е, уже подъезжаем. Вам  сейчас  на
самолет и в Москву. Отдельно для вас одной рейс организовали.
   При въезде в городок колонна разделилась; "УАЗы" свернули и  исчезли,
однако  вся  мощная  охрана,  взяв  автобус  с  пассажирами  в   плотное
окружение, довела их до самого  аэродрома.  А  вот  на  красной  твердой
поверхности летного поля вдруг произошла заминка.  Еще  при  подъезде  к
транспортному  самолету  с  двуглавыми  орлами  и  флагами  ВВС   России
коричневый  начал  говорить  по  рации.  Отрывисто  и  удивленно.  Потом
удивленно  и  зло.  Инна  не  разбирала  слов,  но  видела,  как   висок
коричневого наливается кровью.
   - Всем оставаться на местах, не  вставать,  автобус  не  покидать,  -
скомандовал коричневый, пряча рацию. - Смотрите тут, - охране.
   Инна все-таки посмотрела назад. Остальные пассажиры автобуса  сбились
кучкой, сидели тихо и безучастно. Один из молодых парней положил  голову
на руки. Инна видела только его иссиня-черную макушку с длинными,  будто
мокрыми волосами.
   Прошло не более десяти минут, на поле  к  самолету  выехало  еще  три
микроавтобуса  с  разных  сторон,  машина  была   в   секунды   оцеплена
вооруженными людьми в черных комбинезонах и  масках  с  прорезями.  Инна
приготовилась падать на пол под сиденье. Коричневый и еще  двое  военных
разговаривали под самолетным брюхом с невысоким серым человеком в плаще.
Издалека  он  производил  впечатление   как   бы   присыпанного   пылью.
Десантники, охраняющие  пассажиров  автобуса,  нервно  озирались  сквозь
стекла на стоящие недвижно черные фигуры. По лесенке  в  передней  части
самолета поднимались трое в пилотских  костюмах,  навстречу  под  дулами
автоматов черных, непонятным образом оказавшихся уже внутри, скатывались
летчики сменяемого экипажа. Майор-десантник, что встречал Инну и  рыжего
Хватова у обстреливаемых стен с колючей проволокой, мотнул головой своим
в автобусе:
   - Уходим!
   Двое из черных заскочили на их место.
   - Старцева вы? Прошу вас.
   Ей даже подали руку.  На  трапе  она  обернулась  на  шум  еще  одной
подъехавшей машины. Из "УАЗа" вывалился Хватов  в  сопровождении  двоих,
которых тут же оттеснили. Одного рукава куртки у Хватова  не  было.  Так
вышло, что коричневый с военными проходил к своим машинам в двух  шагах.
Инна увидела, как мелькнул  кулак  Хватова.  Остальное  скрыли  спины  в
черном, а саму Инну быстро втолкнули в  дверь  самолета.  Моторы  одного
крыла чихнули, выплюнули дым, завыли. Лопасти винтов тронулись.
   Илне предложили сесть на длинное сиденье вдоль борта. Влетел, видимо,
от тычка в спину, Хватов.
   - Видала? - проорал он. - Я ему, паскудине!..
   Губа у Хватова была разбита, отвисала. Один рыжий глаз запух, но  это
явно не от потасовки только что. Если там  вообще  была  потасовка.  Его
посадили в транспортник слишком быстро.
   - Это шеф! - проорал Мишка. - Понятно? Он всегда выручит!
   Самолет рулил на взлет, грохот  двигателей  усилился.  Хватов  трогал
губу, весело и  неслышно  для  Инны  матерился.  Кроме  них,  в  длинном
ребристом чреве никого не было.  Самолет  оторвался,  моторы  ныли,  пол
перекосился вверх. Инна зябко повела плечом. Мишка накинул на  плечи  ей
свою куртку, пошел в нос, вернулся с несколькими теплыми одеялами.
   - Сервис, блин!
   - Что?
   - Я говорю, выпить бы!
   - Куда других денут? Ну, в автобусе? Как думаешь?
   - Чего? - Рыжий тезка-Мишка  до  того  удивился,  что  оставил  губу,
вытаращился на Инну. - Тебе-то они что?
   Через три дня в сводку происшествий по  Москве  попало  сообщение  об
одной из трех -  за  сутки  -  насильственных  смертей:  на  собственных
колготках повесилась у себя в квартире одна из девушек массажного салона
"Мерилин" Люсьена Шапорина, 27, основное занятие - проституция, основные
места  работы  -  венок  центральных  отелей:  "Интурист",  "Националь",
"Москва". Наркотики употребляла, но в момент смерти в "приходе" не была.
Сутенер по кличке Гиви клянется, что с девчонкой все было в  порядке.  В
оставленной записке три слова: "Больше не  могу".  Вещи  и  ценности  не
тронуты, среди последних - антикварный аграф с  сапфиром  с  чернотой  в
обрамлении  бриллиантов,  общий  вес  бриллиантов  -  семь  каратов.  По
некоторым  сведениям,  драгоценность  могла  быть  подарком  одного   из
клиентов. Попытка выявить возможного дарителя результатов не принесла.
   На следующий день в небольшом поселке за триста пятьдесят  километров
от Москвы случился пожар жилого дома. Расследование назвало  стандартную
причину:  хозяева  крепко  выпили,  заснули,  загорелось  от   сигареты.
Выбраться из огня не удалось  ни  хозяину,  ни  хозяйке.  За  пятьдесят,
неработающие. Дом стоял крайним,  кроме  надворных  построек,  ничто  не
пострадало.   В   сарае   обнаружена    сильно    обгоревшая    иномарка
"Опель-Меридиан", хозяевам не принадлежащая. Соседи показали, что держал
машину то ли дальний  родственник,  то  ли  просто  знакомый.  Появлялся
редко. Поселок стоял в трех километрах от крупного военного аэродрома.
   (Я думаю, этих смертей,  уборки  контактов  инфильтранта  Гордеева  в
нашем Мире, происходило еще немало.  Рука  у  Присматривающих  оказалась
длинной. Не  стоит  искать  в  их  действиях  на  данном  этапе  никаких
эзотерических приемов и мистики. Обычная работа спецподразделений тайных
служб. Может быть,  более  тонкая,  только  лишь.  Впрочем,  и  тонкости
особенной не требовалось, ведь эти люди были незащищены перед  ними,  не
подозревали ни о чем, опасности для себя не ожидали.  Ни  в  чем,  кроме
того, что с  ними  общалось  потустороннее  существо,  а  некие  здешние
решили,  что  оставлять  их  после  этого  в   живых   опасно,   следует
ликвидировать  на  всякий  случай,  эти  совершенно   посторонние   люди
невиновны... осудишь после этого  Стражей  Миров  и  Перевозчика  Миров?
Сможешь, сумеешь сказать им: почему? на  каком  основании?  кто  решает,
кому  оставаться,  а  кому  уйти  из  этого  Мира  во  имя  иных   Миров
спокойствия? кто свой, кто чужой?.. Впрочем, ни к чему сейчас. Да  и  то
ведь - сумел, сказал, спросил...
   Я только подчеркнуть хотел,  что  к  этому,  что  перечисляю  сейчас,
Перевозчик уж точно отношения не имел.)
   Находящаяся под  контролем  Предприятия-81  сеть  -  остались  четыре
специально  охраняемых  зоны  -  под  общим   обозначением   "Объект..."
изменений не претерпела, однако два из  них,  "Объект-4"  и  "Объект-7",
подверглись в  последующую  неделю  нападению  с  попыткой  прорыва.  На
"Четвертом" попытка пресечена  силами  охраны,  на  "Седьмом"  сработали
спецсредства периметра. Принадлежность нападавших выясняется.
   Шоу-фирма "Экзотика ЛИС'С" пригласила на тур по трем городам  России,
а также прибалтийским столицам "Вуду Мэгик Трууп", затмившую в  недавних
гастролях по США великого Дэвида Копперфильда. Потомки "настоящих жрецов
вуду" покажут магическое искусство жителям  Москвы,  Санкт-Петербурга  и
Екатеринбурга. Лидер "Эм-Ти" (под этим сокращенным именем труппа гремела
в Штатах) - Джазбо Третий, пигмей из Конго, и у него, как и у Второго, и
у легендарного Первого Джазбо, все передние зубы из чистого золота  и  в
середину каждого вставлен бриллиант.
   Спустя одиннадцать дней после разблокирования периметра "Объекта-36",
или Территории-3, "Боинг"  компании  Люфтганза  доставил  в  Шереметьево
группу  американских  туристов.  Встретивший   их   гид,   непринужденно
улыбаясь,  сказал,  что  восхищен   американской   любознательностью   и
интересом к России, которая переживает сейчас отнюдь не лучшие  времена.
"Вы  имели  времена  и  похуже!"  -  выкрикнул  кто-то.  Группа   дружно
захохотала.  Гид  продолжал  непринужденно  улыбаться.  В   отличие   от
подавляющего большинства путешествующих американцев,  занимающихся  этим
на пенсии, здесь были пышущие здоровьем мужчины и женщины всех возрастов
и даже молодежь. Расовый состав  тоже  самый  разный.  Все  цвета  кожи,
интернациональная Америка. Возле старого  индейца  все  время  держались
двое латиноамериканской наружности. "Это мой отец! - гордо сказал один -
И его, - указал на другого. - Мы братья, но у нас  разные  матери.  Отец
хочет  посмотреть  все  страны  мира.  Очередь  дошла  до   России.   Он
глухонемой, он  будет  только  смотреть".  На  взгляд  гида,  оба  брата
выглядели боксерами-профессионалами. Он ошибался совсем  чуть-чуть:  это
были гориллы - профессионалы-охранники.
   Инну Старцеву после  двух  недель  содержания  в  помещении,  которое
казалось ей то гостиничным  номером,  похожим  на  тюремную  камеру,  то
камерой, замаскированной под  номер  отеля,  вывели,  провезли  какое-то
время в машине без окон и ввели в дом, стоящий  среди  вековых  елей.  И
воду она недальнюю  почувствовала.  Обращались,  надо  сказать,  отменно
вежливо.
   Обойдя круглый обеденный стол под старомодным  бахромчатым  абажуром,
Инна уселась в кожаное кресло и закурила. "Дача академика",  -  подумала
Инна В каком-то старом советском фильме она видела нечто похожее.  Очень
старом.
   Словно подкрепляя впечатление, вошел седой человек в чопорном костюме
с галстуком. Расположился напротив и посмотрел  на  Инну  внимательно  и
долго Она тоже не спешила говорить. В  тюремном  номере  она  передумала
многое. В отличие от Мишки Хватова Инне не приходило в голову  надеяться
на чью-либо помощь. Даже ТЕХ. За две недели заточения она даже ни одного
сна-приказания не получила от НИХ. Словно ОНИ забыли об Инне. Словно она
не служила ИМ верно, и ее выбросили, как ненужную тряпку, занятые  более
важными делами. А с ней решили подождать, как выкрутится сама.
   Такие примерно у Инны были мысли дню к десятому. Поэтому  сейчас  она
молчала Курила свои любимые сигареты, тонкие,  черные.  И  кормили  так,
будто долго изучали ее, Инны, вкусы. Она почти не сомневалась, что так и
было.
   А первые слова старика напротив были неожиданны:
   - Плохо. Для всех плохо, Инна  Аркадьевна,  для  вас,  для  меня.  Не
дождались мы. Не вернулся он. Не захотел больше, видно.
   Марат Сергеевич Богомолов переложил протез с колен на край стола.  Он
очень плохо себя чувствовал. Сказывалось остаточное воздействие встреч с
Гордеевым, зачастую весьма продолжительных, и, хотя  меры  он  принимал,
накопленное дало о себе знать одномоментно, разом. Богомолова Перевозчик
не предупреждал.
   - Вы, может  быть,  думаете,  что  я  начну  как-то  на  вас  давить.
Требовать объяснений вашего образа жизни по возвращении из  Штатов.  Его
восстановили по дням, если не по часам уже не я. Другие со мной любезно,
- усмехнулся, - поделились Многое вызывает вопросы. Ваши частые  поездки
и встречи, представляющиеся на первый взгляд  совершенно  бессистемными.
Последующие судьбы тех, кого вы находили. Ваши открытые счета в  четырех
МКБ, в Швейцарии в "Кредит Сюисс". Муж, который вас звонками и  письмами
до сих пор закидывает, не имеет о них  никакого  представления.  У  него
спрашивали. На днях. Да. Вызывающего недоумение много. У  тех,  кто  это
все выяснял. Но не у меня. Дело в том, Инна Аркадьевна, что для меня все
это несущественно. Потому что я хорошо знаком с  тем,  к  кому  вас  вез
Хватов и кого мы с вами в итоге так и не дождались.
   Инна медленно  донесла  столбик  пепла,  раздавила  сигарету.  Но  не
сказала ничего.
   -  Для  меня  существенно  то,  что  в  ваших  действиях  скрыто   от
посторонних глаз. Что лежит за видимыми пределами. Как  для  вас  самой,
там, внутри, выглядит общение с тем... с теми... вы  понимаете?  Опишите
мне. Даю слово, что это единственное, о чем я вас  попрошу.  Не  бойтесь
выдать тайну, ведь вы видите, я  знаю  и  так.  Меня  интересуют  только
подробности. В вашем изложении. И расстанемся;  обещаю,  что  больше  не
побеспокою вас. Продолжайте заниматься тем же, чем  занимались,  это  от
вас не зависит, я понимаю.
   - То есть вы хотите сказать, что меня привлекать не станут? -  начала
Инна с самого малого. - Ну, за оружие, например?
   - Шалости. Они забыты.
   - С чего вы взяли, что я занимаюсь чем-то там незаконным?
   - А кто это говорил?
   - Тогда  почему  меня  задержали?  Без  всяких  объяснений  в  тюрьму
бросили.
   - Инна, ну перестаньте, а? В тюрьме разве так? Поймите вы, все плохо.
Мы его не дождались. И если вы расскажете, что вас  прошу,  то  -  может
быть...
   - Откуда вы его знаете? Кто вы?
   - Это несущественно.
   Инна снова потянулась к пачке, но рука замерла на полдороге.
   - Как же несущественно,  Марат  Сергеевич?  -  произнесли  у  нее  за
спиной. - Простым смертным разве дозволено знать  эти  тайны?  Инна  так
просто сказать не может. Доверие за доверие. Вы - ей, она - вам.  Только
так бывает в этом Мире, Присматривающий. Кстати, за Хватова спасибо. Что
сохранили. Ну, и всех других. Его вам придется мне вернуть теперь. Да  и
остальные вам не нужны. Что они вам?
   Старик с протезом резко выпрямился, уставился над головой Инны.
   - Я ждал вас, - сказал наконец.
   - Вот и дождались. Теперь вам хорошо?
   Инна ломала сигарету и отчего-то боялась обернуться. Она не  узнавала
голоса. Не узнавала, не узнавала!
   ...И они уезжали потом, и она сидела с  ним  рядом.  Как  бывало  уже
здесь, в этом Мире. И как не узнала его голос, так  не  узнавала  сейчас
его самого. Он изменился. Он уже был не тот Михаил. Как и она тоже.
   - Почему он нас выпустил? Народу у нет много, я видела вокруг дома.
   - Ты всего не видела. Отпустил - ну, я же пообещал не  пропадать,  не
уведомив. А сейчас он был не готов. Ни черта он меня не ждал.
   - Зачем ты звал меня?
   - Это не получилось.
   - Но я все равно рада тебя увидеть, Зверь.
   - Я уже не Зверь. Да и тем, кто я есть, быть осталось немного.
   - За нами идут две машины.
   - Это несущественно. Вижу.
   - Я могу помочь?
   - Может быть.
   - Ты собираешься выполнять свое обещание?
   - Какое?
   - Не исчезать, не уведомив.
   - Обязательно.
   - Дай такое же обещание мне. Он может навредить? Тебе или мне?
   - Еще как. Но это несущественно, -  повторил  Михаил  голосом  Марата
Сергеевича. Получилось смешно, но Инна не улыбнулась.
   (Перевозчик мог удалить меня из Мира, открывшись  и  убедив  меня,  и
раньше. Мог бы вообще не спрашивать согласия. К этому обращению  меня  в
нашем  Мире,  слава  Богу,  приучили.  Но  он   выбрал   момент,   когда
Присматривающие вынесли свое Решение и стали его  осуществлять.  И  все,
что происходило, происходило для меня именно "одновременно",  ведь  меня
не было здесь.
   Момент обратного моего прихода  из-за  Реки,  конечно  же,  получился
самый  неподходящий.  Вечное  мое  свойство,  которое  даже  Перевозчику
изменить не по силам.)
   - ...Напомни еще раз,  как  звучало  обращение  к  тебе  в  последнем
приказании с паролем. Как говорилось обо мне.
   - "Ты сделаешь то, что ОН тебе скажет. Потому что ОН - теперь один из
НАС". Дословно.
   - Именно так - ОН один из НАС?
   - Именно так. Что ты? Что-нибудь не то?
   - Нет, ничего. Один из НАС... Из НИХ, понимаешь?
   - Это означает...
   - Это означает,  что  меня  приняли.  Что  мне  уже  ничего  не  надо
добиваться ни в этом Мире, ни в каком другом. Что я выполнил и заслужил.
Все получилось, как должно было быть, как предопределено. Что ты  можешь
остаться Стражем или перестать  быть  им.  Что  тот,  кого  я  отправлял
отсюда, может вернуться или не возвращаться, а меня это  уже  совершенно
не касается. Что я уже не буду спасать этот Мир и все остальные. Не имею
личной заинтересованности, а то и возможностей. Что  вы  остаетесь  так,
как есть! Ты поняла?!
   Инна Аркадьевна Старцева холодно смотрела перед  собой,  на  асфальт,
который несся под машину, все ускоряясь.
   - Я поняла, Миша. Не жми так, ты разобьешь меня. И  вообще  останови.
Но прежде чем я выйду, ответь мне: все-таки, как теперь  мы?  Ты  можешь
ответить: как же мы?
 
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ 
 
   Из последнего разговора с Перевозчиком:
   - Понятно, тебе не слишком повезло. Тебя взяли в оборот  сразу,  хотя
ваш Володя-саламандра не так уж был и не прав, что - только  по  шерстке
гладили. Предварительную информацию о тебе - помнишь, с этого начал? - я
скачал с Богомолова, пока он как-то разливался, до чего ошеломлен  одним
фактом моего существования, якобы таким для  него  неожиданным.  Они  за
тобой все это время хорошо смотрели.
   - Почему раньше не вытащили?
   - Я знаю? Политика  -  вещь,  предсказуемая  слабо.  Главным  образом
поэтому Певцы во все века с ней плохо уживались. Ах, извините...
   - Улыбаетесь. Мой файл действительно назывался "Предсказатель"?
   - Понятия не имею. Я, знаешь ли, без  файла  обошелся.  По  старинке.
Колдовством.
   - Ну, не надо...
   - Мне тогда просто требовалось найти с тобой какой-то общий  язык,  а
что ты за человек, я не представлял. Не волшебник же я в самом  деле.  И
между прочим, не такая уж коммуникабельная личность.  Ты  даже  подумал,
будто я тебя гипнотизирую, а я просто проверял бредовую  мысль  -  а  не
причастен ли ты как-то...
   - А я, вы совершенно точно убеждены, что я... И... и Женя? Что она  с
Реки возвратилась... А не так, как у вас. Извините.
   - Да. Убежден. И она. И не спрашивай меня больше об этом.
   - А о чем можно?
   - Не представляю я, например,  до  сих  пор,  откуда  в  Крольчатнике
узнали о тебе. Думали, что все прямо узнали. По чьей  наводке  Красавина
тебя провоцировала. Вот она-то психолог профессиональный, за вами  всеми
в Крольчатнике смотрела. Володенька с Ароном  у  нее  так,  на  подхвате
были, ничего толком не понимая. Их обоих вообще только  сам  знаешь  что
интересовало. А вот кто через нее осмеливался  подталкивать  тебя  -  не
представляю. Уж не Миша Хватов - это точно.
   -  Может,  Богомолов  тот  же?  Не  как  директор   НИИТоВ,   а   как
Присматривающий?
   - Присматривающим феномены не требуются. У  них  собственных  сколько
угодно, ты видел. И боюсь, еще увидишь. Богомолов жизнь положил на  дело
Присмотра, ему  тоже  непредсказуемого  не  надо.  Он,  кстати,  был  на
редкость искренним в своих идеях человеком. За то  и  ценили.  Преданные
лучше всего служат. По себе знаю.
   - Значит, был кто-то еще. Неужели это трудно выяснить?
   - Мне ничего не трудно сделать, и тебе это хорошо известно.
   - Я помню, чьи это слова.
   - Уж и пошутить нельзя с тобой, Певец. А ты не собираешься? В  смысле
- начать?..
   - Разве что-то изменилось? Впрочем, да... Нет, не собираюсь. Теперь -
тем более.
   - Тебе не повезло, потому что тобой занялись  власти.  Знаешь,  такая
изнанка официальных, а не совсем уж тайных, о которых ты  теперь  имеешь
представление, как никто  в  твоем  Мире.  А  изнанка  всегда  пахнет...
понимаешь чем. При первом знакомстве я сказал тебе, что ты начнешь и что
это нетрудно. Смотри, я редко ошибаюсь.
   - Я даже думать об этом не могу. Особенно про  всех  этих  тайных,  и
явных, и сверхтайных, и вообще несущественных, но властвующих. Тошнит  и
голова кружится, как от сотрясения мозга. Я бы с  удовольствием  написал
про них пародию. Если бы только...
   - Вот-вот, если бы только. Ну, не будем забегать  вперед.  Пародия  -
это, в общем, довольно плодотворно...
   - Ох, пожалуйста, не надо. Как это все-таки выглядело, мое влияние на
все и вас в том числе? А на реальные события?  И  что  будет  теперь?  Я
должен что-то...
   - Это выглядело  и  выглядит  как  ключевой  кусочек  в  головоломке,
которую  называют  вашим  Миром.  Он  бессмыслен  и  предельно  схож   с
остальными,  этот  кусочек.  Он  не  имеет  никаких  особых  отличий   и
достоинств, но он держит равновесие Мира. Его можно найти,  только  если
знаешь общий вид, получающийся в самом конце. Или - и это другой  способ
и путь Перевозчика -  если  достаточно  долго  занимаешься  составлением
головоломок.
   - Лучше знать заранее, что в конце.
   - Не уверен. Да и не знаю. Мы же с  тобой,  наши  сущности  оказались
достаточно тождественны. Я уже говорил, я почуял тебя