этого  пропахшего  смрадом,
злобой, лживого и циничного, неправедного мира. И они не боялись ничего, ибо
для чистой души смерть - переход к лучшему, а не провал в адские пучины...
   Как раз времени, потраченного на молитву, им и не хватило.
   Они  заметили  двух  путников,  когда,  закончив  молитву,  поднялись  на
пригорок. До них было рукой подать. Внизу  склона  располагался  заброшенный
поселок сотни на две домов.  Некоторые  строения  были  порушены,  в  других
сохранились стекла. Поселок был выселен по решению Совета Справедливых,  так
как располагался в месте, "опасном для разума Граждан и дурно влияющем на их
мысли и поступки". Попросту говоря, здесь было слишком много "галлюцинаций",
как это назвали бы ортодоксы, и "пророчеств", как сказали бы еретики.
   - Вот они! - воскликнул Буддист, совершая грех излишней эмоциональности.
   - Вижу, - радостно ответил Мусульманин, поддавшийся тому же греху.
   Путники, за которыми они шли, сделали привал в опустевшем дворе. Один  из
них, неподъемная груда жира, казалось невероятным, что  он  преодолел  такое
расстояние пешком, расположился на  продавленном  кожаном  диване,  стоявшем
прямо на земле.  Второй  сидел  на  коленях,  прикрыв  глаза,  и,  казалось,
медитировал.
   Еретики начали быстро спускаться по склону.  За  одежду  цеплялся  репей,
ноги утопали во влажной земле, так что двигаться было нелегко.  Но  что  эти
трудности пред тем путем, который пришлось им преодолеть?
   - Стой! - воскликнул Буддист. - Ты слышишь?
   - Слышу, - с ужасом произнес Мусульманин. - Этот рокот...
   - Это звук винтокрыла!
   В этот момент из-за горного хребта появился большой зеленый винтокрыл. На
его борту сияла эмблема Инквизиции.
   - Они за нами? - тревожно воскликнул Мусульманин.
   - Или за пришельцами, - проговорил Буддист. Пистолет лег в его руку. Этот
человек готов был дорого продать свою жизнь.
   ***
   Резиденция Святого Материалиста-два, отвечавшего в Великом Триумвирате за
Париж, находилась в Большом  доме  на  площади  Республики.  Именно  туда  и
направился инквизитор-аналитик на длинной черной машине,  один  вид  который
вызывал у Граждан какое-то сосущее чувство,  из  которого  рождается  липкий
страх. Большой Дом, больше походивший  на  дворец,  располагался  в  глубине
парка за высокой оградой, по которой  был  пропущен  электрический  ток.  На
площади было полно жандармов, парк охраняла Республиканская Гвардия.
   Святой Материалист не жил здесь постоянно. Где он жил -  не  знал  никто,
кроме узкого круга избранных. Он возникал  здесь  время  от  времени,  чтобы
решать свои дела, часто достаточно странные.
   Резиденция   была   обставлена   в   традициях    обычного    гасконского
государственного  учреждения.  Темные  коридоры.  Массивная,  без   изысков,
мебель. Плакаты на стенах. Но инквизитор-аналитик знал,  что  есть  здесь  и
помещения, обставленные с сумрачной роскошью. Он был там однажды и  подумал,
что  опасно  иметь  дело  с  тем,  кому  по  душе  такие  болезненно-угрюмые
интерьеры.
   Блишон насмотрелся на многих власть имущих. "Целые  народы  пришли  бы  в
ужас, если бы узнали, какие мелкие люди ими правят", - писал  наполеоновский
министр иностранных дел хитрющий лис Талейран. И инквизитор-аналитик  был  с
ним  согласен  полностью.  Слишком   много   он   видел   высокопоставленных
чиновников, которые были глупее разносчика фруктов и  безвольнее  последнего
подкаблучника, которого жена ежедневно таскает  за  волосы.  Слишком  многие
сановники были одержимы  позорно  мелкими  страстишками,  поражены  болезнью
самых примитивных извращений.  Слишком  многие  были  продажны,  амбициозны,
пошлы,  никчемны.  Слишком  мало  среди  них  встречалось  целеустремленных,
волевых людей, способных подчинять себе окружающих и обстоятельства. Так вот
- Святые Материалисты никак не относились к людям  мелким.  Блишон  знал  их
всех. И все до единого они были для него загадкой. Их слова,  поступки  было
невозможно предугадать. И главное - они знали какую-то цель,  о  которой  не
имел и понятия инквизитор-аналитик, и его это страшно злило.
   Святые Материалисты не устраивали многих.  Формально  они  обладали  лишь
духовной властью и не могли вмешиваться в  государственные  дела.  Время  от
времени их влияние  пытались  ограничить,  их  пытались  свергнуть,  на  них
покушались. С таким же успехом можно долбить  ногой  кирпичную  стенку.  Они
были незыблемы.
   В  прихожей,  ведущей  в   кабинет   Святого   Материалиста,   красовался
транспарант с цитатой из Великого гражданина Ларошфуко:  "Как  только  дурак
похвалит нас, он уже не кажется нам так глуп".
   Как и все здесь, это высказывание было какое-то ернически двусмысленное.
   Святой Материалист  сидел  на  диване,  лаская  свой  подбородок  длинным
ярко-красным пером птицы Гулл, водившейся на юге. Он зевал,  перед  ним  был
высокий кубок, в нем пылал синим пламенем какой-то напиток.
   - Здравствуй, Великий Гражданин, - произнес инквизитор-аналитик.
   - Здравствуй,  пожиратель  слухов,  -  усмехнулся  Святой  Материалист  -
высокий  ростом,  когда-то  красивый,  а  теперь  постаревший,   морщинистый
человек. Его голубые глаза были цепкими, и в них  птицами  в  клетке  бились
смешинки.
   Ирония, обидные ярлыки, словесные подначки  -  таков  был  стиль  Святого
Материалиста, и обижаться на это было примерно то же, что  злиться  на  град
или извержение вулкана.
   - На, поешь. Труды утомили тебя, - Святой  Материалист  протянул  Блишону
персик и улыбнулся - почти добро.
   Инквизитор-аналитик  с  трудом   попытался   придать   лицу   благодарное
выражение, но собеседник отмахнулся и небрежно произнес: - Не  старайся.  Ты
же ненавидишь персики. Я дал тебе его в знак того, чтобы ты быстрее  изложил
все и выбросил его на выходе. Чтобы он больше не терзал твои ноздри.
   Блишон кивнул. Он действительно ненавидел персики, но не представлял, как
об этом стало известно Святому Материалисту, поскольку скрывал свои привычки
так же старательно, как и мысли.
   -  Внестатистический  выброс  аномалий  в  последние  дни,   -   произнес
инквизитор-аналитик.
   - Я уже слышал это. Дальше.
   - Вот выкладки...
   - Оставь их на столе. Продолжай.
   - Похоже, появились носители.
   - Люди?
   - Пока знаю об одном человеке. Неизвестный в странной одежде объявился  в
лавке гражданина Грюшона, частного торговца... Он возник из ниоткуда.
   - Из ниоткуда, - задумчиво произнес Святой  Материалист,  покусывая  перо
птицы.
   - В то же время в Париже видели двоих людей странного  вида.  Чернокожий,
нездорово тучный негр...
   - Негр? - удивился Святой Материалист.
   - Именно... Один из городских клошаров распространяет слухи, что эти двое
появились в Парижском Булонском парке.
   - Тоже ниоткуда?
   - Да.
   - Столько жертв галлюцинаций?
   - Это не были галлюцинации. Это было на самом  деле.  Инквизитор-аналитик
встал и припал перед Святым Материалистом на одно колено.
   - Отпусти мне грехи, Великий Гражданин. Я грешен в  словах  и  мыслях,  -
попросил инквизитор-аналитик.
   Святой Материалист насмешливо посмотрел  на  него.  Встал,  взял  в  углу
полуметровый штырь с несколькими шестеренками на конце из нержавеющей стали.
Вернувшись к коленопреклоненному Блишону, он коснулся палкой  с  шестеренкой
его головы, произнося: - Я отпускаю тебе этот грех!
   Он бесцеремонно, как ненужную железяку, отбросил "скипетр" и вернулся  на
диван.
   - Самый большой грех - это грех умолчания по отношению ко мне, - произнес
вкрадчиво он. - Расскажи все, что тебе известно об этих еретиках.
   - Возможно, они пришли оттуда. Из за границ Большой Сферы.
   - Я отпущу тебе и этот грех. Где они сейчас?
   - Удалось схватить только одного.
   - И где же он сейчас? - в спокойном голосе Великого Гражданина скользнули
нотки нетерпения.
   - Его приговорили к отсечению головы.
   - Я хочу его видеть.
   - Поздно, - произнес, тупя взор, инквизитор-аналитик. И, натолкнувшись на
жесткий взор хозяина, произнес поспешно: - Но мы найдем остальных...
   ***
   В узкую бойницу окна, забранного решеткой, Сомов больше не смотрел. Да  и
вообще не вставал  со  своего  неудобного  деревянного  ложа,  напоминавшего
старинные арестантские нары. Он впал в оцепенение. В  голове  была  какая-то
сумятица из маловразумительных мыслей. Никак  не  верилось,  что  деревянная
конструкция с железным ножом создана для  того,  чтобы  вскоре  с  щелканьем
отсечь голову. Его, госпитальера Сомова, голову! Когда он пытался  осмыслить
этот факт, то подкатывала тошнота и внутри образовывалась пустота, в которую
валились все эмоции.
   - Эй, еретик! Кончай ночевать! Пришла пора приготовиться к вечному сну...
   Эти слова вывели Сомова из состояния транса.
   -  А  разве  перед  казнью  сюда  не  придет  духовный   пастырь,   чтобы
благословить  меня  на  смерть?  -  спросил  Сомов,  поднимаясь  со   своего
деревянного ложа.
   - И не надейся! - ухмыльнулся тюремщик. - Все, что тебе положено, ты  уже
получил. Ну, может быть, кроме еще одной бутыли вина...
   - Да?
   - Вот, - кивнул тюремщик, неуверенно демонстрируя, с надеждой  во  взоре,
еще одну плетеную бутыль. - Вообще, я всегда считал,  что  надираться  перед
смертью просто неприлично.
   - Правильно, - кивнул госпитальер.
   - А ты держишься молодцом. Я пью за тебя, - он с хлопком выдернул  пробку
и приложился к горлышку. - Будь готов через  полчаса.  Если  бы  ты  не  был
еретиком, может, мы подружились бы.
   - Непременно, - скривился госпитальер.
   В его руке лежала приорская "раковина". Ее не стали отнимать,  приняв  за
сущую безделицу. Но, похоже, "раковина" не могла сейчас  ничем  помочь  ему.
Действие ее избирательно и таинственно. Черный шаман, который мечтал о вещах
приоров, как о ключе к безграничной власти, ошибался. Если бы он  был  прав,
Сомов сейчас не сидел бы и  не  ждал  дисциплинированно,  когда  его  голова
покатится в корзину. Но "раковина" жила. От нее разливалось тепло,  и  через
нее слышался какой-то зов. И приходило понимание, что где-то на этой планете
должен быть центр сил, типа того, что на Мечте Боливара использовал Магистр,
чтобы прорубить проход в пространстве, но только более значительный.
   Тюремщик распахнул дверь, сжимая вожделенную бутылку, сделал  шаг  вперед
из камеры.
   И влетел обратно, устроившись на полу. Ему хорошенько засветили в лоб. Он
попытался подняться, но тот, кто ворвался  в  камеру,  небрежно  ударил  его
ребром ладони, а затем, критически оглядев госпитальера,  велел:  -  Собирай
вещички.
   Госпитальер  смотрел  на  пришельца   без   всякого   удивления.   Как-то
получилось, что все чувства у него кончились во  время  ожидания.  Он  пожал
плечами, поднялся, нагнулся над  тюремщиком,  убедился,  что  тот  дышит,  и
отправился следом за другом.
   У  лестницы,  ведущей  из  тюремного  полуподвала,  Сомов  споткнулся   о
распростертое тело еще одного из тюремщиков. Другой охранник мычал,  пытаясь
приподняться, но Филатов милосердно лишил его сознания.
   Они поднялись на первый этаж, вышли в длинный, пропахший какой-то  химией
коридор.
   - Побег! - Просипел жандарм.
   Точнее, жандармов было два.  Рука  одного  лежала  на  большом  уродливом
автомате с дисковым  магазином.  Второй  выхватил  шпагу.  Филатов  замедлил
шаг... Полетели все в разные стороны - жандармы,  шпага,  автомат.  Впрочем,
автомат Филатов подхватил, а  шпагу  протянул  Сомову:  -  Пригодится.  Мясо
коптить.
   Разведчик вытащил из кармана жандарма ключи и открыл решетчатую дверь.
   Они оказались во дворике, примыкавшем к тюрьме. Двое жандармов  стояли  и
жевали табак - меланхолично и грустно.
   "Только бы не подавились, бедняги", - подумал Сомов, видя, как  его  друг
как кегли  сшибает  с  ног  жандармов.  Те  были  ребята  здоровые,  но  для
деревенских увальней лучший боец отряда силового противодействия  "Богатырь"
был сродни стихийному бедствию. Они  грохнулись  на  мостовую,  а  разведчик
толкнул госпитальера к полицейскому автомобилю.
   - Туда!
   Плюхнувшись на сиденье, Сомов воскликнул: - Ты сможешь управиться с  этим
монстром?
   - Еще как! - Филатов со скрипом повернул  длинный  рычаг,  выжал  педаль,
раздался хлопок - Сомов вздрогнул, как от выстрела, но понял, что это  всего
лишь выхлоп.
   А сзади слышались крики и топот. В двери появился охранник с револьвером.
   - Но, родимая! - прикрикнул разведчик, и машина сорвалась с места.
   Почти не глядя, не выпуская  рулевого  колеса,  Филатов  дал  очередь,  и
охранники спрятались за дверью. Похоже, никому из них  не  хотелось  умирать
героями.
   Машина тряслась по мостовой, как телега. Шины  у  нее  были  на  редкость
дрянные. То же касалось и движка, и дверей, и рессор, и салона.  Вся  машина
была плодом самой незамысловатой инженерной мысли. Мотор неустанно  чихал  и
норовил заглохнуть. Рессоры  скрипели  так  пронзительно,  будто  их  пытали
инквизиторы. Рычаг переключения передач все время выбивало. А  когда  машину
тряхнуло  особенно  сильно,  из  кожаного  сиденья  рядом  с   госпитальером
выскочила острая пружина. Появись она немного правее,  и  к  реву  двигателя
прибавился бы рев подраненной в нежное место жертвы.
   Тут зашипела рация, занимавшая половину заднего сиденья.
   - Всем стражам! Побег из тюрьмы Сен-Мара! Всем стражам! Двое  беглецов...
Приметы... Похищена полицейская машина номер 867.
   - Это про нас, - кивнул Филатов и свернул на узкую улочку.
   Он заранее просчитал все возможные маршруты отхода и теперь  молил  Бога,
чтобы оказался прав в своих выкладках.
   - Давай, железяка, - наддал он на газ еще больше...
   *** - Дурное место, - твердил Черный шаман. - Отвратительное место!
   Магистр будто и не  слышал  его  слов,  продолжая  что-то  сосредоточенно
вычислять в голове, держа в левой руке снятый с цепи Талисман Демона Пта.
   Они устроились на привал в заброшенном поселке у самого  подножия  горной
гряды. Дальнейший путь обещал быть  труднее,  но  Магистр  был  уверен,  что
преодолеет его. Это ведь его путь, и по нему суждено пройти до конца.
   Черный шаман  облазил  полуразрушенные  строения  поселка,  будто  собака
вынюхивающая чужие следы.
   - Плохое место, - продолжал он. - Сила! Чужая Сила  здесь!  Очень  плохое
место!
   - Умерь свой пыл, - велел Домен, тоже ощущавший уколы беспокойства, но не
такие  сильные,  чтобы  впадать  в  панику.  Но  место  действительное  было
необычным. Ощущение присутствия Сил по мере продвижения на север возрастало.
Так что ничего удивительного.
   - Я чую, чую, чую! - как заведенный твердил Черный шаман.  -  Это  враги!
Враги, враги, враги! Надо бежать! Надо спрятаться! Надо скрыться!
   Магистр очнулся от  раздумий.  Опасность  -  резко  возопило  все  в  его
существе.
   А потом он услышал  рокот,  пробившийся  через  шум  рушащегося  недалеко
водопада.
   И увидел два пузатых нелепых вертолета.
   - Враги! Они хотят  нашу  кровь!  -  в  отчаянии  завопил  Черный  шаман,
попытался вскочить, но потом  рухнул  на  землю  и  начал  раскачиваться  из
стороны в сторону, творя заклинание на своем каркающе-шелестящем языке.
   - Бежим! - приказал Магистр, но Черный шаман не обращал на него  никакого
внимания.
   От вертолетов убежать было невозможно. Магистр согласился с этим. Он  сел
на бревно во дворике и сосредоточился на себе. Он изгнал  из  души  страх  и
раздражительность. Он понимал, что наступают иные  обстоятельства.  Что  тот
шанс, который у них был, они не использовали, но это ничего не значит. Будут
и другие шансы.
   Не нужно совершать лишних движений. Остается только ждать развязки.
   - Руку! - взвизгнул Черный шаман.
   - Что?
   - Ты глуп! Дай руку!
   Магистр вдруг понял, что от него  хочет  напарник,  и  протянул  руку.  И
почувствовал, как истекающий из Талисмана Пта жар и холод проходит по рукам,
вливается в Черного шамана. Как над негром повисает темная аура.
   - Враги, враги, враги! - закачался Черный шаман. - Я выпью вашу кровь!  -
он снова, все приглушеннее, бормотал заклинания.
   Неожиданно  колдун  выкинул   вперед   руку,   направленную   в   сторону
вертолета...
   Пилот винтокрыла почувствовал, как чья-то рука сжала его  сердце.  Машина
как раз выполняла сложный маневр захода на цель перед десантированием. Пилот
выполнял такие маневры  не  раз,  играючи,  он  чувствовал  себя  в  воздухе
свободно и легко, как птица. Но тут руки перестали его  слушаться.  По  телу
пробежала дрожь. Он резко передернул плечами, отпустил рычаги.
   Винтокрыл затрясся и начал заваливаться на бок.
   - Что ты делаешь?! - воскликнул сидящий сзади  него  в  боевом  оснащении
командир десантной группы специального отряда Великой Инквизиции, на коленях
у которого был здоровенный автомат с дисковым магазином. -  Осторожнее,  Бог
тебя задери! - выкрикнул он богохульное ругательство и рванулся к рычагам.
   Но изменить ничего не успел. Винтокрыл пропорол брюхом водонапорную башню
на окраине поселка, рухнул на землю. Бензобак  был  пробит.  Из  него  потек
бензин. Заискрился оборванный электропровод. И машина превратилась в  факел.
Взметнулся огонь.
   -  Все-е,  -  прошептал  Черный  шаман,  отпуская   руку   Магистра.   Он
израсходовал все силы.
   Но оставался второй винтокрыл, заходивший с другой стороны...
   Еретики прятались за кустами.
   Они с изумлением смотрели, как один из винтокрылов упал на землю и вскоре
вырос рыжий фонтан огня.
   Второй винтокрыл был совсем рядом. Пилот, увидев судьбу своего напарника,
повел свою машину вниз. Она зависла на  высоте  трех  метров  и  неторопливо
двинула к двум маленьким фигуркам, неподвижно сидящим во дворе дома.
   - Неужели это они сбили винтокрыл? - изумленно прошептал Буддист.
   - Похоже, он упал сам.
   - Нет, люди эти имеют власть над сутью  предметов.  Аббат  Христан  давно
говорил о таком.
   - Но власть их кончилась, - сказал  Мусульманин,  глядя,  как  обессилено
распласталась на земле черная фигура. Винтокрыл шел совсем недалеко.
   - Я спасу их, - воскликнул Мусульманин.
   - Стой!
   Но Мусульманина невозможно было остановить. Он вырвал  из  сумки  круглый
предмет и рванулся из-за кустов. Он  несся  вперед.  К  вертолету.  Кажется,
десантники заметили его. Из  бойницы  появился  ствол  автомата,  протрещала
длинная очередь. Но Аллах хранил еретика в тот день. Лишь одна  пуля  задела
его плечо.
   - Аллах велик! - воскликнул Мусульманин и швырнул предмет в  полуоткрытую
дверь винтокрыла. А потом упал в траву.
   Секунду ничего не происходило. А потом  внутри  вертолета  глухо  ухнуло.
Машина закружилась на месте, как собака, кусающая себя за хвост. Потом пошла
в  бок  -  как  раз  туда,  где  лежал  на  траве,  прикрыв  голову  руками,
Мусульманин, и прятался в кустах Буддист. А потом грянул взрыв.
   Граната, брошенная Мусульманином, нашла свою цель.
   - Я силен! - Черный шаман поднялся на ноги и ударил себя  в  грудь.  -  Я
убил их всех! Ты должен подчиняться мне! - он посмотрел на Магистра.
   - Правда? -  приподнял  бровь  Домен,  разглядывая  Черного  шамана,  как
вредное насекомое.
   И Черный шаман сник. Он понял, что не пришел еще час его власти.
   - Черный шаман шутит, - угодливо произнес он. - Я служу тебе.
   - И не забывай об этом. А сейчас - в дорогу. Нам нельзя здесь оставаться.
   Догорали два винтокрыла. В них не осталось никого живого.
   ***
   - Мы наслышаны о высоких добродетелях  твоих  братьев,  -  сказал  гость,
склоняя  голову  перед  человеком  в  длинной  красной  мантии,   облегающей
мускулистое, хотя и слегка заплывшее жиром тело.
   Благородные черты лица обладателя мантии указывали на то, что это человек
самых высоких добродетелей. Иначе и быть  не  могло  -  только  достойный  и
преданный истиной вере Гражданин может стать аббатом монастыря.
   - Я равнодушен к сути твоих слов, сын мой, - сказал  аббат.  -  Поскольку
добродетель внутри человека, и не обязательно выставля