ия Замойски на экранах не задерживалась. Оживлялись  аризонцы,
лишь заслышав о крупной награде за поимку агента. Но в награду тоже никто не
верил. Да и вообще в Нью-Тауне было не  так  много  людей,  в  чьих  головах
надолго могла задержаться какая-то мысль.
   На вторые сутки Малютка Пен объявил: - Сегодня у меня небольшое  семейное
торжество. Прибудут несколько  моих  друзей  с...  э-э...  женами.  Так  что
повеселимся...
   -  Ты  что,  одурел?  Чтобы  мою  физиономию  увидели  и  сравнили  ее  с
изображением из "Новостей"?!
   - М-да, незадача  получается,  -  согласился  Малютка.  -  Но  встречу  я
отменить не могу. Это вызовет излишние кривотолки.
   - Тогда я не выйду к гостям.
   - Тоже нельзя. Они все равно пронюхают о твоем присутствии.
   - Ладно, - кивнул Замойски. - Приму участие в вашей вечеринке. Только мне
нужен косметический комплект "Дракула".
   - Будет.
   Действительно, через час доставили комплект. Замойски уселся у зеркала. И
через сорок минут оттуда на  него  глядел  совершенно  другой  человек.  Для
большинства населения "Франкенштейн" - просто игрушка. Но в руках мастера он
творит чудеса. Теперь никто бы не  узнал  Джона  Замойски.  Кроме,  конечно,
полицейидентификаторов, для которых, чтобы раскусить этот грим, понадобилось
бы ровно две сотых секунды.
   - Бог ты мой, - всплеснул руками Малютка  Пен.  -  Я  было  подумал,  что
кто-то пробрался через силовое поле. Ты художник.
   - Умею, - удовлетворенно кивнул Замойски.
   Как и было  обещано,  на  острове  появились  трое  ирландцев  со  своими
дамочками, которые вряд ли могли быть их женами, поскольку  вели  себя  так,
как могли бы вести себя на подобных вечеринках  женщины  легкого  поведения,
приглашенные скрасить компанию закоренелых холостяков.
   - Парни, представляю вам мистера Нила Гардина, - проговорил Малютка  Пен,
когда все разместились за столом, сервированным под  званый  ужин  прямо  на
берегу моря.
   - Я слышал о вас, - пожал руку Джона  чернявый  подвыпивший  коротышка  с
плутовато бегающими масляными глазками.
   - Польщен, - кивнул Замойски, прекрасно зная, что это  наспех  выдуманное
имя никто раньше слышать не мог.
   - Что-то с игорным бизнесом. Да? - не отставал коротышка.
   - Вроде этого. Только не здесь. Стар-Вегас.
   - А-а, - с уважением протянул коротышка. - Меня зовут Большой Рекс,  и  я
заправляю всеми делами в этом... э-э,. коллективе. Вон того хохотунчика, что
лезет под юбку той наивной девственницы, кличут Жеребец. Откуда эта кличка -
об этом лучше расскажут наши подружки.  Того,  который  набивает  брюхо,  не
обращая внимания на трущуюся об него Салли, зовут Проныра. Он своего никогда
не упустит. Ну а Малютку Пена вам и представлять  нечего  -  вы  его  и  так
знаете. Хороший малый, только жаден, как Крез. Замойски не  стал  объяснять,
что последний царь Лидии Крез былне жадный, а богатый.
   - Зато девочку Пен себе отхватил что надо. Ее  зовут  Кальвина,  Как  вам
нравится это имя? Никогда не слышал подобных имен! А так все остальное у нее
в высшей степени удачно подобрано - и то, что выше пояса, и то, что ниже...
   Большой Рекс продолжал болтать без умолку, расхваливая  свою  собственную
подружку, которую звали Пенелопа. Замойски стало нестерпимо скучно.  Тут  он
заметил  призывно-оценивающий  взор  этой   самой   Пенелопы,   бесцеремонно
обшаривающий его фигуру.
   На первый взгляд ей не было и восемнадцати, но ее округлые  формы,  скупо
покрытые полупрозрачным коротким платьем  из  так  называемого  "магического
шелка", надетого прямо на голое тело, могло свести  с  ума  кого  угодно  из
мужской половины населения Вселенной.  Даже  тех  из  них,  кто  предпочитал
гомосексуальные связи.  Волосы  у  Пенелопы  практически  отсутствовали.  На
голове их успешно заменяла модная  шапочка,  реагировавшая  на  эмоции  свой
хозяйки переменой цвета. Одежда  то  искрилась  блестками,  то  переливалась
разноцветьем радуги. Ее зрачки по последней моде заменяли черные изображения
лошадиных черепов.
   Несносный болтун Рекс  переключился  на  разговор  с  Малюткой  Пеном.  А
Пенелопа хорошо поставленной походкой направилась к Замойски.
   - Что, нравлюсь? - уверенная в своем очаровании, спросила она у Джона.  -
Можешь не отвечать, красавчик.  Я  чувствую,  когда  в  мужчине  просыпается
зверь... Но ведь и во мне может проснуться кошка.
   - Хищная?
   - Нет, мягкая. Из тех, которые мурлычут на  груди...  Я  хочу,  чтобы  ты
сегодня был моим зверем.
   В принципе Замойски тоже был не против. Ханжество не входило в число  его
недостатков. Он мог похвастаться длинной чередой связей,  правда,  только  с
противоположным полом, что считалось на Аризоне ненужной щепетильностью.
   - Первым озвереет твой Рекс, - усмехнулся Замойски.
   - Пускай...
   - Он не Отелло?
   - Красавчик, где ты в наше время найдешь ревнивых мавров?
   Так, прикинул Замойски, девочка  относится  к  двум  процентам  населения
Аризоны, которые слышали, кто такой Шекспир.
   Малютка Пен и Большой Рекс отошли от пировавших и  развлекавшихся  друзей
на солидное расстояние.
   - Ты знаешь, красавец, я разбираюсь в людях...  Эти  ирландцы  вообще  не
люди. Так, тройка злобных скорпионов. Но ты-то не такой. Ты, красавчик,  тут
случайно... Им не тебя жалко.
   - Почему?
   - Потому  что  скорпионы  кусаются...  А  ты  такой  беззащитный,  -  она
прижалась к нему всем телом, и Замойски ощутил, как в нем пульсирует кровь и
рождается  необузданное  желание.   Он   подумал,   что,   может,   дело   в
духах-возбудителях или в  магнитно-волновом  эректоре,  который  вполне  мог
уместиться в браслете на руке Пенелопы. Но потом понял, что дело все-таки  в
ней самой. Это действительно была кошка.  Она  относилась  к  тем  женщинам,
которые способны поднять и паралитика с  ложа,  проведя  пальцами  по  своей
обнаженной груди и вильнув бедром.
   - Я действительно выгляжу беззащитным?
   - Абсолютно. Я давно общаюсь с этими скорпионами. И  видела  много  таких
мальчиков,  которые  кончают  свою  жизнь  в   плазменных   распылителях   в
подвалах... Знаешь, я уверена - они готовят какую-то гадость.
   - Почему?
   - Кошки обладают предчувствиями. Пойдем за ними, - неожиданно  предложила
она. - Нам достаточно будет держаться от них на  расстоянии  в  сто  метров,
чтобы нас не заметили, а мы бы при этом слышали все, о чем они говорят.
   - Каким образом?
   Она продемонстрировала кольцо на своему пальце. Замойски потрогал его.  И
узнал приемник-детектор класса "Ухо", притом достаточно высокого класса.  Он
позволяет считывать  переговоры,  даже  когда  они  ведутся  в  укрытии,  на
значительном расстоянии.  Любимое  орудие  банковских  охранных  структур  и
спецслужб. Прибор вызывал у Джона массу  вопросов.  Зачем  этой  сексуальной
кукле  такая  штуковина?  И  зачем  ей  демонстрировать  устройство  первому
встречному?
   - Что это? - спросил Замойски, разыгрывая святую наивность.
   - Прослушивающая система. Когда общаешься со скорпионами, нужно  надевать
перчатки. Считай, это моя гарантия остаться в живых.
   - И Большой Рекс знает о твоей слабости?
   - В принципе, да. И  прощает  ее,  поскольку  не  имеет  иного  выхода...
Поэтому я и жива. Но все равно буду благодарна, если ты не будешь молоть  об
этом свои язычком, которому, может, мы сегодня найдем применение получше. А?
   - Найдем, - согласился Замойски.
   Они отошли  в  сторону,  в  тени  разлапистого  трехствольного  дерева  с
листьями  размером  со  сковородку  и  с  крючковатыми   ветками.   Пенелопа
активизировала "Ухо". Работала она с  ним  умело.  Послышались  приглушенные
голоса Маленького Пена и Большого Рекса.
   - Кто такой этот тип? - голос принадлежал Рексу, - Это  моя  проблема,  -
вздох, принадлежавший Маленькому Пену,  был  таким  горьким,  что  гангстера
стало просто жалко.
   - Большая проблема?
   - От нее было бы лучше избавиться.
   - За чем стало дело?
   - За тем, что это слишком большая проблема.
   - Эх, старина Пен. Тебя погубит мягкотелость. Ты слишком  добр.  Итеряешь
хватку.
   - Это говоришь мне ты, Рекс?  Тот,  который  до  сих  пор  чувствует  мои
железные пальцы на своей шее.
   - У меня крепкая шея, дружище. Слишком крепкая...  Но  я  готов  признать
справедливость твоих слов.
   - С каких пор ты стал поганым дипломатом, Рекс? Скажи  честно,  не  виляй
задом, как возбужденный гомик - Малютка Пен держит тебя за глотку  так,  что
не дернешься. А, дружище? - Каркающий смех. - Без обид?
   - Без обид, старый пердун.
   - Мы же с тобой друзья. Мы выбросили в открытый космос Обезьяну  Багса  и
пятерых его громил. Мы  разделались  с  Грязным  Нго.  Нам  ли  после  этого
ссориться?
   - Ты прав, старый негодяй. Давай дернем по  рюмке.  А  гость  твой,  Пен,
просто дерьмо. И он лезет к Пенелопе. Но так как  Пенелопа  тоже  дерьмо,  я
прощу им это. Пусть гуляют.
   - Правильно. Пусть порадуются жизни в "круге удовольствий".
   - Эх, Пен, старый мой друг, - вздохнул Рекс,  и  что-то  резануло  в  его
голосе. Замойски ощутил что-то, укрывшиеся от слуха Малютки и Пенелопы...
   Вернувшись к столу, Замойски с  Пенелопой  дождались  прихода  тех,  кого
только что подслушивали.
   Малютка Пен, хватив стаканчик, обратился к Джону: - Вижу, ты нашел  общий
язык с Пенелопой. Рекс не в обиде. Не хотите посетить  "круг  удовольствий"?
Думаю, что Пенелопа согласится вас туда сопроводить.
   - Что это такое? - спросил Замойски.
   - Это то, что обошлось мне в сотню тысяч кредов. Такими сенсорусилителями
не похвастаются даже большие арены города. Ну как?
   - Согласен.
   Комната была небольшой - пятнадцать квадратных  метров.  В  ней  не  было
ничего, кроме  похожего  на  глыбу  льда,  обернутого  несколькими  кольцами
волнового наведения ТТ-300. Действительно, эта аппаратура стоила сотни тысяч
кредов. Она усиливала чувства, доводила их  до  предела.  Воздействовала  на
центры удовольствия. Вещь безвредная при кратковременном  использовании.  Но
начав этим увлекаться, многие становятся зависимыми. Иссыхают от голода, раз
за разом возбуждая себя снова и  снова.  От  таких  штучек  ежегодно  гибнет
несколько тысяч человек только в Нью-Тауне.
   - Давай, красавчик, -  прошептала  Пенелопа,  освобождаясь  от  одежды  и
присаживаясь на ложе. - Не надо, я сама.
   Она медленно сама раздела Джона. Избавление от каждого  предмета  туалета
она сопровождала работой языком, А пользовалась она им не только  для  того,
чтобы сплетничать. Замойски показалось, что сенсорусилители уже  включены  -
настолько резкое блаженство пронзало его. Пенелопа обнажила его окончательно
и стала покрывать поцелуями с ног до головы. А он действительно ощущал,  как
в нем просыпается зверь, когда целовал ее тело, ласкал губами ее наполненные
безумной жизненной силой соски, опускался губами все ниже и ниже. Он вошел в
нее, освободился от переполняющей страсти всего на миг и воспрял снова.  Это
было изумительно. Она действительно была кошкой и билась  в  диком  приступе
экстаза.
   Сенсорусилительное оборудование все не включалось.  Когда  оно  загудело,
последнее, что понял Замойски - сотня тысяч кредов потрачены Малюткой  Пеном
не зря.
   Пенелопа  стала  для  Замойски  целой  Вселенной.  Это   была   Вселенная
Наслаждения. В его  действиях  разум  не  участвовал.  Какой-то  счетовод  в
глубине сознания отсчитывал, сколько раз Замойски достигал пика наслаждения.
Сколько раз достигала его и Пенелопа. Они сливались, будто заглатывали  друг
друга, превращались в огненный вихрь, потом в  черные  дыры,  разлетались  в
разные концы мира,  чтобы  опять  сойтись  снова  во  всепожирающем  пламене
страсти. Возможно, их страсть и была тем  самым  Большим  Взрывом,  родившим
Вселенную.
   Сколько это продолжалось? Трудно сказать.  В  мире  сенсорусиления  время
течет иначе. Человек выпадает из времени.
   Голова была пустая. Сознание витало в невесомости.  Потом  Замойски  стал
приходить в себя, По всем правилам он должен был бы проваляться еще с час.
   Но несмотря на полное подчинение страсти, в самой  глубине  его  существа
жила какая-то частичка, готовая вспыхнуть,  преобразиться  в  сокрушительное
действие,  если  возникнет  опасность.  Только   четвертый   посвященный   в
гимнастике  скрытых  энергий  "Тучэй"  способен  на  такое.  Но   никто   из
присутствующих не мог представить себе, что человек, лежащий на ложе, достиг
четвертого уровня  посвящения  в  этой  гимнастике.  Такими  успехами  могут
похвастаться меньше тридцати человек во всей Вселенной.
   Пенелопы рядом не было. Замойски ощущал дисгармонию  в  окружающим  мире.
Ощущал притаившуюся смерть. Он знал, что должен встать. Резкое усилие. Будто
холодная  волна  прокатилась  по  телу,   смывая   последствия   воздействия
сенсорусилителей.
   Замойски  вышелв  коридор.  Он  знал,  что  основное  творится  в  тесном
помещении,  со  стилизованно  грубыми,  мшистыми,   влажными   камнями,   со
средневековой тяжелой мебелью.
   Замойски успокоился. Он теперь представлял ситуацию. И знал, что  делать.
И еще знал, что эти люди ошиблись по крупному.
   Он нацепил на лицо наивную улыбку и шагнул в комнату.
   Увидел то, что ожидал.
   Рекс с виброудавкой склонился  над  телом  Пена.  Двое  бандитов  держали
Пенелопу, руки которой были сцеплены эластонитями.
   - Проснулся, - с некоторым удивлением произнес  Рекс,  бросая  взгляд  на
Замойски. - А, уже все равно.
   И Замойски наконец понял, что было в голосе Рекса, когда он  разговаривал
с Малюткой. В его голосе было обещание смерти...
   ***
   Лишь к концу рабочего дня  главный  госпитальер  Никита  Федорович  Сомов
позволил себе немного расслабиться. Сколько  же  сил  ему  стоили  последние
годы.  С  какими  невероятными  трудностями  удалось  ему  убедить   местное
правительство в необходимости открытия на планете госпиталя.
   Человеческое общество на Ботсване постепенно деградировало, и это  трудно
было не заметить  постороннему  наблюдателю.  С  того  памятного  для  всего
человечества галактического года, когда началось переселение народов с Земли
на  другие  планеты,  прошло  более  двух   столетий.   Человечество   четко
разделилось на несколько частей. Так называемые  "Планеты  первой  линии"  -
Московия, Аризона, Швиц, Коричневые миры и некоторые другие - далеко ушли по
пути прогресса, создали высокотехнологические  общества  с  высоким  уровнем
жизни. Планеты второй линии, типа Ботсваны - там в лучшем  случае  обитатели
топтались на месте, но,  бывало,  и  постепенно  утрачивали  свои  передовые
позиции в области науки и техники, отступали шаг за шагом,  с  трудом  порой
удерживаясь на грани, за которой обвальный необратимый регресс.  Им  не  под
силу было  удерживать  высокотехнологические  позиции.  Навсегда,  казалось,
канувшие в Лету экономические, экологические проблемы давали знать  о  себе.
Воскресали старые  и  забытые  болезни,  некоторые  претерпели  существенные
изменения,  приобретали  более  опасные  формы.  Появлялись  и  инопланетные
бактерии, порой весьма жуткие.
   Негритянское население, составлявшее  основное  большинство  человеческой
колонии на  Ботсване,  постепенно  вымирало.  Потому-то  и  добивался  Сомов
создания   этого   передвижного   госпиталя-автомата,   а    в    дальнейшем
разворачивания здесь и в других подобных мирах сети подобных  медучреждений,
в которых место среднего и младшего медперсонала занимали расторопные и  все
умеющие биороботы. В таких госпиталях могло работать сравнительно  небольшое
количество  врачей.  Пока  же  их  места  занимали   юные   практиканты   из
космоакадемии, которых Сомов выбрал сам.
   Больше всего опытному госпитальеру  нравились  Инга  Борисова,  изучавшая
акушерство и гинекологию, и Виталий Стасенко, стажировавшийся по хирургии  и
регенерации  утраченных  человеческих  органов.  Да  и  остальные  слыли  на
факультете любимчиками преподавателя Сомова. Все, кроме Иллариона Бугрова, с
которым Сомов постоянно ругался  и  спорил.  При  этом  какое-то  внутреннее
чутье,  собственная  интуиция  подсказывало  ему,  что  из  Иллариона  может
получиться в будущем классный специалист. Наверное, поэтому Сомов и  включил
его в состав "Первой медико-космической бригады",  отправившейся  на  летний
период стажироваться на Ботсвану.
   Сидя в  своем  кабинете,  Сомов  включил  СТ-визор  и  вызвал  информблок
последних известий. На противоположной от него  стене  возник  голубой  луч,
превратившийся в развернутый экран.
   - Поступили сообщения с мест, - заулыбалась в  глубине  экранного  проема
чернокожая губастая красотка. - Последние очаги  сопротивления  приверженцев
сатанинской  секты,  именуемой  "Храмом   Ожидания",   подавлены.   Успешное
наступление правительственных сил  лишило  повстанцев  надежд  на  поддержку
большинства населения в провинциях заселенной части планеты...
   Прислушиваясь к  тому,  о  чем  вещала  диктор,  Сомов  невесело  покачал
головой. Политическая жизнь Ботсваны была незамысловата. Здесь  боролись  за
власть,  ничуть  не  стесняясь  в  средствах,  две  общественные  структуры,
оформленные в виде госинститутов, политических партий.  Фактически  за  ними
стояли две различные идеологии, развившиеся изначально  из  двух  религий  -
Буду и "Храма Ожидания". Приверженцы древней религии Буду поклонялись темным
силам зла, как поклонялись им многие  поколения  предков.  Они  как  фиговым
листом прикрывались привычными лозунгами о заветах предков, о  грядущей  эре
процветания и не стеснялись обличать в мракобесии  и  злонамеренности  своих
оппонентов. Силы, объединенные "Храмом Ожидания",  выглядели  гораздо  более
пристойно. Власть их интересовала более в части самообороны  от  Буду.  Атак
они больше  помышляли  о  высоких  материях  и  с  удовольствием  вообще  бы
отдалились от мирских проблем. Задолго до появления колонистов  с  Земли  на
Ботсване существовала высокоразвитая  цивилизация,  названная  "цивилизацией
приоров". Что они представляли из себя и куда исчезли,  никто  конкретно  не
знал. Многие полагали, что представители прежней суперцивилизации никуда  не
делись. Они просто ушли  в  один  из  сопредельных  миров,  о  существовании
которых уже три сотни лет твердят физики, и  теперь  внимательно  следят  за
тем, что  творится  в  их  род-]  ном  мире.  Приверженцы  идеологии  "Храма
Ожидания" считали, что приоры обязательно вернутся и всенепременно  призовут
к ответу тех из нынешних обитателей Ботсваны,  кто  больше  других  причинил
планете, вреда и несчастий.  Эта  незамысловатая  идея,  как  и  положено  у
негров, была обставлена множеством диковатых ритуалов и мистерий.
   - Посмотрите и запомните лицо преступника, продолжала  между  тем  вещать
дикторша по Ст-визору. - Всех, кто видел этого человека и может назвать  его
нынешнее местопребывание, ожидает награда в двадцать шесть тысяч ботсванских
крон.
   - Ага, - кивнул Сомов. - Зарплата за пятнадцать лет работы  на  приисках.
Дороговато.
   - Сообщите нам или в Министерство порядка об  этом  преступнике  -  и  вы
станете богаты. Недонесение о местонахождении  преступника  будет  расценено
как государственное преступление. Еще раз вглядитесь в это лицо, - закончила
дикторша.
   Сомову совершенно не обязательно было "вглядываться" в экран,  он  и  так
узнал того, чье изображение передавали в программе новостей. Это был Главный
жрец "Храма Ожидания". Значит, плохи дела у сторонников этого движения, если
их лидера объявляют государственным преступником, подумал госпитальер.
   Мелькнул  красный  сигнал.  Справа  от  Ст-проема   возникло   еще   одно
изображение - дежурного робота, следившего  за  безопасностью  на  периметре
силового поля, окутывавшего госпиталь.
   - У периметра человек, - коротко доложил робот с лицом-маской, на которой
застыла восхитительная улыбка героя многочисленных компьютерных СТ-фильмов о
космических похождениях командора Грубса, по которому с  ума  сходило  цел