узырь, он сделал всех в шарограде заложниками случая и своими врагами.  А
после этого  он  еще  торчал  перед  шаром,  разглядывая,  что  они  будут
предпринимать, когда за это время мог  бы  оказаться  уже  за  горизонтом.
Оказаться за горизонтом  прежде,  чем  Элф  успел  бы  вывести  машину  из
шлюзовой камеры. Картер непроизвольно сжал кулаки. Он начал биться лбом  о
панель управления, со злобой вспоминая свой  праздный  интерес.  Тогда  он
просто сидел и наблюдал, как машина Элфа мягко выкатывает из шлюза...
   Пора. Картер приготовился  к  следующему  прыжку.  Этот  будет  намного
сложней. Ему придется прыгать вверх с наклона в тридцать градусов...
   Стоп.  Он  вдруг  снова  припомнил  машину  Элфа,  припомнил,  как  она
выкатывала из шлюза, и  нескольких  человек,  бегущих  рядом.  Здесь  явно
что-то не то. Только вот что?
   Понимание вскоре пришло. Он схватился за  рычаг,  открывающий  заслонки
компрессора,  и  тут  же  приготовился  второй  рукой  открыть   держатели
гироскопов. Они должны  были  выпрямить  машину  в  тот  момент,  как  она
окажется в воздухе.
   ...Элф так тщательно все продумал. Как же  он  мог  выскочить,  позабыв
ровно один бак с кислородом? И  к  тому  же,  если  он  действительно  все
продумал, как же он намеревается заполучить кислородные баки Картера, если
Картер разобьется?
   Предположим, его машина сейчас разобьется о  скалы.  Прямо  сейчас,  на
втором прыжке. Как об этом узнает Элф? Никак. Во всяком случае, до  девяти
часов, когда Картер должен появиться из-за  горы,  Элфу  не  будет  ничего
известно. Но тогда уже не будет иметь значения, разбился Картер  или  нет,
будет слишком поздно!
   Разве что Элф наврал...
   Вот оно! Вспомнил. Вот, что было ненормально с машиной Элфа,  когда  он
выходил из шлюзового дока. Если  выставить  кислородный  бак  в  воздушный
контейнер, он будет торчать подобно  забинтованному  пальцу.  После  этого
достаточно  наполнить  воздушный  контейнер,  убрать   бак   и   во   всей
шестиугольной  архитектуре  кислородного  обеспечения  образуется   дырка,
подобная той, что Сэмми Дэвис проделывал в обороне  нацистской  футбольной
команды в Берлине. А такой дырки у Элфа не было.
   Пусть даже Картер сейчас разобьется, у Элфа останется в  запасе  четыре
часа, чтобы найти его багги...
   Картер приподнял фонари, поставив их в нормальное  положение,  а  потом
пустил багги задом, двигаясь смертельно медленно и почти по  кругу.  Багги
качнулся, но не сорвался. Теперь можно двигаться вниз  точно  вдоль  линии
собственных фонарей...
   Девять часов. Если Картер ошибся, значит сейчас он уже  почти  мертвец.
Даже сейчас Элф еще жив  и  ждет  его.  Глаза  его  выпучены  в  отчаянном
напряжении, он задыхается,  но  все  еще  думает,  куда  же  запропастился
Картер. Если только Картер не ошибся...
   Тогда, значит, Элф кивает головой, но теперь уже усмешка стерлась с его
губ, он просто подтверждает собственную догадку. А сейчас он решает, ждать
ли ему последние пять минут на случай, если Картер  просто  запоздал,  или
уже можно начинать поиск...
   Картер сидел в кабине с выключенным светом.  Он  находился  у  подножия
черной горы. В его левой руке был зажат разводной ключ,  глаза  впились  в
ослепительную мглу видоискателя.
   Разводной ключ был самым тяжелым инструментом  в  ящике.  Он  не  нашел
ничего острее отвертки, но  отвертка  не  пробила  бы  ткань  изолирующего
костюма.
   Лазерный луч видоискателя был направлен прямо на Элфа.
   Его машина не двигалась.
   Элф решил подождать.
   Сколько же он будет ждать?


   Картер вдруг поймал себя на том,  что  шепчет:  "Ну,  давай,  шевелись,
идиот. Тебе же нужно осмотреть обе стороны цепи. Обе стороны. И  вершинку.
Ну, давай, давай!"
   О,  Господи!  Он  что  же,  отключил  свою  рацию?  Да,   похоже,   что
переключатель опущен вниз.
   Ну, двигайся.
   Замкнутая на объекте игла видоискателя чуть шевельнулась. Еще раз  едва
заметно дернулась и замерла.
   Прошло довольно много времени - семь или восемь минут. И вдруг  стрелка
поползла быстро, еще быстрее в противоположную сторону. Элф  обыскивал  не
ту сторону гор!
   Вот тут-то Картер и заметил слабое место в  собственном  плане.  Должно
быть, Элф решил, что Картер мертв. А  раз  он  мертв,  значит,  больше  не
дышит.
   Картер дышал, уменьшая запасы воздуха. У Элфа запасного воздуха хватало
только на два часа, а Картер думал, что на четыре.
   Игла дернулась и поползла довольно далеко.  Картер  вздохнул  и  закрыл
глаза. Элф перебирается. Разумно с  его  стороны  осмотреть  сначала  этот
склон.
   Прыжок.
   Еще прыжок. Теперь он, наверное, на самом верху.
   Теперь долгое, медленное, равномерное движение вниз.
   И фонари. Едва заметные там, на севере. А вдруг Элф повернет на север?
   Элф повернул на юг. Отлично. Свет фонарей становился все ярче, а Картер
ждал. Его багги по стекла закопался в песок у самого подножия гор.
   У Элфа все еще был лучевой пистолет. Хотя  он  совершенно  уверен,  что
Картер мертв, он наверняка ведет машину, зажав пистолет в руке.
   Элф включил фонари и двигался очень медленно. Не больше пятнадцати миль
в час.
   Значит, он пройдет... в двадцати ярдах от меня.
   Картер невольно зажал в руке разводной ключ. Вот и Элф. Свет ударил ему
в глаза. _Ты не видишь меня_. Свет исчез.
   Картер выпрыгнул из  машины  и  кинулся  вниз  по  скату  дюны.  Фонари
удалялись. Картер бежал за ними, прыгая,  как  на  луна,  отталкиваясь  от
песка обеими ногами сразу. Прыжок, секунда  в  воздухе,  ноги  вытянуты  в
ожидании приземления и следующего прыжка.
   Последний прыжок. Картер двигался, как гигантский кенгуру. Вот  он  уже
добрался до кислородных баков, приземлившись на колени и  цепляясь  руками
за защитную сетку, чтобы металлические подошвы не  наделали  шума.  Картер
попытался схватиться за кислородный бак, но бака не было в нише.  Тело  по
инерции занесло в сторону, и он чуть не скатился в песок.
   Прозрачный шлем на голове Элфа был прямо перед ним. Элф крутил  головой
из  стороны  в  сторону,  стараясь  постоянно  держать   в   поле   зрения
треугольник, выхваченный фонарями. Картер пополз вперед. Свесившись  прямо
над головой Элфа, он размахнулся и изо всех сил ударил гаечным ключом.
   По пластику разошлась седая паутина трещин. Элф поднял глаза,  его  рот
был открыт от нескрываемого изумления. Но в его взгляде не было ни ярости,
ни страха. Картер ударил второй раз.
   Трещины по шлему поползли еще дальше, еще шире разошлись  по  сторонам.
Элф инстинктивно зажмурился и, наконец сообразив, потянул лучевой пистолет
из чехла. Мышцы Картера на секунду сковала судорога.  Он  глядел  прямо  в
адскую дыру ствола. Он нанес  третий  удар,  зная,  что  этот  удар  будет
последним.
   Разводной ключ прошел сквозь прозрачный пластик, сквозь  кожу  и  кости
черепа. Картер стоял на коленях, упираясь  в  кислородные  баки,  и  долго
разглядывал отвратительную картину. Затем, потянув за  плечи,  он  вытащил
тело, перекинул его через боковую арматуру багги и вполз в  кабину,  чтобы
заглушить двигатель.
   Найти свой собственный багги там, где он прикопал его в  песок.  Картер
смог через несколько минут. Так же быстро он смог  раскопать  его.  Все  в
порядке. Теперь у него достаточно времени. Даже если он  пересечет  горный
хребет в 12:30, то  успеет  дотянуть  до  пузыря  буквально  на  последнем
вздохе.
   Впрочем, у него вряд ли будет возможность что-то точно спланировать.  С
другой стороны, они не смогут увидеть  Картера,  потому  что  он  будет  у
пузыря за час до рассвета; Они просто перестанут дожидаться его  или  Элфа
уже к полудню. Даже если им неизвестно, что Элф решил не возвращаться.
   Прежде чем  кто-нибудь  успеет  влезть  в  изолирующий  костюм,  пузырь
останется без воздуха. Чуть позднее он сможет спокойно залатать  пузырь  и
наполнить его, а через месяц Земля узнает о катастрофе.  Они  узнают,  как
метеорит зацепил угол прозрачного купола, как Джон Картер был в это  время
снаружи - единственный человек в костюме. Они заберут его назад на  Землю,
и он сможет спокойно дожить свою жизнь,  постепенно  стараясь  забыть  обо
всем.
   Он знал, какие баки были пустышками. Как у всех в этом городе,  у  него
был собственный  метод  сортировать  баки  в  барабане  воздухоотсека.  Он
выбросил шесть пустых баков из  барабана  и  вдруг  остановился.  Нехорошо
выбрасывать пустышки, ведь их так трудно заменять.
   Схема  рассортировки  баков,  которую  применял   Элф,   была   Картеру
неизвестна. Придется проверять пустышки Элфа одну за одной.  Элф  уже  сам
выбросил несколько пустышек. Неужели он планировал заполнить пустые  места
баками с машины Картера? Одну за одной Картер  открывал  предохранительные
пробки и ждал, пока зашипит сжатый воздух. Зашипит - значит,  можно  брать
себе. Не зашипит, можно выбросить.
   Зашипел один бак. Всего один.
   Итак, пять. На пяти он  вряд  ли  продержится  больше  тридцати  часов.
Значит, где-то Элф все-таки  припрятал  три  бака,  чтобы  их  можно  было
подобрать. Просто на всякий случай. Просто на случай,  если  у  Элфа  дела
пойдут совсем худо.  Если  с  ним  что-нибудь  случится  и  Картер  сможет
захватить его машину. Элф сделал все,  чтобы  Картер  все  равно  не  смог
добраться до купола живым.
   Должно быть, Элф оставил баки где-то поблизости, где их можно  было  бы
легко найти. Они явно где-то рядом, потому что Элф ни разу не  выходил  из
поля зрения Картера до тех пор, пока Картер не  перепрыгнул  через  горную
цепь. Спрятав все полные баки, Элф оставил  себе  только  один.  Они  были
где-то рядом, потому что на одном баке долго искать не будешь.
   Они где-то рядом. У Картера всего два часа, чтобы разыскать их...
   Баки, вдруг понял Картер, должны быть по ту  сторону  склона.  Ведь  на
этой стороне Элф ни разу не останавливал свою машину.
   Да, но он мог их оставить на склоне во время прыжков... Картера  словно
подхватило. Как ошпаренный, он прыгнул в  свою  машину  и  взвился  вверх.
Фонари быстро скользили по склону скалы, по ее плоской изодранной вершине.


   Первые красные лучи восхода коснулись Ли Казинса и Руфа Дулитла,  когда
они были уже за границами купола. Оба копали могилу. Казинс выполнял  свою
работу, сохраняя стоическое молчание. Со смешанным  чувством  сожаления  и
отвращения он терпел непрерывный поток сентиментальщины, которую нес Руф.
   - ...первого человека хороним на другой планете. Как  ты  думаешь,  Лью
согласился бы на это? Не верю, ему было бы это ненавистно. Он  бы  сказал:
"За это не стоило умирать". Он так хотел вернуться домой,  а  ведь  он  бы
вернулся уже со следующим кораблем...
   Песок был рыхлым. Для того, чтобы копать могилу в  песке,  нужно  иметь
хороший навык. А песок тек, словно зловещая жижа.
   - А я ведь говорил мэру, что Лью понравилось бы, если бы его похоронили
в колодце. А мэр и слушать не стал. Он сказал, что марсианам  может  не...
Эй!
   Казинс рывком  поднял  голову,  его  глаза  привычно  обшарили  мертвый
горизонт. Наконец взгляд  зафиксировал  движение  -  крошечная  движущаяся
точка, ползущая по краю кратера. Марсианин - была его  первая  мысль.  Кто
еще мог там двигаться? Затем он понял, что это багги.
   Ли Казинсу показалось, что он видит мертвеца, поднявшегося  из  могилы.
Багги,  словно  слепой  человек,  двигался,   не   обращая   внимания   на
перекошенные глыбы остекленевшего  песка,  потом  коснулся  одним  колесом
опасной зоны зыбучих песков на самом дне кратера. Все это время Ли  Казинс
неподвижно стоял и смотрел на машину. Краем глаза он заметил, как полетела
в сторону лопата Руфа Дулитла, как сам Дулитл кинулся к пузырю.
   Багги прошел по опасной зоне, лишь  чуть-чуть  вздыбил  песок  и  начал
подниматься вверх. Оцепенение Казинса прошло, он кинулся к  последнему  из
трех марс-багги.
   Этот призрак двигался  со  скоростью  пятнадцать  миль  в  час.  Казинс
перехватил его в миле от верхушки кратера. За штурвалом сидел Картер.  Его
шлем упал на колени, которые зажали рукоятки переключения скоростей,  ноги
уперлись в педаль.
   Казинс докладывал:
   - Должно быть, когда он почувствовал, что воздух кончается, то  нацелил
машину в  направлении,  заданном  видоискателем.  Думаю,  это  заслуживает
поощрения, - добавил он и взял первый штык песка, начиная вторую могилу. -
И то хорошо, хотя бы прислал машину назад.


   Сразу после восхода солнца  на  одном  из  восточных  холмов  появилась
маленькая фигурка. Существо  подошло  прямо  к  распростертому  телу  Элфа
Харнесса, взяло в свои тонкие ручки его ногу и потянуло труп через  песок.
Со стороны казалось, что это муравей, тянущий тяжелую хлебную  крошку.  За
те двадцать минут, что ему потребовались, чтобы добраться до машины  Элфа,
существо ни разу не остановилось.
   Наконец, бросив  свою  ношу,  марсианин  вскарабкался  на  гору  пустых
кислородных баков и заглянул  в  барабан  воздухоотсека.  Затем  он  снова
посмотрел на  тело.  Он  был  в  растерянности.  Такое  маленькое,  слабое
существо никак не могло приподнять такую массу.
   Вдруг марсианин что-то вспомнил. Спустившись по бакам вниз, он оказался
на песке, а в следующую минуту  заполз  под  брюхо  марс-багги.  Несколько
секунд спустя он появился и вытянул за собой отрезок нейлонового  провода.
Привязав концы провода к лодыжкам Элфа, он перебросил петлю через  крючок,
к которому обычно крепится прицеп.
   Какое-то время фигурка неподвижно  стояла  над  разбитым  шлемом  Элфа,
словно оценивала сделанную работу. Голова может  сильно  пострадать,  если
тело будет путешествовать таким  способом.  Впрочем,  в  качестве  образца
голова Элфа была бесполезна. Всюду, где  диоксид  азота  коснулся  влажной
плоти, образовалась красная дымящаяся язва, полная азотной  кислоты.  Зато
остальное тело было пока что сухим и хорошо сохранившимся.
   Фигурка вползла в машину.  Машина  немного  порычала,  совсем  немного,
потом покатила  вперед.  Через  двадцать  ярдов  она  резко  остановилась.
Марсианин вылез и вернулся к тому же месту. Став на колени, он подполз под
машину, туда, где он видел  еще  кусок  нейлонового  провода.  Этот  кусок
придерживал под днищем три кислородных бака. Марсианин по очереди  откинул
пробки и тут же отскочил, когда ядовитый газ  начал  с  шипением  вылетать
наружу.
   Несколько  минут  спустя  машина  двинулась  на  юг.  Кислородные  баки
пошипели немного, а потом умолкли.



    Ларри Нивен.
    Человек в разрезе

   -----------------------------------------------------------------------
   Larry Niven. The Jigsaw Man (1967). Пер. - С.Степанов.
   Авт.сб. "Мир птаввов". Краснодар, "Советская Кубань", 1993.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 26 March 2001
   -----------------------------------------------------------------------


   В  1900  году  Карл  Ландштейнер  классифицировал  человеческую  кровь,
определив четыре группы по признаку несовместимости: А, В, АВ и O.
   С тех пор появилась возможность сделать больному срочное переливание  в
случае шока или травмы и надеяться на  то,  что  переливание  не  окажется
смертельным.
   Движение за отмену смертной казни в те годы только зарождалось, но  уже
было обречено.


   Vh83uOAGn7  был  его  телефонный  номер.  Заодно,  это  был  номер  его
водительского удостоверения, номер карточки социального обеспечения, номер
военного билета и медицинской карточки тоже.
   Два  документа  были  уже  признаны  недействительными,  остальные,  за
исключением разве  что  медицинской  карточки,  более  не  имели  никакого
значения. Его имя было Уоррен Льюис Ноуэлз, к тому же его  ждала  смертная
казнь.
   Суд окончился день назад, но приговор от этого не потерял актуальности.
Лью был виновен. А если кто-нибудь в этом сомневался, казнь сама  по  себе
служила самым священным из доказательств. Завтра к  восемнадцати  часам  к
нему применят высшую меру. Брокстон, конечно, подаст апелляцию под тем или
иным предлогом, которая, конечно, будет отклонена.
   Камера была очень уютной, маленькой и мягко обшитой. Впрочем, никто  не
пытался поставить под сомнение здравость  рассудка  обвиняемого,  поместив
его в камеру с обшивкой. Сумасшествие больше не служило поводом для  того,
чтобы преступать закон.
   Мягкая обшивка была приятного и спокойного зеленого цвета  и  покрывала
одну  стену.  Внешнюю  стену.  Остальные  три  стены  камеры  были  просто
построены из металлических прутьев. Эти прутья отделяли его  от  коридора,
от угрюмого старика слева и от сопляка дурацкого вида справа. Прутья  были
толщиной в десять дюймов. Расстояние между  ними  было  равно  восьми.  На
прутья налепили силиконовые подушечки.
   В четвертый раз за сегодняшний день Лью хватал подушечки всеми пальцами
и тянул изо всех сил, стараясь  оторвать.  Подушечки  напоминали  губчатую
резинку с краем толщиной в полпальца и почему-то не  отлипали.  Когда  Лью
разжимал  скрюченные  пальцы,  подушечки  тут  же  снова  принимали  форму
заветного квадратика.
   - Это несправедливо, - сказал он наконец.
   Сопляк справа даже не шелохнулся. Все десять часов, что  Лью  провел  в
камере, парень просидел на краешке своей койки, наклонив голову книзу так,
чтобы жидковатые черные волосы падали на глаза. Тень сопляка,  появившаяся
в пять часов пополудни, росла очень равномерно и становилась  все  чернее.
Его длинные волосатые руки шевелились, только когда  ему  приносили  пищу,
причем остальные части тела оставались неподвижны.
   Услышав голос Лью, старик из камеры слева поднял  голову  и  спросил  с
горьким сарказмом:
   - Что, невинная жертва?
   - Нет, я...
   - Ну вот, ты хотя бы честный парень. А что ты натворил?
   Лью все рассказал старику. Рассказывая,  он  так  и  не  смог  прогнать
интонации невинной жертвы. Старик  улыбался  с  видом  знающего  человека.
Казалось, он ожидал услышать все именно так, как рассказывал Лью.
   - Тупость, - наконец заключил старик. - Тупость всегда влечет за  собой
высшую меру. Слушай, ну уж  если  тебе  так  нужно,  чтобы  тебя  казнили,
неужели нельзя совершить что-нибудь стоящее? Ты посмотри на того  парня  с
другой стороны. Видишь его?
   - Вижу, - буркнул Лью, не глядя.
   - Он - органлеггер.
   Лью почувствовал, как его собственное лицо застыло  в  гримасе  испуга.
Усилием воли он заставил себя  еще  раз  украдкой  посмотреть  в  соседнюю
камеру. Его словно ударило током - сопляк смотрел прямо  на  него.  Своими
тусклыми черными глазами, едва различимыми под свисающими  космами  волос,
он смотрел на Лью, как мясник, оценивающий тушу хорошо пожившей коровы.
   Лью придвинулся поближе к прутьям, за которыми сидел  старик.  Голосом,
упавшим до хриплого шепота, он спросил:
   - А сколько человек он убил?
   - Нисколько.
   - ?
   - Он просто занимался доставкой. Он находил кого-нибудь, в  одиночестве
разгуливающего по ночным улицам, потом накачивал  лекарствами  и  тащил  к
доктору, который всем заправлял. Убивал-то  всех  доктор.  Если  бы  Берни
вздумал  доставить  дохлого  донора,  доктор  с  него  самого  содрал   бы
аккуратненько кожу, а потом бы продал.
   Старик сидел  так,  что  Лью  был  все  время  у  него  за  спиной.  Он
развернулся, когда они разговаривали, но  потом  старик,  видимо,  потерял
всякий интерес. Было видно, что его руки, скрытые от Лью костлявой,  тощей
спиной старика, находятся в постоянном нервозном подергивании.
   - И скольких же он так доставил?
   - Четырех. Потом попался. Он не очень умный, этот Берни.
   - А что ты сделал, чтобы оказаться здесь?
   Старик не отвечал. Он совершенно позабыл о существовании Лью. Его  руки
все дергались, он все время втягивал голову в плечи. Лью все это  надоело,
и он, пожав плечами, завалился на койку.
   Был четверг, девятнадцать часов.


   Система включала в себя трех доставщиков.  Берни  еще  не  допрашивали.
Второй доставщик был мертв. Он перескакивал через оградку пешеходной зоны,
когда пуля пощад