еня наскочит.  Корабль  просто  чересчур
быстрый, черт его побери.
     - Да. Нам надо будет изобрести корабль помедленней.
     - Мне ужасно не хочется отказываться от такой хорошей платы, но глаза
у меня уже как при чистке лука. Везде болит. Я поворачиваю обратно.
     - Мне воспроизвести ваш контракт?
     - Нет. Зачем?
     - Единственная законная причина вашего возвращения - это механическая
поломка. В противном случае с вас причитается неустойка, вдвое превышающая
ваш гонорар.
     - Механическая поломка?  -  переспросил  я.  Где-то  в  корабле  есть
коробка с инструментом, а в ней молоток...
     - Раньше я не упоминал об этом,  так  как  считал  невежливым,  но  в
систему жизнеобеспечения встроены две камеры. Мы  собирались  использовать
пленки с вашим изображением для рекламных целей, но...
     - Понимаю. Скажите мне одну вещь, всего лишь одну. Когда региональный
президент с Нашего Достижения передал вам мое имя, упомянул ли он,  что  я
обнаружил отсутствие луны у вашей планеты?
     - Да, он упоминал об этом предмете. Вы приняли за свое молчание  один
миллион стар. Разумеется, у него есть запись этой сделки.
     -  Понятно.  -  Так  вот  почему  они  выбрали  знаменитого  писателя
Беовульфа Шеффера. - Путешествие займет больше времени, чем я думал.
     - Вам придется уплатить штраф за каждый  лишний  день  сверх  четырех
месяцев. Две тысячи стар за день опоздания.
     - В вашем голосе появился неприятный скрипучий оттенок. Прощайте.


     Я двигался дальше. Каждый час я выходил в  обычное  пространство  для
десятиминутного перерыва на кофе. Я выныривал, чтобы поесть  и  выныривал,
чтобы поспать. Двенадцать часов корабельных суток я проводил в  полете,  а
двенадцать - пытаясь от полета оправиться. Это была битва на проигрыш.
     К концу второго дня я знал, что не уложусь в четырехмесячные пределы.
Я мог справиться за шесть месяцев, уплатив сто двадцать тысяч стар  штрафа
и оставшись почти при том,  с  чего  начал.  И  поделом  мне  за  то,  что
доверился кукольнику!
     Звезды окружали  меня  со  всех  сторон,  сияя  сквозь  пол  и  между
приборными панелями. Под моими ногами  призрачно-бледно  светился  Млечный
Путь. Звезды уже стали гуще; по мере приближения  к  Ядру  они  будут  все
сгущаться, пока на одну из них я в конце концов не нарвусь.
     Идея! И управиться вовремя это тоже поможет.
     Бархатный голос откликнулся незамедлительно:
     - Беовульф Шеффер?
     - Здесь нет никого другого, душенька. Слушайте, я кое о чем  подумал.
Не могли бы вы...
     - Беовульф Шеффер, какой-нибудь из ваших приборов плохо работает?
     - Нет, все работает отлично, насколько может. Слушай...
     - Тогда  что  вы  можете  сказать  такого,  что  требовало  бы  моего
внимания?
     - Душенька, пора решать. Вы хотите отомстить или  вы  хотите  вернуть
свой корабль?
     Недолгое молчание. Затем:
     - Можете говорить.
     - Я мог бы достигнуть Ядра намного быстрей, если перед этим  выйду  в
один из промежутков между рукавами. Достаточно ли мы  знаем  о  Галактике,
чтобы определить, где кончается наш рукав?
     - Я пошлю запрос в Институт Знаний, чтобы это выяснить.
     - Хорошо.
     Четыре часа спустя меня  выхватил  из  подобного  смерти  сна  звонок
гиперфона. Это был не президент, а какая-то мелкая сошка. Я припомнил, как
прошлым вечером, обманутый собственной немочью и  этим  влекущим  голосом,
называл кукольника "душенькой", и задумался, не причинил ли я этим  ущерба
кукольниковым чувствам. Он мог быть и самцом: пол кукольника - один из его
маленьких секретов. Мелкая сошка  сообщила  мне  азимут  и  расстояние  до
ближайшего промежутка в звездах.
     Мне потребовались еще сутки, чтобы добраться туда. Когда звезды стали
редеть, я едва мог в это поверить. Я выключил гипердвигатель, и оказалось,
что это правда. Звезды отстояли друг от друга на десятки и сотни  световых
лет. Я видел участок Ядра, маячивший ярким ободком над тусклым  сплющенным
облаком звезд и всяческой пыли.



                                    4

     С этого момента дело пошло лучше. Я был в безопасности, поглядывая на
указатель масс каждые минут десять. Я мог урвать коротенький отдых, поесть
и провести изометрические наблюдения,  одновременно  следя  за  счетчиком.
Восемь часов в сутки я спал, но в течение остальных шестнадцати  двигался.
Просвет в звездах протянулся к Ядру сужающейся кривой и я следовал ему.
     Как исследовательская экспедиция, путешествие потерпело бы фиаско.  Я
ничего не видел и держался в изрядном удалении от  всего,  что  стоило  бы
посмотреть. Звезды и пыль, ненормально  рассеянные  созвездия,  сиявшие  в
темноте щели. Показания-невидимки,  которые  могли  быть  звездами  -  мои
камеры ловили  все  это  с  чудесного  безопасного  расстояния,  показывая
крошечные светящиеся пятнышки.  За  три  недели  я  продвинулся  почти  на
семнадцать тысяч световых лет к Ядру.
     Эти три недели кончились вместе с концом просвета. Передо  мной  было
безынтересное месиво звезд на фоне непрозрачных облаков  пыли.  Оставалось
пройти еще тринадцать тысяч световых лет, прежде  чем  я  достигну  центра
галактики.
     Я сделал несколько снимков и двинулся в путь.
     Десятиминутные передышки, перерывы на еду, становящиеся все длиннее и
длиннее из-за приносимого ими отдыха, периоды сна, после которых мои глаза
оставались горящими и покрасневшими. Звезды были густы, а пыль  еще  гуще,
так что указатель масс показывал синюю кляксу, прорезанную четкими  синими
линиями. Линии постепенно становились  менее  четкими.  Я  делал  перерывы
каждые полчаса...
     Так прошло три дня.
     Приближалось обеденное  время  четвертого  дня.  Я  сидел,  глядя  на
указатель  масс,  и  примечал  неровности  в  синей  кляксе,  показывающие
перемены плотности в окружающей меня пыли. Внезапно оно  совсем  поблекло.
Здорово! Ну, не чудесно ли будет, если у меня забастует указатель масс? Но
четкие линии звезд были на  месте,  штук  десять  или  двенадцать  из  них
торчало во всех направлениях. Я вернулся к  управлению.  Часы  прозвенели,
указывая  на  время  отдыха.  Я  счастливо  вздохнул  и  вышел  в  обычное
пространство.
     Часы показывали, что обеда мне ждать еще полчаса. Я  поразмыслил,  не
поесть ли мне тем не менее  сейчас,  но  решил  этого  не  делать.  Только
однообразный распорядок заставлял меня двигаться дальше. Я  размышлял,  на
что похоже небо, машинально подняв взгляд, чтобы не смотреть на прозрачный
пол. Гиперпространство такой величины трудно вынести  даже  тренированному
взгляду. Я вспомнил, что уже не в гиперпространстве и посмотрел вниз.
     Некоторое время я просто таращился. Потом, не отводя взгляд от  пола,
потянулся к гиперфону.
     - Беовульф Шеффер?
     - Нет, это  Альберт  Эйнштейн.  Я  проник  на  "Далекий  прицел"  при
отправлении.
     - Предоставление ложных сведений - грубое нарушение контракта. Почему
вы вышли на связь?
     - Я вижу Ядро.
     - Это не причина для связи. Ваш контракт подразумевает, что вы должны
увидеть Ядро.
     - Черт подери, неужто вам дела нет?  Вы  не  хотите  знать,  как  оно
выглядит?
     - Если вы хотите описать его теперь же в качестве предосторожности на
случай несчастья, я переключу вас на диктофон. Однако если ваша миссия  не
окажется вполне успешной, мы не сможем воспользоваться этой записью.
     Я придумывал по-настоящему убийственный ответ, когда услыхал  щелчок.
Чудесно, мой наниматель  подключил  меня  к  диктофону.  Я  произнес  одну
короткую фразу и повесил трубку.
     Ядро.
     Заслоняющие видимость массы пыли и газа исчезли. Миллиард лет  назад,
должно быть, они были употреблены в топливо жадными, теснящими друг  друга
звездами. Ядро лежало передо мной, словно огромная, усыпанная драгоценными
камнями сфера. Я ждал, что оно появится постепенно - как бы  густая  масса
звезд, истончающаяся и переходящая в рукава. Но никакого плавного перехода
не оказалось. Чистейший шар разноцветного сияния пяти или  шести  световых
лет в поперечнике угнездился в самом центре галактики, четко  ограниченный
последними пылевыми облаками. Я находился  в  десяти  тысячах  четырехстах
световых годах от центра.
     Красные звезды были самыми крупными  и  самыми  яркими.  Я  буквально
видел некоторые из них в  отдельности.  Остальное  было  смесью  синего  и
зеленого света.  Но  эти  красные  звезды...  Альдебаран  перед  ними  был
сосунком.
     И все это такое яркое. Мне понадобился бы телескоп,  чтобы  различить
черное пространство меж звезд.
     Я помогу вам понять, как это было ярко.
     Там, где вы находитесь, сейчас ночь? Выйдите наружу и  посмотрите  на
звезды. Какого они цвета? Антарес может вам показаться красным, если вы  к
нему достаточно близко; в Солнечной Системе красным  покажется  еще  Марс.
Сириус может смотреться голубоватым. Но все  остальные  -  белые  точки  с
булавочный укол. Почему? Потому что темно. Днем вы  различаете  цвета,  но
ночью ваше зрение становится черно-белым, как у собаки.
     Звезды Ядра достаточно ярки, чтобы видеть их в цвете.
     Я подберу себе здесь планету. Не в самом  Ядре,  а  именно  здесь,  с
Ядром по  одну  сторону  и  с  пыльными  облаками  в  тусклых  звездочках,
образующими причудливый расписной занавес - по другую. Друзья мои, что  за
зрелище! Представьте себе этот полыхающий драгоценный  шар  восходящим  на
востоке, в сотни раз больше, чем выглядит  с  Джинкса  Двойняшка,  но  без
постоянно вызываемого Двойняшкой чувства страха, что  этот  оранжевый  шар
грохнется на вас - ибо огромное переливчатое Ядро это лишь звездный  свет,
прекрасный и безвредный. Сейчас я  выберу  себе  мир  и  застолблю.  Когда
кукольники наладят свой двигатель, у меня  будет  самый  чудесный  предмет
недвижимого имущества в известной вселенной! Если только мне удастся найти
пригодную для жизни планету.
     И если я смогу ее потом отыскать.
     Черт возьми, хорошо, если я отыщу отсюда домой-то дорогу. Я перешел в
гиперпространство и вернулся к работе.



                                    5

     Спустя час пятьдесят минут, после одного перерыва на обед и  двух  на
отдых, на пятьдесят световых лет дальше, я заметил в Ядре нечто особенное.
     Оно стало еще отчетливей, хотя и не намного больше: я  миновал  почти
прозрачные волоконца последнего  пыльного  облака.  Не  слишком  близко  к
центру шара располагалось белое световое пятно,  достаточно  яркое,  чтобы
синие,  зеленые  и  красные  звезды  вокруг  него  выглядели  тусклыми.  В
очередную передышку я посмотрел на пятно снова, и  оно  сделалось  немного
ярче. И еще ярче - на следующем перерыве.
     - Беовульф Шеффер?
     - Да. Я...
     - Почему вы  использовали  диктофон,  чтобы  назвать  меня  трусливым
двухголовым чудищем?
     -  Вы  отключились  от  линии  разговора.  Я  был   просто   вынужден
воспользоваться диктофоном.
     - В этом есть смысл. Да. Мы,  кукольники,  никогда  не  могли  понять
вашего отношения к естественной осторожности. - Мой  наниматель  сердился,
хотя по его голосу этого было не понять.
     - Я могу объяснить, если угодно, но я вызывал вас не за этим.
     - Объясните, пожалуйста.
     - Я всецело за осторожность. Лучшая доблесть -  благоразумие  и  тому
подобное. Вы способны даже быть хорошими дельцами, потому  что  имея  кучу
денег, легче выжить.  Но  вы  так  чертовски  сосредоточены  на  различных
способах выживания, что даже не интересуетесь ничем, что  не  представляет
угрозы. Никто, кроме кукольника, не  отказался  бы  от  моего  предложения
описать Ядро.
     - Вы забыли о кзинах.
     - Ах да, кзины. - Кто же может ждать разумного поведения  от  кзинов?
Вы их громите, когда они нападают; нехотя вы решаете их не истреблять;  вы
дожидаетесь, пока  они  восстановят  силы,  а  когда  они  снова  нападут,
побиваете их сызнова. В промежутках вы  продаете  им  продукты  питания  и
покупаете у них металлы, и  нанимаете  их,  когда  вам  требуются  хорошие
специалисты по теории игр. Они вовсе не представляют настоящей угрозы. Они
всегда нападают раньше, чем будут готовы.


     - Кзины -  хищники.  Тогда  как  мы  заинтересованы  выжить,  хищники
интересуются только мясом. Они  ведут  завоевательные  войны,  потому  что
покоренные народы могут снабдить их пищей. Они не могут  прислуживать.  Им
приходится иметь рабов или оставаться варварами,  рыщущими  по  чащобам  в
поисках мяса. С какой  стати  им  интересоваться  тем,  что  вы  окрестили
отвлеченными знаниями? С какой стати интересоваться ими  любому  мыслящему
существу, если нет ни малейшего шанса, что  эти  знания  принесут  выгоду?
Практически, ваше описание Ядра прельстило бы только людей.
     - Неплохо изложено, если бы не тот факт, что большинство мыслящих рас
всеядны.
     - Мы долго и вдумчиво размышляли над этим.
     Чудненько. А мне предстоит долго и  усиленно  поразмышлять  над  этим
заявлением.
     - Зачем вы нас вызвали, Беовульф Шеффер?
     Ах, да.
     - Послушайте, мне известно, что вы  не  хотите  знать,  как  выглядит
Ядро, но я вижу нечто, способное представлять непосредственную  опасность.
У вас есть доступ к информации, которой нет у меня. Я могу продолжать?
     - Можете.
     Ха! Я учусь думать, как кукольник. Хорошо ли это? Я рассказал  своему
нанимателю про белое сияющее пятно странной формы в Ядре.
     - Когда я навел на него телескоп, меня чуть не ослепило. Темные  очки
второго разряда не  позволяют  рассмотреть  никаких  деталей.  Это  просто
бесформенное белое пятно, однако настолько яркое, что звезды рядом  с  ним
выглядят, как черные точки с разноцветными ободками. Я хотел бы  знать,  в
чем тут дело.
     - Звучит очень необычно. - Пауза. - Белый цвет везде один и  тот  же?
Яркость одинаковая?
     - Секундочку. - Я вновь обратился к телескопу. - Цвет да, но  яркость
нет. Я вижу внутри пятна более  тусклые  зоны.  По-моему,  центр  начинает
блекнуть.
     - Найдите при помощи телескопа новую звезду. В таком большом звездном
массиве их должно быть несколько.
     Я  попытался  это  сделать.  Наконец,  мне  попался  сверкающий  диск
особенного голубовато-белого цвета, наполовину заслоненный  более  тусклым
красным диском несколько меньших размеров. Это  наверняка  была  новая.  В
ядре Андромеды и, насколько я успел рассмотреть, в ядре нашей  собственной
Галактики красные звезды были самыми большими и яркими.
     - Нашел.
     - Прокомментируйте.
     Еще мгновение и я понял, что он хочет сказать.
     - Цвет такой же, как у пятна. Яркость тоже  примерно  такая.  Но  что
может заставить целую делянку сверхновых рвануть одновременно?
     - Вы изучали Ядро. Звезды в Ядре расположены в среднем  через  каждых
пол-световых года. Ближе к центру они еще теснее, и никакие пыльные облака
не затеняют их яркости. Когда звезды  настолько  близко  расположены,  они
изливают  друг  на  друга  достаточно  света,   чтобы   взаимно   повышать
температуру. Звезды в Ядре быстрее сгорают и быстрее старятся.
     - Это мне ясно.
     - Поскольку звезды в Ядре старятся быстрее,  куда  большая  их  часть
близка  к  стадии  новой,  нежели  в  рукавах.  К  тому  же,  учитывая  их
относительный возраст, все они горячие. Если  звезду  отделяет  от  стадии
сверхновой несколько тысяч лет и если в половине  светового  года  от  нее
взрывается сверхновая, то оцените вероятные последствия.
     - Могут взорваться обе. Потом эти две могут  поджечь  третью,  а  три
прихватят еще парочку...
     - Да. Поскольку  сверхновая  существует  по  счету  людей  в  течение
порядка одного стандартного года, цепная реакция вскоре  истощается.  Ваше
пятно могло появиться таким образом.
     - Гора с плеч. Я имею в виду, большое облегчение -  узнать,  что  это
такое. Когда приближусь, сделаю снимки.
     - Согласен. - Щелк.
     Покуда  я  приближался  к  Ядру,  пятно  все  ширилось,  по-прежнему,
бесформенное, как газовая туманность,  и  становилось  все  ярче  и  ярче.
Казалось, что я просто мошенничаю. Расстояние, которое свет от пятна новых
проходил за пятьдесят лет, я покрывал за час, двигаясь с такой  скоростью,
что сама вселенная казалась ненастоящей.  На  четвертый  период  отдыха  я
выпал  из  гиперпространства,  глядя  вниз,  сквозь   пол,   пока   камеры
настраивали изображение; отвернулся на мгновение от  пятна  -  и  оказался
ослеплен апельсиновыми отпечатками, плавающими по сетчатке.  Мне  пришлось
воспользоваться солнечными очками первого разряда из  набора  на  двадцать
штук, который любой пилот держит при себе, чтобы работать близко от солнца
при отбытии и прибытии.
     Мысль о том, что до пятна еще десять тысяч  световых  лет,  заставила
меня задрожать. Излучение уже наверняка убило в Ядре все живое, если жизнь
там  когда-нибудь  существовала.  Приборы,   расположенные   на   корпусе,
показывали уровень излучения, как в солнечной короне.
     Во время следующей остановке мне понадобились солнечные очки  второго
разряда. Немного погодя - третьего. Затем четвертого. Пятно превратилось в
гигантскую   сверкающую   амебу,   протянувшую    извивающиеся    щупальца
термоядерного пламени глубоко в жизненные центры Ядра. В гиперпространстве
небо, так сказать, выглядело обложенным от переднего бампера  до  заднего,
но я и не помышлял остановиться. По мере приближения Ядра пятно росло, как
что-то живое, требующее все больше пищи.  Даже  тогда  мне  еще  казалось,
будто я понимаю, что к чему.
     Наступила ночь. Рубку управления  заливал  свет.  Я  спал  в  комнате
отдыха, под напев трудившегося аппарата температурного контроля. Утро -  и
я снова в пути. Радиометр  мурлычет  свою  погребальную  песнь,  с  каждым
перерывом на отдых все громче. Если бы я  собирался  выходить  наружу,  то
теперь бы передумал. Излучение не может проникнуть сквозь корпус "Дженерал
Продактс". И вообще ничто не может, кроме видимого света.
     Я провел отвратительные полчаса,  пытаясь  припомнить,  не  видит  ли
какой-нибудь из клиентов кукольников рентгеновские лучи. Мне было  страшно
вызвать их и спросить.
     Указатель  масс  начал  показывать  слабое  голубое  свечение.  Газы,
выброшенные из пятна. Мне снова пришлось менять солнечные очки... В  некий
момент на следующее утро я остановился. Дальше двигаться не имело смысла.


     - Беовульф Шеффер, вы пристрастились к звуку  моего  голоса?  У  меня
есть другие дела помимо присмотра за вашим продвижением.
     - Я хотел бы прочитать лекцию об отвлеченном знании.
     - Конечно же, это может подождать до вашего возвращения.
     - Галактика взрывается.
     Послышался странный звук. Потом:
     - Повторите, пожалуйста.
     - Мне удалось привлечь ваше внимание?
     - Да.
     - Хорошо. По-моему, я нашел  причину,  отчего  столько  разумных  рас
всеядны. Интерес к отвлеченным  знаниям  -  признак  чистого  любопытства.
Любопытство же наверняка является признаком, способствующим выживанию.
     - Мы непременно должны это обсуждать? Хорошо. Вы вполне  можете  быть
правы.  Это  же  предположение  высказывалось   другими,   в   том   числе
кукольниками. Но тогда как наш вид вообще выжил?
     -  Очевидно,  у  вас  есть  какая-то  замена  любопытству.  Возможно,
повышенный интеллект. Вы существуете достаточно долго, чтобы его  развить.
Наши руки не идут ни в  какое  сравнение  с  вашими  ртами,  как  средство
изготовления орудий. Если бы часовой мастер мог ощущать  пальцами  вкус  и
запах, у него все равно не было бы силы ваших челюстей или  чуткости  этих
шишечек у вас на губах. Когда я  хочу  узнать,  насколько  стара  мыслящая
раса, я смотрю, что служит ей в качестве рук и ног.
     - Да. Ноги людей еще не завершили процесса  приспособления  к  задаче
поддерживания вертикальной позы. Следовательно, вы предполагаете, что  наш
разум вырос достаточно, чтобы обеспечить нам выживание  без  необходимости
полагаться на метод проб и ошибок, учась всему,  чему  можно,  из  чист