путно   выяснили
отсутствие явных указаний на внешний вид инопланетян, летавших на кораблях
такого мощного флота. Тут самым важным из найденного  можно  было  считать
секцию трапа с поручнем, величина которого приблизительно  соответствовала
трапам на земных судах.
     Вопрос, где теперь эти пришельцы, вызывал больше споров, чем проблема
создателей Орбитсвиля. Последние совершенно очевидно достигли  качественно
иного уровня технологии, нежели раса, построившая  звездолеты.  Люди  даже
прониклись убеждением в их принципиальной непостижимости. Однако ни у кого
не возникло мысли, что творцы сферы где-то рядом. Видимо, они  отправились
к другим вершинам или перешли на новый уровень бытия. Орбитсвиль продолжал
существовать как памятник и дар галактического прошлого.
     Когда соорудили L-образный порт, Гарамонд перевез на Орбитсвиль семью
и устроил себе маленький отпуск. Давно он не испытывал такой безмятежности
и покоя. Эйлин без всяких психологических трудностей свыклась  с  выгнутым
наоборот горизонтом, а Крис, дорвавшись до свободы, носился по  просторам,
словно выпущенный на весеннее  пастбище  жеребенок.  Вечерами  Гарамонд  с
удовольствием подмечал, как позолотилась, впитав живительные  лучи  нового
солнца, кожа сына,  а  ночью  устраивался  с  Эйлин  прямо  под  волшебным
небосводом, и наслаждение казалось более острым из-за пережитого отчаяния.
     Правда, во сне или  в  зыбкой  полудреме  капитана  одолевали  дурные
предчувствия, хотя днем он старался не вспоминать  об  Элизабет,  которая,
накручивая световые годы, приближалась к Орбитсвилю.


     Неопытный  наблюдатель  решил  бы,  что  флагман  прибыл   в   гордом
одиночестве, хотя на самом  деле  он  вел  флот  из  семидесяти  кораблей,
который даже по  масштабам  "Старфлайта"  был  огромным.  На  выравнивание
скорости с галактическим дрейфом звезды  Пенгелли  ему  понадобилось  двое
суток. Наконец все корабли аккуратно разместились  на  рейдовой  орбите  и
убрали   электромагнитные   крылья-паруса.   "Звездный   ас-4"    медленно
приблизился на ионной тяге почти вплотную к "Биссендорфу", и капитан  Вэнс
Гарамонд получил официальное приглашение подняться на борт флагмана.
     Он снова попал в сферу влияния Элизабет.
     Первая со дня старта процедура облачения в серебристо-черный парадный
мундир вызвала отвращение. Капитан не испытывал страха - ведь Орбитсвиль в
корне изменил положение дел - его просто мутило от предстоящей  аудиенции.
Последние четыре месяца он уверял себя в падении могущества корпорации, но
прибытие Лиз во главе армады говорило о  сохранении  старого  порядка.  На
Земле все оставалось неизменным.
     Парадный  мундир  расстроил  и  Эйлин.  Потом,  когда  открылся  шлюз
причальной палубы, и утлый катер отвалил в  черный  океан  Гарамонд  снова
вспомнил ее прощальный поцелуй. Эйлин  казалась  рассеянной  и,  поцеловав
мужа, быстро отвернулась. Должно быть, сдерживала чувства. Но в  последний
момент Гарамонд увидел, как  Эйлин  прижимает  к  щеке  маленькую  золотую
улитку.
     Стоя за спиной пилота,  капитан  наблюдал  за  флагманским  кораблем,
который постепенно заполнял передний  экран.  После  точного  стыковочного
маневра капитан спокойно шагнул на пирс,  где  его  уже  встречала  группа
офицеров "Старфлайта" и несколько штатских с голокамерами. После холодного
приветствия его проводили к президентскому люксу и ввели в парадную  залу.
Элизабет, видимо, расписала всю церемонию заранее,  поскольку  эскорт  без
лишних слов немедленно удалился.
     Она стояла спиной  ко  входу,  в  длинном  облегающем  платье  белого
атласа. В воздухе около ее ног вяло плавали три белых  спаниеля.  Гарамонд
слегка опешил, заметив, как поредели волосы Элизабет; сквозь тонкие черные
пряди просвечивала кожа, отчего повелительница выглядела старой и больной.
Она, конечно, знала о присутствии капитана, но не изменила позы.
     - Миледи... - Гарамонд щелкнул магнитными каблуками. Тогда  президент
медленно повернула к нему бледное лоснящееся лицо с маленьким подбородком.
     -  Почему  вы  так  поступили,  капитан?  -  заговорила  она  хриплым
контральто. - Зачем вы сбежали от нас?
     - Миледи, я... - Гарамонд не был готов к прямому вопросу в лоб.
     - Вы нас испугались. Почему?
     - Паника. Случайная гибель вашего сына так подействовала на меня, что
я запаниковал. Меня не было рядом в момент его падения.
     Гарамонд сообразил, что, вероятно, такому милостивому приему  имеются
веские  политические  причины.  Элизабет  вела  себя  скорее   как   мать,
потерявшая ребенка, нежели  императрица,  чьей  власти  грозит  опасность.
Правда, это не лишало ее преимущества.
     Вдруг   произошло   невероятное:   Элизабет    улыбнулась.    Кривой,
снисходительной улыбкой.
     - Вы решили, что мы учиним над вами расправу, не разобравшись?
     - Подобная реакция была бы вполне естественной.
     - Вы напрасно боялись, капитан.
     - Я... рад это слышать, миледи.
     "Невероятно, - ошеломление думал он. - Она сама не верит  ни  единому
своему слову. И я не верю ее словам. Для чего же она ломает комедию?"
     - ...страдала, и вы страдали, - между тем продолжала Элизабет. - Боль
останется с нами навсегда, но знайте: мы не держим на вас зла. -  Все  так
же улыбаясь, она как-то боком подошла к нему почти  вплотную,  и  костяшки
его  прижатых  к  бедрам  пальцев  утонули  в  гладкой  атласной  подушке.
Гарамонду показалось, будто он прикоснулся к омерзительному пауку.
     - Миледи, я не в силах выразить, насколько потрясен этим несчастьем.
     - Знаем, знаем, - милостиво ответила  Элизабет.  Внезапно  в  воздухе
пахнуло густым, приторным ароматом, и Гарамонду стало ясно, что  именно  в
эту секунду она жаждет крови.
     - Миледи, если вам тяжело со мной...
     Ее лицо мгновенно стало хищным.
     - Почему вы решили?
     - Нет-нет, все в порядке.
     - Вот и прекрасно. У нас  с  вами  есть  еще  множество  важных  дел,
капитан. Известно ли вам, что совет директоров с моего согласия постановил
выплатить вам десять миллионов монитов?
     - Десять миллионов? Нет, не известно.
     - Десять. Для вас это, наверное, куча денег?
     - Как все богатства мира.
     Элизабет резко рассмеялась, разбудив дремлющих в невесомости собак.
     - Чепуха, капитан, сущая безделица! Кроме того, вы  назначены  членом
учрежденного нами совета по освоению и развитию Линдстромленда  с  годовым
жалованьем в размере двух миллионов. Затем... - Элизабет  замолчала.  -  В
чем дело, капитан? Вас что-то удивляет?
     - Действительно, я удивлен.
     - Величиной жалованья? Или названием?
     - Название - пустяк, - твердо ответил Гарамонд,  слишком  озабоченный
второй новостью, чтобы думать о  почтительности.  -  Важно  другое:  сферу
нельзя эксплуатировать, ею невозможно управлять. Из ваших  слов  вытекает,
что вы собираетесь разбить ее на участки и продавать, как Терранову.
     - Мы не продаем участков на Терранове,  их  раздают  бесплатно  через
правительственные агентства.
     - Да, любому, кому по карману транспортные расходы. Что в лоб, что по
лбу.
     - В самом деле? - Элизабет, прищурившись, глядела на Гарамонда. -  На
чем основано столь авторитетное суждение?
     - Чтобы сложить два и два,  не  нужно  быть  семи  пядей  во  лбу.  -
Капитана несло к краю пропасти, но он не желал тормозить.
     - В таком случае вас ожидает блестящее будущее. Остальным  директорам
"Старфлайта" это дается с большим трудом.
     - Трудно планировать конкретные действия, - упрямо возразил  капитан.
- Сама идея чрезвычайно проста.
     Элизабет одарила его второй неожиданной улыбкой.
     - Допустим, так оно и есть. Почему же нельзя  заселять  Линдстромленд
освоенным способом?
     - По той простой причине, что продавец воды может процветать только в
пустыне.
     - Ага. Иными словами, никто не станет платить за воду, которой  всюду
полно?
     - Такие рассуждения, конечно, кажутся примитивными. Но именно это я и
имел в виду.
     - Мне крайне любопытен ход ваших мыслей. -  Элизабет  ничем  не  дала
понять, что  разгневана.  -  Неясно  только,  как  вам  взбрело  в  голову
сравнивать торговлю водой и освоение нового мира?
     Гарамонд издал короткий смешок.
     - Куда больше интригует сравнение Орбитсвиля с обыкновенной планетой.
     - Орбитсвиля?
     - Линдстромленда. Это не планета.
     - Понимаю, но разница только в размерах.
     - Нет, вы не понимаете.
     Терпение Лиз истощалось.
     - Не забывайтесь, капитан.
     - При всем моем уважении  к  вам,  миледи,  я  все  же  позволю  себе
настаивать, что вы не понимаете разницу в размерах. Ее никто и никогда  не
сможет осмыслить. Даже я, хотя облетел вокруг Орбитсвиля.
     - Ах, значит вы сами не сумели, поэтому...
     - Я летел со скоростью сто тысяч километров в час, -  ровным  голосом
продолжал Гарамонд. - На облет Земли хватило бы  двадцати  пяти  минут.  А
знаете, сколько длилось путешествие? Сорок два дня!
     - Допускаю, что здесь мы имеем дело с другим порядком величин:
     - Но это линейное сравнение. Неужели  вы  не  чувствуете,  какие  там
пространства? Вам никогда не удастся удержать над ними контроль.
     Элизабет пожала плечами.
     - Говорят же  вам:  "Старфлайт"  не  распределяет  земель,  а  потому
площадь Линдстромленда нас не заботит. Хотя мы, естественно, не  откажемся
от прибыли за счет предоставления транспортных услуг.
     - В том-то все и дело, - хмуро сказал Гарамонд. - Плату за  перевозки
следовало  бы  отменить,  даже  не  будь  она  замаскированной  платой  за
земельный надел.
     - Почему?
     - Да потому, что земли у нас теперь  больше,  чем  люди  в  состоянии
обработать. В этих условиях ставить искусственные экономические препоны на
пути естественного, природного стремления  людей  переселиться  на  другие
миры, представляется мне аморальным и отвратительным занятием.
     -  Вам  лучше  всех  должно  быть  известно,  что  ни   в   постройке
фликервингов, ни в  космической  навигации  нет  ничего  естественного.  -
Восковые щеки Элизабет окрасились едва заметным  румянцем.  -  Ни  то,  ни
другое невозможно без денег.
     Гарамонд отрицательно покачал головой.
     - Невозможно без людей. Культурная раса, никогда не знавшая  денег  и
собственности могла бы бороздить пространства не хуже нашего.
     - Наконец-то! - Элизабет, сделала к нему два шага и остановилась,  по
инерции раскачиваясь на магнитных подошвах. -  Наконец-то  я  поняла  вас,
капитан. Вам отвратительны деньги. Стало быть, вы отказываетесь от места в
совете по освоению и развитию?
     - Да.
     -  И  от   премии?   От   десяти   миллионов   монитов   из   кармана
налогоплательщиков Обоих Миров?
     - Да, отказываюсь.
     - Опоздали, мой милый! - выпалила Лиз с одной ей понятным торжеством.
- Они уже переведены на ваш счет.
     - Я верну их.
     - Нет, капитан, - решительно заявила она. - Вы  теперь  знамениты  на
Обоих Мирах, поэтому все должны видеть, как мы заботимся о вас. Вам  ни  в
чем не будет отказа. А сейчас возвращайтесь на свой корабль.
     По  пути  к  "Биссендорфу"  капитан  обдумывал  последнее   признание
Элизабет. Неужели он стал настолько  знаменит,  что  от  него  уже  нельзя
избавиться? Почему же ее глаза горели таким злорадством?



                                    9

     Гарамонду   отвели   новый   прямоугольный   домик,   собранный    из
пластмассовых щитов. Несколько дюжин таких одноэтажных домов изготовили  в
мастерской одного из кораблей Элизабет. Поселок разбили километрах в  двух
от Окна;  почвенный  слой  был  здесь  еще  очень  тонок,  поэтому  домики
крепились к металлической основе при  помощи  вакуумных  присосок.  Спустя
всего несколько дней Гарамонд заметил, что  забывает  о  суровом  космосе,
отделенном от пола  гостиной  лишь  несколькими  сантиметрами  сферической
оболочки.
     Комнаты были обставлены  скромно,  но  удобно,  имелся  полный  набор
цветообъемных проекторов и развлекательной бытовой аппаратуры,  не  считая
электронного домашнего  учителя  для  Криса.  Жизнь  напоминала  отпуск  в
первоклассном   охотничьем   домике   для   уик-эндов   -   все   немножко
по-гостиничному, но уютно. Была  тут  и  удобная  кухня  с  продуктами  из
корабельных запасов. Предполагалось, что уже через  год  колонисты  смогут
перейти на самообеспечение.
     В  экваториальной  области  Орбитсвиля  стояло  позднее  лето.   Луга
наливались желто-коричневой спелостью.  Прежде  чем  возделывать  землю  и
сеять,  колонисты  намеревались  скосить  всю  траву  и  пустить   ее   на
синтетическую    переработку    для    получения    белковой    пищи     и
целлюлозно-ацетатных волокон.
     Гарамонд  все  больше  чувствовал  свою  ненужность.   Формально   он
продолжал командовать "Биссендорфом", но почти все  время  проводил  дома,
находя себе оправдание в помощи семье, пускающей корни на новом месте.  Он
приобрел привычку подолгу наблюдать из окна  за  оживленной  деятельностью
вокруг старфлайтовского аванпоста. Через L-образные  портовые  тоннели  на
Орбитсвиль   непрерывным   потоком   прибывали    машины,    оборудование,
всевозможные товары и материалы. Каждый день росли валы  срезанной  почвы,
появлялись новые дома; поселение опутала  сеть  дорог,  уходящих  в  луга.
Плацдарм землян укреплялся, дело  продвигалось,  а  Гарамонд  все  сильнее
ощущал свою ненужность.
     - Самое занятное, что я тоже оказался собственником, -  жаловался  он
жене. - Я неустанно  вещаю  о  невообразимых  размерах  Орбитсвиля,  читаю
лекции на тему аморальности горстки людей,  стремящихся  подмять  все  под
себя, а сам  дрожу  за  него,  как  за  личную  собственность.  Похоже,  я
оторвался от действительности и иду по стопам Лиз Линдстром.
     - Ты просто злишься на  корпорацию,  ведь  она  хапает  без  зазрения
совести, - не согласилась Эйлин.
     - Нет, я злюсь на себя.
     - За что?
     - За глупость. С какой стати я решил, будто "Старфлайт" мирно сгинет,
уступив дорогу общественным транспортным компаниям? Я слыхал, его средства
массовой информации давно создают мнение, что корпорация практически стала
правительственным концерном. Добиться, чтобы им  поверили,  было  нелегко,
раньше существовала только Терранова, и земельный надел поселенца  впрямую
зависел от суммы, уплаченной за проезд. Сейчас - дело другое.
     - В каком смысле? - Эйлин подняла глаза от детской  рубашки,  которую
штопала вручную.  Ее  взгляд  был  сочувственным,  но  безмятежным.  После
высадки   на   Орбитсвиль   ее   не   оставлял   простодушный    оптимизм.
Жизнерадостность сослужила ей добрую службу в чуждой обстановке.
     - Поселенец возьмет земли, сколько пожелает, а "Старфлайт"  установит
твердые цены на транспортные  услуги.  Большинство  людей  сочтет  это  за
бескорыстие.
     Отвергнув предложение занять должность в совете по развитию, Гарамонд
уже не был в курсе дел Элизабет. Однако  догадывался,  на  чем  она  хочет
сыграть, продавая Орбитсвиль перенаселенной Земле. Как недавно выяснилось,
пространство над атмосферой Орбитсвиля  совсем  не  содержало  водорода  и
других частиц, поэтому использование фликервингов для  внутренних  полетов
исключалось,  а  пока  изобретут  что-нибудь  получше  или   переоборудуют
громоздкие,  малоэффективные  корабли,  летающие  на  собственных  запасах
топлива, должно пройти немало времени. Это давало Старфлайту преимущество.
Орбитсвиль  придется   осваивать   постепенно,   как   пионеры   осваивали
американский  Дикий  Запад.  Человек  погрузит  на  повозку  с  солнечными
батареями скарб, припасы и синтезатор пищи "железную корову",  поглощающую
траву, - посадит домочадцев и покатит в зеленую даль без конца и края.
     Жизнь пионеров Орбитсвиля  будет  такой  же  простой  и  суровой,  но
недостатка желающих не ожидается. Население Земли давно готово бежать куда
угодно из сросшихся друг с другом городов-монстров и примет  такую  жизнь,
как избавление. Тяжкий труд в поте лица,  опасность  умереть  от  простого
аппендицита на одинокой ферме в сотнях  световых  лет  от  родной  планеты
страшили куда меньше голодных бунтов где-нибудь в Париже или Мельбурне.  И
неважно, какую цену заломит "Старфлайт" за проезд  до  земли  обетованной,
транспорты пойдут в рейс переполненными.
     -  А  почему,  собственно,  президент  должна  быть  бескорыстной?  -
спросила жена, и Гарамонд понял, что она сочувствует ей, ставят себя на ее
место. Муж и ребенок Эйлин едва избежали опасности, но ведь и Лиз потеряла
сына. - Разве не справедливо брать разумную плату за услуги?
     Капитан подавил досаду.
     - Землю осквернили и скоро  придушат  окончательно,  а  здесь  хватит
места всем. Бери, сколько влезет, поезжай, куда глаза глядят, если  хочешь
затеряться навсегда. Мы совершили все возможные ошибки, извлекли уроки,  и
наконец получили шанс начать с начала. Положение  критическое;  необходима
почти полная эвакуация населения. И  это  нам  по  силам,  Эйлин.  Техника
позволяет. Но вся деятельность "Старфлайта" направлена на то, чтобы  этому
помешать! - Гарамонд отвернулся и снова начал смотреть  в  окно.  -  Чтобы
брать свою так называемую  разумную  плату,  Элизабет  нужно  поддерживать
разность потенциалов, то есть перенаселенность Земли при наличии свободных
жизненных пространств где-нибудь в другом месте. Я не  удивлюсь,  если  за
провалом всех программ по контролю за рождаемостью стоят Линдстромы.
     - Брось, Вэнс, - рассмеялась Эйлин.
     Он резко  повернулся,  но,  поглядев  на  нее,  смягчился.  Гарамонду
нравилось ее хорошее настроение в последние дни.
     - Может быть, ты права. Только ты с ними не общалась, а  они  не  раз
сетовали на низкий коэффициент прироста населения.
     - Кстати, о коэффициенте.  У  нас  с  тобой  он  уже  довольно  долго
держится на стабильном уровне. - Эйлин, сидя в кресле, поймала его руку  и
прижала к своей щеке. - Нет ли у тебя желания стать отцом первого ребенка,
рожденного на Орбитсвиле?
     - Не уверен. Хотя это все равно неосуществимо, первые переселенцы уже
в  пути.  На  Терранову,  например,  женщины  приезжали  уже  беременными.
Наверное, это связано  с  теснотой  и  недостатком  развлечений  на  судах
Элизабет.
     - Тогда я согласна на первого, зачатого здесь.
     - Уже горячей. - Гарамонд опустился перед нею на колени и обнял.
     Потянувшись к нему губами, она вдруг отстранилась.
     - Нам придется оставить эту мысль,  если  ты  всегда  будешь  так  же
поглощен своими мыслями, как сейчас.
     - Прости. У меня не идут из  головы  люди  или  существа,  или  боги,
называй как угодно, которые построили Орбитсвиль.
     - Не у тебя одного, да что толку?
     - Я их не понимаю.
     - И никто не понимает.
     - Ведь  здесь  хватит  места,  чтобы  прокормить  все  мыслящие  расы
Галактики. На первый взгляд, Орбитсвиль  для  того  и  создан.  И  тем  не
менее...
     Гарамонд умолк, побоявшись, что Эйлин усомнится в  его  здравом  уме,
если он поделится с нею  своими  соображениями  о  назначении  приюта  для
бездомных, снабженного единственным малюсеньким входом.


     Чик Трумен был ровесником эпохи космических переселенцев. Он  работал
техником по освоению  планет.  Его  дед  и  отец  участвовали  в  открытии
Террановы, а еще  раньше  обследовали  дюжину  других  миров,  хотя  и  не
пригодных для колонизации, но  представлявших  коммерческий  либо  научный
интерес. Как многие другие, принадлежавшие  к  братству  бродяг-инженеров,
он, казалось, обладал врожденными навыками в широком диапазоне технических
дисциплин. От большинства своих собратьев Трумен отличался пристрастием  к
философии. Правда, занимался он бессистемно,  довольствовался  отрывочными
сведениями,  однако  берясь  за  какую-нибудь  фундаментальную   проблему,
докапывался до самой сути. Вот и сейчас, не успев обосноваться  в  лагере,
разбитом у подножия холмов, Чик погрузился