ельные возгласы зрителей он  взялся  за  поручень  двери  и
толкнул ее. Дверь не поддалась. Монтейн навалился на нее  всем  телом.  Он
толкал ее, дергал, тянул, но дверь оставалась неподвижной.
     "Ну ты и мастак. Газообразное  Позвоночное,  -  усмехнулся  про  себя
Никлин. - Так испоганить величайший момент в жизни Кори Монтейна!"
     Не скрывая удовольствия, он минут двадцать  наблюдал,  как  в  разрез
закачивали большое количество масла. Наконец под совместными усилиями трех
человек дверь поддалась.
     Монтейн повернулся к толпе и воздел руки:
     - Друзья мои, мы долго ждали этого момента. Кое-кто  многие  годы.  Я
хочу поблагодарить вас за вашу самоотверженность и целеустремленность. Бог
вознаградил нас за наши усилия. Сейчас мы сможем войти в  Ковчег,  который
Господь даровал нам. Я поздравляю вас, но  прошу  не  забывать  об  одном.
Корабль этот -  не  просто  орудие  нашего  спасения.  Он  также  является
гробницей. Внутри корабля мы должны вести  себя  соответствующим  образом,
ведь мы находимся в освященном месте. - Монтейн замолчал и угрюмо  оглядел
слушателей. - Первым делом нам необходимо  исполнить  печальный  долг.  Мы
должны вынести бренные останки Эйприл Фугаччиа  с  корабля  и  предать  их
земле с подобающим уважением.
     Тут  Никлин  с  тревогой  понял,  что  Монтейн  сверлит  его  мрачным
взглядом.
     - Естественно, будучи избранным Богом руководителем этой  экспедиции,
задачу по переносу тела я беру на  себя,  но  мне  понадобится  помощь.  -
Монтейн не сводил взгляда с Никлина. - Прошу вас, Джим.
     Он достал из кармана фонарь и решительно зашагал  по  трапу.  Никлин,
выругавшись про себя, признал, что проповедник заработал еще одно  очко  в
их личной дуэли. Меньше всего Джиму  сейчас  хотелось  возиться  с  трупом
семидесятилетней давности.  Даже  находиться  рядом  с  ним  казалось  ему
сомнительным удовольствием. Но убийца Никлин никак не  мог  уклониться  от
этого поручения, когда на него глазела добрая  половина  общины.  В  конце
концов, железный он человек или нет?
     - Надеюсь, это ненадолго, - пробормотал он пробираясь сквозь толпу, -
просто умираю с голоду.
     Он без промедления последовал за Монтейном, шагнув с дневного света в
мрачную внутренность корабля. Джим с удивлением отметил, что воздух внутри
пахнет папой листвой. Земной аромат, в котором чувствовался запах грибов и
дождя, оказался полной неожиданностью в этой  гробнице.  Никлин  пришел  в
себя и заторопился, когда услышал за собой шаги электрика Джока  Крейга  с
целой гроздью фонарей в руках. Следом за ним следовала Петра Дэвис,  также
нагруженная фонарями.
     Группа медленно продвигалась по кораблю. Электрики по пути  расширяли
освещенное пространство, развешивая  повсюду  миниатюрные  солнца.  Первое
впечатление  от  космического  корабля  было  искаженным,  поскольку   они
находились  под  прямым  углом  к  нормальному   расположению   помещений.
Переплетение  лесов  и   настилов,   оставленное,   по   всей   видимости,
ремонтниками, вносило дополнительную неразбериху и в без  того  запутанную
картину.
     Идущему впереди Монтейну, должно быть, приходилось еще труднее, но  и
Джиму было нелегко во время перемещения с  палубы  на  палубу.  Он  догнал
Монтейна в том месте, где трап проходил над  круглым  люком,  расположение
которого свидетельствовало о том, что проход ведете отделяемую капсулу...


     Бережливые наследники Вэса Фугаччиа были рады возможности  избавиться
от имения Альтамура за немалую цену, но обусловили сделку одним пунктом  -
в их распоряжении оставалось  небольшое  семейное  кладбище  за  особняком
Фугаччиа. Тело Эйприл Фугаччиа было  предано  земле  на  этом  кладбище  в
соответствии с  религиозным  ритуалом.  Хотя  в  глазах  наследников  Кори
Монтейн вряд ли являлся священником, они дали свое согласие на  проведение
им церемонии погребения.
     Джим пошел бы и дальше в демонстрации своего цинизма и не  явился  бы
на церемонию погребения, если бы она не предстала ему вдруг в ином  свете.
При  виде  маленькой  фигурки  Эйприл  Фугаччиа  в  левом  кресле   кабины
отделяемой капсулы, все еще облаченной в изготовленный на заказ  скафандр,
Джиму пришла в голову довольно  сентиментальная  мысль.  Он  подумал,  что
тревожить погибшую - это  акт  подлинного  святотатства.  Эта  девушка  не
заслужила фарсовых похорон под  бормотание  маньяка-проповедника,  который
явился   сюда   в   сопровождении   своего   дурашливого,   циничного    и
безнравственного помощника.


     Никлин  присутствовал  на   похоронной   церемонии.   Он   стоял   на
пронизывающем ветру, а потом пил джин вместе со  Скоттом  Хепвортом,  пил,
пока не утратил способность что-либо чувствовать.



                                    14

     На перевозку корабля из Альтамуры  в  Бичхед-Сити  понадобился  почти
год. На каком-то этапе мучительного, изматывающего перехода Никлин  понял,
что привязался к этому огромному неуклюжему уродцу.
     Стоя у окна офиса общины в Бичхеде,  откуда  открывался  превосходный
вид  на  "Тару"  (так  Монтейн   переименовал   корабль),   Джим   пытался
разобраться, что именно в очертаниях  этого  сооружения  вызывает  у  него
такое волнение. Трехцилиндровая конструкция, разработанная вот уж как  два
века канувшей в  Лету  "Старфлайт  Инкорпорейтед",  сохранилась  благодаря
своей эффективности и надежности. Но даже самые  романтически  настроенные
ее приверженцы признавали, что вид у нее на редкость неуклюжий.
     Сейчас корабль более чем когда-либо выглядел неспособным к полету. Но
Никлин ощущал ту внутреннюю дрожь, хорошо знакомую всем любителям техники,
дрожь, возникающую при виде  машины,  на  которую  возложена  серьезная  и
нелегкая задача и которая имеет потенциальные  возможности  выполнить  эту
задачу самым превосходным образом.
     Этот роман Никлина с "Тарой" начался  с  одного  не  очень  приятного
события.
     Когда  раскопали  оба  двигательных  цилиндра,  на  которых  покоился
корабль во  время  своего  подземного  заточения,  обнаружилось,  что  Вэс
Фугаччиа  допустил   ошибку,   характерную   для   строителей   гигантских
монументов. Решив сделать гробницу своей жены совершенно  недоступной,  он
наваливал один защитный слой за другим. В результате под гигантским  весом
треснул  железобетонный  фундамент,  на  котором  покоилась  вся  огромная
конструкция.   К   тому   же   создатели   монумента   забыли   закупорить
вентиляционные  отверстия  и  канализационные  трубы,  открытые  во  время
капитального ремонта в наземном доке.
     Отверстия были небольшими, почти незаметными  по  сравнению  с  общей
площадью поверхности корабля,  но  для  бесчисленных  грибков  и  плесени,
всепроникающих форм жизни, обитавших в плодородной почве  Орбитсвиля,  они
явились шестирядными шоссе.
     Когда  Монтейн  и  его  сподвижники  распахнули  люки,   ведущие   из
центрального цилиндра в двигательные, на них пахнуло влажной и  нездоровой
атмосферой подземелья. Тонкие нити и усы бесцветных растений  образовывали
многочисленные сплетения, в которых копошились целые полчища ползающих или
бегающих тварей.
     Потребовалось немало дней,  прежде  чем  люди  привели  в  порядок  и
продезинфицировали двигательные цилиндры, но еще  долго  в  них  ощущалось
характерное зловоние, которое почувствовал Никлин,  когда  впервые  ступил
внутрь корабля. И, конечно же, все оборудование сильно пострадало от  этой
оккупации.
     Монтейн,  увидев  открывшуюся  картину,  ужаснулся.  Он   представил,
сколько потребуется времени и денег, чтобы  восстановить  разрушенное.  Но
искренне любящий технику Никлин, проникся к кораблю  горячим  сочувствием.
"Я приведу тебя в порядок, старина", - пообещал он.
     Планы его были воистину грандиозны. Мало кто решился бы взяться за их
исполнение, но именно они не дали  Джиму  сойти  с  ума  в  течение  этого
долгого и невыносимо скучного года,  проведенного  в  пути.  Ему  помогали
Скотт  Хепворт,  согласившийся  поделиться  с  ним  своими   знаниями   за
определенную плату  в  виде  джина,  и  Герл  Кингсли,  предоставлявший  в
распоряжение Никлина силу своих мышц.
     Теперь, когда "Тара" благополучно  достигла  Бичхеда  и  заняла  свое
место у Первого Портала, начались основные работы  по  ее  восстановлению.
Никлин и Хепворт единодушно решили, что эти работы должны вестись  под  их
руководством исключительно членами общины.  Монтейн  искренне  обрадовался
такому соглашению, поскольку в этом случае потребовалось  бы  куда  меньше
затрат.
     "Тара" относилась к классу исследовательских судов и потому  не  была
рассчитана на большое  количество  пассажиров,  но  ее  размеры  позволяли
установить дополнительные  палубы.  В  настоящее  время  их  насчитывалось
восемь -  минимально  допустимое  количество,  обеспечивающее  необходимую
жесткость центрального цилиндра - но предполагалось  установить  их  через
каждые два метра. Двадцать пять палуб предназначались для пассажиров.
     Исходя из этого, в полет могло отправиться,  по  выражению  Монтейна,
около "двухсот  душ".  Никлин,  для  которого  вся  эта  затея  продолжала
оставаться игрой, предположил, что по простым  биологическим  соображениям
почти все души должны быть заключены в оболочки женщин, достигших  половой
зрелости.  Монтейн,  разумеется,  прочел  ему   лекцию   о   необходимости
сохранения моральных устоев, дав понять, что собирается  внести  в  список
участников экспедиции лишь молодые женатые пары, отличающиеся благонравием
и религиозностью.
     Этот спор вновь напомнил Джиму  о  том,  что  Кори  Монтейн  является
совершенно иррациональным существом. На какое-то время Никлин почти  забыл
об этой особенности проповедника. Монтейн не был  религиозным  маньяком  в
обычном смысле этого слова, он попросту был сумасшедшим, чьи  маниакальные
идеи приобрели религиозную окраску. Одежда и манеры  нормального  человека
постоянно оттесняли  на  задний  план  его  странности  -  гроб,  служащий
обеденным столом,  его  манию  величия,  его  безумную  цель,  которой  он
подчинил всю свою жизнь.
     Высмеять проповедника и его  безумные  идеи  не  составляло  никакого
труда, но эти самые идеи время от времени умудрялись превращаться в  самую
настоящую реальность. И доказательством тому служила нескладная  массивная
конструкция за  окном  офиса.  Глядя,  как  снег  медленно  опускается  на
поверхность звездолета, Никлин вдруг ощутил холодок  тревоги.  Он  понимал
весь абсурд происходящего, но тем  не  менее  без  конца  спрашивал  себя,
неужели действительно настанет день, когда эта  угрюмая  громадина,  давно
вписавшаяся в окружающий ландшафт, тихо соскользнет в черноту  портала  и,
подобно нырнувшему в воду неповоротливому на суше тюленю, обретет в  новой
среде силу и уверенность? Неужели она понесет людей сквозь тьму космоса  к
тусклым точечкам света? И останутся ли живы те, кто взойдет на ее борт?
     "Вот что я тебе  скажу,  о  Газообразное  Позвоночное.  Если  корабль
действительно отправится в дикую  тьму  неизвестности,  то  твой  покорный
слуга останется сидеть дома в своем любимом кресле,  со  стаканом  в  руке
наблюдая за этим великим событием по телевизору..."
     Сзади подошел Хепворт и встал рядом.
     - Когда появится этот человек?
     - Спросите Кори.
     Никлин взглянул на Хепворта, и, как всегда, его глаза остановились на
огромном прыще, красующемся на носу физика.
     - Я не хочу мешать, Кори, просто интересно,  почему  запаздывает  наш
высокий гость?
     - Вероятно, его задержала непогода, - неопределенно ответил  Монтейн,
оторвавшись от разложенных перед ним бумаг. - Наберитесь терпения.
     - Да, и не дергайте нас так часто. Вы ведете себя как дети, - добавил
Ропп  Воорсангер,  исполняющий  при  Монтейне  обязанности  бухгалтера   и
юридического консультанта. - Мы заняты.
     Он сидел за соседним  с  Монтейном  столом.  Это  был  узкоголовый  и
узколицый человечек лет тридцати, но выглядевший на  все  пятьдесят.  Ропп
тоже в свое время выбрал стезю проповедника-любителя, но  он  был  гораздо
более нетерпим и резок, чем Кори Монтейн.
     - Прошу прощения, - повернулся к нему физик, -  но  на  корабле  меня
ждет работа, настоящая работа, а не та совершеннейшая чепуха,  на  которую
вы тратите все свое время.
     Никлин сдержал улыбку. Настоящая работа, которую имел в виду Хепворт,
заключалась  в  поглощении  очередной  порции  джина.  Надежда,  что  этот
неопрятный, словоохотливый пьяница окажется отличным товарищем,  полностью
оправдалась.  Несмотря  на  горячую  привязанность  к  спиртному,  Хепворт
никогда не терял голову и всегда готов был сказать свое веское слово. Джим
мог рассчитывать на его поддержку в любом споре.
     - Это так, Кори, - обратился он к Монтейну. -  У  нас  со  Скоттом  и
впрямь есть работа, а...
     - А я устал каждый раз  тратить  кучу  времени  на  ваши  розыски,  -
оборвал его Монтейн. - Я требую, чтобы  вы  оба  находились  здесь,  когда
приедет Ренард. Вы должны послушать, что он скажет. Так  что  постарайтесь
расслабиться. - Он со значением взглянул на Хепворта. - Почему бы  вам  не
выпить чашку чая?
     Никлин с интересом ждал ответа Хепворта, но в этот момент за  матовым
стеклом,  отделяющим  кабинет  Монтейна  от  соседней  комнаты,  мелькнуло
цветное пятно. Дани Фартинг вернулась из своей очередной поездки. Стараясь
не выглядеть слишком заинтересованным, Никлин подошел к двери и открыл ее.
     - Ну что? - Дани сняла запорошенный снегом плащ.
     На  ней  был  синий  шелковый  костюм.   Широкий   пояс   великолепно
подчеркивал фигуру. Глаза из-под тяжелых век глядели на Джима так,  словно
он был порядком надоевшим предметом обстановки.
     - Со мной все в порядке. Спасибо. А как вы?
     - Я имела в виду - что вы хотите?
     - Кто говорит, что я чего-то хочу?
     "Я хочу тебя, холодная ты стерва! Я хочу тебя, потому  что  ты  самая
привлекательная баба во Вселенной и  потому  что  ты  полностью  завладела
мной".
     - Я всего лишь решил поздороваться с вами.
     - Очень мило.
     Дани стояла совершенно неподвижно,  держа  плащ  в  руках.  Она  явно
ждала, когда Джим уйдет.
     - Вы прямо с самолета?
     - Да.
     - Долгий полет?
     - Да.
     - Вам следует отдохнуть. Не хотите ли выпить и пообедать?
     -  Я  уже  договорилась  пообедать  с  одним  своим  другом,  -  Дани
по-прежнему не двигалась. - Он зайдет за мной в полдень.
     - Прекрасно. - Никлин изобразил сожалеющую улыбку.  -  Я  всего  лишь
спросил.
     Дани промолчала, так что ему ничего не оставалось, как откланяться  и
вернуться в кабинет Монтейна, плотно прикрыв за собой дверь. Как только он
повернулся к Дани спиной, печальная улыбка преобразилась  в  счастливейшую
дурашливую ухмылку. Любой, кто наблюдал бы за этим разговором, сказал  бы,
что  Дани  недвусмысленно  отшила  Никлина.  Но  Джим  уловил  два  знака,
поднявшие его дух. Во время обмена репликами Дани крепко прижимала плащ  к
груди, словно желая защитить свое тело от посягательств  Никлина.  К  тому
же, не было никакой необходимости  сообщать,  что  ее  пригласил  на  обед
другой  мужчина.  "Ты  просто  молодец,  Джим,  -  похвалил  себя  Никлин,
испытывая холодное удовлетворение. - Все идет, как надо..."
     - Недолго же ты там пробыл, - весело заметил  Хепворт,  когда  Никлин
встал рядом с ним у окна. - Послушайся опытного в таких делах  человека  и
покинь сцену с достоинством. Ведь совершенно  ясно,  эта  баба  не  желает
иметь с тобой дела.
     - Ты ни черта не понимаешь, - ответил Никлин, которого задел  игривый
тон приятеля. "Как может человек с такой  блямбой  на  носу  считать  себя
знатоком женщин?"
     - Ты пригласил ее на обед?
     - Да.
     - И что?
     - У нее уже назначена встреча. С другим парнем.
     Хепворт кивнул.
     - Наверное, с Роуэном Миксом.  Она  познакомилась  с  ним,  занимаясь
своими книгами.
     Никлин предпочел бы не продолжать этот разговор, но  последняя  фраза
Хепворта пробудила в нем любопытство.
     - Какими книгами?
     - Говорящими. Дани большую часть своего свободного времени занимается
тем, что наговаривает на магнитофон книги для слепых. - Хепворт замолчал и
лукаво взглянул на Джима. - А ты и не знал?
     - Откуда?
     - Вот то-то же! -  торжествующе  ответил  Хепворт.  -  Ты  ничего  не
добьешься от женщины, если не начнешь интересоваться  всеми  сторонами  ее
жизни. Твоя ошибка, Джим, состоит в том, что тебя интересует лишь одно,  и
это видно невооруженным глазом.
     "Я не всегда был таким..." - Никлин  оборвал  себя,  злясь,  что  ему
приходится защищаться.
     - Мне всегда казалось, что слепые пользуются  читающими  машинами,  -
сказал он, надеясь, что Хепворт клюнет  на  эту  приманку  и  прочтет  ему
небольшую импровизированную лекцию.
     - Синтезаторы человеческого голоса все  еще  не  годятся  для  чтения
художественной  литературы.  С  позиции  сегодняшнего  дня,  они,  похоже,
никогда не смогут стать пригодными для этого дела. -  Хепворт  с  радостью
ухватился за предложенную тему. - Все тот  же  синдром  Орбитсвиля.  После
испытания первого синтезатора прошло более трехсот лет. Полагали, что  они
будут совершенствоваться и  совершенствоваться.  Но...  но  какой  в  этом
совершенствовании смысл? Орбитсвиль преподнес нам счастье и, благоденствие
на пресловутом  блюдечке.  Научный  прогресс  остановился.  Лишь  немногие
умники из личной любознательности продолжают заниматься исследованиями. Но
даже если  обнаруживается  что-либо,  имеющее  практический  интерес,  его
невозможно внедрить из-за отсутствия  промышленной  базы.  И  есть  немало
людей, - тут тон Хепворта стал зловещим, - утверждающих, что Орбитсвиль не
принес человечеству ничего хорошего.
     - Твои слова начинают напоминать  речь  кое-кого  другого,  -  Никлин
кивнул  в  сторону  Монтейна,   который   что-то   сосредоточенно   писал,
склонившись над столом.
     - Этот кое-кто другой делает совершенно правильные выводы, исходя  из
совершенно неверных предпосылок.
     Никлин удивился.
     - Уж не  хочешь  ли  ты  сказать,  что  и  сам  собираешься  покинуть
Орбитсвиль, не дожидаясь, пока пресловутый дьявол нажмет свою  дьявольскую
кнопку?
     - Да, я хочу покинуть Орбитсвиль, - спокойно  ответил  Хепворт.  -  Я
хочу взглянуть, как выглядит антипланета. Мне нет дела до его рассуждений,
но ведь никто кроме Кори не собирается отправляться к Новым мирам, так что
у меня просто нет выбора.
     - Ты хочешь сказать, что если "Тара" сумеет  улететь,  то  ты  будешь
находиться на ее борту?
     - Джим, а зачем, по-твоему, я присоединился к этой дурацкой компании?
Неужто ты думаешь, что меня прельстили те гроши, что выделяет  Кори?  Этих
денег едва хватает на жалкий тоник, о вещах более насущных и  говорить  не
приходятся. Я здесь по одной единственной причине - как член общины я могу
рассчитывать  на  место  на  корабле.  -   Лицо   Хепворта   страдальчески
скривилось. - Зря я упомянул о  выпивке.  Если  бы  не  вспомнил,  мог  бы
потерпеть еще немного.
     - Да, это ты зря, - рассеянно протянул Никлин,  все  еще  переваривая
новость о том, что Хепворт действительно собирается отправиться на  "Таре"
в неизвестность.
     До сих пор он был уверен, что физик, как и он сам, стоит на  подножке
Экспресса в Никуда, готовый спрыгнуть в  подходящий  момент.  Кроме  того,
вновь всплыла тема о Вселенной из антивещества. Для Никлина все  разговоры
о Вселенной Первой Области и Вселенной Второй Области,  о  текущем  вспять
времени, об  изотопах  и  электронах  были  простой  словесной  игрой,  но
оказалось, что для Хепворта все это и впрямь реально, реально так же,  как
стакан джина или свистящие деревья, скорбящие  в  этот  холодный  ветреный
день по ушедшему лету.
     - Объясни мне одну вещь, Скотт.  Изменится  ли  что-нибудь  хоть  для
одного человека, если...
     Никлин осекся. Нар