занялся  домашним  хозяйством.  Надо
было пополнить запасы топлива  и  провизии,  навести  порядок  в  складах,
починить  кое-какую  утварь,  порванные  одеяла,  а  также   обувь   ввиду
предстоящих летом продолжительных экскурсий. Дела было по горло, и Джонсон
работал ловко и проворно, ибо всякий моряк - мастер на все руки.
   За работой он все время думал о вчерашнем  разговоре,  о  поразительном
упорстве Гаттераса, который ни за что не хотел плыть  к  полюсу  вместе  с
американцем,  в  американской  шлюпке.  В  сущности   говоря,   это   было
похвальное, героическое упорство.
   "Но как переплыть океан без шлюпки? - думал Джонсон. - Когда мы  дойдем
до свободного моря, как ни вертись, а без  суденышка  дело  не  обойдется.
Будь ты хоть лучшим из англичан, все  равно  не  одолеешь  вплавь  трехсот
миль. Пожалуй, можно бы и поступиться патриотизмом. А впрочем,  поживем  -
увидим. Времени у нас  еще  много,  да  и  доктор  не  сказал  еще  своего
последнего  слова.  Человек  он  бывалый  и,  наверно,  сумеет   уговорить
капитана. Готов побиться  об  заклад,  что  по  дороге  к  острову  доктор
осмотрит обломки "Порпойза"  и  сообразит,  можно  ли  из  них  что-нибудь
смастерить".
   Такие мысли занимали Джонсона после ухода охотников.  Прошел  час,  как
вдруг в двух или трех милях под ветром грянул сухой резкий выстрел.
   - Здорово! Уж, верно, напали на дичь, - сказал себе Джонсон, - и к тому
же не слишком далеко, потому что выстрел хорошо  слышен.  Впрочем,  воздух
очень чистый.
   Прогремел второй выстрел, за ним третий.
   - Так. Должно быть, набрели на славную добычу, - заметил Джонсон.
   Опять раздалось три выстрела, но поближе.
   "Шесть выстрелов! - подумал Джонсон. - Все  заряды  выпущены...  Видно,
дело-то не шуточное... Неужели Же..."
   Боцман побледнел; выбежав из дому, он поднялся на вершину утеса.
   То, что он увидел, заставило его вздрогнуть.
   - Медведи! - вырвалось у него.
   Охотники, за которыми следовал Дэк, бежали  со  всех  ног,  а  за  ними
гнались пять огромных медведей. Выпустив  шесть  зарядов,  им  не  удалось
свалить ни одного зверя. Медведи уже настигали их. Гаттерас, который бежал
позади, удерживал медведей на известном расстоянии: он  бросил  им  сперва
свою шапку, потом  топорик  и,  наконец,  ружье.  По  своему  обыкновению,
медведи  останавливались,  чтобы  обнюхать   предметы,   возбуждавшие   их
любопытство, и таким образом отставали от охотников, хотя  бежали  быстрее
лошадей.
   Гаттерас, Альтамонт и Бэлл, запыхавшись, подбежали к Джонсону и  вместе
с ним по склону кубарем скатились к дому.
   Еще мгновение, и медведи настигли бы их; капитану едва удалось отразить
охотничьим ножом удар громадной лапы.
   В один миг  Гаттерас  и  его  товарищи  заперлись  в  доме.  Медведи  в
нерешительности остановились на плоской вершине утеса.
   - Ну, теперь мы еще посмотрим,  чья  возьмет!  -  заявил  Альтамонт.  -
Пятеро против пятерых!
   - Четверо против пятерых! - дрожащим голосом сказал Джонсон.
   - Как же так? - спросил Гаттерас.
   - Доктор!.. - ответил Джонсон, указывая на пустую залу.
   - Что доктор?
   - Он отправился на остров.
   - Ах, несчастный! - вырвалось у Бэлла.
   - Разве можно его бросить одного! - сказал Альтамонт.
   - Бежим! - воскликнул Гаттерас.
   Он распахнул дверь, но тут же опять захлопнул, потому что медведь  едва
не раскроил ему череп лапой.
   - Медведи здесь! - крикнул он.
   - Все пятеро? - спросил Бэлл.
   - Все! - ответил Гаттерас.
   Альтамонт бросился к окну и  стал  закладывать  его  амбразуру  кусками
льда, которые он отбивал от стен. Его товарищи, ни слова не говоря,  стали
закладывать другие окна. Молчание нарушалось только глухим ворчанием Дэка.
   Всех занимала одна и та же мысль. Забывая о собственной опасности,  они
думали только о докторе. О нем, - не  о  себе!  Бедняга  Клоубонни!  Такой
добрый, такой преданный, душа их маленького отряда! В первый  раз  его  не
было с ними... Что будет с ним? Ведь ему грозит такая страшная  опасность,
быть  может,  даже  гибель!  Ничего  не  подозревая,  он  будет   спокойно
возвращаться домой и вдруг увидит перед собой свирепых зверей. И, главное,
невозможно его предупредить. Было бы безумием делать вылазку.
   - Я все-таки надеюсь, - сказал Джонсон, - что доктор теперь уже начеку.
Выстрелы предупредили его об опасности, и  он,  наверное,  догадался,  что
случилось что-то неладное.
   - А что, если в тот момент он был  слишком  далеко?  Что,  если  он  не
догадался, в чем дело? - спросил Альтамонт. -  Словом,  восемь  шансов  из
десяти, что он вернется домой, даже не подозревая об  опасности.  Медведей
заслоняет эскарп, и он их не увидит.
   - В таком случае  необходимо  отделаться  от  этих  зверюг  до  прихода
доктора, - заявил Гаттерас.
   - Но как? - спросил Бэлл.
   Нелегко было ответить  на  такой  вопрос.  Было  бы  безумием  идти  на
вылазку. Правда, они завалили глыбами льда коридор, но  медведи,  конечно,
могли бы одолеть эту преграду и пробраться в дом. Теперь звери знали,  что
имеют дело только с четырьмя врагами, которые были куда слабее их.
   Осажденные разошлись по комнатам и стали ждать нападения. Слышно  было,
как звери тяжело топают по снегу, глухо рычат и царапают  когтями  ледяные
стены. Необходимо было действовать.  Альтамонт  решил  проделать  в  стене
отверстие и открыть огонь по осаждающим. Он очень быстро  пробил  насквозь
ледяную стену, но едва он просунул в отверстие ружье, как оно было вырвано
у него из рук. Американец даже не успел выстрелить.
   - Черт возьми! Ну и силища! - воскликнул Альтамонт.
   И он поспешил забить бойницу.
   Прошел час; выхода из этого  положения  не  предвиделось.  Стали  снова
обсуждать возможности вылазки. Было очень мало шансов на успех,  поскольку
нельзя  было  справиться  с  медведями  поодиночке.  Но  Гаттерасу  и  его
товарищам не терпелось покончить с этой напастью; по  правде  сказать,  им
было стыдно, что медведи загнали их в ловушку, - и  они  уже  готовы  были
решиться на открытое нападение, когда капитану вдруг пришел в голову новый
способ обороны.
   Он схватил железную кочергу, которой Джонсон выгребал угли, сунул ее  в
печь; затем стал проделывать в стене отверстие, но пробил ее не  насквозь,
оставив снаружи тонкий слой льда.
   Товарищи Гаттераса молча смотрели на эти приготовления.  Когда  кочерга
накалилась добела, Гаттерас сказал:
   - Я отброшу медведей раскаленной кочергой - они не смогут ее  схватить,
а когда они отойдут, мы станем стрелять в них из бойницы, и им не  удастся
вырвать у нас ружья.
   - Здорово придумано! - воскликнул Бэлл, подходя к капитану.
   Гаттерас вынул из печки кочергу и быстро сунул  ее  в  отверстие.  Снег
громко зашипел, от кочерги повалил пар. Подбежали  два  медведя,  схватили
раскаленную кочергу и страшно заревели. Один за  другим  загремели  четыре
выстрела.
   - Попали! - крикнул Альтамонт.
   - Попали! - повторил Бэлл.
   - Надо повторить, - сказал Гаттерас, быстро забивая бойницу.
   Кочергу снова засунули в  печь,  и  через  несколько  минут  она  вновь
раскалилась.
   Альтамонт и Бэлл,  зарядив  ружья,  стали  по  местам.  Гаттерас  опять
проделал отверстие и сунул в него раскаленную кочергу.
   Но на этот раз она уперлась в какой-то твердый предмет.
   - Проклятие! - крикнул американец.
   - В чем дело? - спросил Джонсон.
   - А в том, что проклятые звери наваливают льдину на льдину,  они  хотят
замуровать нас в доме и заживо похоронить!
   - Не может быть!
   - Посмотрите сами: кочерга дальше не  идет.  Это,  наконец,  становится
смешно!
   Но было уже не смешно, -  положение  все  ухудшалось.  Смышленые  звери
решили взять измором врагов. Они стали заваливать вход льдинами.
   - Этакая обида! - ворчал раздосадованный Джонсон. - Добро бы еще  люди,
а то - звери!
   Прошло часа два. Положение осажденных становилось ужасным.  Приваленные
к стене глыбы так ее  утолстили,  что  снаружи  не  доносилось  ни  звука.
Альтамонт в волнении шагал из угла  в  угол.  Его  приводила  в  бешенство
мысль, что ему при всей его отваге приходится пасовать перед медведями.
   Гаттерас с ужасом думал о докторе и о страшной опасности, грозившей ему
на обратном пути.
   - Ах, если бы доктор был здесь! - сетовал Джонсон.
   - Ну, что? Что бы он тут сделал? - спросил Альтамонт.
   - О, уж он-то, наверное, выручил бы нас.
   - Каким же это образом? - с невольной досадой спросил Альтамонт.
   - Если бы я это знал, я не нуждался бы в докторе, - ответил Джонсон.  -
Впрочем, я догадываюсь, что он сейчас посоветовал бы нам!
   - Что же именно?
   - Перекусить. Это было бы не вредно. Как вы думаете, Альтамонт?
   - Что ж, я не прочь  поесть,  несмотря  на  наше  дурацкое,  прямо-таки
унизительное положение, - ответил Альтамонт.
   - Держу пари, - сказал Джонсон, - что после  обеда  мы  придумаем,  как
выпутаться из беды.
   Никто не ответил. Все сели за стол.
   Воспитанный в школе доктора, Джонсон старался философски  относиться  к
опасности, но это ему никак не удавалось. Шутки застревали у него в горле.
К тому же осажденные  стали  испытывать  недомогание.  Атмосфера  начинала
сгущаться в наглухо закрытом помещении,  почти  не  было  притока  свежего
воздуха, так как в печах была плохая  тяга.  Огонь  должен  был  в  скором
времени погаснуть. Кислород,  поглощаемый  легкими  и  печью,  мало-помалу
заменялся углекислотой.
   Гаттерас первый заметил эту новую опасность, он не скрыл  ее  от  своих
товарищей.
   - Значит, надо во что  бы  то  ни  стало  выйти  наружу!  -  воскликнул
Альтамонт.
   - Да, - сказал Гаттерас,  -  но  подождем  ночи.  Сделаем  отверстие  в
потолке, и воздух освежится; один из нас подымется  к  отверстию  и  будет
стрелять по медведям.
   - Больше ничего не остается, - ответил Альтамонт.
   Приняв  это  решение,  стали  выжидать  подходящего   момента.   Прошло
несколько часов. Альтамонт проклинал создавшееся положение.
   - Слыханное ли дело, - говорил он, - чтобы  медведи  приперли  к  стене
людей?



13. МИНА

   Настала ночь. Лампа медленно угасала от недостатка кислорода.
   К восьми  часам  приготовления  были  закончены.  Осажденные  тщательно
зарядили свои ружья и стали пробивать отверстие в потолке.
   Работа продолжалась уже несколько минут. Бэлл ловко справлялся с делом,
как вдруг  Джонсон,  стоявший  на  страже  в  спальне,  быстро  подошел  к
товарищам.
   Он был встревожен.
   - Что с вами? - спросил капитан.
   - Ничего, так... - нерешительно ответил старый моряк. - Впрочем...
   - Что случилось? - спросил его Альтамонт.
   - Тише! Вы ничего не слышите?
   - Где?
   - Вон там... в стене творится что-то неладное.
   Бэлл бросил работу и стал прислушиваться.
   Вскоре он уловил глухой шум.  Казалось,  в  боковой  стене  прокапывали
отверстие.
   - Скребутся, - сказал Джонсон.
   - Несомненно, - ответил Альтамонт.
   - Неужели медведи? - спросил Бэлл.
   - А кто же, кроме них? - воскликнул Альтамонт.
   - Они переменили тактику, - продолжал старый моряк, - видно,  раздумали
брать нас измором.
   - Они думают, что мы уже задохлись, - возразил Альтамонт,  которого  не
на шутку разбирала злость.
   - Они скоро сюда вломятся, - сказал Бэлл.
   - Ну, что ж, - ответил Гаттерас. - Дело дойдет до рукопашной!
   - Черт побери! - воскликнул Альтамонт. - По-моему, это  гораздо  лучше!
Надоели мне эти  невидимые  враги.  По  крайней  мере  будем  хоть  видеть
неприятеля.
   - Да, - сказал Джонсон, - но едва ли можно будет пустить в  ход  ружья:
здесь слишком тесно.
   - И отлично! Возьмемся за ножи и за топоры!
   Шум все усиливался. Уже ясно  слышно  было  царапание  когтей.  Медведи
прокапывали отверстие в том месте стены,  где  она  примыкала  к  снежному
валу, упиравшемуся в утес.
   - Медведь теперь не дальше чем в шести футах от нас, - заявил Джонсон.
   - Вы правы, Джонсон, - сказал Альтамонт. - Сейчас  мы  его,  голубчика,
угостим на славу!
   Американец схватил одной рукой топор, а  другой  нож,  выставил  вперед
правую ногу и откинулся назад, приняв оборонительное положение. Гаттерас и
Бэлл последовали его примеру. На всякий случай Джонсон зарядил свое ружье.
   Треск раздавался уже совсем близко; слышно было, как лед разлетался  на
куски под ударами железных когтей.
   Теперь только тонкий слой льда отделял их от врагов.  Вдруг  кора  льда
треснула, как лопается в обруче бумага, прорываемая  клоуном,  и  какая-то
большая черная масса ввалилась в полутемную комнату.
   Альтамонт замахнулся было топором.
   - Стойте! Ради бога! - раздался знакомый голос.
   - Доктор! доктор! - закричал Джонсон.
   Действительно, то был доктор; потеряв равновесие, он кувырком покатился
на середину комнаты.
   - Здравствуйте, друзья мои! - сказал он, легко вскакивая на ноги.
   Все остолбенели, но изумление тут же  сменилось  неописуемой  радостью.
Каждый хотел обнять достойного  Клоубонни;  взволнованный  Гаттерас  долго
прижимал его к груди, а доктор отвечал капитану горячим пожатием.
   - Неужели это вы, доктор? - воскликнул боцман.
   - Я самый, старина, собственной персоной. И я даже больше беспокоился о
вас, чем вы обо мне.
   - Как же вы узнали, что нас осаждают медведи? - спросил Альтамонт. -  А
мы-то пуще всего боялись, что вы преспокойно будете возвращаться  в  форт,
даже не подозревая об опасности.
   -  О!  Я  отлично  все  видел!  -  ответил  доктор.  -  Ваши   выстрелы
предупредили меня. В тот момент я находился около "Порпойза"; я  взобрался
на торос и вижу: за вами бегут пять медведей. Ну, и испугался же я за вас!
Потом вижу, вы  стремглав  скатились  с  утеса,  а  медведи  в  недоумении
остановились на вершине скалы. Тут я немного успокоился, сообразив, что вы
успели запереться в доме. Тогда я стал мало-помалу продвигаться вперед  то
ползком, то прячась за льдинами. Таким-то манером я подошел к форту. Тут я
увидел, что медведи работают, точно громадные  бобры:  загребают  глыбы  и
приваливают их к стене, словом - хотят вас замуровать. К  счастью,  им  не
пришло в голову скатывать с утеса глыбы льда, а то  вас  расплющило  бы  в
лепешку.
   - Но ведь вы сами, доктор, были в большой опасности, - сказал  Бэлл,  -
медведи всякую минуту могли кинуться на вас.
   - Им было  не  до  того.  Гренландские  собаки,  выпущенные  Джонсоном,
несколько  раз  приближались  к  форту,  но  медведи  и   не   думали   их
преследовать; нет, они рассчитывали полакомиться более вкусной дичью.
   - Спасибо за комплимент! - засмеялся Альтамонт.
   - О! тут нечем гордиться! Как только я разгадал  тактику  медведей,  то
сразу же решил пробраться к вам. Благоразумие требовало подождать до ночи.
Когда стемнело, я тихонько подкрался к валу со стороны порохового погреба.
Выбрал я это место потому, что отсюда было легче всего прокопать стену.  Я
принялся за работу и начал рубить лед снеговым  ножом;  кстати  сказать  -
какое это полезное орудие. Добрых три часа я рыл, копал, рубил, выбился из
сил, голоден, как пес, - но все же добрался до вас...
   - Чтобы разделить нашу участь? - спросил Альтамонт.
   - Чтобы спасти всех нас. Но прежде всего  дайте  мне  сухарик  и  кусок
мяса: я умираю с голоду.
   Вскоре доктор уже уписывал за обе щеки изрядный кусок солонины. Это  не
мешало ему отвечать на вопросы, которыми его засыпали со всех сторон.
   - Чтобы спасти нас? - повторил Бэлл.
   - Ну, разумеется, - отвечал доктор, энергично работая челюстями.
   - В самом деле, - сказал Бэлл, - мы можем удрать тем  же  путем,  каким
пришел доктор.
   - Вот это да! - воскликнул Клоубонни. - Уступить наши позиции врагу! Да
эти зловредные твари живо пронюхали бы, где лежат припасы, и  все  дочиста
бы сожрали!
   - Делать нечего, приходится оставаться здесь, - сказал Гаттерас.
   - Конечно. Но надо во что бы то ни стало отделаться от медведей.
   - Так, значит, вы нашли какое-нибудь средство? - спросил Бэлл.
   - И даже очень верное, - ответил доктор.
   - Ну, не говорил ли я! -  воскликнул  Джонсон,  потирая  руки.  -  Пока
доктор с нами, нельзя  вешать  нос:  у  него  всегда  найдется  про  запас
какая-нибудь уловка.
   - Слушайте, доктор, - сказал Альтамонт, -  а  разве  медведи  не  могут
пробраться сквозь ход, который вы прокопали?
   - Ну нет, я крепко забил отверстие. Теперь мы можем преспокойно  ходить
в пороховой погреб, медведи не будут даже подозревать об этом.
   - Да скажите же, наконец, как вы  хотите  избавить  нас  от  непрошеных
гостей?
   - А очень просто; я даже кое-что уже подготовил для этого.
   - Что же именно?
   - Вот увидите. Но я и забыл, что пришел не один.
   - Как так? - удивился Джонсон.
   - Позвольте вам представить моего товарища.
   С этими словами Клоубонни вытащил из отверстия в стене недавно  убитого
им песца.
   - Песец! - воскликнул Бэлл.
   - Это моя сегодняшняя добыча, - скромно пояснил доктор. - И этот  песец
очень нам пригодится!
   - Но в чем же состоит ваш план? - с нетерпением спросил Альтамонт.
   - В том, чтобы взорвать всех медведей; на это пойдет сто фунтов пороха.
   Все в недоумении уставились на доктора.
   - Но где же порох? - спросили они.
   - В пороховом погребе.
   - Ну, а как добраться до погреба?
   - Мой ход прямехонько ведет туда. Недаром же я прорыл проход  в  десять
туазов длиной. Я мог бы прокопать бруствер и поближе к дому,  но  я  знал,
что делаю.
   - Где же вы думаете заложить мину? - спросил американец.
   - Посередине вала, то есть как можно дальше от дома, порохового погреба
и складов.
   - Но как заманить туда медведей всех сразу?
   - Это уж мое дело, - ответил Клоубонни. - Но будет болтать, за дело! Мы
должны за ночь  прорыть  проход  длиной  в  сто  футов:  работа  предстоит
немалая, но впятером мы ее сделаем, если будем сменять друг  друга.  Пусть
начинает Бэлл, а мы немного отдохнем.
   - Черт возьми! - воскликнул Джонсон. - Вы, доктор, здорово придумали!
   Доктор с Бэллом полезли в темный проход, а где мог проползти Клоубонни,
там и другим было не тесно. Вскоре минеры проникли в пороховой погреб, где
стояли рядами бочонки с порохом.  Доктор  объяснил  Бэллу,  что  следовало
делать, плотник начал пробивать стену,  к  которой  примыкал  бруствер,  а
Клоубонни вернулся в ледяной дом.
   Бэлл работал уже целый час и прорыл ход длиною около десяти футов;  там
можно было пробираться ползком. Бэлла сменил Альтамонт и за час сделал  не
меньше Бэлла. Снег выносили в кухню, где доктор растапливал его на  плите,
чтобы он занимал меньше места.
   Альтамонта сменил Гаттерас, а капитана - Джонсон. Через  десять  часов,
то есть к восьми часам утра, ход был прорыт.
   На рассвете Клоубонни взглянул на медведей через  бойницу,  проделанную
им в стене порохового погреба.
   Терпеливые звери не покидали своих позиций. Они бродили взад и  вперед,
нюхали воздух, рычали  -  словом,  сторожили  с  примерной  бдительностью,
обходя ледяной дом, который исчез под грудой  наваленных  на  него  льдин.
Наконец, терпение их лопнуло, доктор заметил, что медведи начали разбирать
натасканные ими глыбы.
   - Вот так штука! - вырвалось у него.
   - Что это они затевают? - спросил его стоявший рядом капитан.
   - По-видимому,  им  надоело  ждать:  они  растаскивают  глыбы  и  хотят
добраться до нас. Но погодите, голубчики! Мы с  вами  расправимся.  Однако
надо торопиться!
   Клоубонни пробрался в камеру, которая была вырыта  внутри  вала  и  где
должны были заложить мину; он велел значительно увеличить  камеру.  Вскоре
на ее потолке остался слой льда всего в  фут  толщиной,  -  пришлось  даже
подпереть потолок, чтобы он не провалился.
   В ледяной пол вбили столб, утвердив его ха гранитной  почве;  к  столбу
привязали труп песца; внизу столб был обвязан веревкой,  которая  тянулась
по проходу до самого погреба.
   Товарищи доктора исполняли его распоряжения, хотя и не вполне  понимали
их значение.
   - Вот приманка, - сказал доктор, указывая на песца.