Убить, конечно, проще, - соглашаюсь я. - Тот,  который  прислал
меня сюда, именно так бы и поступил,  без  всяких  угрызений  совести.
Гарантию я дать не могу.  Но обещаю: если к моему мнению прислушаются,
ты будешь жить.  Не то чтобы я очень этого хотел, но попробую  сделать
тебе, негодяю, такой подарок!
     - Теперь я тебе верю. Ваши условия?
     Как он быстро все-таки приспосабливается к ситуации!
     - Ты идешь со мной, а я передаю тебя в руки тех, которые применят
наши методы - более совершенные, чем ваши.  И лично мое условие -  хо-
чется услышать, что вам удалось из меня вытянуть.
     - Обойдешься, Шалькин.
     Однако этот тип - еще довольно-таки крепкий орешек!
     - Бить я тебя все равно не буду, не напрашивайся.  Пройдемся пеш-
ком метров пятьдесят, потом поедем на моей машине.  И я не стану гово-
рить, что у тебя нет никаких шансов бежать. Шансы есть, но смысла нет.
Даже если тебя занесет в непроходимые джунгли Африки. Меня ведь нашли,
и тебя найдут.
     - Ты слишком много говоришь. Собрался что-то делать - делай.
     - Логично, черт побери! Готов?
     - Да.
     - Иди вперед.
     Мы быстро покинули здание и вышли в  сад.  Надо  отдать  сенатору
должное - он умеет спокойно принимать свою судьбу.  Наверное, его опыт
работы в ЦРУ не ограничен одной только группой  "Эй-Экс".  И  если  бы
оказалось, что когда-то он все-таки был полковником, меня  бы  это  не
удивило.
     Охранники спокойно проследили за нашим - особенно моим -  прибли-
жением.
     - Босс, вы не на машине? - спросил тот,  который  не  хотел  меня
впускать.
     - Нет.  Если будут спрашивать - я уехал,  вы  ничего  не  знаете.
Пусть все остается, как есть. Вернусь дня через два.
     Выходим за ворота.  Можно пройти по дороге, но я предпочитаю дер-
жаться под деревьями. Хомодетектор не показывает ничего подозрительно-
го.
     - Ты сказал им неправду, сенатор. Ты не вернешься сюда через пару
дней.
     Тиммен смотрит на меня взглядом, в котором видно всего один  воп-
рос.
     - Попрощайся со своим жилищем.  Это случится сегодня вечером  или
ночью. У тебя же наверняка остались там данные от "Эй-Экс"?
     - Бомба? - поинтересовался он.
     - Нет, было бы слишком подозрительно.  Скорее стихийное бедствие.
Ураган, смерч или просто гроза.  Потом пожар, может быть  со  взрывом.
Извини, что не предупредил заранее, все равно я не разрешил бы  ничего
взять на память.
     - Вы уверены, что все мои данные здесь?
     - Нет.  Все равно ты про них забудешь,  а  так  мог  бы  случайно
наткнуться и что-то вспомнить.  Что, ваше ЦРУ еще не доросло до  таких
игр?
     - Зачем спрашиваешь, ты же все про нас знаешь!
     - Многое - еще не все.  А ты про нас? Может, назовешь мне его имя
прямо сейчас?
     - А где гарантия, что потом ты довезешь меня живым?
     - Довезу.  Я все равно тебе не поверю. Наша техника просвечивания
мозгов дает стопроцентную точность, но с трупами она не работает.
     - Я подумаю. У меня еще есть на это право.
     - Думай, сколько хочешь. Но напрасно ты мне не доверяешь - в дан-
ный момент у нас общие интересы.
     - Лучше не нужно - насчет интересов.
     - Ну как знаешь.
     Идя между деревьями, я выбрал такой проход, где сенатора было  бы
сложнее словить на прицел.  Правда, это тем самым означает, что  легче
словить меня, но за свою жизнь я не  боюсь.  Когда  приходится  беспо-
коиться о чем-то другом, то мало думаешь о себе.  Хотя, конечно, с эк-
кумундивированной броней я был бы гораздо увереннее.
     А вот уже и мой "Корвет".  Еще совсем немного. Или  это  случится
сейчас - или никогда.  На детекторе - несколько размытых пятен  вдали.
Скорее всего, просто местные жители.  Но один из них может быть тем, о
ком я думаю.
     - Залезай, - я распахиваю перед сенатором дверцу машины.
     Он опускается на сиденье.  Я закрываю дверь, обхожу с другой сто-
роны и занимаю место водителя.
     Неужели никогда?
     Ладно, Кайтлен, забудь.  Теперь твоя задача - как  можно  быстрее
вернуться обратно, и не стать по дороге жертвой настоящей, а не разыг-
ранной, как в Киеве, автокатастрофы.
     Мы едем по шоссе. Я держусь на максимальной скорости, при которой
еще нет риска потерять управление.
     - Ты даже не спрашиваешь, куда мы едем, - замечаю я.
     - Не все ли равно?
     - Для кого как. Ты вообще не привык задавать много вопросов?
     - Я спрашиваю, когда это имеет смысл.
     - Правильно.  А вот меня  уже  давно  мучает  вопрос:  что  такое
"Эй-Экс"? "Alien Explorations"? Или "Extermination"?
     - Не пытайся, все равно не угадаешь. "Another Explanation".
     - Другое объяснение? Чего же? Нашего происхождения?
     - Когда мы только начинали деятельность, один человек часто  пов-
торял: должно же быть этому какое-то другое разумное объяснение! Потом
решили, что это как раз подойдет для названия группы.
     - Вам, выходит, нельзя отказать в юморе. Хотя "Истребление чужих"
звучало бы правдоподобнее.
     - Мы кого-нибудь истребили? Нет, а вы - да!
     - Но вы собирались!
     - Можешь это доказать, Шалькин?
     - Просто скажи, что я не прав!
     - Я не обязан что-то тебе говорить.
     - Ну и черт с тобой!
     После этого мы прекращаем всякие разговоры, я включаю радио,  что
на самом деле нисколько не снижает мою  бдительность,  и  сосредотачи-
ваюсь на езде.  С этим никаких проблем нет - дорога достаточно свобод-
на, ничто не мешает мне поддерживать большую скорость.
     Проходит около часа, когда Тиммен окликает меня:
     - Шалькин!
     - Что? - я поворачиваюсь к нему.
     - Мне дурно.
     Я вижу это по его лицу.  Оно стало белым, местами приобретая даже
желтый трупный оттенок.
     Не может быть!
     За секунду в голове проносится несколько мыслей.  Почему я решил,
что сенатора должны застрелить, что кто-то будет прятаться в кустах со
снайперской винтовкой? Потому что так убили советника Вольского и  пы-
тались убить Тар-Хамонта? Но предатель не имел к тем убийствам никако-
го отношения.  Ведь существует множество способов избавления от ненуж-
ного человека, кроме выстрела.  Недавно я сам пострадал от  того,  что
мне подсыпали что-то в еду.  Почему же это не  пришло  мне  в  голову?
Все-таки он всех нас опередил!
     - Терпи, сенатор! - одну руку я держу на руле,  а  другой  достаю
аптечку.
     Выбираю из ее содержимого то средство, о котором никогда не  слы-
шали земляне.  К сожалению, не исключено, что они никогда не слышали и
о том яде, от которого страдает мой пассажир.  Сосредоточившись, делаю
укол - хотя это не так просто в движущейся машине,  особенно  когда  я
сам и веду ее. Кажется, попал туда, куда нужно.
     - Ты где берешь еду?
     - Последний день - только из своих запасов.
     - А что-нибудь другое? Вино, что там еще?.. Хотя, неважно, - даже
если я найду ответ на вопрос, как сенатору подсунули  отраву,  это  не
поможет мне спасти его.
     - Сколько я еще протяну? - немного погодя спрашивает Тиммен.
     - Узнаем минут через пять. Если станет лучше - будешь жить долго.
Если нет - еще максимум час. А за час я тебя не довезу.
     Я говорю это - и только теперь до меня окончательно доходит смысл
сказанного.  Не довезу - и мы не сможем просветить его мозг, чтобы уз-
нать правду.  Никогда. Все, что еще можно узнать, нужно узнавать  сей-
час, только заставить старика говорить.  Черт! Мы все  просчитались  в
этом деле.  Если бы я сделал ему простейший медицинский анализ  еще  в
доме! Вполне возможно, тогда еще не было поздно и можно было его спас-
ти.  Но что толку теперь-то об этом жалеть?! Как же ЕМУ  это  удалось?
Может быть, через воду? Откуда сенатор брал воду - из местной  скважи-
ны? Тогда наверняка сегодня появятся жертвы  среди  аборигенов.  Ну  и
черт с ними! Теперь, Кайтлен, у тебя только одна цель, самая  главная.
Имя!
     - Когда ты говорил с ним? Сегодня?
     - Шалькин, я вообще никогда не говорил с ним.
     Однако, это может быть правдой.  Они не обязательно  должны  были
поддерживать прямой контакт.
     Но тогда не исключено, что Тиммен не знает настоящее имя!
     - Ладно. Но ты же не скажешь, что вообще не знаешь, кто он такой?
     - Иди к черту!
     Он тяжело и глухо закашлялся, потом повернулся в сторону  заднего
сиденья и начал рвать. Судя по продолжительности этого процесса, нару-
жу вышло все содержимое его желудка, если не больше. Скорее всего, час
- завышенный срок. Если это та отрава, что я думаю, то она может около
суток ничем себя не проявлять, а потом убить человека за несколько ми-
нут.  Когда-то я это проходил, но не сделал для себя никаких выводов -
а напрасно!
     - Посмотри на меня, сенатор!
     Он поворачивает голову.  Я бросаю взгляд на дорогу - вроде ничего
особенного, можно продолжать движение в том же духе.  Потом смотрю  на
Тиммена, прямо ему в глаза.  В них только одно желание - прервать пос-
корее мучения.  А что глубже? Трудно понять. Во всяком случае, там уже
нет страха. Скорее готовность принять неизбежное.
     - Послушай меня, ты не должен сдаваться!  Борись  до  последнего,
слышишь!
     - Ты сказал - пять минут...  Прошло две минуты... мне  уже  хуже.
Шалькин, я умею считать!..
     - Ладно, я не буду тешить тебя напрасными надеждами.  Но я обещаю
отомстить. Он умрет гораздо более жестокой смертью!
     - Мстить? Какие глупости!..  Может, вы и превосходите наше ЦРУ...
Но он переиграл даже вас! Я горжусь...
     Тиммен закашлялся и отхаркнул наружу густую черную  кровь.  Затем
откинулся на сидении и замер. Черт, он же сейчас отключится!
     - Сенатор, через несколько месяцев Земля станет колонией  планеты
Хайлам, - говорю я то единственное, что он хотел от меня услышать.
     Во взгляде умирающего появляется доля интереса:
     - Колонией, говоришь?.. И что, все уже решено... окончательно?..
     - Да. Ни от вас, ни от нас ничего не зависит. Те, кто это решают,
находятся очень далеко, - я ткнул пальцем в потолок.
     - Тогда зачем же он?.. - сенатор умолк на середине, и я  испугал-
ся, что это конец. Но нет - он слегка шевельнул рукой.
     - Я сам хочу понять - зачем. Но сначала нужно понять - кто.
     Тиммен поднял руку - и тут же опустил.  Тело перестало  его  слу-
шаться.
     - Чед Моллинес... - выговорил он. - Он дал мне... нам...
     За этим следует взрыв кашля и новое извержение крови.
     - Что дал? Скажи, ты сможешь, это важно!
     - Имена... и еще... - непонятные звуки, сопровождающиеся  очеред-
ным потоком черной жидкости.
     Я пододвигаюсь ближе, чтобы снова взглянуть ему в глаза. И вижу в
них только сумрак надвигающейся пустоты.
     - Связи... координаты...
     Тиммен захлебывается в крови, его голова опускается, и черный по-
ток начинает медленно вытекать у него изо рта. Все! Больше я ничего не
могу сделать.
     Рука рефлекторно отключает диктофон, который я автоматически  за-
пустил несколько минут назад.  Все-таки магнитная лента обычно  бывает
надежнее человеческой памяти...
     Я все  равно  довезу  труп  к  месту  назначения,  и  пускай  сам
Тар-Хамонт или его люди разбираются, что же стало причиной смерти  се-
натора. Принципиального значения это уже не имеет.
     Главное - имя, которое он назвал. Чед Моллинес.
     Имя, которое ни о чем мне не говорит.  Правда, я знаком только  с
европейскими наблюдателями.  С американцами мне до сих пор не приходи-
лось поддерживать контакт. Но хайламец должен быть осведомлен лучше.
     Судя по всему, от этого самого Моллинеса "Эй-Экс" получила данные
о наблюдателях.  Неизвестно, насколько обширную информацию он дал, ка-
кие именно связи и координаты имел в виду сенатор.  Но все это со вре-
менем всплывет и прояснится.  Главное - теперь у нас есть ниточка, как
говорил Тар-Хамонт.
     Я остановил машину возле того самого домика в  городке  Ригстаун,
где я провел остаток ночи и узнал не очень  приятные  для  себя  вещи.
Никто и не думает меня встречать.  Интересно, наш интеркоп уже вернул-
ся, или опять придется иметь дело с "Лунным затмением"? Оставляю  тело
неподвижно лежать на своем месте, выхожу из машины и подхожу к  двери.
На звонок никто отзываться не собирается.  Ладно, могу и сам  открыть.
Через прихожую следую до двери в ту комнату, где  происходил  достопа-
мятный разговор. Тишина вокруг порождает странное предчувствие. К чер-
ту предчувствия! - резко дергаю дверь на себя...
     ... и застываю на месте.  Он сидит в кресле лицом ко  мне.  Глаза
сохранили свое обычное сосредоточенное выражение, а вот рот уже  скри-
вился набок, изображая тупую, совершенно несвойственную ему при  жизни
улыбку.
     Дополняет картину маленькое пятнышко на лбу, незаметное на первый
взгляд, без которого можно было бы подумать, что Тар-Хамонт спит и ви-
дит чудной сон. Такое вряд ли можно сделать даже "Хельтом", проносится
мысль, скорее это должен был быть "Кальмер".
     И над всем происходящим торжествующе царствует тишина.
     Нет, два трупа в один день - слишком много для меня,  наблюдателя
Хейла Кайтлена...

                                  V

     Тар-Хамонт не предпринимал никаких попыток к сопротивлению.  Нет,
он сидел именно в такой позе, как сейчас, разве что выражение лица бы-
ло более осмысленным.  Он полностью доверял человеку, который вошел  в
эту комнату...  Нет, неправильно, этот мент никогда никому не доверял,
скорее, он просто не мог такого ожидать.  Может быть, он впустил этого
человека для разговора о каком-то деле.  А тот, вместо разговора, под-
нял лучемет и нажал на кнопку.
     Неужели они что-то не поделили у себя в "Лунном затмении"?  Может
быть,  нашелся  кто-то,  решивший,  что  этот  пророк  их  больше   не
устраивает? А теперь у них в руках есть по меньшей мере образцы совер-
шенного оружия и совершенных лекарств, неизвестно в каком  количестве.
Неужели Тар-Хамонт мог прозевать такой вариант? И что мы  тогда  полу-
чаем? Кошмарное нарушение Инструкции без  всякого  предательства,  вот
что! Или нет - предатель тут все-таки замешан? Что, если у  него  есть
свой человек в "Лунном затмении"? Но хайламец, как же он мог... Ладно,
что случилось, то случилось. Как всегда - или ничего, или все сразу.
     Наверняка он уже ушел, вместе с остальными. Кажется, раньше возле
дома стоял фургон, а теперь его нет.  Сделали свое дело - и уехали.  А
если не все уехали? В доме несколько комнат, и кто-то из них  мог  ос-
таться... для чего? Например, чтобы дождаться меня!
     Идиот! У тебя же хомодетектор в кармане!
     Бросаю взгляд на индикатор - и замираю на месте, потому  что  до-
гадка подтверждается.  В доме кто-то есть, он в соседней комнате, бук-
вально за стеной. Если вспомнить, как эта штуковина определила сенато-
ра, то сейчас в ее показаниях сомневаться не приходится.
     Интересно, почему этот кто-то не воспользовался моментом, пока  я
тут стоял и разглядывал труп? Он упустил идеальную  возможность  изба-
виться от слишком упорного наблюдателя, я просто не успел бы среагиро-
вать. Впрочем, это Я знаю, чем я тут занимался. Наверное, он ожидал от
меня более умных действий: например, что я первым делом начну  огляды-
ваться по сторонам - поэтому решил не рисковать. Кайтлен, ты же и дол-
жен был так поступить, неужели теряешь навыки? Ладно, на этот раз  мне
повезло. Скорее всего, он не знает про хомодетектор.
     Тихо выхожу из комнаты, держа в руке парализатор - к счастью, эта
штука дистанционного действия и не требует прикосновения к телу.  Хотя
бы в этот раз было бы неплохо взять его  живым.  Осторожно  подхожу  к
двери. Он стоит где-то сбоку, так что сразу на прицел не попадет. При-
дется применить другую тактику.  Резко  распахиваю  дверь,  и  тут  же
отпрыгиваю в сторону.  Мой прыжок не сопровождается выстрелом, чего  я
ожидал. Бросив взгляд на детектор, вижу: он даже не сдвинулся с места.
Да, кто бы он ни был, выдержка у этого типа хорошая.  Стреляет  только
наверняка.  Все получается намного сложнее, чем  можно  было  ожидать.
Хотя тот, кто убил самого Тар-Хамонта, не может быть легкой добычей.
     Снова подхожу, на этот раз уже к открытой двери.  Окидываю взгля-
дом помещение.  Слева комнату наполовину перегораживает шкаф.  Вот  за
ним он и прячется. Черт, ведь выбрал удобную позицию! Подхожу еще бли-
же, насколько это возможно судя по показаниям  хомодетектора.  В  сле-
дующий миг обращаюсь к подсознанию, переводя свои реакции на более вы-
сокий уровень восприятия.  Теперь надо сделать прыжок в сторону, потом
падение, завершающееся сбиванием его с ног, и...
     Доля секунды - и этот человек уже стоит напротив меня  с  направ-
ленным в одну точку "Кальмером" - хоть в этом  я  не  ошибся.  Однако,
реакция у него не как у  землянина,  автоматически  замечает  мозг,  а
как...
     Как у наблюдателя, потому что он, точнее - она, и  есть  наблюда-
тель. Еще точнее - Кел Нера, подданная Хайгера, она же Таня Корень.
     - Не двигайся, Шалькин! - кричит она, сжимая в руках оружие.
     Я смотрю на "маймрийку". Как обычно, она не следит за своей внеш-
ностью.  Старые потертые джинсы  и  видавший  виды  свитер.  Прическа,
представляющая собой полное ее отсутствие. Для женщины ее возраста это
кажется более чем странным - если бы только я совсем ее не знал.
     Боже, да у нее дрожат руки!
     - Таня, опусти лучемет!
     - Нет, Шалькин! Стой на месте, или я выстрелю!
     В голосе слышатся нотки отчаяния. Я поднимаю голову выше и смотрю
ей в глаза.  Нет, Таня, ты не хочешь в меня стрелять, все что  угодно,
но не это!
     - Делай, что хочешь.  Я не причиню тебе зла. Смотри, -  медленно,
чтобы у нее не дрогнула рука, пока она  следит  за  моими  действиями,
опускаю парализатор в карман брюк.
     Она стоит все в той же позе, так и не зная, что теперь предприни-
мать.
     - Таня, зачем ты это сделала? - спрашиваю, лишь бы  заставить  ее
говорить. Ответ на этот вопрос я и так знаю.
     - Ты еще спрашиваешь, Шалькин? Ты... как будто ты не  знаешь!  Ты
же знаешь, что он за человек... был!
     - Знаю, конечно.  Извини, это был глупый вопрос. Я сам сделал  бы
то же самое на твоем месте.
     Но "маймрийка" не обращает внимания на мои  слова,  а  продолжает
говорить, перемежая речь большим количеством нецензурных выражений:
     - Да нет, Шалькин, что ты можешь знать? Ты ведь никогда не был на
моем месте! Я всегда была для него игрушкой. В пятнадцать лет  я  была
его тренажером для ударов. В восемнадцать я стала его подстилкой. Но я
никогда не была для него человеком, потому что человек имеет право  на
свое мнение. А я - не имела! Его не интересовало, что я думаю об этом,
ему было наплевать! Я делала ему всякие пакости, но он только смеялся.
Он никогда мне не мстил, нет! Это было не нужно, то, что  он  со  мной
сделал, хуже всякой мести. Вот как это было, Шалькин!
     Я вижу, что она говорит все это в состоянии, близком к  истерике,
но знаю, что ей просто необходимо выговориться, иначе она  может  убе-
жать и натворить дел похлеще предателя.  Поэтому я просто стою и  слу-
шаю, не прерывая.
     - Однажды я сказала ему: все, я ухожу! А он ответил, как будто  в
насмешку: хорошо, иди куда хочешь! Я ушла, и думала, что  теперь  буду
жить своей жизнью. Но он знал, где меня искать, и всегда находил, ког-
да ему было нужно.  Я все равно оставалась его  собственностью...  так
было всегда! Потому что он мог сказать слово, и я отправилась бы туда,
откуда не возвращаются. А он знал это, гад, он всегда это использовал,
а я его боялась, и ничего не могла сделать!  Ничего!  Дерьмовый  мент!
Ненавижу! - за этим последовал непрерывный поток ругательств.
     - Таня, не надо! Он уже мертв, ты же знаешь! Он труп,  лежит  не-
подвижно в соседней комнате.
     - Да, теперь он труп! - злорадно ухмыльнулась она. - Да!  Сколько
раз я говорила, что убью его, а он смеялся и отвечал: не сможешь! И  я
боялась, что не смогу. Когда впервые объявили о колонизации, я подума-
ла: нужно потерпеть еще немного, скоро все закончится, и он уйдет.  Но
нет, о