ствуя,  что  и  в  самом  деле
начинает увлекаться поисками. - Предположим, что на  небольшом  расстоянии
под  поверхностью  существует  некоторая   полость.   Разумеется,   чем-то
заполненная. Тело, вступив в контакт с  поверхностью  астероида,  тем  или
иным  образом  воздействует  на  вещество,  заполняющее  полость,  и   оно
взрывается.
   - Я на вашем месте  не  делал  бы  столь  опрометчивых  заявлений,  что
заполняет каверну. И каким образом объект воздействует на это  неизвестное
вещество.
   - Ну, это могла быть, допустим, нефть. Легкие фракции...
   - Бензоколонка под поверхностью, великолепно. Но это все же не... Одним
словом, до нас здесь не бывало людей, коллега.
   - И не  будет,  -  пробормотал  Горин,  чувствуя,  как  боль  в  голове
разгорается снова.
   - Будут, друг мой. Обязательно будут.  Не  сомневайтесь  в  этом.  Что,
опять голова? Возьмите еще порошок. Сколько их у вас?
   - Останется четыре.
   - Ну, тогда хватит.
   - Хватит, - мрачно сказал Горин.
   - Не сердитесь, мой друг - ничего не поделаешь. Но это не должно мешать
работе. Работать надо как играет спортсмен: до финального свистка... Итак,
что касается нефти, с уверенностью можно сказать, что  здесь  ее  быть  не
могло. Не говоря уже о том, что это... тело никак не могло  воздействовать
на нее таким образом, чтобы произошел взрыв. Согласны?
   - М-м...
   - Нет-нет,  тепловое  воздействие  абсолютно  исключается.  Все  успело
остыть. Два с четвертью часа - вполне достаточное время. Оставим  нефть  в
стороне: она ни при чем.
   - Хорошо.  Скажите,  профессор,  вы  не  допускаете,  что  в  природных
условиях  могли  самопроизвольно  образоваться   такие   вещества,   какие
употребляются для производства взрывов?
   - Взрывчатые вещества? До сего времени, во всяком случае, они  нигде  в
природе не обнаружены. Даже  там,  где  вещество  не  ограничивается,  так
сказать, минеральным царством. Я бы сказал даже, что открытие их  означало
бы, что ряд наших коренных представлений из области химии не соответствует
действительности. Нет, это чересчур рискованное  допущение.  Полагаю,  что
говорить о наличии таких веществ нам с вами не следует.
   - Тогда... Тогда невдалеке от поверхности могла находиться значительная
залежь  химически  чистых  -  или  достаточно  чистых   -   расщепляющихся
материалов...
   - Эти материалы не умеют молчать, друг мой. Они  доложили  бы  о  своем
присутствии сразу же, как только мы с вами появились здесь.
   - Но предположим, что они доложили, а мы своевременно не отреагировали.
   - Это уже из области субъективных причин.
   - Не обязательно. Могли отказать соответствующие приборы...
   - Этих приборов такое множество - не могли же они отказать  все  сразу.
Да и сию минуту наши приборы...
   - Мой показывает присутствие.
   - А мой - нет. Значит, вам не повезло.
   - Все равно.
   - Разумеется. "Не повезло" я говорю  просто,  чтобы  дать  оценку  этой
случайности. Нет, друг мой, расщепляющихся материалов  здесь  не  было,  и
сейчас присутствуют лишь те, которые входили в состав тела.
   - Тогда что же?
   - Вот и я не знаю что. Это и заставляет меня ломать голову.
   - Что же, профессор, не пора ли нам вернуться к причинам субъективного,
как вы говорите, характера? И предположить, что просто-напросто кто-то...
   - Нет! - резко сказал Серов. - Не время!  И  никогда  не  будет  время!
Слышите? Вы находитесь в экспедиции первый раз, а я уж и не помню в какой.
И я вам говорю: никаких субъективных причин быть не могло! Мы  имеем  дело
просто с каким-то новым явлением природы.
   - Вы полагаете, что явление произошло бы так или иначе, и  это...  наше
тело  оказалось  здесь,  в  месте  проявления  этого  эффекта,   лишь   по
случайности?
   Серов помолчал.
   - Нет, этого я не думаю, - ответил он наконец. - Я  полагаю,  что  тело
каким-то  образом  повлияло  на  течение  определенных  процессов,   своим
появлением как-то стимулировало, катализировало их, и в результате... Но я
пока не вижу механизма этого явления.
   - Я тоже. Послушайте, профессор: а если в той полости был газ?
   - Газ?
   - Именно! Тело, вступив в контакт с поверхностью  астероида,  неизбежно
нарушило ее структуру. Возможно, образовались  микроразломы.  Газ  получил
выход на поверхность. Температура оставалась достаточно высокой...
   - Для возгорания газа? Сомневаюсь. Кроме того, газ в полости - если  он
был - находился под немалым давлением.  Предположим,  какая-то  часть  его
получила выход на поверхность. Допустим даже, она загорелась.  Ну  и  что?
Возник бы факел.  Это  послужило  бы  предупреждением,  позволило  принять
необходимые меры предосторожности.  Пламя  не  могло  пробраться  к  массе
сжатого газа: слишком велико было бы давление изнутри.
   - Да, - сказал Горин. - По-видимому, вы правы. По,  откровенно  говоря,
больше ничего мне не приходит в голову. Скорей наоборот.
   - Что значит - наоборот?
   - Скорей выходит из нее...
   - Ну... Ну что вы... Не надо так. Помолчим немного и подумаем.
   - Помолчим, - согласился Горин.
   Они помолчали. Горин прислонился  лбом  к  холодному  стеклу  и  закрыл
глаза. Так было легче. Резко падали капли. Прошло время;  наверное,  много
времени. Они не считали его, хотя чувствовали, как  уходят  минуты.  Горин
открыл глаза.
   - Заря, профессор.
   - Что? Что?? Где заря? А? Где? Где???
   - Да нет, профессор. Просто заря. Скоро взойдет солнце.
   - Ах да, - пробормотал Серов. - Я и забыл... Да, взойдет солнце. Мы его
увидим.
   В голосе его не было, однако, уверенности.
   - Ну, вы придумали, профессор?
   - Я? Да...  собственно,  нет.  Я,  знаете,  немного  отвлекся,  ушел  в
воспоминания. Все-таки есть что вспомнить. Но в общем  и  целом  увиденная
нами картина ясна - источник силы располагался  под  поверхностью.  Неясен
пока только механизм... Нога, знаете, не дает  сосредоточиться.  Почему-то
хочется побежать. - Старик тонко засмеялся, и Горин улыбнулся  тоже.  -  А
вы, друг мой, поняли что-нибудь?
   - Мне кажется, да, профессор.
   - Ото! Это любопытно. Ну говорите, излагайте...
   - Я тоже вспоминал. И совершенно точно, мне кажется, вспомнил, как  это
выглядело.
   - Видите, - грустно сказал Серов. - Вы оказались  выдержаннее  меня:  я
вспоминал  о  разных  вещах,  не  имеющих  отношения  к  предмету   нашего
исследования, а вы...
   - Это просто потому, что больше вспоминать мне, по сути дела, не о чем.
   - Да, возраст... Вы не можете себе представить, как я сожалею. Да,  так
что же вам удалось восстановить в памяти?
   Старик умолк, переводя дыхание после двух длинных фраз.
   - Я вспомнил цвет. Вы не забыли?
   - Цвет? Должен признаться, да.
   - Попытайтесь восстановить его в памяти. Это важно. Это была не красная
и не желтая вспышка. Вначале она была голубой. Ярко-голубой и с  небольшим
оттенком зелени.
   - Белое я тоже помню. Белое там было. Да, это я помню  отчетливо,  друг
мой.
   - Говорите короткими фразами, так будет лучше.
   - Попробую. Спасибо. Так что же?
   - Голубая вспышка громадной мощности. Цвет молнии.
   - Молнии? О! Это мысль!
   - Электрический разряд. Понимаете?
   - Любопытно. Проаргументируйте.
   - Масса нашей... Нашего... - Горин запнулся.
   - Масса тела, друг мой. Итак?
   - Тело состояло в основном из металла.
   - Процентов на семьдесят, да.
   - Достаточно солидная масса. Могучий электрод.
   - Ну допустим. Но источник энергии?
   - Под поверхностью, как мы и думали.
   - Не понимаю...
   - Подумайте, профессор. Если  мы  допускаем,  что  в  том  районе,  где
произошел контакт тела с астероидом, могла оказаться полость...
   - Разумеется - мы наблюдали показания приборов...
   - То можно предположить также, - примем на минуту, что в  этой  полости
мог оказаться выход каменного угля.
   - На астероиде - каменный  уголь?  Ну  знаете  ли...  Да...  Еще  нефть
туда-сюда, ее генезис нам, в конце концов, еще не вполне ясен. Но уголь...
   - Погодите, профессор. А насколько нам ясен генезис астероидов?
   - Вы имеете в виду гипотезу Фаэтона?
   - Можно ли зачеркивать ее совершенно?
   - Не знаю; вот если бы мы успели  детально  исследовать  хотя  бы  этот
самый астероид...
   - Но, так или иначе, мы можем принять, хотя бы на мгновение...
   - Допустим.
   - И уже гораздо проще - не правда ли, профессор, - предположить наличие
выхода цинка.
   - Самородного? Гм... Ну, а откуда же вы возьмете серную  кислоту?  Ведь
для того, чтобы образовалось нечто  подобное  природному  элементу  Гренэ,
нужна и серная кислота!
   - Это не так уж сложно. Если есть окислы  серы  и  вода  -  мы  получим
кислоту. Это школьная химия... Вода могла существовать  в  виде  льда,  но
высокая  температура,  возникшая  при  установлении  контакта   с   телом,
заставила ее...
   - И все же, друг мой... даже при  наличии  всех  этих  совпадений...  -
Старик помолчал, переводя дыхание. - Даже при наличии их  мы  получили  бы
лишь  сернистую  кислоту,  -  а  она  в  водном   растворе   очень   слабо
ионизирована. Вряд ли ваш элемент мог бы...
   - Ну не знаю, - обиженно сказал Горин.
   - Не обижайтесь. Гипотезы нельзя принимать на веру.
   - Конечно...
   - Хотя должен сказать, что в  вашей  идее  относительно  электрического
разряда...
   - Не спешите, профессор, берегите силы...
   - ...Есть что-то привлекательное.
   - Спасибо.
   - Эта идея мне нравится. Такой разряд мог вызвать... Черт!
   - Вы...
   - Мог вызвать, я говорю, замыкание в полости нашего тела.  А  там  было
предостаточно веществ, способных взорваться.
   - Еще бы!
   - Могли также расстроиться магнитные поля...
   - Именно, профессор, - сказал Горин, и у него  перехватило  дыхание.  -
Расстроились магнитные поля. На краткий миг.  Но  этого  хватило.  Однако,
если вы считаете, что угля быть не могло, то как же...
   Профессор помолчал, размышляя.
   - Не согласен, друг мой. Никому не удавалось наблюдать  в  естественных
условиях подобные источники тока. Они  -  изобретение  человека.  Человек,
друг мой, его разум - самое прекрасное...
   - Жизнь прекрасна во всех проявлениях, - пробормотал Горин  стандартную
фразу. Он думал о Лилии, и фраза показалась ему точно выражающей мысль.
   - Это, безусловно, тонко  подмечено,  -  сказал  старик,  на  мгновение
перестав кряхтеть; последние минуты он только тем и занимался. - Жизнь  во
всех проявлениях - это...
   Он умолк и через секунду закряхтел еще сильнее. Горин  чувствовал,  как
все ближе подступают воспоминания, еще немного  -  и  они  овладеют  им  и
больше уже не выпустят.
   - Скажите, - произнес вдруг  Серов  уже  другим,  бодрым  и  даже  чуть
звенящим голосом. - Скажите, а вы за это время не  наблюдали  ничего...  к
чему могла бы относиться ваша фраза?
   Фраза относилась к Лилии, но старик не мог  знать  этого.  Горин  повел
глазами.
   - Я наблюдаю пепельницу, - пробормотал он.  -  И  кресло.  Вот  и  все,
маэстро.
   - Понимаете, - сказал старик, -  мне  тоже  пришла  в  голову  мысль...
Разряд, очевидно, имел место. Именно электрический. И если  думать  о  его
источниках, мы можем остановиться  на  одном  из  двух  выводов:  или  под
поверхностью и в самом деле имеется какой-то  заряженный  пласт  -  но  от
явлений природы, которые не обладают инстинктом и не могут выбирать слабое
место для удара, наше тело было достаточно хорошо защищено...
   - Да, оно было защищено, однако могло ведь случиться...
   - Погодите, дайте закончить. Или... или это была жизнь.
   - Жизнь?
   - Конечно же!  Заряженные  пласты  до  сих  пор  не  наблюдались,  зато
обладающие мощным электрическим зарядом существа есть и  на  Земле,  и  на
других планетах. Мощностью, конечно, на много порядков ниже, но это уже не
принципиально. А  если  здесь  и  в  самом  деле  существует  жизнь  -  на
поверхности или под нею, - то она неизбежно обладает  обменом,  основанным
на прямом усвоении энергии Солнца. В таком случае не  исключено,  что  эти
существа в случае опасности могут защищаться именно таким способом...
   Горин подпирал голову кулаком - иначе она  не  могла  держаться  прямо.
Страшно хотелось спать.
   - Мы бы заметили, профессор, - промямлил он. - Но было пусто.
   - Если жизнь была на поверхности. А если - под нею?
   - В этой полости?
   - Не обязательно.
   - В веществе такой плотности?
   - Ну этой плотности далеко до  предельной.  А  если  существо  обладает
плотностью большей, скажем, на два порядка...
   - Может быть, - устало проговорил Горин. - Может  быть,  существо.  Или
вся эта глыба. Весь астероид.
   - А почему бы и нет? Горин, вы что, уснули?
   - Еще нет, профессор. Но близок к этому.
   - Не смейте спать! Не  спите,  мальчик!  Именно  сейчас  вы  не  можете
позволить  себе  это.  Подумайте:  ведь  место,  где   мы   находимся,   -
единственное пригодное для посадки!
   - Очень удобное место, - пробормотал Горин.
   - Сюда будут садиться!
   Горин напрягся, отталкивая сон.
   - Не спите же! Ну хотите... хотите - споем песню, а? Или я расскажу вам
анекдот. Я в  юности  знал  массу  анекдотов,  очень  смешных.  Не  спите.
Поймите: придет новый корабль и сядет здесь!
   - Этого нельзя допустить, - через силу проговорил Горин.
   - Ни в коем случае! Вы понимаете, что нужно сделать?
   - Я не вижу, что мы сможем...
   - Дать знак опасности!
   - Крест? А как?
   - Как? А мы?
   - Мы?
   - Ну конечно же! Мы сами!
   Горин размышлял, глубоко дыша.
   - Не успеть.
   - Надо успеть! Надо!
   Горин промолчал. Кровь по-прежнему капала  из  рассеченного  лба  и  из
плеча, в скафандре образовалась уже лужица, и грудью Горин  лежал  в  этой
лужице и чувствовал, как с каждой каплей уходит жизнь, как  приходит  сон,
носивший, впрочем, иное название... Он пошевелил руками,  примеряясь,  как
будет ползти. Потом - ногами.
   - У меня мало шансов, профессор. А вы?
   - Я, к сожалению, нетранспортабелен, как говорят медики. Конечно,  будь
мы предусмотрительнее, мы захватили бы, выходя, тележку. А  так...  Видите
ли, друг мой, у меня раздроблены  ноги,  и  что-то  лежит  на  них.  Кусок
обтекателя, по-моему. Двигаться я не могу.
   - А как же вы...
   - Как я не истек? Я, знаете ли, лежу наклонно, вниз головой. Тут  такой
рельеф. Как вы думаете, до меня далеко?
   - Около километра, - прикинул  Горин.  -  Выйдя,  мы  успели  разойтись
метров на четыреста, и взрыв потом швырнул нас... Да, судя  по  тому,  как
ясно мы слышим друг друга, что-то около километра - если бы  было  больше,
прием был бы хуже, рации ведь у нас слабые.
   - Вы должны доползти. Доползти, освободить меня  от  обтекателя  -  при
здешнем напряжении гравитации это совсем не трудно,  -  выпрямить  и  лечь
поверх крестообразно.
   - Вы думаете, они...
   - Не знаю, поймут они или нет, что это означает. Но садиться не станут,
чтобы не сжечь нас. Спустят человека. А там уж разберутся...
   - Ползу, - сказал Горин.
   Он и в самом деле двигался. Между пепельницей и  валявшимся  на  камнях
вверх ногами искореженным креслом было относительно  ровное  место,  можно
было  надеяться  проползти  и  не  разрезать  скафандр.  Там,  где   лежал
профессор, придется ползти  осторожнее:  там,  по-видимому,  будет  больше
металлических обломков. Ползти придется не прямо, а по дуге, минуя  место,
где произошел взрыв: этот район наверняка не пройти даже на ногах,  не  то
что на животе. Горин полз, стукаясь головой о внутреннюю поверхность шлема
и отплевываясь, когда текущая сверху кровь попадала на губы.
   - Но если я положу вас горизонтально... - пробормотал он.
   Серов услышал его.
   - Не бойтесь. Это буду уже не я. Видите ли, у меня помяло  регенератор,
и он действует все хуже, так что...
   Горин застонал.
   - Я понимаю, друг мой, и мне очень неудобно, что придется оставить  вас
одного.
   - Ненадолго, - прохрипел Горин.
   - Но это будут невеселые  минуты.  Ищите  утешение  в  одном:  те,  кто
прилетит сюда после нас, останутся в живых. Их корабль не  взорвется,  как
наша "Заря".
   - Да, - буркнул Горин.
   Голова грозила, расколоться; он повернул голову в шлеме вправо, нашарил
вспухшими губами рожок первой помощи и высосал еще одну таблетку. И  снова
зашевелил  руками  и  ногами,  передвигаясь  меж  обломков,  как   древняя
рептилия.
   - И потом, - сказал Серов, - как-никак мы сделали открытие.
   - Только не знаем какое.
   - Пласт или жизнь? Я думаю, что это все же жизнь. Во всяком  случае,  я
записал это в полевой блокнот. Руки, к  счастью,  уцелели.  Блокнот  будет
лежать на груди. - Серов говорил теперь, отделяя слово  от  слова  долгими
паузами. - Когда вы ляжете сверху, возьмите  его  и  положите  у  себя  на
груди. Пусть его найдут. Обязательно...
   - Спасибо вам, профессор, - пробормотал Горин.
   - Что вы? За что?
   - Вы помогли мне. Иначе я умер бы, думая, что во всем виноват кто-то из
наших, из экипажа. Я решил, что взрыв произошел по чьей-то небрежности...
   - Я знал, почему вы говорили о субъективных причинах. Но  это  было  не
так,  мы  с  вами  установили.  Вас  извиняет  то,  что  это  первая  ваша
экспедиция. Иначе вы бы знали. Это были не такие  люди.  Им  можно  верить
больше, чем себе.
   - За это я и благодарю вас.
   - Нет, что вы. Я просто помог вам прийти в  себя.  Вы  видите  меня?  Я
зажег фонарик, но плохо представляю, с какой стороны вы должны появиться.
   - Не беспокойтесь. Я ползу по пеленгу. Рано или поздно я вас увижу.
   - Хорошо, друг  мой.  Я  пока  помолчу.  Попробуйте  сэкономить.  Перед
глазами, знаете ли, такие круги...  Но  вы  будете  слышать  мое  дыхание.
Хорошо, если бы вы увидели фонарик, прежде чем оно прекратится.
   - Я увижу, профессор, - пробормотал Горин. - Увижу...
   - Тогда прощайте, друг мой. Я, кажется, отключаюсь.
   - Подождите, профессор, - попросил Горин.
   Теперь  он  слышал  только  дыхание,  громкое  и  хриплое,  все   более
учащающееся. Он полз, и лужица плескалась в скафандре. Ползти приходилось,
минуя обломки "Зари", разметанные внезапным и мощным взрывом, от  которого
уцелели лишь они двое, вышедшие, чтобы взять пробы грунта там, где  он  не
был обожжен  при  посадке  корабля.  Горин  полз  и  знал,  что  доползет.
Посветлело. В черных камнях отразился  первый  луч  солнца.  Оно  всходило
впереди, и Горин подумал, что теперь ему будет легче ползти. Всегда легче,
если видишь, куда надо двигаться.



   Владимир Михайлов.
   Глубокий минус

   -----------------------------------------------------------------------
   Авт.сб. "Ручей на Япете".
   OCR & spellcheck by HarryFan, 13 September 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   1

   Колин медленно повернул ключ влево и  выключил  ретаймер.  С  закрытыми
глазами еще посидел в машине,  но  заколотившееся  во  внезапном  приступе
гнева сердце все не унималось. Тогда он вылез из хронокара и уселся  прямо
на землю.
   Несколько минут он глядел прямо перед собой, ничего не видя и  стараясь
успокоиться.  Слева,  издалека,  донеслось  тяжелое  пыхтенье,   и   Колин
автоматически отметил, что  в  зарослях  у  воды  появились  гадрозавры  -
здоровенные и лишенные привлекательности ящеры.  Но  утконосые  пожиратели
камыша Колина пока не интересовали. Ему был нужен Юра. Юры-то как раз и не
было.
   Итак, куда он мог деваться?
   К  решению  этой  задачи   Колин   попытался   было   привлечь   теорию
вероятностей, но не успел. Вместо этого он встрепенулся и повернул голову.
Из лесу донеслось что-то напоминающее мелодию.  Хотя  мелодией  донесшиеся
колебания  воздуха  можно  было  назвать  лишь  с  большой   натяжкой.   С
колоссальной!
   "Певец, - презрительно подумал Колин. - Бездельник!"
   Он поднялся на ноги. Звуки приближались. Колин расставил ноги пошире  и
уперся кулаками в бока. Он наклонил голову и саркастически  усмехнулся.  В
такой позе Колин продолжал дожидаться. Уже стало  возможным  различить  не
только напев, но да