снегом!..  -  с  ужасом  проговорил  Альтамонт,  указывая
куда-то в сторону.
   - Что там?
   - Целый отряд людей!..
   - Живых?
   - Мертвых... они замерзли и даже...
   Альтамонт не договорил своей фразы, но лицо его выражало  беспредельный
ужас.
   Доктор, Бэлл и Джонсон поднялись на ноги, нервное  возбуждение  вернуло
им силы, и они поплелись за Альтамонтом по снежной равнине в  ту  сторону,
куда он указывал рукой.
   Вскоре они пришли в глубокую лощину, сжатую между  холмами,  и  там  им
представилась ужасная картина.
   Окоченелые трупы,  наполовину  погребенные  под  белым  саваном  снега,
выглядывали из сугробов; здесь рука  с  судорожно  сжатыми  пальцами,  там
нога, подальше - голова, другая,  третья...  На  лицах  застыло  выражение
бессильной угрозы и отчаяния.
   Подошедший доктор вдруг попятился назад, бледный, с изменившимся лицом.
Дэк лаял зловеще и тревожно.
   - Какой ужас! - вырвалось у Клоубонни.
   - Что такое? - спросил Джонсон.
   - Вы их не узнали? - дрогнувшим голосом спросил доктор.
   - Что вы хотите сказать?
   - Смотрите!
   Этот овраг не так давно был ареной последней борьбы  людей  с  морозом,
отчаянием и  голодом:  кое-какие  ужасные  остатки  говорили  о  том,  что
несчастные питались  человеческими  трупами,  быть  может  еще  трепещущим
мясом. Доктор узнал Шандона, Пэна... злополучный экипаж  "Форварда".  Силы
изменили этим несчастным, съестные припасы кончились, шлюпка их, вероятно,
попала под лавину и была разбита или же упала в пропасть, и они не  смогли
воспользоваться  свободным  ото  льдов  морем.  Возможно  также,  что  они
заблудились  на  незнакомом  материке.  Впрочем,  между  людьми,   которые
двинулись в путь, охваченные мятежом, не могло быть  морального  единения,
которое позволяет совершать великие дела. Предводитель  мятежников  всегда
обладает лишь непрочной властью, и, без сомнения,  Шандон  вскоре  потерял
всякий авторитет.
   Как бы то  ни  было,  экипаж  "Форварда",  прежде  чем  дойти  до  этой
катастрофы, должен  был  претерпеть  невероятные  мучения,  но  тайна  его
бедствий вместе с ним навсегда погребена под полярными снегами.
   - Бежим! Бежим! - вскричал доктор.
   И он увлек своих товарищей подальше от места катастрофы. Ужас ненадолго
придал им энергию, и они двинулись дальше.



27. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

   Не будем распространяться о бедствиях, какие выпали на долю  оставшихся
в живых участников экспедиции. Они сами не могли  впоследствии  припомнить
подробностей всего, что происходило с ними в течение недели после ужасного
открытия. Но девятого сентября, проявив  чудеса  энергии,  путешественники
добрались до мыса Хорсбурга на Северном Девоне.
   Они умирали от голода. Уже сорок восемь часов у них ни крошки  не  было
во рту; последний обед состоял из мяса последней гренландской собаки. Бэлл
не в силах был идти дальше, а  старый  боцман  чувствовал,  что  силы  его
угасают.
   Они находились на побережье частично замерзшего  Баффинова  залива,  то
есть на пути в Европу. В трех милях от них волны с грохотом разбивались об
острые грани ледяных полей.
   Приходилось терпеливо выжидать, пока появится  какое-нибудь  китобойное
судно.
   Но появится ли оно? И сколько времени придется его ждать?..
   Однако небо сжалилось над несчастными, ибо  на  другой  день  Альтамонт
ясно увидел на горизонте парус.
   Известно, какое волнение и  надежды  вызывает  появление  на  горизонте
корабля, как страшно обмануться в этих надеждах! Кажется, что  корабль  то
удаляется, то приближается. Как  томительны  эти  переходы  от  надежды  к
отчаянию! И нередко случается, что в ту самую  минуту,  когда  потерпевшие
крушение уже считают себя спасенными, парус начинает  удаляться  и  вскоре
исчезает за горизонтом.
   Доктор и  его  товарищи  изведали  все  эти  муки.  Выбиваясь  из  сил,
поддерживая друг друга, они, наконец, добрели до западной окраины ледяного
поля и вдруг, к своему ужасу, увидели, что корабль мало-помалу  удаляется.
Напрасно они подавали сигналы, призывая на помощь, - их не заметили.
   Но тут доктора осенило вдохновение, его изобретательный ум  и  на  этот
раз сослужил ему службу.
   Внезапно о ледяное поле ударилась плывшая по течению льдина.
   - Льдина! - сказал он, указывая на нее рукой.
   Никто его не понял.
   - Давайте перейдем на нее! - воскликнул доктор.
   Тут его товарищей озарило, точно молнией.
   - Ах, доктор, доктор! - твердил Джонсон, целуя руки Клоубонни.
   Бэлл,  поддерживаемый  Альтамонтом,  пошел  к  саням,  принес   стойку,
водрузил ее на льдине в виде мачты и укрепил веревками. Полотнище  палатки
разорвали  и  с  грехом  пополам  сделали  из  него   парус.   Ветер   был
благоприятный; все пятеро прыгнули на утлый плот и  отвалили  от  ледяного
поля.
   Через  два  часа,  после  неимоверных  трудов   и   усилий,   последние
представители  экипажа  "Форварда"  уже  находились  на   борту   датского
китобойного судна "Ганс Кристиан", возвращавшегося в Девисов пролив.
   Несчастные потеряли человеческий облик - это были живые трупы.  Капитан
был человек великодушный, с первого же взгляда он  понял,  что  произошло,
окружил спасенных заботами и вниманием и вернул их к жизни.
   Десять дней  спустя  Клоубонни,  Джонсон,  Бэлл,  Альтамонт  и  капитан
Гаттерас высадились в Корсере в Дании. Оттуда пароход доставил их в  Киль,
затем через Альтону и Гамбург они направились  в  Лондон  и  прибыли  туда
тринадцатого сентября, еле оправившись после длительных, тяжких испытаний.
   Доктор первым делом попросил у  Королевского  географического  общества
разрешение  сделать  важное  сообщение.  Заседание   было   назначено   на
пятнадцатое октября.
   Можно себе представить изумление ученой корпорации и восторженные крики
всех присутствующих после того, как был оглашен документ Гаттераса!
   Это единственное в своем роде путешествие, не имеющее себе  подобных  в
анналах науки,  подводило  итог  всем  прежним  открытиям,  совершенным  в
полярных  странах,  связывало  между  собою   экспедиции   Парри,   Росса,
Франклина, Мак-Клура и других, восполняло пробел на географических  картах
арктических стран между сотым и сто пятнадцатым меридианами и  завершалось
завоеванием недоступного до тех пор пункта - Северного полюса.
   Еще никогда, положительно никогда  столь  сногсшибательная  новость  не
потрясала англичан!
   Как известно, англичане горячо интересуются географическими открытиями.
От лорда до последнего уличного мальчишки, от судовладельца  до  докера  -
все пришли в волнение и испытывали чувство национальной гордости.
   Известие о великом открытии  с  быстротой  молнии  пронеслось  по  всем
телеграфным линиям Соединенного королевства. В заголовках газетных  статей
фигурировало имя Гаттераса, как мученика науки, и вся Англия трепетала  от
гордости.
   Доктора  и  его  товарищей  чествовали,  и  лорд-канцлер   торжественно
представил их королеве.
   Правительство утвердило название острова Королевы за скалою у Северного
полюса, горы Гаттераса - за вулканом и порта Альтамонта - за заливом Новой
Америки.
   Альтамонт не расстался со  своими  товарищами  по  несчастью  и  славе,
которые стали его лучшими друзьями. Он отправился  с  доктором,  Бэллом  и
Джонсоном в Ливерпуль, и город торжественно приветствовал  людей,  которых
давно считал погибшими и погребенными в вечных льдах.
   Но Клоубонни всегда приписывал славу совершенного ими подвига тому, кто
был душой этого предприятия. В своем отчете о  путешествии,  озаглавленном
"Англичане  на  Северном  полюсе"  и  изданном  год   спустя   Королевским
географическим обществом, он приравнивал Джона Гаттераса  к  величайшим  в
мире путешественникам, к тем героям, которые приносят себя в жертву науке.
   Между тем несчастный Гаттерас,  ставший  жертвой  возвышенной  страсти,
прозябал близ Ливерпуля, в лечебнице Стэн-Коттедж, куда  его  лично  отвез
доктор. Помешательство капитана было тихое, он ничего не говорил и  ничего
не понимал: казалось, вместе с рассудком он утратил и дар слова. Лишь одно
чувство связывало его с внешним  миром  -  его  привязанность  к  Дэку,  с
которым не решились разлучить Гаттераса.
   Этот недуг, это  "полярное  безумие"  протекало  спокойно,  без  особых
перемен. Но однажды доктор, постоянно навещавший своего несчастного друга,
обратил  внимание  на  его  странные  повадки.  С  некоторых  пор  капитан
Гаттерас, в сопровождении верной собаки, печально и ласково  глядевшей  на
своего хозяина, каждый день подолгу прогуливался, причем ходил все в ту же
сторону, по одной из аллей Стэн-Коттеджа. Дойдя до  конца  аллеи,  капитан
возвращался, пятясь назад. Если его останавливали, он пальцем показывал на
небе какую-то точку. Если его заставляли повернуться, он сердился, и  Дэк,
разделявший раздражение Гаттераса, начинал бешено лаять.
   Доктор,  внимательно  наблюдавший  за  своим  другом,  вскоре  разгадал
причину столь странного упорства и понял, почему Гаттерас ходил все в  том
же направлении, как будто его притягивал незримый магнит.
   Капитана Джона Гаттераса неизменно отклоняло к северу.

   1866 г.