл, что полюс не всегда занимал то место, где он сейчас
находится, и  некогда  Полярная  звезда  находилась  дальше  от  небесного
полюса, чем теперь. Следовательно, наш полюс обладает некоторым  движением
и  описывает  круг  примерно  в  течение   двадцати   шести   тысяч   лет.
Обусловливается это так называемым "предварением равноденствий", о  чем  я
вам сейчас расскажу.
   - Но разве не может случиться, - спросил Альтамонт, - что  когда-нибудь
полюс переместится на очень большое расстояние?
   - Дорогой Альтамонт, - отвечал доктор, - вы  затронули  важный  вопрос,
который долго обсуждали ученые в связи с одной странной находкой.
   - Какой находкой?
   - Вот в чем дело. В тысяча семьсот  семьдесят  первом  году  на  берегу
Ледовитого океана был найден труп носорога, а в тысяча  семьсот  семьдесят
девятом году на сибирском побережье - труп слона. Каким  образом  животные
теплых стран попали под такую широту? Это вызвало страшный переполох среди
геологов, которые не были так проницательны, как  француз  Эли  де  Бомон,
впоследствии доказавший, что эти животные  некогда  обитали  под  довольно
высокими широтами и что трупы их были занесены потоками или  реками  в  те
места, где они найдены. Но пока еще не  была  высказана  эта  гипотеза,  -
знаете, что придумали ученые?
   - Ученые способны на все, - засмеялся Альтамонт.
   - Да, они ни перед чем не остановятся, лишь бы  объяснить  какой-нибудь
факт. Итак, по их предположению, полюс некогда  находился  у  экватора,  а
экватор - на полюсе.
   - Да что вы?
   - Я и не думаю шутить, уверяю вас. Но так как Земля сплюснута у полюса,
как бы вдавлена больше чем на пять лье, то при  перемещении  полюса  моря,
отброшенные  центробежной  силой  к  новому  экватору,  покрыли  бы   даже
высочайшие вершины Гималаев; а все страны, примыкающие к полярному кругу -
Швеция,  Норвегия,  Россия,  Сибирь,  Гренландия  и  Новая   Британия,   -
погрузились бы в воду на глубину пяти миль; в то же  время  экваториальные
области, отодвинутые к полюсу, образовали бы плоскогорья  высотой  в  пять
лье.
   - Вот так перемена! - воскликнул Джонсон.
   - О, это нисколько не смутило ученых.
   - Но как же они объяснили происшедший переворот? - спросил Альтамонт.
   - Столкновением с кометою. Комета -  это  "Deus  ex  machina"  [бог  из
машины  (лат.)  -  развязка   вследствие   вмешательства   непредвиденного
обстоятельства]  ученых.  Всякий  раз,  как  господа  ученые  затрудняются
ответить на какой-нибудь вопрос космического  порядка,  они  призывают  на
помощь комету. Насколько  мне  известно,  кометы  -  самые  услужливые  из
светил, и на первый же зов ученого являются, чтобы все уладить.
   - Так вы думаете, доктор, что такой  переворот  невозможен?  -  спросил
Джонсон.
   - Невозможен.
   - А если бы он произошел?
   - Тогда экваториальные области через двадцать четыре часа покрылись  бы
льдами.
   - Вот, если бы, не дай бог, сейчас произошел такой переворот, -  сказал
Бэлл, - пожалуй, стали бы уверять, что мы не побывали у полюса.
   - Не беспокойтесь, Бэлл. Возвращаясь к факту неподвижности земной  оси,
мы приходим к следующим выводам: если бы мы  находились  здесь  зимой,  то
увидели бы, что звезды описывают вокруг нас совершенно  правильные  круги.
Что касается Солнца, то в день весеннего равноденствия,  двадцать  первого
марта (рефракцию я не принимаю в расчет), оно казалось бы нам  рассеченным
пополам линией горизонта, потом оно стало бы  мало-помалу  подниматься  на
небосклон, описывая очень удлиненные дуги. Замечательнее всего, что здесь,
появившись на небе, Солнце уже не закатывается и бывает видимо  в  течение
шести месяцев. Затем в  день  осеннего  равноденствия,  двадцать  третьего
сентября, оно снова задевает линию горизонта, после  чего  заходит  и  всю
зиму уже не показывается на небе.
   - Вы только что сказали,  что  Земля  сплюснута  у  полюсов,  -  сказал
Джонсон. - Будьте так добры, доктор, объясните нам, почему это так.
   -  Так  слушайте  же,  Джонсон.  Некогда  Земля  находилась  в   жидком
состоянии, и благодаря вращательному  движению  часть  жидкой  массы  была
отброшена к экватору, где центробежная сила интенсивнее всего, -  надеюсь,
вам это понятно? Будь Земля неподвижна, ока  имела  бы  форму  правильного
шара; но в результате вращения она приняла эллипсоидальную форму, и  точки
полюса примерно на пять с третью лье  ближе  к  центру  Земли,  чем  точки
экватора.
   - Таким образом, - сказал Джонсон, - если бы нашему капитану вздумалось
отправиться к центру Земли, то наш путь отсюда оказался  бы  на  пять  лье
короче, чем из других точек земного шара.
   - Вот именно, друг мой.
   - Что ж, капитан, это несомненный плюс. Нельзя упускать  такой  удобный
случай!
   Гаттерас промолчал. Он, видимо, не  следил  за  разговором  или  слушал
машинально, ничего не воспринимая.
   - А знаете, - сказал Клоубонни, - по  мнению  некоторых  ученых,  такое
путешествие возможно.
   - Неужто! - воскликнул Джонсон.
   - Дайте мне договорить, - продолжал доктор. - Я расскажу  вам  об  этом
потом. Сейчас мне хочется вам объяснить,  почему  приплюснутость  Земли  у
полюсов обусловливает предварение равноденствий, то есть почему каждый год
весеннее равноденствие наступает раньше, чем оно наступило бы, будь  Земля
правильным шаром.  Происходит  это  потому,  что  сила  притяжения  Солнца
действует на экваториальную зону, наиболее выпуклую  часть  земного  шара,
иначе, чем на остальные его точки; эта часть  приобретает  тогда  обратное
перемещение, вследствие чего полюс несколько меняет место, как я  уже  вам
говорил. Но независимо от этого приплюснутость Земли  у  полюсов  вызывает
еще одно любопытное явление, имеющее к нам непосредственное  отношение,  и
мы бы  его  заметили,  если  бы  обладали  способностью  с  математической
точностью ощущать вес.
   - Что вы хотите сказать? - спросил Бэлл.
   - То, что здесь мы тяжелее, чем в Ливерпуле.
   - Как так тяжелее?
   - Да. И не только мы, но и наши собаки, инструменты и ружья.
   - Возможно ли это?
   - Очень даже возможно, и по  двум  причинам:  во-первых,  мы  находимся
ближе к центру  Земли,  следовательно,  и  притяжение  действует  здесь  с
большей силой; а ведь тяжесть это и есть сила притяжения. Во-вторых,  сила
вращательного движения, отсутствующая у полюса, очень заметна у  экватора,
где все предметы стремятся удалиться от Земли и потому становятся легче.
   - Как! - воскликнул Джонсон. - Неужели и впрямь в  различных  местах  у
нас разный вес?
   - Ну да, Джонсон. По закону Ньютона, тела притягиваются с силой,  прямо
пропорциональной массам и обратно пропорциональной  квадратам  расстояния.
Здесь во мне больше веса, потому что я ближе к центру  притяжения;  но  на
другой планете я буду легче или тяжелее в зависимости от массы планеты.
   - Вот как! - сказал Бэлл. - Значит, на Луне...
   - Мой вес, который в Ливерпуле составляет двести фунтов, на Луне  будет
равняться всего тридцати двум.
   - А на Солнце?
   - О, на Солнце я буду весить больше пяти тысяч фунтов!
   - Бог ты мой! - воскликнул Бэлл. - В таком случае ваши ноги пришлось бы
поднимать домкратом.
   - Вероятно, - ответил доктор, улыбаясь при виде изумления Бэлла.  -  Но
на полюсе мы даже не почувствуем  разницы,  и  при  одинаковом  напряжении
мускулов Бэлл будет прыгать здесь так  же  высоко,  как  и  на  набережной
Ливерпуля.
   - Пусть так. Ну, а на Солнце? - настаивал ошеломленный Бэлл.
   - Друг мой, - отвечал доктор,  -  из  всего  сказанного  можно  сделать
вывод, что нам и здесь хорошо, дальше незачем ходить.
   - Вы только что сказали, - напомнил Альтамонт, -  что  нельзя  отрицать
возможности добраться до центра Земли! Неужели кто-нибудь  думал  о  таком
путешествии!
   - Сейчас узнаете, - и это будет все, что я хотел рассказать вам на тему
о полюсе. Ни одно место земного шара не вызывало столько гипотез и  химер.
Древние, имевшие лишь слабое представление об  астрономии,  помещали  близ
полюса сады Гесперид. В средние века думали, что  Земля  вращается  вокруг
гигантского стержня, концы которого выходят наружу  у  полюсов.  Но  когда
увидели, что кометы свободно проносятся над полюсами, пришлось  отказаться
от такого рода поддержки. Позже французский астроном Бельи утверждал,  что
атланты - культурный народ, исчезнувший с лица Земли, о котором  упоминает
Платон, обитают у полюса. Наконец, уже в  наши  дни  предполагали,  что  у
полюсов имеется огромное отверстие, из которого излучается северное сияние
и через которое можно проникнуть внутрь земного шара. Далее  предполагали,
что в полой сфере Земли находятся две  планеты,  Плутон  и  Прозерпина,  и
наполнена она  светящимся  воздухом,  обязанным  этим  свойством  сильному
давлению, которое он испытывает под землей.
   - И такие вещи говорили всерьез? - спросил Альтамонт.
   - Не только говорили, но и писали научные статьи. Наш  соотечественник,
капитан Синнес, предлагал Хемфри  Дэви,  Гумбольдту  и  Араго  предпринять
путешествие к центру Земли. Однако ученые отказались.
   - И хорошо сделали!
   - Я тоже так  думаю.  Теперь  видите,  друзья  мои,  как  разыгрывалась
человеческая фантазия всякий раз, когда заходила речь о  полюсе.  Но  пора
вернуться к действительности, обратиться к фактам.
   - Ладно, скоро сами увидим, что там такое, - сказал Джонсон, у которого
в голове засела какая-то мысль.
   - Давайте отложим экскурсию  до  завтра,  -  улыбаясь,  сказал  доктор,
которого забавляла недоверчивость старого  моряка,  -  и  если  на  полюсе
обнаружим отверстие, ведущее к центру Земли, то все  вместе  отправимся  в
путь.



25. ГОРА ГАТТЕРАСА

   После этой занимательной беседы все  поудобнее  улеглись  под  каменным
навесом и вскоре заснули.
   Все, за исключением Гаттераса. Но почему же этот необыкновенный человек
не спал?
   Разве он не достиг цели своей  жизни?  Не  привел  в  исполнение  своих
заветных, отважных замыслов? Почему же не успокоилось его пылкое сердце?
   Может быть, наступила реакция после пережитого подъема и его ослабевшие
нервы  нуждались  в  отдыхе?  Было  бы  неудивительно,  если  бы  Гаттерас
испытывал  смутное  разочарование,  какое  нередко  наступает   вслед   за
удовлетворением страстного желания.
   Но нет. Гаттерас казался более возбужденным, чем когда-либо. Однако  не
мысль о  возвращении  на  родину  тревожила  его.  Быть  может,  он  хотел
двинуться еще дальше? Неужели  его  честолюбие  было  безгранично?  Уж  не
считал ли он мир слишком тесным, потому что ему, Гаттерасу, удалось обойти
вокруг земного шара?
   Как бы то ни было, он не мог уснуть,  хотя  первая  ночь,  которую  они
проводили у полюса, была ясна и спокойна.
   Остров  был  совершенно  необитаем.  Ни  одной  птицы   в   раскаленной
атмосфере, ни одного животного на покрытой пеплом почве, ни одной  рыбы  в
кипящих волнах. Только вдали слышался глухой рев вулкана, вершина которого
была окружена клубами багрового дыма.
   Когда Альтамонт, Бэлл, Джонсон и доктор проснулись,  Гаттераса  уже  не
было возле них. Встревоженные, они вышли из пещеры и увидели стоявшего  на
скале капитана. Его взгляд был  устремлен  на  вершину  вулкана.  Гаттерас
держал в руке инструменты; очевидно, он только что окончил съемку горы.
   Доктор направился к нему. Капитан был так поглощен своими мыслями,  что
пришлось несколько раз его окликнуть, пока он, наконец, отозвался.
   - В путь! - сказал Клоубонни, пристально глядя на Гаттераса. -  Обойдем
вокруг острова. Это будет наша последняя экскурсия.
   - Вы правы, последняя, - странным голосом сказал Гаттерас, казалось, он
бредил наяву. - Но зато самая замечательная! - горячо прибавил он.
   С этими словами он провел рукою  по  лбу,  как  бы  стараясь  успокоить
внутреннюю бурю.
   В это время к капитану подошли Альтамонт,  Бэлл  и  Джонсон.  Гаттерас,
казалось, очнулся от бреда.
   - Друзья мои, - взволнованно  заговорил  он,  -  спасибо  вам  за  ваше
мужество, за вашу твердость, за  те  сверхчеловеческие  усилия,  благодаря
которым нам удалось достигнуть этой Земли!
   - Капитан, - ответил Джонсон, - мы  только  повиновались;  честь  этого
подвига всецело принадлежит вам.
   - Нет! нет! - пылко возразил Гаттерас, - всем нам: и мне, и Альтамонту,
и доктору, словом - всем! О, дайте мне высказаться! Мне кажется, сердце  у
меня вот-вот разорвется от наплыва чувств  -  так  велика  моя  радость  и
благодарность!
   Гаттерас с жаром пожимал руки своим доблестным товарищам. Он метался  в
разные стороны и, видимо, не владел собой.
   - Мы только исполнили свой долг,  как  настоящие  англичане,  -  сказал
Бэлл.
   - И преданные друзья, - добавил доктор.
   - Да, - ответил Гаттерас, - но  не  все  его  выполнили.  Некоторые  не
устояли. Но надо простить как изменникам, так и тем,  которых  подбили  на
измену. Несчастные! Я прощаю им! Слышите, доктор!
   - Да,  -  ответил  Клоубонни,  которого  начинало  серьезно  беспокоить
возбуждение Гаттераса.
   - Я не  хочу,  чтобы  они  лишились  того  небольшого  состояния,  ради
которого отправились в такую даль. Нет! Я не стану отменять своих  прежних
распоряжений. Они будут богаты... если только вернутся в Англию.
   Капитан вложил в эти слова столько чувства, что все были растроганы.
   - Можно подумать, капитан, - через  силу  пошутил  Джонсон,  -  что  вы
составляете свое духовное завещание.
   - Может быть, и так, - серьезно отвечал Гаттерас.
   - Однако у вас впереди прекрасная и полная славы жизнь, - сказал старый
моряк.
   - Как знать, - промолвил Гаттерас.
   Наступило  довольно  долгое  молчание.  Доктор  не  знал,  как   понять
последние слова капитана.
   Но Гаттерас вскоре высказался.
   - Выслушайте меня, друзья мои, -  заговорил  он  с  плохо  сдерживаемым
волнением. - Правда, мы достигли  значительных  результатов,  но  нам  еще
многое предстоит сделать.
   Товарищи капитана в недоумении переглянулись.
   - Да, мы находимся близко от полюса, но еще не на самом полюсе.
   - То есть как? - спросил Альтамонт.
   - Будет вам! - воскликнул доктор, который с ужасом начал  догадываться,
к чему клонит Гаттерас.
   - Да, - горячо продолжал капитан, -  я  сказал,  что  нога  англичанина
будет стоять на полюсе. Я сказал это, и англичанин это сделает!
   - Что же именно? - спросил доктор.
   - Мы находимся в  сорока  пяти  секундах  от  неизвестной  точки,  -  с
возрастающим одушевлением продолжал Гаттерас, - и я достигну ее!
   - Но она находится на вершине вулкана, - возразил доктор.
   - Я поднимусь!
   - Это неприступная гора.
   - Я поднимусь!
   - Зияющий, клокочущий кратер.
   - Я поднимусь!
   Невозможно передать настойчивость, с какой Гаттерас произнес  последние
слова. Его друзья были потрясены.  С  невольным  ужасом  смотрели  они  на
вулкан, над которым колыхался огненный столб.
   Доктор начал ему возражать;  он  настаивал,  требовал,  чтобы  Гаттерас
отказался от своего намерения;  он  высказал  все,  что  подсказывало  ему
любящее сердце; он начал робкой просьбой и кончил дружескими  угрозами,  -
но все было напрасно: Гаттерас был охвачен безумием, которое можно было бы
назвать "манией полюса".
   Только силой можно было бы остановить рвавшегося к гибели безумца.  Но,
зная, что насилие может вызвать  еще  большее  возбуждение,  доктор  решил
применить его только в крайнем случае.
   Впрочем, он надеялся,  что  физическая  невозможность  и  непреодолимые
препятствия остановят Гаттераса и помешают ему осуществить задуманное.
   - В таком случае, - сказал он, - мы тоже пойдем с вами.
   - Хорошо, - ответил капитан, - но только до половины горы,  не  дальше.
Вы должны доставить в Англию копию протокола о нашем  открытии  в  случае,
если...
   - Однако...
   - Решено! - отрезал Гаттерас. - Я просил вас как друг,  и  вы  меня  не
послушались, - теперь я приказываю вам как капитан.
   Доктор больше не настаивал, и через несколько  минут  маленький  отряд,
приготовившись к трудному подъему, тронулся в путь, сопровождаемый Дэком.
   Небо было лучезарно. Термометр показывал +52ьF (+11ьС). Атмосфера  была
насыщена светом, как это часто бывает  на  высоких  широтах.  Было  восемь
часов утра.
   Гаттерас шагал впереди со своей верной собакой; Бэлл, Альтамонт, доктор
и Джонсон следовали за ним на некотором расстоянии.
   - Я начинаю побаиваться, - сказал Джонсон.
   - Опасаться нечего, - ответил доктор. - Ведь мы около него.
   Какой удивительный остров! Трудно передать его своеобразие:  на  каждом
шагу встречалось  неожиданное,  необычайное,  невиданное.  Казалось,  этот
вулкан образовался еще не так давно, и геологи  могли  бы  довольно  точно
определить эпоху его возникновения.
   Беспорядочно нагроможденные друг  на  друга  скалы  держались  каким-то
чудом. В сущности, гора представляла собой  гигантскую  груду  камней.  Ни
клочка земли,  ни  стебелька  мха,  ни  былинки,  ни  лишая,  ни  малейших
признаков растительности. Углекислота, выброшенная кратером, еще не успела
соединиться ни с водородом воды, ни с аммиаком туч, чтобы  при  содействии
солнечных лучей образовать органическую материю.
   Этот затерянный среди океана остров  появился  в  результате  скопления
извергнутых  вулканом  камней  и  лавы.  Таким   путем   возникли   многие
огнедышащие горы земного шара. Выброшенного кратером было  достаточно  для
их образования. Такова Этна, извергнувшая количество  лавы,  превосходящее
самый объем горы; таков Монте-Нуово близ Неаполя, образовавшийся из шлаков
за какие-нибудь сорок восемь часов.
   По всей вероятности, скалы, из которых состоял  остров  Королевы,  были
извергнуты из недр земли, так как остров был,  несомненно,  вулканического
происхождения. На месте, где он  теперь  находился,  некогда  расстилалось
безбрежное море, которое образовалось в древнейшую  эпоху,  когда  водяные
пары стали сгущаться вследствие охлаждения земного шара. Но когда  те  или
иные вулканы Нового и Старого Света потухали, или, вернее, закупоривались,
их заменяли другие огнедышащие горы.
   В самом деле, Землю можно уподобить гигантскому сферическому котлу, где
под  действием  центрального  огня  образуются   огромные   массы   паров,
испытывающие давление во много тысяч атмосфер; эти пары давно взорвали  бы
Землю,  если  бы  на  ее  поверхности  не  существовало  предохранительных
клапанов.
   Такими клапанами и являются вулканы.  Когда  закрывается  один  клапан,
тотчас же открывается  другой.  Неудивительно,  что  у  полюса  образуются
вулканы, ведь земная кора ввиду приплюснутости Земли  там  тоньше,  чем  в
других местах.
   Доктор, шагая за Гаттерасом, отмечал эти особенности острова. Он ступал
по вулканическому туфу и