роизнес: - Мы передадим  ваш  привет
во время очередного сеанса связи. Всего доброго!
   Зазвучал сигнал отбоя, и Кира  медленно  отошла  от  аппарата.  Постояв
немного, вздохнула и решительно вошла в комнату.
   Александр сидел, опустив голову. Кира сказала сразу, боясь передумать:
   - Ты обиделся? Я и сама не понимаю, в чем дело. Но...
   Все  остальное,  что  она  собиралась  сказать,  она  проглотила:   так
несчастен был этот, сидящий в слабом, почти сумеречном свете человек,  что
сказать остальное значило  -  совсем  растоптать  его.  И  потом,  это  же
все-таки Александр, что бы там ни чудилось!
   - Это пройдет, - сказала она. - Уже прошло.
   Она заставила себя подойти к нему вплотную - так, что он мог  бы  снова
обнять ее, если бы захотел. Александр не пошевелился. Он лишь пробормотал:
   - Я понимаю...
   - Это от сумерек, - неуверенно произнесла она. - Знаешь, бывает так...
   - Ты хотела есть, - сказал Александр. - Все готово.
   Он встал и включил  яркий  свет,  и  Кира  стала  вглядываться  в  него
внимательно, как в незнакомого.



6. МЕЖДУ ВЕЧЕРОМ И НОЧЬЮ. ДОМА

   Да, это был все-таки Александр, но какой-то  странный.  Они  расстались
считанные часы тому назад, но он изменился намного сильнее, чем можно было
ожидать. Кира не заметила этого сразу же потому, что стояли сумерки, и еще
потому, что знала: это - Александр;  так  что  не  было  нужды  пристально
вглядываться в его давно уже изученное лицо. В миг, когда  ей  почудилось,
что это - кто-то другой, каждая черточка его лица,  выхваченная  отдельно,
стала, наоборот, казаться ей незнакомой, как это бывает с любым  привычным
словом,  если  повторять  его  множество  раз,  вслушиваясь,   как   будто
встречаешься с ним впервые; слово  начинает  казаться  чужим,  странным  и
лишенным смысла. Теперь же она вглядывалась в Александра осмысленно,  и  с
каждым мгновением удивление ее возрастало все более.
   Раньше она заметила только шрам. Сейчас показалось странным, что она не
увидела сразу и многое другое. Можно было подумать, что прошли годы: черты
лица Александра стали суше, резче, кожа покрыта загаром - а ведь  он  этим
летом почти не успел загореть. Морщинки у глаз и поперек лба. Он  выглядит
куда старше, чем следовало бы. Наверное, так выглядел его  отец.  Впрочем,
Кира никогда не видела ни отца Александра, ни матери, погибшей  тогда  же,
там же, в месте с трудно запоминаемым склонением и прямым восхождением.
   - Слушай, да у тебя седых  волос  полно!  -  проговорила  она  почти  с
ужасом. - Неужели приключилось что-то серьезное? Или это  ваши  перегрузки
так старят человека? Какими же вы стали бы, если бы действительно улетели?
Хотя что я говорю, - перебила она себя, - ведь корабль летит, и только  ты
- здесь. В чем дело?
   Его молчание казалось ей угрожающим.
   - Что-то случилось именно с тобой? Почему ты  вернулся?  Ты  испугался?
Нет? Почему же?
   Александр невесело усмехнулся.
   - Как бы там ни было, - сказал он, - сядь сначала. И выпьем за встречу.
   Поднявшись, он отодвинул стул, подождал, пока Кира уселась, сел  сам  и
налил вина:
   - За встречу!
   Он выпил до дна. Кира пригубила, отодвинула бокал, поставила  локти  на
стол, оперлась подбородком о ладони:
   - Итак, я слушаю.
   - Что тебе рассказать?
   - Почему ты вернулся?
   - Потому что я и должен был вернуться.
   - Вот как! А другие?
   - И они тоже.
   - Тогда экспедиция не состоялась бы. Но корабль  летит!  Я  только  что
узнавала.
   - И передала мне привет?
   - Д-да... Но что же с экспедицией? Ничего больше не понимаю.
   -  Видишь  ли,  -  Александр  помолчал,  словно  подыскивая  слова.   -
Экспедиция, в общем, состоялась.
   - Ну, так... Что? Погоди. Не поняла.
   - Она состоялась, Кир. И я был с ней от начала до конца.
   - Пожалуйста, - сказала она, потирая виски,  -  пожалуйста,  не  смейся
надо мной. Ты знаешь, я ничего не понимаю в ваших тонкостях. Состоялась, и
ты - здесь? Постой! - она вскочила. - Вам удалось это... Ну,  вы  об  этом
говорили между собой... инверсия времени?
   - Нет, - сказал он после паузы. - Это не оправдалось.
   Кира снова опустилась на стул:
   - Но ты же...
   Не  закончив,  она  протянула  руку  над  столом  и  коснулась  пальцев
Александра, и крепко сжала их, как будто то, что он - из  плоти  и  крови,
нуждалось в доказательствах. Только после этого она договорила:
   - Но ты же вернулся так... сразу!
   - Мы долетели. И вернулись на Землю. Вот, в общем, все.
   Лицо Киры выражало ужас:
   - Сколько же вы находились в полете?
   - Своих - десять лет. Там, на месте, мы были недолго. Мы не садились на
планеты.
   - Десять лет! А здесь прошло... меньше девяти часов?  Да  нет,  что  ты
говоришь! - голос ее зазвучал надтреснуто, глаза заблестели.  -  Уж  лучше
сразу скажи  мне,  что  я  сошла  с  ума!  -  Она  залпом  выпила  вино  и
закашлялась. Прошло несколько секунд, пока она снова  смогла  говорить.  -
Нет, это, конечно, сон. Сейчас я повернусь на другой бок, и ты  исчезнешь.
Ты только во сне - здесь. Сколько же прошло времени?
   - На Земле, - произнес он, глядя на нее с сочувствием, - прошло пятьсот
лет, как и полагалось по расчету времени. Сон... Это было бы очень просто,
если бы ты спала. На самом деле все сложнее. Одним  словом,  мы  прилетели
через пятьсот лет.
   Она медленно положила ладони на грудь.
   - Не волнуйся, - сказал он. - Я не привидение. Говоря  самыми  простыми
словами, я сейчас - из будущего. Из того, через пятьсот лет, в котором  мы
оказались. Там, через пять веков, уже существует, - правильнее,  наверное,
сказать: будет существовать - аппаратура, нужная для перехронизации.  Нет,
не бойся, - торопливо продолжал он, заметив, как Кира вскинула брови. -  Я
не стану  объяснять,  это  сложное  дело,  я  не  понимаю  даже  некоторых
принципиальных положений. - Он пожал плечами, как бы удивляясь  тому,  что
не может понять чего-то. - Мы ведь тут задумывались о  чем-то  подобном  -
искали доказательства симметрии времени и даже, кажется,  находили  порой:
сначала  в  физике  элементарных  частиц,  потом  -  в   метагалактической
астрономии...  Но  это  оказалось  не  тем  путем.  То   есть,   симметрия
существует, но ее не так легко использовать. Там,  в  будущем,  это  стало
ясно уже лет двести назад... через триста лет, с нашей точки  зрения.  Нам
сейчас не удавалось и долго еще не удастся решить проблему потому, что  мы
исходим из представлений об одномерном симметричном  времени,  а  в  одном
измерении поворот невозможен.  Допустимо  обратное  движение  -  но  тогда
необходима фаза остановки, нулевая, а остановка времени означает... Короче
говоря, необходимо было выйти во второе измерение  времени,  а  для  этого
предстояло еще доказать его существование. Доказать  же  они  смогли  лишь
тогда...
   Он внезапно умолк, поняв, что Кира не слушает его. По  обыкновению,  он
увлекся,  не  понимая,  что  собеседнику  нужно  время  для  того,   чтобы
свыкнуться  с  идеями,  которые  ему  самому  казались  уже   без   малого
тривиальными. Наступило молчание - такое глубокое, что  ему  потребовалась
темнота. Кира поднялась и нажала  выключатель;  заполнявший  комнату  свет
потускнел, затем собрался в небольшой, напоминавший шаровую молнию ком,  и
ком этот внезапно исчез.
   Ночь захлестнула комнату. Во мгле едва угадывались очертания предметов;
какие-то детали костюма Александра зеленовато мерцали,  и  неизвестно  как
забредший с улицы лучик света преломился в бутылке с вином  и  исходил  из
нее. Александр сидел, неподвижный, как  на  фотографии.  Только  рука  его
шарила по столу, движения пальцев, задевавших луч, казались осмысленными -
рука искала что-то, чего не было на столе  и  что  в  той,  другой  жизни,
обязательно должно было быть - так обязательно, что даже вошло в привычку.
Странно - именно это непроизвольное движение заставило Киру поверить в то,
что Александр говорит правду; в следующую минуту она  подумала  и  о  том,
как, наверное, тяжело ему скрывать свои новые привычки,  приобретенные  за
десять лет полета и еще два -  пребывания  в  будущем,  и  восстанавливать
старые,  основательно,  как  видно,  забытые.  Он  делал  это,  чтобы   не
показаться ей чужим, и сердце ее сжалось, когда она подумала, что  это  не
поможет ни ему, ни ей:  все-таки  он  стал  посторонним  -  совсем  другой
человек, намного старше, с иным опытом и новым мышлением, и  даже  состоял
он  теперь  из  вещества  тех,  будущих   времен.   Восстановить   прежнее
невозможно, инстинкт не зря удержал ее,  когда  предстоящая  близость  уже
туманила  разум...  Нет,  настоящий  Алька  сейчас  удалялся  от  планеты,
заключенный в гулком теле  корабля,  а  этот  человек,  оказавшийся  здесь
вопреки логике и  естеству,  лишь  пытался  занять  место  подлинного!  Ей
пришлось повторить  эту  мысль,  потому  что  в  сознании  что-то  с  этим
соглашалось, но что-то и протестовало; Александр  был  тут,  недалеко,  он
дышал рядом; лежала тьма - великий союзник непонятного; воздух в  комнате,
казалось, накалился, и в каждом углу таилась  опасность.  Необходимо  было
сию же минуту уйти из дома на улицу, где тоже была  ночь,  но  без  такого
мрака и тишины, где все привычное не обступало бы ее так тесно и ничто  не
угрожало бы памяти и верности.
   Она резко поднялась; стул упал за ней, и она вздрогнула.
   - Душно. Нет, нет, - она скорее угадала, чем заметила  его  движение  к
кондиционеру. - Не надо. Пойдем лучше гулять. Ты ведь хочешь взглянуть  на
город? Совсем забыл его, наверное. Дай мне плащ.
   - По-моему, тепло.
   - Все равно, дай.
   Он медленно поднялся. Кира  напряженно  вглядывалась  в  темноту.  Шаги
Александра прозвучали, затем замерли.  Возобновились.  Послышалось  легкое
жужжание: открылся стенной шкаф.  Он  вспомнил;  но  что  с  того?  И  так
понятно, что он - это он, а не самозванец.
   - Вот, - сказал он, подходя и нашаривая ее руку.
   - Слушай, - неожиданно спросила она. - Тебе было хорошо там?
   Он промолчал. Дверь плавно  затворилась  за  ними,  и  Кира  облегченно
вздохнула.



7. НОЧЬ. НА УЛИЦЕ

   Они были на улице, где можно просто  идти  и  разговаривать,  не  боясь
ничего. Улица принадлежала всем, не только Александру - Альке, и  не  была
так тесно связана с памятью о нем. Они  неторопливо  шли,  стены  домов  и
мостовая слабо светились, звезд высыпало, казалось, раза в два больше, чем
всегда. Изредка звучали шаги прохожих, еще  реже  проносилась  запоздавшая
машина, и в этой пустоте и тишине Кира внезапно успокоилась.  Она  поняла,
что надо сделать; всю жизнь она была честной с Александром, как и с каждым
человеком, и теперь следовало только откровенно сказать ему, что она не  в
силах отождествить его с улетевшим Алькой, и поэтому ему нечего  ждать  от
нее. Она скажет; сейчас она постепенно подведет разговор к этому, и...
   - Какая ночь, правда? Но ты не ответил: там было хорошо?
   Он отозвался через несколько шагов:
   - Интересно, во всяком случае.
   - Ты был один все это время?
   - Почему? - удивился он. - Вернулись все, никто не погиб.
   - Я не это имею в виду.
   Тогда он понял.
   - Но ведь есть ты, - сказал он медленно. - Кто еще мог быть?
   Кира почувствовала укол совести. И даже  что-то  похожее  на  нежность,
шевельнулось в ней. Но поддаться этому чувству было бы нечестно. К тому же
слова его нуждались в уточнении.
   - И сюда - вот так - вы тоже вернулись все?
   - Нет. Только я.
   - Почему?
   - Разве я не обещал тебе вернуться?
   - Ага: чтобы сдержать слово? Похвально.
   - Я тебя чем-то обидел? Почему ты сердишься? Она подавила вздох:
   - А как это тебе удалось? Он пожал плечами:
   - Подвезли.
   Кира кивнула. Взяли, подвезли за  пятьсот  лет.  Постучали:  это  какая
эпоха? Здравствуйте, к вам гости...
   - Что же будет? - спросила она.
   - Не знаю... - пробормотал он.
   - Да я не об этом. И давно они так - летают по времени?
   - Нет. Им долго  не  хватало  опытных  данных,  фактов.  Потом  они  их
получили - около двух лет назад.  Техническое  воплощение  заняло  немного
месяцев.
   - Значит, они к нам летают? Или это запрещено?
   - Может, и летают,  -  неуверенно  сказал  он.  -  Не  исключено.  Этим
занимается служба хроногации, я не очень осведомлен о ее делах: я ведь  не
хронофизик. Но если и бывают здесь, то так, чтобы мы не заметили.
   - Выходит, мы не знаем, а они, быть может, за нами наблюдают?  И  судят
по-своему?
   - А раньше? - Александр усмехнулся. - Даже  и  до  этого  -  куда  было
деваться от потомков? Все равно они  вспоминали...  и  судили.  Просто  мы
забываем об этом, а надо бы помнить всегда.
   Кира покачала головой. Наблюдают и судят. Осудят ли  ее  сурово  за  те
слова, что скажет она Александру? Нет: за откровенность не карают. Но  как
трудно начать...
   - Ты часто вспоминал меня? - задала она обычный вопрос.
   - Не забывал. Так что вспоминать не было нужды.
   - А не будь меня здесь, ты бы вернулся?
   - Нет, - ответил он, не задумываясь. - Я... Нет.
   - Наверное, вскоре ты начнешь жалеть, что приехал.
   - Нет, - сказал он. - Это мне не грозит.
   Кира внимательно посмотрела на него:
   - Расскажи что-нибудь о них. Например, что там носят?
   -  Как  одеваются?  -  Он  задумался;  потом  развел   руками.   -   Да
по-разному... Знаешь, я как-то не обратил внимания, - он  виновато  глянул
на нее.
   Кира усмехнулась:
   - Ну, что-нибудь другое.
   - О будущем? - Он помедлил. - Тогда надо вспомнить, что было и чего  не
было тут, в наших днях.
   -  Ты  уже  забыл?  -  Против  воли,  в  ее  словах  прозвучало  легкое
раздражение, словно Кира была полномочным представителем этого времени,  и
вина перед эпохой становилась виной и перед нею, Кирой.
   - Образовалась этакая забавная смесь в голове. А  кроме  того,  они  не
рекомендуют рассказывать.
   - Боятся, что мы не поверим?
   - Нет, почему же... Но там многое иначе, не только в науке или технике,
но  и  в  культуре,  в  отношениях  между  людьми,   во   всем.   Понятно:
полтысячелетия не может пройти, не изменив ничего.
   Кира сказала резко; она даже не ожидала, что получится так резко:
   - Отношения между людьми? Наверное, они стали намного проще, чем в наше
время? Признайся откровенно.
   На этот раз он понял сразу:
   - Я ведь говорю не о себе.
   - Прости, - смутилась она, удивляясь внезапному  приступу  ревности.  -
Где ты там живешь?
   - В общем, - сказал он, - координаты те же.
   - В нашем городе?
   - Даже почти в нашем доме. Хотя дома  этого  нет,  пожалуй,  уже  очень
давно.
   Кира улыбнулась, не очень весело:
   - Конечно, пятьсот лет... Рассказывай дальше. Им пригодилось то, что вы
привезли?
   - В какой-то мере - да. Они не посылали экспедиций в этот район, считая
его малоперспективным. Так и получилось: мы рассчитывали встретить  старые
цивилизации, а нашли кипящие и фыркающие планеты.
   - Погоди, а сигналы, которые были приняты?
   - Это были не сигналы. Вернее, сигналы, но не те. Кстати,  именно  этот
феномен - сигналы - и дал возможность...
   Он набрал побольше воздуха в легкие,  и  Кира  поняла,  что  объяснение
будет пространным. Ей было интересно услышать рассказ о работе экспедиции,
но, чтобы слушать и понимать, надо было прежде избавиться от  того  камня,
который лежал у  нее  на  сердце  и  состоял  из  сплава  неискренности  и
недоговоренности.
   - Слушай, - сказала она решительно. - Пока ты еще не начал рассказывать
об этом... Я хочу, чтобы ты понял. Ты и я... Мы не можем,  не  вправе.  Не
вправе быть вместе, понимаешь? Ты, конечно, останешься  в  своем  доме.  А
я...
   Он прервал ее, коснувшись руки.
   - Я не останусь в своем доме, - сказал он невесело,  -  и  все  это  не
нужно, потому что времени у меня - всего лишь  до  утра.  До  утра,  и  ни
секундой больше.



8. НОЧЬ. ЗА ГОРОДОМ

   Она остановилась и стояла долго, а его слова все звенели в ее ушах. Она
сначала даже не поняла, что он сказал:  так  неожиданно,  так  вразрез  ее
уверенности это прозвучало. И поэтому  первое,  что  она  смогла  сказать,
выглядело беспомощно:
   - Ты шутишь!
   Он потянул себя за ухо:
   - Утром экспедиция будет возвращаться. Она заберет меня.
   - Значит, ты уже заранее решил?..
   - Это не зависит от моего желания. Видишь ли, теперь мое  время  -  то,
будущее, а здесь я нахожусь лишь в гостях.  Жить  в  чужом  времени  можно
только под защитой  энергетических  экранов.  А  они  пока  что  не  могут
действовать не только бесконечно, но даже  сколько-нибудь  продолжительное
время без дозарядки.
   - Где же эти экраны? Я их не вижу.
   - Поле неощутимо. А источник его  -  вот  он,  вшит  под  кожу.  Дай-ка
руку...
   Он расстегнул куртку, и Кира, поколебавшись,  положила  ладонь  на  его
грудь, справа. Действительно, под кожей  ее  пальцы  почувствовали  что-то
небольшое и округлое. Она медленно  отняла  руку,  ощущая,  как  невдалеке
бьется его сердце.
   - Этой батареи,  -  сказал  он  чуть  хриплым  голосом,  -  хватает  на
двенадцать часов.
   - Двенадцать часов! - ужаснулась она. - Сколько же  их  прошло?  -  Она
взглянула на  часы,  пытаясь  различить  стрелки  в  ночном  мраке,  потом
перевела взгляд на Александра. - Когда ты приехал? Я ведь спала...
   - Прошло, в общей сложности,  около  трех  часов  -  считая  с  момента
старта.
   - О, как много уже, как много, - почти простонала она.
   - Ну, - утешил он, - ты, во всяком случае,  успеешь  сказать  все,  что
хотела.
   - Ах, перестань! -  крикнула  она.  -  Я  ведь  не  знала,  как  ты  не
понимаешь!
   - Разве что-то изменилось?
   Кира недоуменно посмотрела на него, потом нахмурилась.
   В самом деле: что же изменилось? Она не испытывала к человеку  любви  и
твердо решила расстаться с ним в ближайшие же часы. Оказалось, что он  все
равно должен в эти же ближайшие часы  уйти,  исчезнуть  окончательно.  Что
изменилось? Или все это было хитростью и в глубине души она знала, что  не
расстанется с ним, и хотела лишь наказать его - за что же?  Она  не  нашла
ответа, но чувствовала, что изменилось все.
   - Нет, - пробормотала она невнятно. - Ты меня не понял. Я хотела только
сказать...
   Она ждала, что Александр прервет ее и тем поможет,  потому  что  она  и
сама не знала теперь - что же хотела  сказать.  Но  Александр  молчал,  он
только смотрел на нее и улыбался, зубы его белели во тьме.
   - Я хотела сказать... Я думала...
   Он и в самом деле сжалился:
   - В общем, я так и понял. Что же мы  стоим?  Чудесный  воздух.  Там,  в
будущем, климат нормализован, и жизнь проходит главным образом на воздухе.
Идем дальше. Так что строится сейчас? Театр?
   Она кивнула, зная, что Александр, несмотря на темноту, чувствует каждое
ее движение.
   - Да, по моему проекту. - Ее не удивил вопрос о том, что  еще  полсуток
назад было очень хорошо известно Александру: ведь полсуток прошло для нее,
для него же - больше десятилетия.
   - Ну, идем же!
   Но Кира схватила его за руку. Александр внимательно посмотрел  на  нее,
нагнувшись, приблизив лицо к самому ее лицу.  Через  секунду  Кира  отвела
взгляд и выпустила его руку.
   - Нет, - сказал он. - Не надо... так.  Не  хочу.  Станет  только  хуже.
Пойдем.
   Теперь он взял ее под руку, и Кира повиновалась. Они  пошли  молча,  не
глядя друг на друга, но ощущая близость  идущего  рядом.  Город  кончился;
справа все ближе к дороге подступал лес, слева приближалась  река,  оттуда
повеяло влажным ветерком.  Это  было  как  раз  кстати,  потому  что  Кира
почувствовала, что лицо ее горит, и не только от смущения, но и от гнева.
   Значит, судьба все-таки обманула  ее!  Поддразнила,  позволила  на  миг
почувствовать себя всесильной,  могущей  выбирать  между  одной  и  другой
любовью, а на самом деле выбора не было, из двух у нее  не  оставалось  ни
одной, ничего не оставалось, кроме памяти,  и  память  эта  была  горькой.
Одиночество ухмыльнулось издалека, а за ег