ены".
     Навстречу попадалось все больше и больше людей,  некоторые  удивленно
поглядывали на него, но никто не  предпринимал  попыток  остановить.  Либо
местное население достаточно велико, чтобы незнакомец  не  вызывал  особых
подозрений, либо жители Корделя вели гораздо менее замкнутый образ  жизни,
чем он предполагал. На одном из перекрестков  раскинулся  рынок,  судя  по
всему, с прямым товарообменом. Несколько замызганных грузовиков с  овощами
и фруктами свидетельствовали о довольно развитом сельском хозяйстве.
     Даллен свернул в Седьмой квартал. Квартал был  нежилой,  большую  его
часть занимали церковь из красного кирпича,  здание  банка  и  трехэтажный
отель, кажущийся обитаемым. Убедившись, что  на  него  никто  не  смотрит,
Даллен вытащил искатель, настроенный на передатчик  Бомона.  На  маленьком
круглом экране мигала ярко-красная  стрелка,  указывая  на  отель.  Даллен
пересек улицу и уже почти подошел ко  входу,  когда  из  густой  тени  под
козырьком здания, появился невысокий коренастый человек.  Моложавое  лицо,
седые волосы, через плечо перекинут ремень духового ружья.
     - Куда направился, приятель?  -  спросил  он  скорее  удивленно,  чем
враждебно.
     Значит, отель служит подобием штаб-квартиры.
     - Хочу повидать начальство.
     Человек требовательно протянул руку.
     - Документы.
     - Конечно.
     Даллен улыбнулся, сунул руку в карман  куртки  и  выстрелил,  обратив
охранника в живую статую. Затем Даллен подхватил его, и с негнущимся телом
ввалился в пустой вестибюль. Рядом со столом  дежурного  виднелась  дверь,
ведущая,  видимо,  в  туалет  для  обслуживающего  персонала.  Приходилось
рисковать. Даллен втащил внутрь безвольное тело охранника и  устремился  к
лестнице, чувствуя в себе  небывалую  уверенность,  словно  находился  под
действием фелицитина.
     На площадке второго  этажа  он  снова  взглянул  на  искатель:  здесь
повернуть налево. Даллен быстрым шагом пошел по коридору, на ходу доставая
оружие. У двери,  на  которую  указала  дрогнувшая  стрелка,  остановился,
потом, не тратя времени на размышления, повернул ручку и шагнул внутрь. На
кровати лежала полуобнаженная темноволосая девушка лет двадцати, которая в
изумлении уставилась на Даллена. Скомканная одежда,  на  стуле  у  кровати
мужской ремень с металлической пряжкой.
     - Где Бомон? - яростно прошептал Даллен, отгоняя мысль, что  допустил
ошибку. - С тобой ничего не случится, если будешь вести себя тихо. Ясно?
     Девушка, завороженно глядя на  него,  кивнула  и  вдруг  пронзительно
закричала.
     - Ах, ты, скотина!
     Он едва не нажал на спусковую кнопку парализатора. В соседней комнате
послышались встревоженные мужские голоса. Даллен повернулся  к  двери,  не
зная, что делать: то ли выбежать на улицу, то ли  запереться  изнутри.  Он
все еще бестолково глядел на дверь, когда девушка выстрелила.


     Генри Сэнко, "мэр" Западного Корделя, даже в  оглушающую  жару  носил
строгий костюм и галстук. Он  был  толстощек,  словоохотлив,  напорист  и,
несмотря на единственный оставшийся у него передний зуб, улыбчив.
     - Вы поступили глупо, - сообщил он Даллену с широкой улыбкой.  -  Вот
именно: крайне глупо. - Он улыбнулся еще шире.
     Даллен  кивнул.  Его  обмякшее  тело   протащили   по   коридору   до
конференц-зала и усадили на стул с высокой спинкой. Напротив восседал мэр,
у дверей стояли двое крепких парней с пистолетами. Кивнув головой,  Даллен
понял, что к нему применили защитное оружие малой мощности, но радости  от
этого  факта  не  испытал.  Он  прекрасно  сознавал  безвыходность  своего
положения.
     - Мэрией - моя близкая подруга, - оповестил Сэнко. -  Можно  сказать,
протеже. Если бы ты выстрелил  в  нее  из  этой  штуки...  -  Он  коснулся
лежащего на столе излучателя и покачал головой, видимо, представив,  каким
страшным было бы его возмездие.
     - Я уже говорил: меня интересует только  Бомон.  -  Даллен  с  трудом
шевелил непослушными губами. - Я не  знал,  что  у  Башен  так  называемой
протеже...
     Сэнко резко подался вперед.
     - А ты крепкий орешек! Сидишь здесь, парализованный, беспомощный,  не
зная, что тебя ждет, виселица или кастрация  тупым  ножом,  и  умудряешься
хамить.  Человеку  в  твоем  положении  следовало  бы  вести  себя   более
дипломатично. Почему ты решил, что моя кожа не слишком нежна?
     - Люди, швыряющие бомбы, обычно не отличаются особо тонкой кожей.
     - Вот, значит, как! - Сэнко встал, быстро обошел вокруг стола и снова
резко опустился на отчаянно заскрипевший под  ним  стул.  -  Хочу  кое-что
сообщить вам, господин  метаправительственный  агент.  Здесь,  в  Западном
Корделе, проживают цивилизованные люди, у нас есть законы, и мы следим  за
их соблюдением. У нас нет электричества, не хватает чистой воды  и  прочих
благ, но мы не дикари! Мы не занимаемся террором.
     - А как же Бомон?
     - Бомон был безмозглым тупицей!
     - Был? - Даллен пошевелил пальцами. К нему  возвращалась  способность
двигаться. - То есть...
     - То есть он мертв.  Ему  и  двум  его  приятелям  вынесли  приговор,
который вчера приведен в исполнение. Ты считаешь это жестокостью?
     - Нет, просто варварством.
     Сэнко едва заметно пожал плечами.
     - Вы должны понять, что в любом Независимом сообществе самым  тяжелым
преступлением является пустая трата денежных и  материальных  ресурсов.  У
нас есть небольшой запас наличности, необходимой для закупки  медикаментов
на черном рынке, а Бомон и  его  друзья-кретины  ухнули  прорву  денег  на
бомбу. Несколько месяцев  назад  два  таких  же  идиота  разбили  один  из
последних автомобилей, и если бы  они  не  погибли...  -  Сэнко  замолчал,
закусив  единственным  зубом  нижнюю  губу,  и  внимательно  посмотрел  на
Даллена. - Я не понимаю, зачем ты здесь, - наконец сказал он. - Что вам за
дело до Бомона? Чем он помешал твоей сытой, уютной жизни?
     - В тот день, когда я накрыл его в Мэдисоне, он  пригрозил  мне  тем,
что его друзья расправятся с моими близкими, - медленно  произнес  Даллен.
Его мозг все еще переваривал новость о смерти Бомона. - Примерно в это  же
время кто-то проник в здание городского управления и выстрелил в мою  жену
и ребенка из "спешиал-луддита". Но...
     - Но что, господин агент? Пораскинь-ка мозгами! Сколько  стоит  такая
игрушка, как "спешиал-луддит"?
     - Вы полагаете.... это сделал  кто-то  из  Мэдисона...  или  даже  из
городской администрации?..
     - Ну-ка повтори, что ты минуту назад говорил о варварстве?
     - Но зачем?! Зачем? Не вижу причин!
     - Промочи горло, может, в голове прояснится. У "спешиал-луддита" есть
свое, особенное назначение. Он создан  для  выполнения  одной-единственной
задачи.
     Сэнко вытащил из кармана  серебристую  фляжку,  поднялся  и,  обогнув
стол, вылил часть ее содержимого в рот Даллену.
     - Не может... - Даллен поперхнулся, когда теплый  алкоголь  проник  в
его  горло,  но   судорожный   кашель,   казалось,   ускорил   возвращение
чувствительности. Мышцы вдруг закололо тысячей иголок.
     - Твои жена и ребенок,  должно  быть,  о  чем-то  знали.  Или  что-то
видели. - Сэнко опустошил фляжку и бросил ее  одному  из  охранников.  Тот
поймал ее и молча вышел. - Да, плохой из тебя Шерлок Холмс, приятель.
     Даллен не стал раздумывать о том, кто это такой. Он вдруг понял,  что
неправильно оценил ситуацию и в результате впустую ухлопал не одну неделю.
Самонадеянно полагая, что именно он и его  бесплодная  деятельность  стали
причиной трагедии, он повел себя как круглый болван. А по Мэдисон-сити  до
сих  пор  разгуливает  чудовище,  наслаждаясь  безнаказанностью,   которую
подарил ему именно он, Даллен. Но каковы же мотивы преступления? Ради чего
этой сволочи потребовалось вычистить  мозги  двух  человек?  Убийство?  Но
никто  не  был  убит,  не  поступало  никаких  сообщений   о   чьем-нибудь
исчезновении.
     - Все-таки это бессмысленно, - пробормотал Даллен. -  В  Мэдисоне  не
бывает серьезных преступлений.
     - Вот это мне нравится! - широко распахнув беззубый  рот,  рассмеялся
Сэнко. - Значит, взятки у вас считаются  чем-то  несерьезным,  безобидным,
само собой разумеющимся!
     - Бывают, конечно, мелкие...
     - Послушай! Мэдисон давно уже стал чем-то вроде огромного склада  для
всех Независимых сообществ этой части света. Сюда едут даже из  Саванны  и
Джексонвиля, отовсюду, где сумели наскрести крупную  сумму  денег.  Именно
Мэдисон снабжает нас  генераторами,  очистителями  воды,  двигателями  для
грузовиков и тому подобным. А ты не знал?
     - Я знаю, что мои жена и сын не имели к этому никакого отношения.
     - Даллен, ты начинаешь мне надоедать. Как  ты  попал  в  Кордель?  На
автомобиле?
     - Прилетел на самолете.
     - Жаль. Если бы приехал на автомобиле, мы бы его конфисковали, а тебе
пришлось бы добираться пешком. Летательные аппараты нам не нужны,  поэтому
можешь отправляться назад, как только оттаешь.
     Даллен ожидал чего-нибудь похуже. Тюрьмы, например.
     - Вы меня отпускаете?
     Сэнко раздраженно пожал плечами.
     - А ты полагал, тебя разделают и съедят?
     - Нет, но после того, что случилось с Бомоном... -  Даллен  замолчал,
решив не провоцировать "мэра".
     - Давай проделаем маленький эксперимент,  -  ответил  Сэнко,  опуская
оружие Даллена в карман. - Когда вернешься в Мэдисон, напиши доклад о том,
что  некие  несуществующие  люди  утверждают,  будто  казнили,  то   есть,
покончили  с  не-существованием  других  несуществующих  людей.  Любопытно
послушать, что тебе ответят.


     Когда Даллен добрался до города, день уже клонился к вечеру.  Самолет
покружил   над   юго-западными   районами,   над    Скоттиш-Хиллом,    над
безукоризненными,  герметично  запакованными  кварталами,  которые   скоро
зажгутся огнями, создавая  иллюзию  активной  жизни  своих  несуществующих
обитателей. Многочисленные фонари зажгутся на пустых улицах,  теплый  свет
озарит пустые окна... Закат заливал  высотные  здания  городского  центра,
утопающие в  буйной  зелени,  пейзаж  выглядел  идиллическим.  Космический
пришелец, увидев город сверху, пришел  бы  к  выводу,  что  здесь  обитают
довольные жизнью, разумные, прагматичные существа, но Даллен, глядя на эту
мирную картину, не испытывал радости.
     Дерзкий рейд в Кордель и полученная там  информация,  вывели  его  из
депрессии,  одновременно  освободив  от  убеждения,  будто  стремление   к
справедливости всегда приводит, если оно достаточно сильно,  к  достижению
цели. Он понял, что нет никакого беспристрастного арбитра, который мог  бы
вынести  решение  в  чью-либо  пользу,  а  наиболее   удачлив   тот,   кто
хладнокровно и расчетливо подкрадывается к жертве.
     Самолет на секунду завис, потом  начал  снижаться,  и  его  тень,  то
увеличиваясь, то уменьшаясь, заскользила по неровностям рельефа.



                                    9

     Джеральд Мэтью наблюдал из окна своего дома, как патрульный  самолет,
снижаясь, парит над посадочной площадкой Мэдисона.  "Возможно,  это  Гарри
Даллен", - вдруг подумал он. Но  Мэтью  решительно  отогнал  эту  мысль  и
вернулся  к  письменному  столу.  Долгое  отсутствие  Даллена   дало   ему
необходимую передышку,  хотя  в  конечном  счете  страх  возмездия  только
усилился, поскольку все это время подсознание трудилось над  формированием
образа безжалостной Немезиды.
     Первая встреча с Далленом  окончилась  удачно...  Женщина  и  ребенок
падают, обмякшие тела скользят вниз по стене... Блестящие глаза идиотов...
Но она произошла при исключительных обстоятельствах и не  развеяла  страха
Мэтью. Он не изменил свою высокую оценку способностей Гарри, и ужас  перед
Далленом превратился в новую фобию. В число  прочих  фобий  Мэтью  входили
страх перед жизнью на тонкой, словно  вафля,  чужеродной  оболочке,  страх
попасться с поличным и страх хотя бы на день остаться  без  фелицитина.  И
вот теперь страх встречи с Гарри Далленом...
     Мэтью сел за стол, пытаясь сосредоточиться. Давно пора разделаться  с
накопившимися делами. Обязанности мэра и его заместителя  мало  напоминали
то, с чем обычно ассоциируются эти должности.  Это  был  труд  чиновников,
ответственных за очень широкий  круг  вопросов,  от  связей  с  прессой  и
подготовки  информации  для  туристов  до  приема  на  работу  и   закупок
необходимого оборудования. Несмотря  на  обилие  электроники,  приходилось
постоянно ломать голову, где взять  средства  на  то  или  другое;  работа
изнуряла, особенно при неуклонном снижении городских  доходов.  Мэтью  уже
несколько дней откладывал решение о сокращении ассигнований  на  городские
инженерные сооружения, но сегодня утром по дороге на службу дал себе слово
сдвинуть дело с мертвой точки. Тогда он сможет убедить себя, что с ним все
в порядке, а неприятный эпизод... женщина и ребенок падают,  падают...  Их
разум... неприятный эпизод не разрушит его карьеру.
     Он вывел на экран аналитические графики расходов, пытаясь сопоставить
разноцветные кривые и гистограммы с реальностью. Прошло  несколько  минут.
Графики  мерцали,  отражаясь  в  глазах  Мэтью,   но   разум   отказывался
воспринимать их. Его уже начала  охватывать  паника,  как  вдруг  раздался
звонок внутренней связи и в воздухе возник голоморф мэра. Мэтью  мгновенно
привел в порядок пиджак и нажал кнопку ответа.
     - Надо обсудить вопрос о конференции, - сказал мэр. - В какой  стадии
находится разработка программы?
     Джеральд сначала удивился, затем до него  дошло:  Брайсленд  имеет  в
виду Мэдисонскую конференцию руководителей городов-музеев, запланированную
на ноябрь.
     - Я пока не возился с ней, Фрэнк, - ответил он. -  Возможно,  займусь
на будущей неделе.
     - На будущей! - Брайсленд приуныл. - Я думал, ты  понимаешь  важность
мероприятия...
     - Да, но я понимаю и то, что впереди еще целых пять месяцев.
     - Пять месяцев - тьфу, - проворчал Брайсленд.  -  Особенно,  если  ты
будешь продолжать в том же духе.
     - То есть?
     - Подумай на досуге.
     Изображение Брайсленда дернулось и растаяло.  Разговор  был  окончен.
Мэтью резко вскочил из-за стола.
     - Дьявол!
     Он разозлился и испугался одновременно. Сжимая и разжимая кулаки,  он
стал метаться по кабинету, потом, немного успокоившись, остановился  перед
зеркалом. На  него  смотрел  знакомый  блондин,  молодой,  мускулистый,  с
атлетической фигурой, в безупречном костюме.  Однако  не  появилась  ли  в
глазах блондина усталость? Не свидетельствует  ли  некоторая  сутулость  о
постоянном перенапряжении?
     Мэтью  поднял  руку,  чтобы  дотронуться  до  безукоризненно   белого
воротничка, но рука потянулась к  внутреннему  карману  пиджака,  и  Мэтью
вдруг  обнаружил,  что  крепко   сжимает   золотую   ручку,   заправленную
чудодейственными чернилами. Он  замер  в  нерешительности.  С  медицинской
точки  зрения  избавиться  от  наркотической  зависимости   самостоятельно
считалось невозможным, хотя со времени... женщина  и  ребенок  падают,  их
глаза безжизненны и пусты... со времени того  происшествия  ему  удавалось
держать себя в руках до конца  рабочего  дня.  В  целях  самозащиты...  Он
боялся, что у него может вырваться неосторожное признание, но  прошло  уже
пять  недель,  и  с  каждым  днем  его  положение  становилось  все  более
безопасным. Сейчас большую опасность представляют явные  изменения  в  его
поведении,  появившиеся  после...  женщина  и  ребенок   падают,   падают,
падают...
     Он повернул колпачок  и  быстро  провел  пером  по  языку.  Собираясь
спрятать  ручку  в  карман,  он  вдруг  решил  полюбопытствовать,  сколько
осталось фелицитина, удостовериться, что все в порядке. Мэтью поднес ручку
к глазам и ощутил почти физический удар. Губы дернулись,  лицо  застыло  в
гримасе ужаса.
     Фелицитина хватит только на неделю, значит в последнее время Джеральд
постоянно  злоупотреблял  наркотиком.  Вместе  с  осознанием  этого  факта
нахлынула  первая  волна  воодушевления,  блаженной  уверенности,  что  он
играючи справиться с любой трудностью.  Фелицитин,  как  всегда,  сработал
быстро и безотказно.
     Основная проблема - поставщик наркотика, который прибудет с западного
побережья только через две недели. Мэтью тут же принял решение: под  каким
угодно предлогом  съездить  в  Лос-Анджелес.  Все  будет  отлично,  просто
отлично. Если хорошенько подумать, все даже к лучшему. Ручки - игрушки для
богатых; пользуясь ими, можно передозировать препарат. Со следующей недели
Джеральд перейдет на микрокапсулы, они гораздо надежнее, не будет  проблем
с дозировкой и к тому же сэкономят кучу денег. Первый шаг на пути  к  тому
дню, когда он, наконец, избавится от наркотической зависимости.
     В его мире все хорошо, дела  идут  отлично,  а  самое  приятное,  они
пойдут еще лучше.
     Мэтью одернул пиджак, пригладил волосы, улыбнулся своему отражению  и
пружинящей походкой двинулся к письменному столу



                                    10

     Даллен так долго жил пустоте и тишине дома,  что  уже  начал  ощущать
себя последним человеком в мире.
     Из окна был виден пустынный склон Нортон-Хилла, и даже  золотые  огни
вдали не оживляли унылую картину. Их автоматически включали в  необитаемых
районах  Лимузина,  Шотландского  Холма  и  Гибсон-Парка.  Для   туристов,
спускавшихся с  орбиты  на  вечернем  корабле,  все  это  казалось  вполне
натуральным, но Даллену, нетрудно было  поверить,  что,  пока  он  дремал,
исчезли последние земные жители.

                   "...Вдоль бездорожья поля замело
                   Цветущей луны лепестками.
                   Следы всех ушедших к Великому О..."

     Он, отвернувшись  от  окна,  двинулся  через  безмолвные  комнаты,  в
которых ему все еще чудился запах мочи.  Вчера  пришло  сообщение  от  Роя
Пиччано, объясняющее, что, ввиду позднего возвращения Даллена,  он  забрал
Кону в клинику для дополнительного обследования, которое продлится дня три
и советовал Даллену отдохнуть.
     Но хотя тот после вылазки в Кордель страшно устал физически,  он  все
равно мотался в клинику, проводя все свободное время с женой и сыном. Коне
быстро надоедали попытки Даллена вызвать ее на разговор, а мальчик спал  в
соседней комнате, сжимая в руке желтый грузовичок. Даллен находил утешение
в том, что Микель до сих пор любил игрушечные  машинки,  но  понимал,  что
цепляется за соломинку. Личность мальчика была стерта, когда  она  еще  не
успела хорошенько сформироваться. Как же можно надеяться ее восстановить?
     Даллен всегда покидал клинику с комом в горле.  Он  мог  бы  пойти  к
начальнику  полиции  с  новой  версией,  но   отсутствие   ясного   мотива
оправдывало  бы  собственную  бездеятельность  Лэшбрука.  В  любом  случае
Даллена совершенно не устраивала перспектива поимки преступника властями и
отправки его в ссылку. Мерзавец заслуживал  более  сурового  наказания,  и
Гарри собирался собственноручно выполоть сорную  траву.  А  для  этого  он
должен был найти виновного без посторонней помощи.
     Оставалась еще загадка слов Глиба о  "спешиал-луддите".  Что  Даллену
действительно хотелось бы понять, так это  причину,  по  которой  один  из
сотрудников  городского  управления  испробовал  устройство  на   невинной
женщине и ребенке. Однако горе,  ненависть  и  неуправляемая  ярость  мало
способствовали аналитическому мышлению.
     Даллен вернулся домой в таком состоянии, что заснул в  кресле.  Среди
ночи он подумал, не лечь ли в кровать, но одинокое  ложе  показалось  мало
соблазнительным. День, потраченный  на  размышления,  жевание  и  дремоту,
совсем лишил его энергии, он чувствовал себя слишком разбитым и не мог  ни
о чем думать. Дом стал местом, из  которого  лучше  поскорее  сбежать.  Он
принял холодный душ, побрился и переоделся, говоря себе, что  у  него  нет
определенных планов, он может отправиться в гимнастический зал,