ния, ставшего вдруг лишним. Вся климатическая система,  например,
баллоны с кислородом, кресла, мало ли что еще.
   Как знать - может быть, машина и дойдет. И донесет  то,  что  будет  ей
поручено. Теперь осталось только написать письмо, положить  его  вместе  с
пленками Арвэ на пульт, включить автоматику дрейфа и выскочить из машины.
   Самое тяжелое будет - выскочить. Не поддаться искушению остаться в ней.
Потому что лишних семьдесят килограммов нагрузки приведут к тому, что рест
сгорит на первых же секундах  пути.  Не  останется  даже  той  минимальной
мощности, необходимой, чтобы спастись, выскочив из субвремени.
   Ничего, с этим он справится.
   Он вышел из машины. Было совсем светло, но солнце еще не поднялось  над
деревьями. Предок стоял, прислонившись  к  стволу,  и  насвистывал  что-то
задумчивое.
   - Спасибо, - сказал Колин предку. - Вы мне очень помогли.
   Предок отвел глаза в сторону и промолчал. Наверное, он тоже не до конца
верил в отремонтированный рест. Пели птицы. Предок вздохнул.
   - Ладно, - сказал Колин. - Давайте посидим немного,  отдохнем...  -  Он
чувствовал, что ему нужны несколько минут покоя. - Я бы  пригласил  вас  в
машину, там неплохо, но вы, к сожалению, не можете существовать  там  -  в
ней течет наше время,  а  у  вас  нет  защиты  от  него.  -  Он  извиняюще
улыбнулся. - А потом мне снова потребуется ваша помощь: придется выгрузить
кое-что.
   Предок кивнул.
   - Посидим, - сказал он. - Может, разложим костер?
   - Костер? Это будет славно...
   Древний огонь - простое открытое  пламя,  -  возникнув  над  электродом
колинской батарейки,  охватил  ветки;  Колин  устремил  взгляд  на  огонь.
Человек уселся, стал подкладывать сучья.
   - Чайку вскипятить, что ли, - сказал он. - Или вы  не  откажетесь  -  у
меня тут есть... А может, у вас но принято?
   Колин не услышал его. Костер разгорался  все  ярче.  Странно:  ночью  в
машине  Колин  думал  о  костре,  но  совсем  о  другом  -  о  враждебном,
угрожающем... Наши представления о прошлом, решил  Колин,  в  значительной
мере не опираются на опыт, а проистекают из легенд, нами же  созданных.  А
может быть, неправильно, что мы не бываем в обитаемом минусе?  Это  нужно,
нужно - погрузиться порой в прошлое. Даже не для того, чтобы встретиться с
его  обитателями  и  заинтересовать  их  рассказом  о  будущем,   которое,
несомненно, представится им сверкающим и достойным зависти; но в будущем -
в нашей современности - встречаются свои сложности, и вовсе не каждый  раз
ты видишь правильный путь и  знаешь,  каким  должен  быть  следующий  шаг.
Иногда  ты  теряешь  ясность  и  самообладание.  И  вот  в  таких  случаях
опуститься  в  прошлое  и  увидеть  такого  вот   предка   -   спокойного,
уравновешенного, умелого - будет очень полезно. Им ведь  живется  труднее,
но они не теряют мужества. Значит, уж совсем стыдно терять его нам.
   Наверное, Колин сказал это вслух; предок едва заметно улыбнулся. Голоса
птиц  смешивались  с  потрескиванием  костра.  Потом  еще  какой-то   звук
примешался к ним.
   Это был негромкий хруст  сухого  сломавшегося  сучка.  Оба  сидевшие  у
костра оглянулись. Звук донесся из-за густой массы соснового молодняка,  в
правильности рядов которого  чувствовалось  вмешательство  мысли  и  руки.
Треск повторился. Колин озадаченно взглянул  на  предка;  лицо  того  было
спокойно,  потом  брови  поднялись,  выражая  удивление.  Но  человек  уже
вынырнул из чащи. Он шел к костру, и хворост потрескивал под его ногами.
   Человек ступал свободно и неторопливо. Он почти не был одет,  но,  хотя
утро было прохладным, словно не ощущал холода  -  смуглая  кожа  его  была
гладка, мускулы вольно играли под нею. В руке  он  нес  прозрачный  мешок,
пленка его играла радужными цветами, и сквозь нее было  видно,  что  мешок
этот набит сосновыми шишками. Человек смотрел на сидящих,  в  его  взгляде
была доброта.
   "Какой рост, - невольно подумал Колин. -  Просто  великан!  Откуда  он?
Вышел из лесу - значит, принадлежит  к  той  эпохе,  в  которой  я  сейчас
нахожусь; но почему-то трудно признать  их  современниками:  пришедшего  и
того, что сидит напротив меня у костра. И дело вовсе не в одежде, в чем-то
другом..."
   Человек взглянул в глаза Колина, и  минус-хронист  понял,  что  смущало
его: взгляд.
   Взгляд был доброжелателен. И все же, столкнувшись с ним, Колин в первое
мгновение ощутил, как по телу прошла легкая дрожь, словно  от  холода.  На
миг он даже испытал головокружение.  Но  уже  в  следующее  мгновение  ему
сделалось тепло, легко, и он почувствовал, как возвращается утраченная  за
последние часы ясность мысли.
   Он медленно поднялся, чтобы встретить человека стоя.
   Человек приблизился. Он наклонил голову, приветствуя,  и  опустился  на
траву. Мешок он бережно положил рядом. Древним жестом человек  протянул  к
костру руки. Никто не нарушил тишины. Предок пошевелился,  взял  несколько
сучьев и подбросил их в огонь. И снова все замерло.
   Колин почувствовал, как снова в нем  все  напрягается.  Нет,  не  может
быть, чтобы человек этот  подошел  к  ним  случайно.  Он  вышел  к  костру
уверенно, словно заранее знал, что костер этот горит и  люди  сидят  подле
него. Как знать, не сумел ли предок каким-то  образом  предупредить  этого
великана?
   Надо попасть в хронокар. Там, внутри, они ничего не смогут ему сделать.
Они даже не смогут проникнуть туда.
   Колин мельком взглянул на предка-охотника. В его  глазах  минус-хронист
увидел жадное любопытство. "Ждет, что я предприму", - подумал Колин.
   А что можно предпринять?
   Нужно заманить их подальше от хронокара.  Если  я  буду  отдаляться  от
машины, их это не обеспокоит: они понимают, что без  меня  она  никуда  не
денется. С другой стороны, я тоже знаю, что сейчас, в эту  минуту,  им  не
удастся сделать с машиной ничего. Чтобы  увезти  ее  отсюда,  им  придется
прорубать просеку.
   Что же сделать? Пожалуй, вот что: скрыться - хотя  бы  в  этой  заросли
молодняка. И позвать их. Закричать, словно случилось что-то страшное.
   Простое любопытство заставит их кинуться к  нему.  А  пока  они  станут
искать в чаще, можно добежать до машины.
   Колин встал. Резко повернувшись, он нырнул  в  густую  поросль  молодых
сосенок. Спиной он ощущал взгляды оставшихся.
   Он пробирался, согнувшись; энергетический экран расталкивал ветки перед
ним. Но едва Колин сделал десяток шагов, как чаща кончилась.
   Заросль шла, как оказалось,  неширокой  полосой.  За  ней  обнаружилась
просторная поляна, и Колин мельком подумал, что именно здесь следовало ему
вынырнуть из субвремени. Тогда не произошло бы совмещения  с  деревьями...
Он отбросил эту мысль, совершенно лишнюю теперь. Огляделся. Пожалуй, можно
уже кричать, звать на помощь. И сразу же снова кинуться в заросль,  только
взять левее, круто влево, чтобы не столкнуться с ними, а  обойти.  Описать
дугу.
   Колин повернул голову, прикидывая,  какую  дугу  надо  описать,  чтобы,
вновь продравшись сквозь молодняк, выйти точно к машине, выйти так,  чтобы
не пришлось обходить ее, а сразу вскочить  в  дверь  и  захлопнуть  ее  за
собой. "Мое время - моя  крепость",  -  промелькнуло  в  голове,  и  Колин
невольно усмехнулся.
   В следующее мгновение он замер.
   Поляна была по-прежнему пуста, никто не угрожал ему, ничто не  вызывало
представления  об  опасности.  Но  в   центре   свободного   от   деревьев
пространства происходило что-то непонятное, что привлекло сейчас  внимание
Колина.
   Сначала ему  показалось,  что  старые  сосны  на  той  стороне  поляны,
колебнувшись, сделали шаг вперед, чтобы приблизиться к нему,  и  при  этом
вежливо поклонились,  согнувшись  посередине.  В  следующее  мгновение  он
понял, что это не так. Деревья оставались на местах,  они  были  спокойны.
Просто свет преломился в чем-то, что находилось на поляне, и  облик  сосен
исказился, словно это было изображением, которое  кто-то  проецировал  при
помощи несовершенной оптики. Да, как будто громадная  линза  находилась  в
середине   поляны,   невидимая,   абсолютно   прозрачная,   но   временами
преломлявшая лучи. Что это значит?
   Колин вгляделся.
   Не могло быть сомнений - там что-то было. Воздух в середине поляны чуть
дрожал, словно что-то постоянно подогревало его  снизу,  и  он  поднимался
вверх. Но на покрывавшей поляну высокой траве не было видно ничего.  Хотя,
кажется,  кое-где  трава  была  слегка  примята.  Да,  примята  по  кольцу
нескольких метров в поперечнике. По периметру этой фигуры и дрожал воздух,
и чуть колебался, так что  трава  внутри  кольца,  если  вглядеться,  чуть
шевелилась, словно там дул ветерок, которого здесь, в лесу, не было.
   Колин сделал  несколько  медленных  шагов,  приближаясь  к  месту,  где
происходило непонятное. Он глубоко  втянул  воздух.  Пахло  озоном  и  еще
чем-то незнакомым. С каждым пройденным метром  шаги  Колина  делались  все
медленнее; внезапно он поймал себя на  мысли,  что  ему  хочется  идти  на
цыпочках, словно не явление природы было перед ним, а какой-то из пещерных
хищников третичного периода. Он подошел вплотную к границе примятой травы;
запах озона стал резче. Колин нерешительно протянул руку и ощутил под  ней
что-то упругое, хотя  глаза  по-прежнему  не  воспринимали  ничего,  кроме
легкого дрожания воздуха. Колин ладонью без труда определил ту  грань,  за
которой начинались  эти  колебания;  ладонь,  казалось,  легла  на  что-то
теплое, едва ли не живое. Что же это?
   Если бы он подумал над этим подольше, то не решился бы, пожалуй, на то,
что сделал в следующее мгновение. Что-то  словно  подтолкнуло  его,  и  он
решительно сделал шаг вперед. При этом он бессознательно закрыл глаза.
   Теплый ветерок словно провел мягкими пальцами по его  лицу.  Он  открыл
глаза и ничего не понял.
   Он находился в белом матовом куполе. Под ногами была не зеленая  трава,
а такой же белый матовый пол, над головой - полукруглая кровля. Купол  был
наполнен едва слышным мелодичным гудением. Больше в нем  не  было  ничего.
Колин убедился в этом, совершив полный поворот внутри купола.
   Что все это значит?
   Быть может, это ловушка?
   В следующую минуту часть матового купола, находившаяся  на  уровне  его
глаз, стала  светлеть.  Круг  с  диаметром  около  метра.  За  ним  что-то
возникло. Не поляна, не сосны. Даже не предки.  Колин  протяжно  свистнул.
Это же...
   Это был он сам. Хотя и не совсем такой,  каким  привык  видеть  себя  в
зеркале, но ведь известно, что зеркало не дает  нам  точного  изображения.
Да, это был  он  сам,  и  он  стоял,  глядя  прямо  перед  собой;  поодаль
располагался лес, но не  этот  лес,  в  котором  он  находился  сейчас,  а
какой-то другой, а между лесом и Колиным стояли хронокары. Их было три,  и
возле них возились люди.
   - Невероятно! - сказал Колин.
   Он узнал мезозойский лес; тот самый, где экспедиция  задержалась  перед
тем, как разделиться на группы. Все три  хронокара.  И  все  люди  налицо.
Значит, их спасли все-таки?
   Чепуха. Взорвавшийся хронокар спасти никто  не  в  силах.  Кроме  того,
Колин сейчас здесь, это уж точно. И в то же время он видит себя  там.  Вот
он, именно он, а не кто-нибудь еще.
   Что же получается? Можно не путешествовать в прошлое? Его можно  просто
наблюдать, словно на телеэкране?
   Наблюдать, просто подумав об этом? Потому что  Колин  ведь  только  что
подумал о людях в Глубоком минусе. И едва он подумал о них, кто-то  -  или
что-то - показало ему один из эпизодов экспедиции.
   Хроновидение. Несомненно, хроновидение,  то,  о  чем  пока  еще  только
мечтают современники Колина. Потому что хроновидение может возникнуть лишь
после того, как удастся найти какие-то возможности связи в  субвремени.  А
их пока не найдено. В отсутствии связи - одна из самых больших  трудностей
проведения экспедиций.
   И вот оказывается, что хроновидение есть...
   Где? В эпохе, в которой не могут восстановить самый простой хронокар?
   Чепуха! Абсурд! Предки...
   И вдруг его мысли запнулись.
   Предки? А если не предки? Если...
   Колин подошел к стене купола решительными шагами. На  этот  раз  он  не
опустил век.
   На миг его охватила темнота. Затем ноги запутались в траве. Поляна.  Он
огляделся. Ничего, только воздух дрожал  рядом,  пахло  озоном  и  ладонью
можно было нащупать теплую, упругую поверхность.
   ...Он  вырвался  из  чащи  стремительно,  как  выносятся  хронокары  из
субвремени. Костер дружелюбно кивнул ему и снова  устремил  свое  пламя  к
небу.  Сухая  ветка  сломалась  под  ногой.  Сидевшие  прервали  беседу  и
повернулись к Колину. Предок улыбнулся ему.
   - Ну вот, - сказал он. - Вы боялись, что помощи не будет. Я  тогда  еще
подумал: как может статься, чтобы не пришла  помощь?  Уже  у  нас  так  не
бывает...
   Колин остановился у костра и взглянул прямо в глаза  третьему  из  них.
Они смотрели друг на друга, и Колин почувствовал, как  ветры  в  его  душе
утихают и беспокойство оседает на дно.
   - Я был на поляне, - сказал он. - Я понял, кто вы.
   - Да, - сказал Третий негромко. - Я знаю.
   - Вы... издалека?
   Третий кивнул.
   - Между вами и нашим собеседником, хозяином этого времени, - проговорил
он, - целая эпоха; но нас с вами разделяет время, куда большее.
   Колин проглотил комок.
   - И вы здесь для того...
   Он умолк, потому что Третий жестом остановил  его  и  положил  руку  на
радужный мешок.
   - Я здесь для того, чтобы собирать шишки, - сказал он, улыбаясь.
   - Шишки?
   - Спелые сосновые шишки... Драгоценности валяются у вас под ногами, нам
же приходится снаряжать за ними экспедиции.
   - А что можно получать из сосновых шишек? - не удержался предок.
   - Из них можно получать сосны. Великолепные сосны.
   Предок смущенно кашлянул.
   - Они вымирают, - грустно сказал Третий.  -  В  нашей  эпохе,  конечно.
Сосны - очень древние деревья, а всякий биологический вид имеет предел  во
времени. Они вымирают, а сосны нужны всем.
   - Всему человечеству, - кивнул предок.
   Третий снова улыбнулся.
   - Всем семидесяти. Но мы восстановим вид. Для этого нам нужны семена. В
глубокой древности посылали экспедиции за золотом, за алмазами... Но  ведь
так  просто  -  синтезировать   металл   или   вырастить   кристаллы.   Но
синтезировать сосну... Да и надо ли ее синтезировать? Она - не металл, она
растет сама, надо только беречь ее...
   Колин   почувствовал,   как   его   охватывает   злоба.   Разве   время
проповедовать, когда нужно спасать людей?
   - Потомки не спасают предков, - медленно  сказал  Третий.  -  Так  было
всегда.
   - Значит, вы мне не поможете...  -  пробормотал  Колин,  чувствуя,  как
безразличие и безнадежность обволакивают его мозг.
   Он тяжело опустился на землю. Ладонь его оперлась на лежавшую в  густой
траве шишку, и Колин хотел отшвырнуть ее, но почему-то оставил на месте  и
убрал руку. Он взглянул на радужный мешок.
   - Что же, - с невеселой усмешкой сказал он, - в каждой эпохе есть  свои
вторые правила, всегда что-то будет можно и чего-то нельзя. Но я прошу вас
об одном...
   Он опустил руку в карман и вытащил пакет с пленками.
   - Возвращаясь, вы минуете и наше время. Донесите туда вот это. Оставьте
там. Пусть хоть результаты нашего труда дойдут до людей, раз уж мы сами не
в состоянии уцелеть.
   Третий удивленно взглянул на него:
   - Не в состоянии? Почему?
   - Но если вы не можете помочь...
   - Разве ваша экспедиция так плохо подготовлена?
   - Взорвался хронокар, - пробормотал Колин. - А на моем рест...
   - Я не об этом. Но ведь, прежде чем уходить в  минус-время,  вы  должны
были оценить тот минус и тот  плюс,  то  прошлое  и  будущее,  что  всегда
находятся рядом с нами. Тех стариков, в которых и наше прошлое, потому что
они действовали тогда, когда нас еще не было, и наше будущее - потому  что
и мы достигнем их возраста и  приобретем  их  опыт  и  подход  к  вещам  и
событиям. И тех юношей, в которых - будущее: они ведь продолжат дело после
нас; и в которых и прошлое: когда-то и мы  смотрели  на  мир  их  глазами.
Единство прошлого и будущего - в каждом из нас, и вы должны...
   - Благодарю, - сдержанно сказал Колин. -  Значит,  вы  не  можете  даже
этого?
   - Отвезти ваши результаты? Но это никому не нужно.
   - Не нужно? - смятенно пробормотал Колин.
   - Нет. Не было никакого столкновения двух частиц.  И  не  было  скачка.
Вернее, он был,  но  причиной  его  послужил  взрыв  хронокара.  Поменяйте
местами причину и следствие... Вы знаете, что происходит при дехронизации,
но еще не имеете представления о том, что означает  высвобождение  полного
запаса энергии хронокара при таком взрыве, который  произошел  там.  Такое
событие может приобрести планетарный масштаб...
   - Но отчего же взорвался?..
   - Это вы потом найдете сами.
   - Значит, наша экспедиция бесполезна, - с горечью проговорил  Колин.  -
Да, ее не стоит и спасать...
   - Нет, вы ошибаетесь. Ваша экспедиция имеет громадное значение для всех
нас.
   Колин поднял голову.
   - Как пример того, чего не надо делать?
   - И снова нет. Важно открытие, сделанное ею.
   - Но вы же сказали...
   - Не скачок, нет. Вы прервали меня, когда я хотел сказать вам вот  что:
вы должны доверять тем, кто рядом с вами, будь они стариками или  юношами.
И когда вы снова соберетесь вместе...
   Колин почувствовал, что начинает кружиться голова.
   - Мы? Как же мы можем собраться, если вы не хотите помочь нам?
   - Разве я вам не помогаю? Я стараюсь, чтобы вы поняли одно: нас с  вами
разделяет не уровень техники, это  не  главное.  Но  мы  порой  по-разному
относимся к людям, к их ценности. Вы не верите окружающим, а  значит  -  и
самому  себе  тоже.  Не  верите,  что  в  состоянии  спасти  экспедицию...
Пытаетесь найти путь к спасению, пользуясь методикой прошлого. А искать вы
всегда должны в будущем!
   - Что искать? Вот если бы я смог сообщить Сизову, что необходимо срочно
двинуться... Но я не уверен, что мой хронокар, даже предельно облегченный,
дойдет до современности. А если и дойдет, то автомат поведет его  в  таком
темпе, что там получат сообщение слишком поздно!
   - Да, - сказал Третий. - Вы правы.
   - Что же остается? Если бы связь в субвремени была возможной!
   - Почему бы вам не изобрести ее?
   - Вы шутите!
   - Ничуть не бывало. Попробуйте просто взглянуть по-иному хотя бы на то,
что произошло вчера, сегодня...
   - Мальчишка сжег рест, вот что произошло!
   - Каким образом?
   - Ну, судя по его словам, он усиливал ритм и одновременно, не  подумав,
дал сильное торможение. По  словам  мальчишки,  от  замыкания,  фигурально
выражаясь, даже взвыли маяки!
   - А если это было сказано не фигурально?
   - Маяки? Но ведь они находились в субвремени!
   Колин умолк, словно какая-то  сила  внезапно  захлопнула  его  челюсти.
Потом он пробормотал:
   - Погодите. Неужели вы хотите сказать...
   - Разве лишь то, что  у  вас  в  институте  ведь  тоже  стоит  маяк.  И
расстояние во времени здесь уже очень мало.
   - Это выход! - вскричал Колин.
   Он кинулся к хронокару. Затем остановился.
   - Но даже таким способом я не смогу  сообщить  им  ничего!  У  нас  нет
приборов для передачи сообщений таким путем, для передачи речи...
   Наступило секундное молчание. Затем предок, все еще сидевший у  костра,
усмехнулся.
   - Нет, - сказал он, - и нас еще рано списывать со счета. И мы еще можем
пригодиться: для нас эпоха, когда на  расстоянии  нельзя  было  передавать
речь, - очень недавнее прошлое. И уж наверняка там у вас вспомнят об этом,
приняв сообщение, зашифрованное в виде точек и тире.
   Третий кивнул.
   - Да. Теперь ваша очередь помочь.
   - Диктуйте текст, - сказал предок.
   - Придется только,  -  сказал  Третий,  -  тормозить  не  один  раз,  а
несколько. Осторожно, чтобы не сжечь ячейки сразу, но и достаточно сильно.
Вы сможете?
   - Когда-то, - сказал Колин,  -  меня  считали  лучшим  минус-хронистом.
Поторопимся. Время идет.