- а теперь они были практически на всей  планете  -
поступили сведения о еще неизвестной до  того  деятельности  юсгоридов  на
песчаной косе у Таманского залива. В этот  же  день  специальная  комиссия
вылетела в Крым.


   Над  песчаной  отмелью  повисло  множество  юсгоридов.  Они  образовали
плоскость, расположившись в пяти метрах над песком, и вскоре  начали  свою
пока совершенно непонятную нам, но, очевидно, организованную деятельность.
Время от времени то один, то другой юсгорид пикировал, и в том месте,  где
он врезался в песок, начинал расти ком. Каждый ком рос с такой  скоростью,
что уже часа  через  два  можно  было  распознать  в  нем  нашего  старого
знакомого - родбарида. Как только размер родбаридов достигал  полуметра  в
поперечнике,  они  переставали  расти,  но  продолжали  уничтожать  песок,
употребляя его в виде строительного материала. К  вечеру  их  работа  была
закончена, и мы увидели, что под  слоем  юсгоридов,  висевших  неподвижно,
образовалась чаша, похожая на сооруженную  ими  на  вилле  Отэна  Карта  в
Пропилеях, но значительно превосходящая ее размерами.
   Биосилициты не мешали нам  наблюдать  за  ними,  даже  возня  с  нашими
громоздкими киносъемочными средствами, как видно, не обескуражила их.  Как
и всегда, они не вмешивались в наши действия, поскольку мы  не  мешали  их
работе. Вскоре нам представился случай убедиться в том, что  мы,  пожалуй,
при всем желании не смогли бы помешать их еще непонятной  для  нас  затее.
Это очень хорошо продемонстрировал нам маленький эпизод с чайками.
   Вечером, когда огромное, уже побагровевшее солнце коснулось  горизонта,
чайки заспешили домой. В течение дня они, как обычно, носились  с  криками
над заливом, вылавливали в тихих его водах пропитание и время  от  времени
усаживались передохнуть и поболтать на выступавшие кое-где из воды  камни.
Но вот день подошел  к  концу,  и  насытившееся  пернатое  общество  стало
покидать крохотные островки, стремясь укрыться  в  прибрежных  скалах.  Не
обращая  внимания  на  кипучую  деятельность  внезапно  появившихся  в  их
насиженных краях силициевых тружеников, они  прямым  путем  направились  к
своим ночным убежищам. Но не тут-то было. Незадачливые птицы,  подлетая  к
тому месту, где быстро и размеренно сооружалась чаша, ударялись  о  что-то
невидимое, как о стену. Многие падали тут же,  кое-кто  отлетал  к  самому
прибою, отброшенный  незримой  преградой.  Вскоре  чайки  сообразили,  что
лететь напрямик опасно. Крик их, и так надоевший в течение дня, усилился и
стал просто нестерпимым. Возмущению чаек не было границ.
   Мы же поняли, что сооружение  юсгоридов,  очевидно,  окружено  каким-то
мощным силовым полем.
   В эту ночь никто из членов комиссии не сомкнул глаз, неустанно наблюдая
за биосилицитами. Кинооператоры прибыли почти одновременно с нашей штабной
машиной и не упускали возможности самым добросовестным образом фиксировать
на пленку все происходящее на отмели. На ближайших  от  необычной  стройки
скалах были установлены мощные прожекторы, и, когда  операторам  не  стало
хватать дневного света, они в изобилии получили искусственный.
   Как только гигантская параболическая чаша была закончена  (мы  все  еще
удивлялись видимым совершенством ее отделки и скоростью, с какой она  была
создана), в слое юсгоридов начались перемещения. Если до этого момента они
висели совершенно неподвижно, замерев над усердно создаваемым углублением,
то теперь они начали сложные передвижения. В  голубовато-фиолетовых  лучах
наших мощных прожекторов юсгориды засверкали  волшебным  фейерверком.  Как
рой мошек  в  лучах  заходящего  солнца  справляет  свой  радостный  танец
зачинающейся жизни,  так  и  юсгориды  в  лучах  десятков  вольтовых  дуг,
направленных на них со всех сторон, вели свой хоровод. Но  здесь  не  было
разудалого, хаотического метания счастливой и все  позабывшей  в  любовном
угаре мошкары. Создаваемый ими пространственный орнамент то вдруг  оживал,
замирал, то вновь приходил в замысловатое и  радующее  глаз  движение.  Из
круга вдруг взмывали отдельные  особи  и  уносились,  как  ракеты,  вверх;
некоторые, очерчивая в воздухе вытянутые эллипсы, создавали в пространстве
ослепительные лепестки какого-то цветка; в самом центре этого  искрящегося
облака юсгоридов внезапно возникало красиво переплетающееся  ядро,  словно
сердцевина этого яркого цветка.
   В  разгар  причудливого  танца  мы  заметили,   что   число   юсгоридов
увеличивается. Они прибывали сюда, как бы призванные  этим  распустившимся
цветком-хороводом,  со  всех  концов  света.  Вновь  появившиеся  юсгориды
повисали вокруг пляшущих собратьев, словно кольцо увлеченных и застывших в
восхищении зрителей. Однако бездельничали они не долго. Часам к двум  ночи
мы поняли, что и на  их  долю  было  определено  немало  работы.  Спокойно
"полюбовавшись" танцем минут десять, они  начали  образовывать  над  чашей
нечто вроде ажурной башни, по очертаниям напоминавшей башню Эйфеля. Внутри
ее основания все еще продолжалась пляска юсгоридов, но теперь движения  ее
участников стали  замедленными,  плавными.  Создавалось  впечатление,  что
исполнители устали и перешли на более минорный тон своей  пространственной
песни.
   Часам к трем ночи  все  как-то  замерло,  утихло.  Мы  тоже  устали  до
предела, пресыщенные нагрянувшими на нас впечатлениями.
   Башня стояла неподвижно. Рой  юсгоридов  внутри  нее  все  медленнее  и
медленнее  выводил  свои  рисунки.  Над  песчаной  отмелью   было   как-то
настороженно, тихо.
   Время шло, ничто не менялось, но мы ждали и чувствовали: вот-вот что-то
должно произойти. Кто-то из  самых  трезвых  наблюдателей  догадался,  что
именно сейчас, сию минуту, совершенно  необходимо  выпить  кофе.  Черного,
крепкого и, конечно, горячего. Комиссия наша  была  не  только  слаженной,
организованной  и   мобильной,   но   и   обладала   недурно   действующей
"хозяйственной частью", заведующий которой  в  последнее  время  пустил  в
обиход новую поговорку: "Оперативности надо учиться у юсгоридов".
   Кофе и в самом деле появился как по волшебству и был нужен сейчас,  как
ничто другое.
   А  между  тем  становилось  все   тревожнее.   Председатель   комиссии,
воспользовавшись  затишьем,  собрал  нас  для  составления   внеочередного
рапорта Международному штабу. Рапорт был написан быстро, передан по  радио
в Нью-Йорк, а через несколько минут из Центрального штаба нам радировали о
рассылке его правительствам стран - участниц Силицитового комитета.
   На какой-то момент  нам  показалось,  что  в  штабе  переусердствовали,
приумножив наши тревоги, но вскоре  согласились  с  решением  нью-йоркцев.
Столь массовой и столь целенаправленной деятельности силициевых существ на
Земле еще не наблюдалось.  Правда,  все  мы  уже  успели  убедиться  в  их
"лояльности"  к  нам,  землянам,  поверили  в  их  разумное  и  беззлобное
поведение, но как знать...
   Под утро стало прохладно. Кое-кто уже начал  зябнуть.  Юсгор,  потеплее
укутавшись в  плед,  кажется,  даже  вздремнул  тихонько  в  уголке  нашей
вместительной  и  очень  удобной  штабной  машины.  Асквит  стал  ворчать,
заявляя, что спектакль ему наскучил.
   - Черт знает что. Кто так ведет программу?  Действие  должно  нарастать
неуклонно. Никаких спадов!  Искусство  не  экономика,  в  нем  недопустимы
спады.  Господа,  я,   пожалуй,   вполне   удовлетворен   этим   несколько
затянувшимся представлением. Что, если нам  часок  поспать  в  палатках  и
попросить Юсгора подежурить? Ведь он уже успел вздремнуть немного...
   - Ваши инсинуации, Асквит...
   - Господа! Начался дождь, - перебил Юсгора Асквит, не  дав  разгореться
спору. - Дождик,  господа,  дождик!  -  радостно  восклицал  Асквит.  -  В
палатки, в палатки!
   Дождь действительно начинался. Никто из  нас  не  заметил,  когда  небо
затянулось   низкими   облаками.   Крупные   холодные   капли   заставляли
поеживаться. Кто-то уже собрался выйти  из  машины,  но  вдруг  заработала
штабная рация, и о дожде все забыли.
   В  центральный   штаб   поступили   сведения   с   нашего   постоянного
наблюдательного поста в Каракумах, что  Сиреневый  Кристалл  покинул  свою
"резиденцию" и в сопровождении всегда охранявших его юсгоридов двинулся  к
Таманскому заливу... То, что кристалл движется именно в нашем направлении,
подтвердилось радиограммами нескольких наблюдательных постов  в  различных
местах.
   Сиреневый Кристалл приближался. Не прошло и двадцати минут, как он у же
был у нас. Мы даже не успели подивиться скорости, с какой  произошел  этот
тысячекилометровый бросок, как над параболической чашей все вновь ожило. А
вскоре события начали нарастать с такой быстротой, что Асквит уже  не  мог
жаловаться на спад действия в этом необычайном представлении.
   Юсгориды, доставившие Сиреневый Кристалл,  располагались  вокруг  него,
как бы повторяя его форму, увеличивая его в размерах. Кристалл  сиял  ярче
обычного, светились и сопровождавшие его юсгориды, пульсируя,  переливаясь
всеми цветами радуги. Вскоре вся эта компания разместилась  в  чаше  таким
образом, что кристалл очутился в фокусе  гиперболического  параболоида,  и
все пришло в движение. Засверкал чудо-цветок, начали  светиться  юсгориды,
образовавшие  ажурную  башню,  в  воздухе  послышалось   гудение,   вскоре
перекрывшее шум мощных автомобильных  движков,  подававших  электроэнергию
прожекторам. Кинооператоры принялись более интенсивно расходовать пленку.
   Внезапно все прожекторы погасли. Мы не сразу  поняли,  в  чем  дело,  и
только после донесения начальника войскового подразделения, обслуживающего
нашу комиссию, начали  размышлять  о  случившемся,  соображать,  какое  же
принять решение. Юсгориды до этого никогда не вмешивались в наши действия,
теперь же они самым настойчивым образом гасили прожекторы. Прожекторы наши
питались от восьми автомобильных электростанций.  Через  несколько  минут,
после того как  Сиреневый  Кристалл  расположился  в  параболоиде,  восемь
юсгоридов приблизились к щиткам этих электростанций и  отключили  питание.
Военные механики не растерялись и вновь включили рубильники,  но  юсгориды
опять прекратили поступление энергии. Такая  "игра"  продолжалась  до  тех
пор, пока мы в штабной машине не приняли решение  не  уступать  юсгоридам.
Нужно признаться, что  оно  было  озорным  и,  как  сказать,  может  быть,
рискованным: ведь мы все еще не знали, смеем  ли  мы  перечить  силициевым
пришельцам, уже неоднократно показавшим людям свою мощь. Но  решение  было
принято, и схему питания переключили таким образом, что юсгориды  вряд  ли
смогли бы запросто его прервать.
   Мы с нетерпением и не без тревоги ждали, что последует  за  этим  нашим
актом. Уж очень не  хотелось  поступаться  своим  достоинством,  уж  очень
тягостно было сознавать, что биосилициты слишком могучи.
   Вот  здесь,  в  эти  минуты,  быть  может  как   никогда   раньше,   мы
почувствовали единение.  В  штабе  комиссии  были  собраны  ученые  разных
убеждений, и, несмотря на это, решение было принято быстро  и  единодушно:
не сдаваться! Пусть в этом малом  пункте,  но  показать,  что  мы  хозяева
планеты и имеем право хотя бы только видеть, что творят  здесь  пришельцы.
Хотим осветить их деятельность, и баста!
   Урок, полученный от биосилицитов, произвел на нас огромное впечатление,
а наши физики  и  по  сей  день  разводят  руками,  не  понимая  и  дивясь
возможностям посланцев иного мира.
   Видимо,  всей  затее   силицитов   почему-то   мешали   потоки   света,
направленные на них с десятков прожекторов,  и  они...  искривили  лучи  в
пространстве. Теперь-то мы знаем,  что  они  не  могли  терять  ни  минуты
времени. Их эксперимент должен был осуществиться в точно определенный час,
им некогда было возиться с распутыванием наших электросхем, и они взяли да
искривили световые потоки.
   Лучи прожекторов, как и несмышленые чайки, теперь упирались в невидимую
преграду, плавно огибали ее и уходили в  небо,  подсвечивая  нависшие  над
песчаной косой облака.
   А в облаках начало твориться тоже нечто несусветное.
   Бедные юсгориды в ту ночь трудились неустанно: им мешали и  земляне,  и
земная природа, однако они вступили в состязание не только с людьми, но  и
со стихией и вскоре победили.
   Над ажурной башней, словно вырезанное аккуратно ножичком,  образовалось
отверстие в облаках, и теперь  башня  вершиной  своей  смотрела  в  чистое
звездное небо, беспрепятственно выискивая нужную звезду.
   А тем временем гул все  нарастал  и  нарастал.  Какие-то  переливчатые,
полупрозрачные цветовые волны побежали на некотором расстоянии  от  башни,
сотканной из юсгоридов, и башня начала наклоняться. Вершина  ее,  совершая
круговые движения, как бы нащупывала что-то во Вселенной. Вырез в  облаках
подчиненно следовал за ее движениями, Они становились все более  плавными,
замедлялись и наконец прекратились. Теперь башня замерла, наклонившись под
углом  16ь  к  вертикали,  и  из  нее  вырвался  ярчайший  световой   луч.
Пульсирующий, тонкий, совсем не расширяющийся, он был направлен,  как  это
удалось нам впоследствии установить по приборам, на Тау Кита.
   Увлеченные столь необычным зрелищем, мы в тот момент, конечно, не могли
не только понять происходящее, но просто уследить за ним. Выручили приборы
- наши механические помощники, самым  добросовестным  образом  дополнившие
наши органы чувств и  нашу  память.  И  теперь  мне  уже  трудно  отделить
впечатления той ночи  от  выводов,  сделанных  много  позже  на  основании
тщательного анализа, всесторонних и беспристрастных показаний  аппаратуры,
стянутой нами тогда к Таманскому заливу.
   Как только  башня  нашла  нужное  ей  направление,  в  центре  ее,  над
параболической чашей, возникла такая музыка движения, которая превосходила
все виденное нами накануне. Теперь нам было ясно, что  Сиреневый  Кристалл
стал душой и сердцем этого волшебного  хоровода.  Все  было  сосредоточено
вокруг него, все неуловимо подчинялось его импульсам, и десятки юсгоридов,
теперь засветившихся различными цветами,  совершали  свои  переплетения  в
пространстве, то вдруг замирая, то вновь создавая  плавные,  ритмичные  и,
как нам казалось, какие-то очень осмысленные пируэты.
   Все сооружение пульсировало,  лучилось,  было  в  каком-то  напряженном
стремлении ввысь, туда, где за  миллионы  километров  от  Земли  сверкала,
видимо, родная им звезда.
   Что было потом?
   Не могу в точности описать.
   Помню только, что беспрерывно создаваемая юсгоридами  симфония  как  бы
понеслась по устремленному в космос лучу. И вот всплеск, порыв,  торжество
- и все померкло.
   Какими нелепыми  показались  теперь  вновь  распрямившиеся  лучи  наших
прожекторов, в свете которых  мы  вдруг  увидели  параболоид,  заполненный
померкшими юсгоридами!  Исчез  сиявший  пространственный  цветок,  ажурная
башня. Отдавшие всю свою энергию, юсгориды неподвижно  лежали  в  огромном
сосуде.
   Начинался рассвет.
   Блекли лучи уже ненужных теперь прожекторов, но никто  в  растерянности
не догадался дать команду "выключить!"
   Родбариды, сделавшие за вчерашний вечер превосходную чашу и совсем было
забытые нами, снова откуда-то появились на отмели. Двигались они медленно,
трудолюбиво совершая на этот раз печальное дело, закрывая  выпускаемой  из
себя стекловидной массой огромную  чашу  параболоида,  наполненную  телами
юсгоридов.
   Чаша подернулась темным покровом, и аккуратные родбариды  засыпали  все
морским песком. Как только они закончили  эту  операцию,  появилась  новая
партия юсгоридов и унесла своих силицитовых строителей в Каракумы.
   На песчаной косе, далеко вдававшейся в море, все стало таким же,  каким
было вчера утром, - спокойным и чистым.
   В золотистом восходе прозрачные волны вяло набегали на  пляж,  пенились
немного и так же невозмутимо откатывались, чтобы  повторить  свою  скучную
многовековую операцию вновь и вновь.
   Крикливые чайки как ни в чем не бывало сидели на своих камнях, носились
над морем, выискивая рыбешку, не вспоминая, конечно, своих погибших  вчера
неразумных собратьев.


   Итак, биосилициты послали  первый  сигнал  к  себе  на  родину.  О  чем
сообщали они далекому, недоступному нам  миру  -  мы  не  знали,  конечно.
Вскоре мы поняли, что силициты не только направили  информацию  домой,  но
одновременно получили указание, как действовать дальше.
   Из поездки к Таманскому заливу я вернулся в метрополию  на  день  позже
Асквита, и, как только появился в Объединенном  институте,  мне  передали,
что он хочет меня повидать.
   Настроение у Асквита было странное - какая-то упорная  веселая  злость.
Как только я вошел в его кабинет, он посмотрел на меня  пристально,  будто
видел в первый раз, и сразу же признался:
   - Не получилась.
   - Что не получилось?
   - Моя схватка с юсгоридами.
   Асквит замолк. Стало заметно, как он осунулся,  побледнел  и  устал  за
последние дни. Я вспоминал его угрозу побороться с юсгоридами, но пока  не
понимал, что случилось с  ним,  чего  он  хочет  от  меня.  Асквит  достал
ярко-оранжевую маленькую коробочку и протянул мне.
   - Вы добивались его настойчиво и бескорыстно. Возьмите. Можете передать
Силицитовому  комитету.  Заказывать  брошку  для  своей  будущей  жены  не
рекомендую: юсгориды уволокут. Впрочем, они ничего не могут поделать, если
кристалл, например,  зажат  в  кулаке.  Помните,  как  ловко  схватил  его
директор Йонгель?
   - Помню. Этим же свойством воспользовались и вы, поддразнивая родбарида
на полигоне, а также когда дрессировали их в своих потайных заповедниках.
   - Ну конечно! Я убежден, что их творцы, существа, далекие от  нас,  но,
несомненно,  обладающие  высокосовершенным  разумом,  наделили  всю   свою
силициевую систему разведчиков свойствами весьма гуманными.
   Мне не очень понравилось определение Асквита "гуманные", но я не мог не
согласиться, что силициты, по всей вероятности, и в самом  деле  не  имели
права повредить что-либо живое.
   - Да, пожалуй, это верно, профессор. Заложенная в Сиреневых  Кристаллах
программа  предусматривает  для  юсгоридов  необходимость  самым   строгим
образом считаться с живыми существами  исследуемой  ими  планеты.  Они  не
могли отнять кристалл у Дагира, у Йонгеля, и они еще не причинили вреда ни
одному живому существу на Земле.
   - Вот и вы не бойтесь, берите!
   Я все еще не мог  поверить:  неужели  в  протягиваемой  Асквитом  яркой
коробке лежит Сиреневый Кристалл?
   - Вы это серьезно?
   - Берите. Какого черта, в самом деле. Берите, а то передумаю.
   Я придвинул коробку к себе.
   - Не вздумайте снять с него  кремниевую  оболочку.  Юсгориды  примчатся
через несколько минут и перебьют  здесь  все  стекла.  Разумные  существа!
Мерзавцы просто.
   - Да расскажите же толком, что случилось?
   Асквит передал мне несколько телеграмм. Я быстро прочел их, и мне стало
ясно, почему он так поносит юсгориды. Осуществив связь со своим  миром  и,
видимо, получив нужную им информацию, они побывали во всех местах, где  на
потребу людей трудились родбариды, и быстро унесли их.  В  течение  суток,
прошедших со времени посылки первого сигнала, они пронеслись по всей Земле
и, только прикоснувшись к силициевой плазме, лишили ее активности.  Плазма
моментально стекленела, теряла свои изумительные и опасные свойства.
   - Продаю виллу Беньюз. У вас нет знакомых, желающих ее приобрести?
   - Прошло увлечение тропиками?
   - Хуже. Пришла пора расплачиваться.
   Только  теперь  я  подумал  о  финансовой  стороне  всего  этого  дела,
сообразил наконец, что  Асквит,  мечтавший  приобрести  деньги  и  власть,
добывая при помощи родбаридов редчайшие металлы,  вероятно,  обанкротился.
Мне даже жаль его стало.
   - У вас большие неприятности?
   - Мягко сказано. Неделю назад я мог считать, что  уже  очень  близок  к
цели. За два дня до поездки к Таманскому заливу я все свои  средства,  все
до последнего гро