е держался в
рамках вежливости, то Кусуноки порой забывался, называл его "стариком", а то и
"приятелем", что вообще было немыслимо с точки зрения норм, существующих в
Синдикате.
     -- Что такое? -- повысил голос фельдмаршал. -- Это, по-видимому, желторотые
птенцы вашего наставника позволяют себе нарушать воинскую дисциплину. Мои
солдаты ведут себя достойно!
     -- Позволю,себе заметить, что ваше превосходительство командует всеми частями,
участвующими в высадке. Прошу заранее простить, если мне приходится сообщать вам
неприятные известия. Говорят, что солдаты из вашего 227-го танкового полка
используют боевые машины и транспортеры технического обслуживания для того, что
бы вывезти награбленное из района Смита.

     - Что из того? Они заработали право на небольшое вознаграждение.
     -- Доверие, которое оказывает ваше превосходительство этим людям, удивляет. До
сих пор считалось, что мародерство и грабежи несовместимы с дисциплиной...
     -- Ладно! Пусть крысы из военной полиции займутся этим вопросом.
     Кимура выдавил на лице скупую улыбку и поклонился.
     - Ваше превосходительство проявили большую мудрость.
     Взвод по команде офицера взял на караул, солдаты повернулись направо и
промаршировали в дальний угол двора. Экран погас. В то же мгновение личная
охрана Кусуноки -- молодые крепкие ребята, вооруженные автоматами, окружили шефа,
отделив его тем самым от остальной группы, и прежде всего от Говарда Блейлока.
Кусуноки постоянно поглядывал на Блейлока, как горный орел поглядывает на
каменного голубя. Всякий раз, когда фельдмаршал обращал на него внимание, новому
председателю правительства хотелось забиться в расщелину. С той же злобой
смотрели на Блейлока и две огромные овчарки, которых держали проводники из
личной охраны таи-шо.
     Вот и сейчас, как только Кусуноки перевел на горожанина взгляд, в котором
читалось откровенное презрение и недоумение по поводу того, что здесь делает
этот гайджин, Говард постарался сдержать дрожь. Не удалось - руки сами по себе
заходили ходуном. Человек более впечатлительный, чем Блейлок, давно бы не
выдержал напряжения, однако он держался. Физическая закалка помогала.
     К Кусуноки подошел адъютант и что-то сообщил ему вполголоса. Фельдмаршал
обратился к Блейлоку:
     - Внизу собралась делегация. Они хотят поговорить с вами.
Тот пожал плечами.
     -- С разрешения вашего превосходительства...
     Блейлок позволил себе улыбнуться. Получилось неплохо. Пусть эти вояки поймут,
что без его услуг им не обойтись. Таун может оказаться исключительно
негостеприимным местом, если не сумеешь наладить контакты с населением.
Помнится, эти идиоты -- наемники Камачо -- убедились в этом на собственной шкуре.
     Один из пехотинцев направился к широким дверям, ведущим на галерею, и вернулся
в сопровождении высокой носатой женщины, рослого, средних лет бородача и
коротышки с заметным брюшком. У женщины был высокий светлый лоб, широкие скулы и
массивный подбородок.
     -- Рад приветствовать вас, Мернис, Квин и доктор Шульман, -- сказал Блейлок с
легкой усмешкой. -- Чем обязан?
     -- Мы желаем... -- Женщина и высокий мужчина начали одновременно. Они смешались,
посмотрели друг на Друга, и женщина продолжила: -- Мы желаем получить подробную
информацию о роли нашей юнионистской партии при новом режиме. Нам
представляется, что случившиеся за последние дни события являются кульминацией
борьбы, которую мы вели долгие годы.
     - Наши мечты осуществились, -- поддержал ее бородатый мужчина. Женщина строго
глянула на него.
     -- Вполне с вами согласен, -- согласился Блейлок, а про себя подумал, что эти
трое палец о палец не ударили, чтобы их мечты осуществились. Теперь они явились
засвоей долей пирога. Любопытно...
     Он искоса поглядел в сторону драков. На галерее собралось много народу, но
только двое проявили интерес к прибывшей делегации -- Кусуноки и господин Кимура.
Первый стоял поблизости, сложив руки на груди, и вроде бы не обращал внимания на
толкующих о чем-то горожан. Старик Кимура, напротив, подался вперед.
     -- Рад сообщить вам, -- продолжил Блейлок и широко улыбнулся, -- что вы
обратились по адресу.
     Он подошел к членам делегации и дружески обнял бородатого. Коротышку потрепал
по плечу. Женщина ревниво наблюдала за этой сценой, потом выдавила елейную
улыбку.
     Кусуноки уже с интересом следил за происходящим. Блейлок позволил себе
поймать его взгляд и даже легонько кивнуть. Тот сразу посуровел и что-то
отрывисто сказал по-японски. Когда нужно, он соображал очень быстро.
     -- Вот что я хотел бы сделать для вас... -- начал Блейлок, вновь обращаясь к
представителям юнионистской партии.
     В этот момент в зал вошел взвод стрелков. Окружив делегатов, они, держа
оружие у груди, принялись выталкивать их.
     -- Это самый большой подарок, которым я могу порадовать вас, -- улыбнулся
Блейлок и, словно сожалея о происходящем, продолжил: -- Сейчас вас проводят в
надежное место, где вы сможете спокойно обсудить свое положение. К сожалению,
никакого серьезного вклада в возрождение нашего родного Тауна вам уже не внести.
     Коротышка ничего не понял.
     -- Военный эскорт. -- Он одобрительно покивал. - Это хороший знак. Драконы
знают, как вести себя с ответственными лицами. Мне никогда не доводилось иметь
дело с почетным караулом.
     Уже у порога он повернулся и отвесил поклон в сторону Кусуноки и Кимуры.
     -- Декашита, Кусуноки-сама. Хорошо сработано!
Главнокомандующий и якудза вежливо поклонились в ответ.
     Когда арестованных в сопровождении "почетного караула" вывели из галереи,
Блейлок в сердцах бросил: "Идиоты!" -- потом взглянул на часы и обратился к
руководству:
     - Прошу прощения, господа, сейчас мне придется предстать перед
тридикамерами. Через пять минут у меня пресс-конференция. Я должен сделать
важное заявление.
Он повернулся и направился к выходу.
     - Как насчет милиции? -- спросил его Кусуноки.
Блейлок обернулся.
     -- А что милиция? Они сдались. Вы сами решили оставить генерал-майора Мароу
во главе национальной гвардии. Она и впредь будет обеспечивать лояльность этих
отрядов. Если вы насчет сумасбродов, которые присоединились к сбежавшим в горы
наемникам, то я не вижу здесь каких-либо особых проблем.
     - Он не видит! -- вспылил Кусуноки. -- Целая организация под названием
"народная милиция" перешла на сторону врага. Мы имеем сведения, что они
организуют базы в горах, строят там опорные пункты, готовят людей, а он не видит
особых проблем! Сейчас самое время сокрушить их.
     Блейлок показал фельдмаршалу и Кимуре наручные часы.
     - Сожалею, господа, но я должен идти.
     Глаза Кусуноки потемнели. Он поднял руку, словно собираясь ударить Блейлока.
Тот вздрогнул -- этот верзила способен пришибить его одним ударом, а ведь Блейлок
немалого роста. Смог бы он отразить этот удар? -- эта мысль пришла к нему
внезапно. Он всегда считал себя мастером силовых единоборств. Вот и сейчас
напрягся, примерился, где ему поудобнее взяться, чтобы швырнуть Кусуноки через
бедро.
Господин Кимура бросился между ними.
     - Господа! Господа! Подождите!.. Вас покинул разум. Задумайтесь, чем это
грозит вам обоим, если вы здесь, на
виду у всего совета, затеете драку.
     Он говорил тихо, почти шипел, но они услышали его. Господин Кимура так
повернул голову, что Блейлок мог видеть его правый глаз, а Кусуноки он был
недоступен. Якудза отчаянно поморгал Блейлоку -- мол, остынь, отступи, твой час
еще не пробил. Тот понял его.
     Блейлок сложил руки у груди и поклонился.
     -- Простите, фельдмаршал. Пожалуйста, примите мои извинения. Возможно, мы еще
не совсем привыкли к вашим манерам. Ваш покорный слуга просто попытался
остановить вас, чтобы вы не наделали глупостей. В противном случае нам не
удалось бы избежать многих несчастий.
     -- О чем это вы?
Блейлок еще несколько раз истово поклонился.
     - Сейчас у меня нет времени. Меня ждут на пресс-конференции... Еще раз прошу
вас доверять мне. Вы назначили меня председателем нового правительства, так что
вам следует оказывать мне доверие.
     Он неожиданно выпрямился и строго посмотрел прямо в глаза Кусуноки.
     -- Если вы мне не доверяете, то можете прямо здесь, сейчас лишить меня
головы!
     У старика Кимуры сделался такой вид, словно его вот-вот хватит удар. Кусуноки
не смог скрыть некоторого замешательства. Он громко хмыкнул, потом кивнул.
Кимура перевел дух.
     - Ладно, приятель, - - сказал фельдмаршал, - все нормально. По крайней мере,
на этот раз. Ступайте.
Блейлок радостно улыбнулся.
     - Не извольте беспокоиться, таи-шо Кусуноки. Сейчас самое время поднять
доверие к нашим славным защитникам. К нашим верным друзьям, протянувшим руку
помощи. Как раз этому вопросу и будет посвящено мое заявление.
     - Я сказал: ступайте! -- с угрозой повторил Кусуноки.
Он еще что-то буркнул, но Блейлок уже не слышал. Довольный тем, что одержал
тактическую победу над этим хамом, он направился к лифту.
     - ...Пусть Всадники вернутся на прежнее место дислокации. Вы сделали все,
что могли, к чему напрасные жертвы! Ради гуманности, ради человеколюбия, ради
здравого смысла, наконец, я призываю вас принять мое предложение. Это в наших
общих интересах. Сдавайтесь -- и вы будете переброшены на Аутрич, сохранив все
знаки, воинской чести и достоинства.
     Джанис Мароу при предварительном обсуждении этого предложения настаивала,
чтобы Всадникам позволили взять с собой боевую технику и материальное
обеспечение. Об этом, сказал Блейлок, говорить пока рано.
     -- ...Откажетесь? -- Говард Блейлок вскинул голову. -- Тогда все население
Тауна окончательно убедится, где причина их страданий и зачем на планету явились
наши друзья из Синдиката Дракона. Картина станет ясна -- кто нам друзья, а кто
враги. Если вы не примете мое искреннее предложение, я должен предупредить, что
мне будет трудно долгое время защищать ваших соратников, попавших в плен, от
справедливого возмездия. Теперь, полковник Камачо и военнослужащие, приписанные
к Семнадцатому легкому полку, выбор за вами. Ваша судьба в ваших руках.
     Говард Девор Блейлок еще несколько секунд честно смотрел в голографическую
камеру. Затем сигнальная лампочка погасла.
     Новый глава правительства улыбнулся, одобрительно покивал и поднялся со
своего места.
     -- Отлично.
Блейлок всегда питал особую страсть к пресс-конференциям, публичным заявлениям и
ультиматумам. В такие минуты он испытывал легкое головокружение, его песло, на
ум приходили такие роскошные обороты, что даже политические союзники, знавшие
его подноготную, начинали верить, что он говорит от всего сердца, и истины, им
изрекаемые, неопровержимы и служат делу процветания планеты. Это он умел --
облечь самый разнузданный произвол в форму любезности, оказываемой противнику.
     Заявление было записано. Блейлок не поленился просмотреть его еще раз и еще.
В конце концов решил ничего не выбрасывать и не добавлять. Куда важнее сама
атмосфера искренности, попытка воззвать к разуму оппонента, чем многословное
повторение всяких несущественных мелочей -- вопросов передачи вооружения,
способов переброски на Аутрич... Как раз эти детали -- точнее умолчание о них --
позволяли ему сохранить свободу рук. Согласятся наемники или не согласятся, в
любом случае он загнал их в угол. Конечно -- он прекрасно понимал это, -- его
призыв шит белыми нитками, и, если Камачо окажется опытным политиком, он найдет
достойный ответ на это предложение. Но вряд ли.
     Во-первых, полковник проявил себя при личной встрече как крайне наивный в
политике человек; во-вторых, его возможности устроить публичное обсуждение
предложения и дать ответ ограниченны. Жителям Тауна надо немедленно, сегодня же
кинуть кость и указать, кто виноват в их бедах. Ответ должен последовать сразу.
Если он запоздает хотя бы на неделю, с него, Блейлока, и с высадившихся на
планете драков будет снята моральная ответственность за все, что случилось на
Тауне. Тем самым сопротивление окажется на время разоруженным. Его люди в рядах
милиции попытаются устроить дискуссию о степени вины наемников и драков. В этом
случае можно считать, что дело в шляпе.
     Редкие одобрительные хлопки отвлекли внимание Блейлока. Он мгновенно
повернулся.
     Гостья, приглашенная на тридипередачу, саркастически улыбалась. Женщина
выглядела ошеломляюще в вечернем белом платье, состоящем из длинной свободной
юбки с двумя полосками материи, перекрещивающимися на груди и завязанными сзади
на шее. На щеке еще виднелись ссадины, но они не портили общего впечатления.
Блейлок задержал дыхание и напомнил себе, что следует строго предупредить Тараса
и Бастера, его телохранителей, стоявших подле женщины и позволивших ей такую
свободу действий. Почему они допустили аплодисменты?..
     - Очень впечатляюще, Хови, -- сказала капитан Кали Макдугал. -- Проблема только
в том, что Всадники никогда не пойдут на переговоры, если им начинают угрожать
жизнями заложников. Они уже отслужили молебен по нашим душам, можешь не
сомневаться.
     Блейлок засмеялся. Потом ударил ее по щеке и, схватив за плечи, с силой
толкнул в сторону своих телохранителей.
     -Заткнись, сука! - заорал он, брызгая слюной. - Пасть закрой. Ты посмела мне
угрожать? Издеваешься здесь?..
     Его слова эхом отозвались в огромном, практически пустом помещении. К
удовлетворению Блейлока, драки согласились оставить в его распоряжении дворец
маркиза. Таи-шо Кусуноки предпочел расположиться в правительственном комплексе,
который был спроектирован во времена принца Джона Дэвиона и представлял собой по
меньшей мере крепость, если не целый укрепленный лагерь. Господин Кимура во
исполнение приказа вышестоящего руководства не решился оставить Кусуноки одного
в этом огромном, казарменного типа здании. Чем дальше, тем больше он убеждался,
что с непредсказуемого, не знающего границ ублюдка маршала нельзя спускать глаз.
Его мысли господин Кимура читал с легкостью необыкновенной -- вот почему ему
становилось страшно. В голове у Кусуноки сидела одна, но страстная и все
определяющая идея. Он мечтал править самовластно, объявить себя независимым
государем. Фантастическая, неосуществимая на практике мечта. Никто в руководстве
"Черного дракона" даже не помышлял об отделении от Синдиката и измене Дому
Куриты. Деликатно направлять Координатора, время от времени напоминать ему о
необходимости прислушиваться к заветам предков -- это одно, а раздел государства
-- совсем другое. Даже не безумие, а идиотизм. В преддверии нашествия Кланов
дробить Синдикат никто наверху не собирался.
     Сложнейший вопрос: как общаться с взбесившимся от победы Кусуноки? Убрать его
нельзя -- он пользовался непререкаемым авторитетом в армии. Не будет Кусуноки,
кто поверит, что Курита негласно отдал приказ о захвате Тауна? В этом случае
операция превращалась в банальный мятеж. Результатом мог быть только разгром
экспедиционного корпуса и неизбежное в подобных случаях решение о добровольном
уходе из жизни. Кимуру такая перспектива не страшила, но ради чего вспарывать
живот? Ради этого буйвола Кусуноки? Извините!..
     Спустя несколько минут Блейлок поднялся в свои апартаменты. Когда-то тут
размещалась дворцовая церковь, где проходили религиозные службы. Теперь здесь
ничто не напоминало о Боге, разве что сохранились пилястры из белого мрамора да
на сводчатом потолке виднелись мозаичные картины, напоминающие об истории жизни
Спасителя. В одном из углов был устроен альков -там помещалась кровать; в другом
-- письменный стол и рядом еще один, на котором стояли компьютеры и множество
всяких устройств для связи и наблюдения за дворцовыми помещениями. Были здесь и
предметы искусства (Блейлок так и называл их -- мои предметы). Огромные
голографические гобелены на стенах, возле стола светящаяся изнутри колонна
двухметровой ширины, в которой нашли место слои разнообразно окрашенных
жидкостей -- они то смешивались, то разделялись, то укладывались в столбик, то
свивались клубком, то растекались змейками. Вдоль той стены, где стоял стол, в
промежутках между пилястрами высились огромные зеркала, последнее заросло
паутиной. Там же располагалась какая-то непонятная скульптура, представлявшая
собой сплетение причудливо изогнутых труб. Ближе к столу, почти посередине
помещения, стоял пьедестал из черного мрамора, на котором располагался экран
тридивизора.
     Комната и обстановка, как бы странно это ни звучало, напоминали Блейлоку о
нем самом. Было в подборе предметов, их расположении, в общей тональности, даже
в некоторой вызывающей аллюзивности места что-то схожее с его мировосприятием.
Здесь он чувствовал себя спокойно.
     Тарас и Бастер ввели в комнату Кали Макдугал. Она с интересом осмотрела стены,
бросила взгляд в сторону аквариума, заполненного разноцветными жидкостями.
     - Знаете, мне становится жаль, что не придется увидеть, как вы попадете в
руки к апачам. Знаете, кто такие апачи? В древние времена на Терре существовало
такое племя. Страшные люди -- они служат в нашем полку. Видали бы вы, что они
выделывают с врагами, попавшими к ним в лапы. С виду вроде бы нормальные ребята,
такие дружелюбные, отзывчивые, но, стоит им почувствовать запах крови или
решить, что кто-то осмелился их обидеть, -- беда!
     Блейлок на мгновение замер, затем медленно повернулся к Кали.
     - Ты права. -- Он кивнул. -- Тебе вряд ли доведется увидеть эту сцену.
     Кали потрогала пальцем разбитую губу -- на пальце остался кровавый след.
     -- Ничего не скажешь, -- добавила капитан, -- вы умеете разговаривать с
женщинами.
Блейлок рассмеялся.
     - Что да, то да. Как я уже сказал, тебе, к сожалению, не видать, как я
попаду в руки апачей, но кое-что из их приемчиков мы можем порепетировать и
здесь.
     Он махнул рукой. Тарас и Бастер с обеих сторон вцепились в Кали. Схватили,
словно боевой робот "Циклоп".



XIX
Гандерландские горы
Провинция Немедия
Таун, Федерация Солнц
7 февраля 3058 года


     Сначала в коридоре раздалось буханье тяжелых солдатских ботинок, затем в
распахнутом дверном проеме появился высокого роста, широкоплечий, с выступающим
брюшком мужчина.
     -- Мне нужен лейтенант Сатхорн, -- басом сказал он.
     В большом зале охотничьего домика стояли густые сумерки. Было раннее утро, и
большой стол, сколоченный из деревянных плах, походил на неведомого, прилегшего
отдохнуть зверя, возле которого пристроились скамейки и табуретки-детеныши.
Возле двери разинул угольно-черный зев огромный камин, там задорно потрескивали
огромные поленья. От огня исходило такое живительное тепло, что Касси старалась
держаться как можно ближе к камину. Возле него она поставила письменный стол,
средства связи. Здесь же, за ширмой, была устроена ее личная каморка -- узкая
походная кровать, небольшая тумбочка и вешалка.
Она вышла из-за ширмы:
-- Это я.
     Мужчина глянул влево, вправо, словно искал кого-то, -- крупный нос крючком,
квадратный подбородок, взгляд колючий, недоверчивый. Волосы седые, а вот усы еще
пышут чернотой, разве что отдельные серебряные искорки заметны. Глаза голубые,
на лице сдобренная презрением улыбка.
     -- М-да, -- наконец заявил он. -- Не ожидал.
     -- А чего вы ожидали? -- Касси оглядела его с ног до головы, оценила разворот
плеч. Буйвол хоть куда!
     Все они вели себя подобным образом -- представители народной милиции и члены
различных групп сопротивления. Все начинали с разочарования. Потом, правда, по
большей части приходилось разочаровываться Касси. Материал был сырой, набитый
предрассудками, в подавляющем большинстве фермеры, лесорубы, шахтеры. Ловкости,
умения, хитрости им явно не хватало, зато гонору!.. Все разговоры вертелись
вокруг того, что происходило в столице, как себя там чувствуют Джеффри Кусуноки
и драки.
     - Вот, прибыл на совещание... -- заявил бугай.
Касси догадалась, что он едва не добавил "девочка". Раз не добавил, значит, не
глуп. Другие ни капельки не ст