ащитная автоматика корабля,  лишившись  дельта-устройств,
пыталась  спасти  машину,  создавая  в   АВ-контейнерах   электромагнитную
изоляцию. Для того чтобы получить необходимую мощность, автоматы отключили
все, без чего корабль мог жить, - в том числе и аппаратуру  связи.  Теперь
"Согдиана" боролась молча.
   Полученный  с  "Согдианы"  ответ  помог   уточнить   расстояние   между
кораблями. Оно оказалось даже несколько меньше расчетного; наступила  пора
начать торможение. Казалось противоестественным уменьшать скорость,  когда
все требовало сумасшедшего стремления вперед;  но  пилот  "Галилея"  знал,
сколь  многие  погибли,  мчась  до  последнего  и   развивая   затем,   на
сверхсрочном  торможении,  запретные  перегрузки.  Он  помнил  трагические
истории,  когда  спешившие  на  помощь  корабли,  вынесшись   из   глубины
пространства, останавливались в намеченной  точке,  и  терпевшие  бедствие
бросались в скафандрах и катерах под защиту бронированных бортов, стремясь
скорее укрыться в надежных помещениях; по подоспевшие  корабли  оставались
безучастными к попыткам людей проникнуть извне в намертво запертые входные
камеры; и люди в пространстве сходили с ума,  не  зная,  что  великолепные
машины несли мертвый, убитый собственной неосторожностью экипаж и  открыть
люки было некому.
   Пилот "Галилея" знал пределы,  установленные  для  машины  и  для  него
самого. Он заметил точку "Согдианы" на видеоэкранах точно  в  рассчитанный
момент. До встречи оставались минуты. И тут  капитан  увидел,  что  темное
тело звездолета внезапно превратилось в яркую звезду.


   - Вам случалось  наблюдать  аннигиляционный  взрыв  в  пространстве?  -
спросил Старик. - Нет? Это невеселое  зрелище,  особенно  если  взрывается
корабль, а на корабле летела... летел ваш друг. Это было нестерпимое белое
сияние. Оно продолжалось всего лишь долю секунды, от  чрезмерной  нагрузки
выключились предохранители видеоприемников. Но  и  за  этот  миг  я  успел
ослепнуть.
   Игорь кивнул. Он искал, что сказать. Похоже,  глупо  было  бы  выражать
сочувствие по поводу истории, приключившейся бог знает сколько десятилетий
тому назад.
   - Да, - сказал Игорь наконец, - аннигиляционные взрывы - ужасная вещь.
   Старик посмотрел на него, кажется, с жалостью.  Во  всяком  случае,  он
вздохнул.
   - Справедливо, - проговорил он после паузы. - "Согдиана" превратилась в
излучение. Это был не первый случай  взрыва  корабля  в  пространстве,  но
единственный, когда человеку удалось наблюдать такой взрыв, а  приборам  -
записать его. До сих пор причины взрывов оставались неизвестными:  ведь  и
тогда уже не бывало случаев, чтобы механизмы отказывали.
   В первый момент я даже не понял всего, чем это грозило. Слишком  велико
было горе. А ведь сумей я в тот миг рассуждать трезво, я сообразил бы, что
этот случай перечеркивал все  надежды  на  пригодность  дельта-защиты  АВ.
Звездоплавание оказалось бы вновь отброшенным  назад.  Единственный  выход
был  в  том,  чтобы  обнаружить  конкретную  причину  взрыва   -   причину
постижимую, материальную, которую можно было бы проанализировать, понять и
нейтрализовать. Но мне тогда, как вы понимаете, было не до поисков причин.
Когда я раскрыл слезившиеся после  вспышки  глаза,  видеоприемники  успели
включиться, но смотреть было уже не на что.
   Игорь повел плечами, вдруг замерзнув.
   - И тогда, - сказал Старик, - я увидел это.
   Он перевел дыхание.
   - Я увидел... Вы наблюдали, как летят журавли, - клином, не так ли? И я
увидел на экранах клин. Собственно, я не увидел  ничего.  Заметил  только,
что вдруг исчезли  некоторые  звезды.  Потом  появились  опять.  Чем  было
вызвано это затмение, я не знал. Но, честное слово,  мне  почудилось,  что
само пространство в месте взрыва разорвалось на клочки и  теперь  медленно
склеивалось.  Мысль  эта  не  показалась  мне  нелепой,   она   была   как
прикосновение  к  чему-то  новому,  неизвестному,  таинственному.  Знаете,
бывает такое ощущение... Хотя вы, наверное, не поймете.
   - Я знаю, - проговорил Игорь.
   Подумав, Старик кивнул.
   - Что же, не исключено. Вот и все, что мне тогда удалось  заметить.  Ни
через видеоприемники, ни  в  инфракрасном  диапазоне  я  не  смог  увидеть
ничего, кроме этого кратковременного, почти мгновенного затмения некоторых
звезд. Потом я снова запустил двигатели, обошел весь район  катастрофы  и,
ничего не обнаружив, направился домой. И только там, обработав эту пленку,
я рассмотрел Журавли.
   Брови Игоря вздрогнули, это движение не ускользнуло от взгляда Старика.
   - Нет, я не оговорился:  Журавли,  не  Журавлей.  Не  будем  продолжать
дискуссию. Широкие черные полотнища - совершенно  черные,  они,  очевидно,
поглощали излучение, падавшее на них, и поэтому видеть их было нельзя: они
ничего не отражали, ни кванта. Но на фоне звездного скопления  можно  было
наблюдать их силуэты.
   Абсолютно черными казались они и как бы двухмерными, словно  совсем  не
обладали толщиной. Площадь каждого из них составляла десятки, а может быть
и сотни, квадратных метров, даже тысячи; по этим кадрам расстояние до  них
определить не удалось, поэтому предположения об истинной величине Журавлей
расходились на целый порядок, а то и два. И они  летели  клином;  впрочем,
может быть, конусом, но съемка не была стереоскопической.
   Потом, сравнивая с этим фильмом записи, сделанные другими приборами, мы
обнаружили  следы,  оставленные  этим  явлением  на   ленте   записывающей
приставки  дельтавизора.  Стало  ясно,  что  Журавли  все   же   испускают
определенные кванты, а именно -  дельта-кванты.  Сравнивая  обе  записи  -
кино- и дельта-,  мы  пытались  понять,  что  же  представляют  собой  эти
полотнища, застилавшие звезды. Несомненным казалось, что они движутся;  но
в мире нет неподвижных вещей, а установить величину скорости или вычислить
орбиту нам не удалось.
   Вот так мы впервые встретились с Черными Журавлями. Так их тогда назвал
кто-то из Дальней разведки - за цвет и за клинообразный строй.
   Старик умолк, наверное, еще раз переживая рассказанное. Игорь ждал,  не
решаясь нарушить это молчание: ему хотелось услышать еще что-нибудь, но он
понимал, что теперь, когда Старик ушел в размышления, одного  не  к  месту
сказанного слова будет достаточно, чтобы разговор прервался надолго. Пауза
затянулась.
   - Да, вот это и была загадка,  оставленная  другом,  -  сказал  наконец
Старик. - Оставленная в назидание поучающим... - В его  голосе  неожиданно
прозвучала  ирония,  которая  на  сей  раз  относилась,  наверное,  к  его
собственной, несколько непривычной словоохотливости, а может быть,  просто
служила средством,  чтобы  не  расчувствоваться  окончательно.  -  Загадка
гибели, как говорилось когда-то. Было  создано  много  гипотез,  высказана
масса предположений. Но показания дельтавизоров сделали  бесспорным  одно:
именно они, Журавли, явились убийцами.
   - Но ведь если они всего лишь явление природы...
   - Да нет... Ну, я неточно  выразился...  Конечно,  не  они;  убийцей  в
большинстве  таких  случаев  бывает  наше  собственное  неведение  законов
природы. Но человек не может винить себя в том, что чего-то еще не  знает:
если бы он поступал так, человечество вечно чувствовало бы себя виноватым.
Ведь и жизнь, и смерть - тоже  научные  проблемы.  Как  бы  там  ни  было,
несчастье  показало,   чего   следует   опасаться   кораблям,   обладающим
дельта-защитой. Как только это тело - я имею  в  виду  Журавлиную  стаю  -
будет обнаружено, капитан должен немедленно принять меры для  того,  чтобы
пройти в максимальном удалении от стаи.  Своевременно  же  заметить  ее  -
нетрудная задача для тех дельта-устройств, которыми даже рейсовые  корабли
оснащены в изобилии. А что касается убийц, то Журавли были ими  в  той  же
мере, как молния, сжигающая дом с людьми. Хотя,  разумеется,  и  к  молнии
можно испытывать ненависть.
   Старик произнес это,  как  будто  ставя  точку.  Но,  по-видимому,  ему
показалось, что рассказ не произвел должного впечатления, и он добавил:
   - Теперь вам ясно, почему я брожу на этих задворках мироздания?


   Игорь ответил не сразу, похоже было, что он собирается с мыслями.
   - Прежде всего, - сказал он наконец, - мне ясно вот что: у  каждого  из
нас - свои интересы, и совместить их невозможно.
   Вряд ли Старик ожидал, что разговор повернется таким образом. Однако он
не выказал ни удивления, ни осуждения. Он лишь  выжидательно  взглянул  на
Игоря.
   - То, что вы рассказали, очень интересно, и я  не  могу  не  уважать...
ваши чувства. Но сама по себе проблема Журавлей кажется  мне  исчерпанной.
Она  бесперспективна.  По  сути  дела,  их   осталось   только   найти   и
проанализировать  состав.  Если  говорить   откровенно,   меня   несколько
удивляет, что вы не сделали этого до сих пор.
   - До сих пор, - сухо ответил Старик, - кроме всего прочего,  надо  было
испытывать корабли. Заниматься более актуальными исследованиями. И затем -
вы ошибаетесь, полагая, что это так просто. Попробуйте-ка разыскать  их  в
пространстве! Это и по сей день зависит от удачи. Орбиты их не  вычислены,
неизвестно даже, обращаются ли они по орбитам, поскольку никто  не  знает,
тела ли это, если нет, они могут и не иметь орбит, а двигаться по  прямой,
как излучение. Но если даже орбиты имеются, их пока еще нельзя  вычислить:
не хватает данных. Взаимодействуя с другими полями  или  телами  -  а  это
представляется  неизбежным,  -  Журавли  наверняка  подвергаются  стольким
влияниям, что вряд ли можно вообще говорить об орбитах в обычном понимании
этого слова. И если на Земле исследователь заранее знает,  где  он  сможет
наблюдать, допустим, тех же журавлей, а где надежды  на  это  будут  равны
нулю, то мне все время приходится бродить наугад.
   - И вы так больше и не встречали их?
   - Однажды... Тогда у меня еще не было этого корабля.  Я  сконструировал
дельта-ловушку  именно  на  случай  встречи  с  ними  и  установил  ее  на
"Ломоносове", на котором тогда ходил.  Я  болтался  на  нем  два  года,  и
программа исследований  уже  подходила  к  концу,  когда  мне  повезло:  я
все-таки наткнулся на Журавлей. Я сблизился и  выбросил  ловушку  -  иными
словами, создал мощные заряды, статическое поле которых...
   Игорь кивнул, внимая рассуждениям о векторе напряженности, суперпозиции
полей и прочем, имеющем отношение к ловушке. Потом он  ухитрился  вставить
словечко:
   - Но все же вам так и не удалось?..
   - Я же говорю: взаимодействуя с полем,  Журавли  должны  были  потерять
скорость. И одно из этих  полотнищ  действительно  угодило  в  ловушку.  Я
кричал от радости, пока не убедился, что мощности моих устройств оказалось
недостаточно. Телу удалось вырваться, вернее, оно  прошло  через  ловушку,
как сквозь пустоту. Я постарел после этого дня, а  точнее  -  в  тот  миг,
когда стало ясно, что они уходят. Догнать я не мог, скорость  "Ломоносова"
была, по теперешним временам, невелика.  Они  беззвучно  проносились  мимо
корабля... Честное слово, в этом  было  что-то  мистическое.  Да,  стареют
только от разочарований.
   - Да... - согласился Игорь.
   - Но, между прочим, именно тогда мне удалось доказать, что  Журавли  не
могут  быть  просто  движущимися  участками  перехода,  иными  словами   -
проекцией  каких-то  событий,  происходящих  в  надпространстве,  на   наш
четырехмерный  континуум.  Такие  догадки  относительно  природы  Журавлей
существовали, но после этого случая стало ясно,  что  Журавли  -  явление,
целиком принадлежащее нашему пространству. Немалый результат.
   - А кроме вас, их наблюдал кто-нибудь?
   - Конечно. Трудно увидеть что-то в первый раз; потом, когда  становится
понятным,  чего  можно  ожидать,  люди   стараются   использовать   каждую
возможность. У меня есть записи приборов, отчеты капитанов кораблей...  Но
они не дают ничего нового. Так  что  узнать  предстоит  очень  многое,  до
исчерпания проблемы, как вы выразились, очень далеко.
   - И все же я полагаю, что у этой проблемы нет будущего. Не  сомневаюсь,
что она будет решена, вы все найдете и опишете. А дальше? Дальше - ничего.
А мне хочется дальше. И вопросы,  интересующие  меня,  могут  простираться
очень далеко. Но так или иначе наши интересы несовместимы.
   - Вы в этом уверены?
   - Да. Слишком разные области. У меня - Новые звезды,  у  вас  -  Черные
Журавли. Общего между ними нет. Кроме того, я преследую практическую цель:
получить  возможность  прогнозировать  вспышки.   А   каким   может   быть
практическое значение Журавлей? Вы знаете?
   - Я не прикладник, - сказал Старик. - Но в принципе нельзя  представить
себе ничего такого, чем не смог бы овладеть человек. Если в  природе  есть
вещи, для нас бесполезные, то это объясняется только низким уровнем  наших
знаний о природе. А значит, я поступаю правильно.
   Игорь пожал плечами.
   - Я больше и не надеюсь, - сказал он, - что вы измените курс и  пойдете
к Новой.
   - И правильно делаете. Даже если бы  у  меня  не  было  других  причин,
хватило  бы  того,  что  там  мне  не  увидеть  Журавлей:  слишком   силен
дельта-фон, неизбежны помехи.
   - Понимаю. Но послушайте, капитан, не могу же я столько времени  сидеть
без дела!
   - Разве вам нечем заняться? Не думаю, чтобы  вы  успели  в  достаточной
степени изучить всю дельта-аппаратуру корабля. Штудируйте ее, когда-нибудь
это вам пригодится, если вы не откажетесь от своих замыслов.
   Игорь усмехнулся.
   - Такой опасности нет. Но этого мне мало.
   - Что же еще? Занимайтесь своими теориями. Более  спокойной  обстановки
для занятий вам не найти. Вся кибернетика к вашим услугам.
   - Это я делаю и так.
   - Тогда я просто не знаю... - Старик развел руками.
   - Я не умею управлять кораблем.
   Старик нахмурился.
   - Миллионы людей не умеют управлять кораблем.
   - Но их здесь нет, а я - тут.
   - И что же?
   - Обладая определенными навыками, я при случае мог бы вам помочь.
   - Благодарю за доброе намерение, - холодно сказал Старик. -  Но  я  уже
десятки лет хожу один и до сих пор не чувствовал,  признаться,  надобности
во втором пилоте.
   - Однако, у вас и у меня есть время; и если бы у  вас  имелось  желание
помочь мне...
   - Конечно, чтобы в одно прекрасное утро проснуться и убедиться  в  том,
что корабль идет к Новой...
   - Вы действительно так подумали?
   - Я думаю, что вы еще недостаточно зрелы, чтобы  всегда  отдавать  себе
отчет во всех поступках... и гипотезах.
   Игорь поднялся.
   - Ничего другого вы не скажете?
   Старик вздохнул.
   - Подождите...
   Он сильно потер лоб. Как и во  всем,  что  касалось  космоса,  он  и  в
психологии полета разбирался неизмеримо лучше этого парня и знал наперечет
все  несчастья,  которыми  грозило  создавшееся  положение.   По-видимому,
виноват  был  он  сам;  признаться,  мгновенное  напряжение,   когда   ему
показалось,  что  приближаются  Журавли,  выбило  его  из   колеи.   Такие
напряжения должны  получать  разрядку...  Вместо  конуса  Журавлей  судьба
подсунула тогда обычную  комету,  кучу  камней,  путешествующую  вдали  от
светил. Он на миг расклеился. Подвернулся парень - накричал на парня...
   А мальчишка? Обвинил его в трусости. Его!
   Конечно, мальчишка тоже изнервничался. Столько времени без  дела.  Чего
же он летел?
   Чего же ты его брал?
   Ну, взял. Были замыслы... Всего не заберешь с  собой,  должен  остаться
кто-то, кому можно завещать... Но ничего не выходит.  Парню  нужны  Новые.
Тебе они не нужны. Ты прав, потому что старше и  у  тебя  меньше  времени.
Хочется, конечно,  летать  еще  долго.  Но  статистика  на  этот  счет  не
обнадеживает.
   Дико  подумать:  пустить  кого-то  к  управлению  кораблем.   Ему,   не
пускавшему друзей, первоклассных пилотов, пилотов экстра-класса. И тем  не
менее... Если не дать ему занятие по сердцу, вспыхнет открытая вражда.  Он
не сдержится, потому что не знает, что это такое. А ты знаешь.
   Вражда двух человек разных поколений, закупоренных в маленьком корабле,
заброшенных в такую даль, из которой добраться до  Земли  можно  только  в
надпространстве. Вражда на месяцы, а то и больше.
   Да, выхода нет. Старик еще раз вздохнул и сказал:
   - Хорошо.
   Игорь поднял глаза, в них была радость.
   - Хорошо. Но  при  одном  условии:  вы  обещаете  мне,  что  без  моего
разрешения не измените курса  корабля  даже  тогда,  когда  научитесь  это
делать.
   Игорь сказал:
   - Обещаю.
   - Как вы ориентируетесь по стереокарте?
   - Плохо, - признался Игорь.
   - Значит, начнете с карты. Завтра.
   - Капитан! Сегодня...
   Голос Игоря был жалобен. Капитан едва заметно улыбнулся.
   - Пусть сегодня.


   Сегодня он впервые уселся в кресло. В главное кресло на корабле, где  и
капитан, и пилот, и  инженер  -  одно  лицо.  Какое  угодно  -  только  не
пассажирское. Так что можно вообразить себя капитаном.
   Первый  урок  уже  окончился.  Кое-что  о  карте,  что-то  об   основах
пилотирования, немного об органах управления.  Закрытый  створками  второй
пульт пока неприкосновенен, но  и  о  нем  уже  известно,  что  это  пульт
ловушки. Он нужен только Старику.
   Сиди, капитан. Прямо перед тобой видна на экране вселенная. Уголок  ее.
В нем нет ни одной Новой. Но если повернуть корабль совсем  немного,  так,
чтобы центральный видеоприемник смотрел  вот  туда,  то  в  уголке  экрана
появится Новая.
   Игорь покачал головой. Поворота не будет.
   Не будет, и все. Но когда-нибудь потом...
   А пока можно помечтать, изобразить на бумаге.
   Стопка бумаги, прижатая зажимами, лежала с краю. Игорь осторожно  вынул
один листок, положил перед собой и достал из кармана карандаш.
   Вот они - направления, ведущие к Новым. Рука вычерчивала их уже столько
раз - и все зря, потому что ни одним из этих курсов корабль не пойдет.
   Но применим полученные знания и посмотрим, как это будет  выглядеть  на
стереокарте.
   Игорь нажал выключатель, и карта  засветилась.  Плоская  карта,  но  со
стереоэффектом:  казалось,  ты  смотришь  в  глубину  пространства.  Игорь
прикинул, как на ней будут выглядеть его линии.
   В следующий миг он вздрогнул: для него было новостью,  что  взгляд  его
обладает магической силой. Но каким еще образом могли  начерченные  им  на
бумаге линии вдруг оказаться перенесенными на эту карту?
   Он всмотрелся в одну из линий. Она была нанесена карандашом  -  другим,
не его карандашом. Над линией стояла дата и слово "Диофант". При  чем  тут
"Диофант"? Игорь напряг память и вспомнил,  что  ему  приходилось  некогда
слышать о таком корабле. И около другой линии обнаружилась дата, уже иная,
и рядом тоже стояло название - правда, уже другого  корабля.  А  остальные
линии?  Оказалось,  что  и  они  были   снабжены   таким   же   непонятным
комментарием. Что бы это могло значить?
   Он еще раз сравнил линии на карте со своими, намеченными на листке, еще
раз  ввел  поправку.  Нет,  конечно,  они  не  совпадали  в  точности,  но
расхождение не превышало двух-трех градусов. Естественно - он же чертил по
памяти.  Разберемся-ка  получше  с  картой.  Да  и  эти  линии,  если   их
продолжать, может быть, и не  упрутся  в  Новые,  но,  во  всяком  случае,
пройдут в непосредственной близости от  них.  А  какой  из  этого  следует
вывод?
   И сейчас же он понял, какой следует вывод. Не  выпуская  из  рук  листа
бумаги и карандаша, он повернулся и бросился из рубки.
   Он стремительно ворвался в каюту; Старик удивленно поднял голову, но не
произнес ни слова, ожидая.
   - Скажите, командир, - начал Игорь голосом, хриплым от волнения. -  Эти
линии на стереокарте - они ведь показывают  направление  полета  Журавлей?
Тогда, когда с ними встречались другие корабли?
   - Совершенно точно, - сказал Старик.
   - А вам не показалось любопытным, что эти линии, если их продолжить, во
всех случаях пройдут невдалеке от Новых? Мне кажется, здесь можно говорить
о закономерности!
   - Предположим.
   -