все решаешь.
     - А что тебе мешает создать свою собственную фирму?
     В общем-то, ничего не мешает, думаю я. Просто мне не хочется ока-
заться главным человеком, в центре внимания.  Хотя так с ходу я  и  не
назову причины, почему мне этого не хочется.
     - Видишь ли, Иван, учитывая мои методы, мне не стоит быть на  ви-
ду.
     - Может, для тебя так лучше.  Лазишь в  "Интернете"  и  собираешь
все, что может пригодиться.  Тогда тебе есть смысл прикрепиться к ком-
пании покрупнее, а не связываться опять с мелочью вроде "Эпсилона".
     - Наверное, я так и сделаю. Но попозже.
     - Ты, небось, думаешь: сколько можно трепаться о  всякой  чепухе,
когда  о  деле  не  сказано  ни  слова?  -  неожиданно   переключается
Шиловский.
     - Ну, спешить мне некуда, - отвечаю я,  хотя  подсознательно  мне
действительно хочется уже перейти к сути.
     - Ты уже говорил с Руменовым?
     - Говорил.  Он рассказал  мне,  как  вы  вдвоем  подцепили  этого
Вольского.
     - На самом деле  эта  идея  давно  крутилась  у  меня  в  голове.
Вольский сам обратился ко мне за помощью, и я пообещал  все  устроить,
только думал, как бы лучше это дельце провернуть.  А тут  Руменов  как
раз свернул разговор на тему, что неплохо бы иметь наверху своего  че-
ловека.  Естественно, я тут же подкинул кандидатуру, а потом мы за де-
сять минут просчитали все дело и поняли, что затрат - минимум, а выиг-
рать можно много. Думаю, он тебе рассказал примерно то же самое.
     - В общем, да.  Я хотел спросить тебя, Иван, потому что ты знаешь
его лучше меня: что Руменов за человек?
     - Как бы тебе сказать? Он с виду кажется таким  доверчивым  прос-
тачком, но разве наблюдатель может так долго оставаться таким - ты это
подумал?
     - Не совсем так.  Я это думал до того, как поговорил с ним. А  он
показался мне вполне искренним.
     - Ты слышал про такую вещь, как синдром ХБР?
     - Полное изменение линии поведения? Чисто теоретически -  слышал,
- отвечаю я.
     - Теоретически, говоришь? Это тебе только так кажется.  На  самом
деле он намного более распространен, чем ты думаешь.
     - Ты в отношении Нальгора?
     - Не только, но сейчас мы говорим о нем.  Когда огрянин сюда при-
летел, он воображал себя всемогущим, думал, способен тут,  если  надо,
горы свернуть.  Естественно, сильные люди обычно добрые, а тем  более,
он и по натуре человек дружелюбный.  Жил себе, развивал свое дело, на-
капливал капитальчик, кидал наверх кучу информации - никаких  проблем.
А потом, ты сам знаешь, рано или поздно  начинается  депрессия,  когда
все кажется одинаковым, серым и никому не нужным.  Но обычно мы  виним
во всем окружающий мир, а он слишком хорошо относился  к  этому  миру,
поэтому начал винить самого себя.  Тогда он решил  разнообразить  свою
жизнь, разрушить свой образ добряка, и начал путаться во всякие делиш-
ки на грани уголовщины. В это время он и привез себе лучемет.
     - Подожди! Нальгор сказал, что тот, кого он  убил,  был  торговец
наркотиками и вообще жестокий мафиози, растерзал кого-то из его  това-
рищей.
     - Значит, он так сказал, даже теперь? Хотя меня это не удивляет.
     - То есть?
     - Тебе, конечно, Эйнос этого не рассказал бы. Руменов сам связал-
ся с поставщиками наркотиков и будто бы хотел немало на этом  подзара-
ботать. На самом деле ему было плевать на деньги, просто хотелось рис-
ка, чтобы жить стало интереснее. Тот человек, Геделян, был его партне-
ром.  Он вообще был не в восторге от идеи Руменова, но  и  слишком  уж
спорить не стал бы - скорее, думал, как бы сделать так, чтобы поменьше
в это впутываться, но чтобы и самому что-нибудь  перепало.  А  Руменов
почему-то решил, что тот хочет предать  его.  Потом  они  встретились,
Геделян сказал что-то не то, начался спор, тут наш огрянин тянет  руку
в карман, находит там лучемет и застреливает своего партнера. Вот тебе
финал синдрома ХБР.
     - Значит, вот как все было?
     - Именно так, но это еще не вся история. Вскоре Руменова замучила
совесть, понимаешь, он сам себе не мог простить того, что натворил. Он
порвал со всеми грязными делами - хорошо, что еще не успел  глубоко  в
них запутаться. Но нужно было еще как-то оправдаться, не столько перед
Центром, как перед самим собой.  Тогда он выдумал версию, что все было
наоборот, что на самом деле он как раз чист, а Геделян был  замешан  в
криминал.  Причем он так долго всех в этом убеждал, что в конце концов
и сам поверил. Представь себе, каково ему уже четыре года жить с этим?
     - И Эйнос знает правду?
     - Знает и уверен, что Нальгор справился с собой.  Как  же  иначе,
Пекулм ведь пожертвовал ради него своим местом! Хотя огрянин  действи-
тельно неплохо справляется, тебе ведь он показался таким  же  жизнера-
достным.
     - По-твоему, он может сорваться?
     - Элементарно.  Если вдруг сложится ситуация  наподобие  той,  он
способен все повторить в еще худшем варианте.  Если до сих пор не пов-
торил.
     - Ты действительно его подозреваешь?
     - Да не в этом дело, Андрей! Просто,  по-человечески,  его  давно
надо было отозвать.  Но тогда  пятно  будет  не  только  на  репутации
Нальгора, но и самого Эйноса: почему не сделал  этого  раньше?  Вот  и
имеем ситуацию: придется ему мучиться до тех пор, пока чего-нибудь  не
натворит.
     - Черт бы их побрал! - не сдерживаюсь я.
     - Люди везде одинаковые, и наша  Организация  не  исключение.  Ты
давно уже должен был это понять.
     - В последнее время я все лучше начинаю это понимать!
     Это действительно так.  В конечном итоге, каждый из нас  работает
на себя, условия нашей будущей жизни прямо пропорциональны  количеству
проведенных здесь лет, и это вполне законно.  Но ставить  свою  личную
выгоду над участием в проблемах другого человека, тем более  -  непос-
редственного подчиненного, оправдывая ее интересами  общего  дела,  не
должно быть нормой для наблюдателя. И тем не менее, сколько бы ни тру-
дились наверху над доработкой Основной инструкции, люди все равно  ос-
танутся такими же. Могу ли я считать себя исключением? Вряд ли...
     - Иван, я давно хотел тебя спросить, да все не  было  подходящего
повода. Как тебе так удается?
     - Не срываться?
     - Я еще не договорил, а ты уже  догадался.  Ведь  "маймрийцам"  в
этом смысле не легче, а, наверное, тяжелее.
     - Я не люблю это слово - "маймриец".  Что ни говори, а  на  самом
деле я землянин.  Конечно, при этом я еще  и  Кемп  Ларрок,  подданный
Чаума, но самого Чаума я никогда в глаза не видел.  Так что я  никогда
не стану стопроцентным гражданином Чаума, и то же самое касается любо-
го из нас, преобразованных землян. Ты это понимаешь?
     - Понимаю.
     - Я хочу, чтобы ты понял, что тут ни при чем какой-то  патриотизм
или лояльность по отношению к Галактическому Союзу.  Все  это  выдумки
нашей Организации, чтобы поддерживать нужным образом моральный дух. На
самом деле этого никогда не было и не будет ни у одного из таких,  как
я.  Ты можешь судить об этом разве что по Тане Корень, но у нее  такой
характер, что она не привыкла скрывать свои  чувства.  Есть  и  другие
стимулы для того, чтобы хорошо работать.
     - Деньги, например.
     - Да, верно.  Но ты хотел узнать обо мне, а я немного  отошел  от
темы. Дело в том, Андрей, что я мог вообще никогда не стать наблюдате-
лем.  Странно, что я не рассказывал тебе раньше эту историю. В детстве
меня ударила молния. Я тогда бегал на пляже, началась гроза, но я и не
думал уходить домой.  Молния прошла через меня с головы до  ног.  Нес-
колько дней я был полностью отключен от внешнего  мира.  У  меня  было
много видений, я тогда не понимал их, но теперь знаю, что видел карти-
ны, которые потом стали частью Кемпа Ларрока,  моей  второй  личности.
Наконец я пришел в себя, и что я тогда подумал?
     Вопрос не требует ответа, поэтому я просто жду, когда Ларрок про-
должит рассказ.
     - Конечно, я посчитал это чудом.  Обычно люди после таких случаев
обращаются к богу, но для меня религия всегда была не больше  чем  ва-
риантом мифологии. Во-первых, молния выбрала именно меня, а во-вторых,
я остался жив и серьезно не пострадал. Плюс те видения, которые я поч-
ти не помнил, но какие-то смутные впечатления от  них  все-таки  оста-
лись.  Я решил, что я в некотором смысле исключительный человек. Пони-
маешь, Андрей, молния не бьет дважды. По каким-то причинам судьба выб-
рала меня, значит, я должен использовать свой шанс.  Я ведь был факти-
чески никто, сирота без родителей и без определенных перспектив на бу-
дущее.  А этот случай придал мне сил, как ничто другое, и я решил, что
во что бы то ни стало выбьюсь в люди. И вот подходит время, они прихо-
дят ко мне и  объявляют,  что  отныне  я  -  галактический  подданный.
Представляешь, что это значило? Ни о каком срыве не могло быть и речи!
Это же подтвердило все, что я  думал  раньше!  Среди  миллионов  людей
именно я оказался избранным. Что мне, бежать и объявлять об этом всему
миру? Нет, я уже научился радоваться жизни в одиночку.  Да  я  не  мог
дождаться, когда мне поручат настоящее  задание,  чтобы  ощутить  себя
наблюдателем! Я только мечтал о чем-то подобном. Видишь ли ты хоть од-
ну причину, по которой я мог сорваться?
     - Тебе так легко было поверить в наше существование?
     В этот момент запел мобильник и не дал Ларроку  ответить  на  мой
вопрос.  Разговор, по крайней мере с его стороны, состоял из  коротких
фраз:
     "Да, это я." - "Что он сказал?" - "Ну, знаешь..."  -  "Ты,  гово-
ришь, ему объяснил? Значит, плохо объяснил." - "И что с того? Мне  все
равно. Я скажу два слова Киндицкому, и он вылетит на все четыре сторо-
ны сразу." - "Значит, он хочет? А если я не хочу?" - "Хорошо,  хорошо!
Без проблем! Семь часов, но если он не согласится, пусть пеняет на се-
бя. У тебя все?"
     - Такие дела, Андрей. Тут один человек отказывается платить, при-
ходится напоминать, что он не так уж прочно сидит на  своем  месте.  В
семь часов придется с ним встретиться.  Я же говорил, что и здесь меня
достанут. Но время у нас еще есть. Ты что-то у меня спрашивал?
     - Спрашивал. Ты сразу поверил, что мы действительно из галактики?
     - Пошли в дом, я тебе кое-что покажу, по дороге договорим.
     Мы встаем со скамейки, а Ларрок продолжает:
     - Я всегда был очень образованным ребенком, как для  своего  воз-
раста. Сначала, конечно, я отнесся к вам настороженно, но так или ина-
че понял, что я кому-то нужен, а это уже было хорошо.  А потом,  когда
мне все показали, у меня не было причин не верить. Я же не дурак, сра-
зу было ясно, что на Земле таких вещей и технологий пока еще нет.  Так
что в этом смысле сложностей не возникло.
     - Но, в связи с этим - неужели тебе никогда не хотелось  показать
землянам, что ты по-настоящему можешь?
     - Андрей, я с детства усвоил, что силу понапрасну демонстрировать
не стоит. Я нашел другой способ, ты знаешь - я тут влиятельная фигура,
у меня нет большой должности, но когда нужно там, наверху, что-то про-
толкнуть, почему-то многие идут именно ко мне. Вот тебе реальная сила,
сила ума.  Я знаю правила игры, и они меня  вполне  устраивают.  Пони-
маешь, Андрей, я научился разделять свою деятельность.  Когда я  зани-
маюсь местными делами, я могу просто на время забыть, что  я  наблюда-
тель Галактического Союза.  Я вообще не ставлю для себя целью сбор ин-
формации. Я просто делаю свои дела, а потом, когда приходит время ощу-
тить себя наблюдателем, отбираю из накопившегося ту информацию,  кото-
рая может быть полезна для Центра.
     - Неплохой метод. Стоит как-нибудь попробовать.
     - Он не просто неплохой, а идеальный  для  того,  чтобы  избежать
срывов. Наверняка я не первый это придумал, но я сам до этого дошел.
     - Да ты просто гений, Иван! - с усмешкой говорю я.
     - Ничего подобного.  Если я что-то делаю, то стараюсь делать  это
хорошо. Это мое правило.
     - У меня тоже есть правило: всегда  надо  уметь  вовремя  остано-
виться.
     - Тоже логично. Вот мы и пришли.
     Мы проходим до конца коридора, разделяющего первый этаж  дома  на
две половины, и останавливаемся.  Ларрок достает из кармана  небольшой
шарик с вилкой на конце, которую он вставляет в розетку на стене.  Тут
часть стены вдруг раздвигается, словно двери лифта.  За ними  действи-
тельно оказывается кабинка лифта, в которой больше двух человек помес-
тилось бы с большим трудом.  Мы входим, Ларрок нажимает кнопку, и лифт
опускается вниз.  Когда  дверь  открывается,  перед  нами  оказывается
сплошная стена.
     - Пропусти нас, будь так милостив, - говорит чаумец.
     Стена немедленно уходит в сторону.
     - Войс-чекер? - высказываю я предположение.
     - Да, но не только.
     - А что еще?
     - Извини, но это секрет. Пошли.
     Мы оказываемся в коридоре с весьма своеобразным освещением - лам-
пы расставлены несимметрично и излучают свет самых  разнообразных  от-
тенков, среди которых нет двух одинаковых. Но это не вызывает ощущения
дисгармонии, а скорее придает помещению таинственность.  Мое  внимание
привлекают картины, вывешенные на стенах этого коридора. Мы подходим к
одной из них.
     - Вот, посмотри сюда, - Ларрок указывает на картину.  -  Это  все
мое творчество.
     Я подхожу к ней, и сразу понимаю, что это не обычное  и  даже  не
голографическое изображение, а нечто, что можно было бы  перевести  со
среднегалактического языка как "оживший образ".  Я вижу морское  побе-
режье и равномерно бьющиеся в скалы волны прибоя. Но вот как будто на-
летает ветер, поднимает волну побольше, и камни просто взлетают в воз-
дух.  Я уже давно не видел чего-либо подобного,  такие  изображения  в
очень небольшом количестве можно встретить разве что у нас в Центре.
     Я иду дальше и рассматриваю другие картины.  Вижу  дремучий  лес,
огромные колышущиеся на ветру деревья. Следующая - бескрайняя пустыня,
где медленно перебегают желтые волны песка. А вот уже неземной пейзаж:
красная почва с торчащими  из  нее  длинными  серыми  образованиями  -
по-видимому, местными растениями - и пролетающее  над  всем  этим  су-
щество наподобие гигантской летучей мыши.  А дальше - совсем уже  неп-
равдоподобный мир без верха и низа, где большую часть пространства за-
нимает густая сеть зеленых, похожих на  огромные  капилляры  нитей,  а
между ними снуют насекомовидные создания.
     - А что ты скажешь об этом? - Шиловский обращает мое внимание  на
очередной образ.
     Я смотрю на него - и гляжу словно в пустоту. В первый момент даже
не понимаю, что он имел в виду. Но тут на фоне пустоты начинают прояв-
ляться звезды, и становится ясно, что это - космическое  пространство.
Звезд сначала мало, но с каждой секундой их все больше и больше. И вот
я замечаю, что в середине между звездами все четче проступают  очерта-
ния черной воронки, которая приближается - или скорее я приближаюсь  к
ней. Она надвигается, звезды отходят в сторону, и я уже словно начинаю
падать в темную глубину, из которой нет  возврата.  Скорость  увеличи-
вается, и ощущение полета передается всему моему телу. Оно одновремен-
но захватывает и пугает.  Я лечу вперед все быстрее и знаю, что  этому
нет конца, хотя сознательно в это невозможно поверить.
     - Ну что скажешь, Андрей?
     - Это нечто потрясающее!
     - Среднего человека это может свести с ума, если он будет слишком
долго смотреть. Я имею в виду - земного человека.
     - Знаешь, меня это почему-то не удивляет. А что, были случаи?
     - Пока нет, - таинственно произносит Ларрок. -  Ты  третий  после
Сареки и Нальгора, кто увидел мою галерею.
     Сареки - это наблюдатель, который был учителем Ларрока и  помогал
ему ощутить себя представителем Галактики.
     - Жаль, что такая красота пропадает в этом подвале.
     - Самое смешное, что она имеет полное право здесь  не  пропадать.
Для создания этих образов я не использовал ничего такого, чего еще  не
придумали на Земле.  Значит, с точки зрения Инструкции они не запреще-
ны. Но ты понимаешь, что Центр вряд ли с этим согласится.
     - Понимаю, - признаю я.
     - Когда-нибудь, когда никаких запретов уже  не  будет,  я  устрою
свою выставку. Как, по-твоему, все это будет смотреться на галактичес-
ком уровне?
     - Более чем достойно. Честно, Иван, я такого просто не ожидал!
     Ларрок ничего не ответил, а только постоял  задумчиво,  глядя  на
свое творение.
     - К сожалению, Андрей, мы пришли сюда не  из-за  картин.  Иди  за
мной.
     Мы доходим до конца коридора, где оказывается дверь, напоминающая
сейф. Ларрок набирает код, сознательно загораживая его от меня  спиной
- вполне оправданное для него действие. Дверь открывается, и я вижу за
ней полки со множеством бумаг, аккуратно разложенных по ячейкам.
     - Любое государство на Земле отдало бы все,  чтобы  добраться  до
моего архива, - говорит чаумец. - Подожди, сейчас найду.
     Ларрок достает папку с одной из полок и начинает быстро  перелис-
тывать.
     - Что это? - не терпится узнать мне.
     - Сейчас сам увидишь.  Вот, хотя бы это, - наконец  извлекает  он
листок. - Читай, можешь вслух.
     Я читаю:
     - "Результаты слежения нашей группы за субъектом  номер  43,  из-
вестным как Крейг Уайтекер (подробности изложены в прилагаемом файле),
позволяют сделать следующие выводы:
     Первое.  Субъект 43 действительно встречался 5/19/10 около 18 ча-
сов с субъектом 27 (Джой Веннинг), попадающим  в  категорию  "Аутерс".
Цель данной встречи выяснить не удалось.
     Второе.  Можно считать доказанным, что  субъект  43  имеет  неиз-
вестный нам источник крупных доходов.
     Третье. 5/21/10 был зафиксирован вход субъекта 43 в  базу  данных
НАСА в Форт-Лодердейл.  Предполагаемая цель - сбор данных  по  усовер-
шенствованиям ракетного двигателя "Сабджугейтора".
     На основании данных пунктов считаю возможным считать субъекта но-
мер 43 принадлежащим к категории "Аутерс".
     Начальник группы "Эй-Экс" полковник Ирвинг Дэвенхайм."
     - Иван, что это такое? Если я правильно понял, речь идет о  наших
наблюдателях?
     - Категория "Аутерс" - это чужеземные люди, то есть мы - наблюда-
тели.  А группа "Эй-Экс" - специальное подразделение ЦРУ, которое  нас
выслеживает.
     - Момент! Этот документ датирован еще прошлым годом!
     - Андрей, я узнал об этом не вчера и не тогда, когда Эйнос собрал
нас в Центре.  Я отслеживаю  их  группу  достаточно  давно  -  видишь,
сколько уже собрал?
     - И ты до сих пор молчал?
     - Если бы я сообщил, в Центре подняли бы панику и наделали  шума.
Естественно, их группу прикрыли бы, но они успели  бы  замести  следы.
Понимаешь, мы должны нанести один удар, который достанет всех.  Я дол-
жен еще проследить парочку нитей, прежде чем действовать.
     - Что тебе известно сейчас?
     - Долго рассказывать, я передам тебе некоторые файлы, сам посмот-
ришь.  Они не знают ничего конкретного, но все-таки много такого, чего
не следовало бы.  По-видимому, они хотят выследить  всю  нашу  сеть  и
уничтожить ее.  Сейчас им известно около пятидесяти  человек,  большей
частью - в Америке.
     - Черт побери! Что же это получается - наблюдатели за  наблюдате-
лями? Откуда они получили информацию?
     - Я этого не знаю. Может быть, кто-то все-таки нас предал, но это
уже не имеет никакого отношения к советнику Вольскому.  Понимаешь, это
тянется уже несколько лет! Подумай, сможем ли мы докопаться до правды?
     - Вот это дерьмо! Вот это уж мы вляпались! - восклицаю я. - И что
ты собираешься делать?
     - Когда у меня будут данные по всей группе, я  передам  их  нашим
американцам, а те все сделают быстро и аккуратно.
     - Но ведь первоисточник может остаться!
     - Черт с ним! Нам осталось несколько месяцев. Посмотри на это де-
ло с точки зрения логики.  Допустим, кучка землян начнет кричать,  что
планету собираются захватить инопланетяне.  Кто им поверит? Да  никто!
Для хайламцев это почти никак не усложнит задачу.  Другое дело -  есл