омощью  будем  прорывать
туннели, прокапывать шахты, штреки, каналы  для  энергетических  систем  и
систем связи. Мы будем  самым  широким  и  эффективным  образом  применять
выделяемую ими стекловидную массу, имеющую совершенно особенные  качества.
Надо найти только ключ к заложенной  в  них  программе.  Кое-что  мне  уже
удалось сделать.
   Я не знал, как вести себя.  Признаться,  я  растерялся,  не  ожидая  от
Асквита подобной откровенности.
   - Это чертовски увлекательно, профессор, но ведь  все  это...  Все  это
как-то не увязывается с задачами, стоящими перед Объединенным  институтом.
Я не могу понять, как вы можете делать все это, обходя институт?
   - В институте я работаю не меньше других.
   - Но зачем вам понадобились дополнительные  опыты,  да  еще  в  ущелье,
оформленном под сказку Шахразады на современный лад?
   - А доходы? "Люкс-металл", "Ченснепп-каучук", "Карт-каучук" -  все  они
обязаны мне, все получают из моих рук. В  ближайшее  время  мы  организуем
мощный  концерн,  объединяющий  все  работы,   связанные   с   применением
биосилицитов, и я буду направлять деятельность  этого  концерна,  получать
доходы со всех предприятий, использующих силициты.
   - Вы, Ченснепп, Карт? Значит, вы игнорируете международные организации,
их постановления о контроле?
   - Пусть выносят решения, а мы будем действовать, создавать, производить
продукцию.
   - И получать доходы?
   - Совершенно верно.
   - Так кто же вы, ученый или предприниматель в конце концов?
   - Ученый. И вы, насколько известно, знакомы с моими научными  работами.
Кстати, обуздание родбаридов - это  тоже  научная  работа,  однако  вы  не
учитываете, что ученый должен очень хорошо знать коммерцию, а коммерсант -
разбираться в науке. Это условие всегда было необходимо, теперь оно просто
обязательно.
   - Согласен, но только  при  том  условии,  когда  достижения  науки  не
используются для личного обогащения, и только для обогащения. Ученый - это
прежде всего творец.  Становясь  алчным,  забывая  о  нуждах  общества,  о
служении людям, он перестает быть творцом.
   - О, какие высокие слова! Неужели вы  серьезно  хотите,  чтобы  я  стал
добродетельным. Это скучно и обременительно. Нужно всегда чувствовать себя
в роли  манекена,  выставленного  в  витрине  для  всеобщего  обозрения  и
подражания. Не способен.
   - Хотите отделаться шуточками? Ну хорошо,  тогда  я  вас  выставлю  для
всеобщего порицания, осуждения, осмеяния, наконец.
   - Каким же это способом, позвольте спросить?
   - Выступлю в комиссии и расскажу о вашем тайном заповеднике, обо  всем,
что вы сейчас говорили.
   - Я сумею начисто отказаться от всего только что сказанного  вам,  и  у
вас ничего не получится.
   Я встал. Поднялся с низкого кресла и Асквит.  Имшеу  был  недопит,  ром
забыт. Я  вынул  из  бокового  кармана  пиджака  металлический  портсигар,
обеспокоенно приложил его к уху, делая вид, что вслушиваюсь,  и,  вздохнув
облегченно, сказал:
   - Работает. Не подвел.
   Асквит был явно обеспокоен:
   - Что это у вас?
   - Потайной магнитофончик, господин профессор. - Я протянул портсигар по
направлению к Асквиту, как бы предлагая и ему  прислушаться.  -  Вращается
потихоньку. Записывает. Как видите, общение с вами не прошло даром.
   Асквит даже прищелкнул пальцами:
   - Браво!
   Он рассмеялся, хотя смех его был  совсем  невеселым.  Очевидно,  Асквит
ожидал всего, но ему не приходило в голову, что я способен воспользоваться
его же методами.
   Свой самый обыкновенный портсигар я показал Асквиту значительно  позже,
когда уже не имело никакого смысла угрожать ему разоблачением.


   В конце августа я выехал в Москву.
   С Асквитом пока ничего нельзя было поделать, фактически не имея  против
него доказательств.  К  этому  времени  в  комиссии  обстановка  несколько
изменилась. Жаждущих разоблачить Асквита становилось  все  меньше,  и  это
объяснялось тем, что некоторые члены комиссии уже имели тайное отношение к
крупной  игре,  затеянной  добытчиками  ультрадрагоценных   металлов.   На
полигоне Объединенного института все еще продолжалось затишье. Для поездки
в Москву время было наиболее подходящим. Я готовился выступить с докладом,
в котором собирался изложить свои соображения о причине появления на Земле
силициевых  созданий.  Материал  набрался  серьезный,  выводы,  которые  я
сделал,   могли   вызвать   немало   споров,   требовали    дополнительных
доказательств, и я  решил,  что  без  солидной  консультации  в  Москве  и
Ленинградском институте космической химии  мне  не  обойтись.  Однако  как
следует заняться всем этим мне так и не удалось.
   Пробыл я в Москве не больше недели, собирался выехать в  Ленинград,  но
вместо этого пришлось срочно вылетать в Амстердам. В Москве стало известно
о  приобретении  Алмазной  фирмой  Сиреневого  Кристалла,  получено   было
приглашение принять участие в аукционе и  предварительно  ознакомиться  со
свойствами этого феномена. Упускать такую возможность не стоило,  и  меня,
снабдив приборами, командировали в Амстердам.  Что  произошло  в  "столице
бриллиантов" - я уже писал в начале этого повествования.
   С площади Ниу  Маркет,  где  таким  невероятным  способом  был  похищен
танк-сейф, мы с Сергеем Васильевичем Ушаковым направились в  торгпредство.
Там меня ждали  телеграммы  из  Объединенного  института.  Сообщения  были
тревожащими и вместе с тем такими, которые  вызвали  интерес  необычайный:
кончилась  спячка  "голубой  красавицы"  и,  видимо,  нас  ожидали   новые
сюрпризы, подготовленные биосилицитами.
   В  Объединенном  институте  за  время  моего  отсутствия  в  метрополии
произошло следующее.
   Как я уже писал, Юсгор  возглавлял  небольшую  группу  ученых,  главным
образом молодых людей, энергичных и не зараженных скептицизмом.  Пользуясь
затишьем и боясь, что вновь возникнет вопрос об уничтожении силицитов,  он
самым настойчивым образом  продолжал  изучение  "куколки",  с  нетерпением
ожидая, что же из нее вылетит. Соблюдая необходимую осторожность и  вместе
с  тем  не  теряя  зря  времени,  Юсгору  удалось  сделать  немало  важных
наблюдений, и он пришел к  выводу,  что  в  голубоватой  особи  происходят
процессы, коренным образом отличающиеся от процессов, ранее  наблюдавшихся
в  родбаридах.  У  Юсгора  не  осталось  сомнений:   закончится   какой-то
инкубационный период и непременно должен будет появиться на Земле какой-то
новый, ранее неизвестный вид силицитов. И он появился.
   6 августа, утром,  Юсгор,  как  обычно,  отправился  к  наблюдательному
посту. Больше всего нас интересовало, что представляют собой  биосилициты,
какова же их структура. Одним из методов, позволяющих решить  эту  задачу,
был, как нам  казалось,  метод  рентгеноскопии.  В  это  утро  по  заранее
выработанной программе Юсгор начал эксперименты. Специально  изготовленную
для этой цели дистанционно управляемую аппаратуру ухитрились приблизить  к
"красавице" на нужное расстояние.
   На телеэкране четко была видна  "голубая  красавица".  Она  значительно
увеличилась, диаметр ее теперь достигал полутора метров.  Вся  поверхность
ее была покрыта мелкими шестигранниками. Юсгор нажал кнопку киносъемочного
аппарата, включил дистанционное управление рентгеновской установкой,  и  в
этот момент на поверхности голубого  шара  произошла  яркая  вспышка.  Уже
позже, при просмотре кинопленки, было установлено, что вспышка возникла на
месте одного из шестигранников. Не прошло и пяти минут, как Юсгор заметил,
что в том участке, где появилась вспышка, из  шара  высовывается  какой-то
темный шестигранный длиной сантиметров двадцать пруток.
   Юсгор посоветовался со своими  коллегами,  и  эксперимент  решено  было
продолжать.
   Двукратное включение рентгеносъемочной камеры,  вспышки  -  и  один  за
другим прутки появляются на теле голубого шара.
   Через несколько минут  пруток,  появившийся  первым,  из  шестигранного
превратился в круглый, несколько пополнел и отпал от шара.
   - Началось! - вскрикнул кто-то из присутствовавших при эксперименте.  -
А что, если это появилась новая разновидность силицитов?
   - Тогда назовем их юсгоридами!
   Юсгор связался по телефону  с  доктором  Дювьезаром  и  сообщил  ему  о
происходящем. Директор института запретил повторять рентгеновские  снимки,
справедливо предполагая, что прежде  всего  необходимо  выяснить,  что  же
рождается при этом.
   Система сигнализации на полигоне-заповеднике, как и прежде, действовала
исправно. Не прошло и пятнадцати минут, а уже все ответственные сотрудники
Объединенного института знали о происходящем на экспериментальной площадке
полигона. Срочно было созвано оперативное  совещание,  на  котором  решили
усилить  дежурства,  объявить  "состояние   мобилизационной   готовности",
ожидать и наблюдать. Никто еще  толком  не  знал,  чем  может  закончиться
развитие новых тел и какие последствия вызовет их появление.
   Юсгор теперь не покидал наблюдательный пост и к концу  дня  решился  на
эксперимент, идею которого приветствовали его помощники, но такой, который
определенно  не  одобрил  бы  доктор  Дювьезар.  Вероятно,  во  всем  этом
немаловажную роль сыграл Асквит. Он приехал в Лонар часа в четыре  дня  и,
как только узнал  о  происходящем  на  полигоне,  сразу  же  примчался  на
наблюдательный пост. В нем  жила  вечная  неуспокоенность,  и  предложение
Юсгора он, конечно, поддержал, советуя "плюнуть на начальство". В этом был
весь озорной и неугомонный Асквит.
   Часов в пять  самоходный  телеуправляемый  кран,  которым  уже  таскали
месяца три назад металлические цилиндрики,  Юсгор  подвел  к  голубоватому
шару. Манипулятор опустили к первому,  уже  отпавшему  от  шара  юсгориду.
Пальцы манипулятора дотронулись до него, и... ничего не произошло. Юсгорид
подняли краном, унесли его, и это не вызвало никакой реакции.
   Весь  долгий  августовский   вечер   забывшие   обо   всем   на   свете
экспериментаторы продолжали работу и наконец убедились, что  юсгориды  или
мертвы, или по природе своей не могут никому причинить какого-либо вреда.
   Поздно вечером (благо доктор Дювьезар уехал в город) юсгорид  перенесли
в лабораторию. Теперь не место и не время порицать  товарищей  по  работе,
но, нужно сказать,  смелость  их  была  довольно  безрассудна.  Держать  в
лаборатории новый вид биосилицита, не зная, какими он обладает свойствами,
что может натворить,  было,  конечно,  рискованно.  Но  держали.  Осмелели
настолько, что брали его в руки, уже позабыв о каких-то средствах  защиты,
о дистанционно действующих приспособлениях. Юсгорид и  в  самом  деле  был
совершенно безобиден. Высказывались даже суждения, что он не  представляет
собой  организованной  системы,  а  является   просто   куском   какого-то
материала. Исследователям больше  всего  хотелось  распилить  его,  как-то
проникнуть внутрь, посмотреть, какая  у  него  структура,  но  на  это  не
отваживался даже самый отчаянный из них - профессор Асквит.
   Время было горячее. Ученые не отходили от  принесенного  в  лабораторию
экземпляра и непрерывно наблюдали за  происходящим  на  полигоне.  Каждому
хотелось одновременно быть и там и тут.  Забыли  о  необходимости  поесть,
поспать и до утра не покидали институт, ожидая, что же произойдет  дальше.
Но ничего не происходило. Из голубого шара все еще торчали два  так  и  не
вылупившихся юсгорида. Они не покидали шар, не округлялись, не  падали  на
землю, как первый. Юсгор осмелел  настолько,  что  пробовал  выдернуть  их
манипулятором, но из этого ничего не вышло.
   Юсгор вернулся в лабораторию  и  занялся  определением  удельного  веса
своего питомца. Удельный вес его оказался больше четырнадцати.
   Вошел Асквит, и ему сообщили результат.
   - Чепуха, Юсгор. Пока вы были в бункере, я определил удельный вес  этой
прелести. Двадцать два и восемь десятых. Вы понимаете, ведь  это  здорово!
Плотность большая, чем у самого тяжелого на Земле металла - иридия. Что же
в нем, господа? Ведь это...
   Восторженные восклицания Асквита прервал Юсгор:
   - Простите, профессор, определение удельного веса проделывают школьники
и, как правило, не ошибаются.  Мы  только  что  самым  тщательным  образом
произвели эту нехитрую операцию и получили четырнадцать и девять десятых.
   - А я вам говорю - ерунда!
   Определение удельного веса начали делать сообща. Все  были  возбуждены,
нервничали, а удельный вес оказался равным семи и трем десятым.
   - Чертовщина какая-то!
   Все немного притихли, временами посматривая на длинный темный  предмет.
Началось обсуждение, как построить план исследования юсгорида. Споры  были
жаркими. Каждый выдвигал свой вариант.  Одни  предлагали  не  забывать  об
опасности, которая  все  же  могла  таиться  в  незнакомом  теле,  другие,
увлекшись, выдвигали слишком  рискованные  планы  опытов.  В  полемике  на
некоторое время забыли о самом предмете спора.
   - Обратите, господа, внимание на его поверхность, шероховатую, покрытую
мелкой, чуть выпуклой сеткой. Ведь это... - Асквит потянулся  к  юсгориду,
но его на столе не оказалось. Рассеянно оглянувшись, он увидел юсгорид  на
подоконнике и недовольно пробурчал: - На кой дьявол,  Юсгор,  вы  положили
его на подоконник?
   - Я ничего не клал на подоконник.
   Оказалось, что никто не клал его на подоконник.  Юсгорид  перенесли  на
лабораторный стол, Асквит склонился над ним с лупой, и спор возник с новой
силой. Предложения стали более  конкретными,  и  Асквит  решил  начать  их
записывать. Он пошел за блокнотом к письменному столу, стоявшему у окна, а
когда вернулся, Юсгор не упустил возможности и,  кивнув  в  сторону  окна,
спросил:
   - На кой дьявол, Асквит, вы положили его на подоконник?
   - Я ничего не клал на подоконник!
   Дальше было не  до  шуток.  Никто  не  заметил,  как  юсгорид  исчез  с
подоконника. Все бросились искать его, обшарили каждый уголок лаборатории,
заставленной аппаратами, и наконец увидели юсгорид  лежащим  за  муфельной
печью в вытяжном шкафу.
   Асквит,  крадучись,  подходит  к  вытяжному  шкафу.  Юсгорид   медленно
выплывает из  вытяжного  шкафа  и  по  воздуху  движется  прямо  на  него.
Профессор не растерялся и в этом случае:
   - Вот теперь я не берусь определить его удельный вес.
   Не растерялся и Юсгор:
   - А поймать беретесь?
   С непостижимой для его возраста ловкостью Асквит бросается на  повисшее
посреди лаборатории тело, но оно уже парит в другом конце, плавно описывая
круги над спектрографом.
   - Двери! Окна! Вентиляторы! Все закрыть, задраить!
   Поздно. Юсгорид исчез.


   Когда на другой день в институт  вернулся  доктор  Дювьезар,  не  знали
даже, как  ему  сообщить  о  случившемся  накануне.  Все  происходившее  с
юсгоридом было странным, походило на  массовый  гипноз.  На  испытательной
площадке ничего не изменилось. Все сорок три родбарида по-прежнему  сидели
рядышком, в спокойном состоянии находился и голубой шар. Из  него  торчали
два темных продолговатых предмета, так и не  превратившиеся  в  юсгоридов.
Два. А третий? Куда он мог деться? В общем в  то  время  в  институте  еще
никак не могли освоиться с новым явлением. Оно было непонятным  настолько,
что Юсгор даже мне не решился более  или  менее  обстоятельно  написать  о
проделках своего питомца и только упомянул в  одном  из  писем  в  Москву:
"...приедете сюда, расскажу. Кажется, начинаются новые чудеса.  Надо  быть
готовым к еще невиданным проделкам силицитов".
   Никто из сотрудников Объединенного института еще не знал, что 7 августа
в Амстердаме, на Деркиндер-страат, на паутоанца Дагира, несшего  на  груди
ладонку с Сиреневым Кристаллом, напал исчезнувший из лаборатории юсгорид.


   В течение восемнадцати дней  на  полигоне  все  было  спокойно.  Ученые
Объединенного института  продолжали  спорить  по  поводу  появления  новой
разновидности биосилицитов, выдвигая каждый свою гипотезу.  Все  сходились
на том, что  юсгориды  наделены  более  совершенными  свойствами,  чем  их
силициевые предшественники.
   Плазма  с  первого  момента  знакомства  с   ней   представлялась   нам
субстанцией довольно примитивной. Опасной, наделенной рядом удивительных и
привлекательных свойств, но  все  же  такой,  с  которой  люди  справились
сравнительно легко и которую вскоре сумели поставить себе на службу.
   Родбариды, как только они вырвались на свободу из стальных  контейнеров
Куана  Родбара,  сразу  же  были  приняты  за  какие-то  живые,  и  притом
наделенные особенными свойствами, существа. Даже тогда, когда  ученые  все
больше и больше склонялись к мысли, что родбариды  не  живые  существа,  а
основанные на совершенно неизвестных  для  нас  принципах  кибернетические
устройства,  огромные  возможности  родбаридов,  их  сходство   с   живыми
существами продолжали поражать и  настораживать.  Люди  и  из  них  сумели
извлечь пользу, однако далеко было до  того,  чтобы  считать  эти  системы
распознанными и тем более покоренными.
   Что же касается юсгоридов,  то  их  уже  никто  не  принимал  за  живые
существа, но все сходились на том, что  устроены  они  еще  совершеннее  и
сложнее, чем родбариды. Никто  и  не  помышлял  о  том,  чтобы  попытаться
"запрячь"  эту  новую  разновидность  биосилицитов.  Было   понятно,   что
способность преодолевать силу тяготения, свободно и быстро передвигаться в
пространстве придана им для того, чтобы выполнить какую-то сложную  миссию
на Земле. Кем придана? Для чего? Что может произойти на  нашей  планете  в
результате их появления?
   О, вопросов, и таких,  которые  вызывали  тревогу,  тогда  было  много!
Слишком много.
   В эти дни профессор Асквит задумал произвести эксперимент, который  мог
оказаться  уж  очень  рискованным.  К  этому  времени  дежурившие  с   ним
сотрудники полностью были под его влиянием, не перечили ему ни в чем и  не
отваживались  сообщать  дирекции  о   его   опытах,   не   предусмотренных
программой. Теперь Асквит и сам не скрывает, что в свое  дежурство,  утром
22 августа, в обход запрета три раза включал рентгеновскую установку.  Как
и прежде, произошло три вспышки. Три новых юсгорида отделились от голубого
шара, сформировались быстрее, чем это произошло с первенцем, и улетели.
   В два часа дня они уже были  в  Амстердаме  и  вскоре,  разбив  окно  в
кабинете управляющего Алмазной фирмой, повисли над Сиреневым Кристаллом.
   Последствия этой проделки профессора Асквита были  серьезнее,  чем  это
можно было предположить в те дни. О том, что появились  на  свет  еще  три
юсгорида,  никто  из  ученых  института  не  знал,  но  о  случившемся   в
последующие дни стало известно всем. Два юсгорида, так долго торчавшие  из
шара, все же отделились от него  (видимо,  сказалось  устроенное  Асквитом
облучение) и некоторое время лежали неподвижно на  земле.  Вновь  начались
обсуждения,  споры,  совещания.  Юсгор   настаивал   на   более   активном
вмешательстве  в  процессы,  происходящие  на  полигоне,  предлагал  снова
выловить  краном  отпавшие  юсгориды  и  подвергнуть  их  исследованию   в
лаборатории. Сторонников он не нашел. Ученый совет института не решался на
исследования, которые могли оказаться рискованными.  Трогать  юсгориды  не
сочли возможным, и тогда юсгориды... стали действовать самостоятельно.
   29 августа, около полудня, в институте прозвучала очередная тревога,  и
вскоре наблюдатели были потрясены необычайным зрелищем.
   Дежурный  нажал  кнопку  тревоги  в  тот  момент,  когда  два  юсгорида
отделились от земли и повисли в воздухе. Юсгориды неподвижно висели  минут
тридцать над рентгеновской установкой, как бы изучая  ее,  а  затем  стали
поочередно пикировать, ухитряясь замыкать контакты  таким  образом,  чтобы
установка срабатывала так же, как и запускаемая с пульта управления.
   Доктор Дювьезар, на этот раз появившийся по тревоге  на  наблюдательном
пункте, скомандовал отключить установку с пульта. Отключение произвели, но
ничего не изменилось. Вспышки продо