енных факторов, он внезапно натолкнулся на некую разновидность уже известного вируса, молекулы которого обнаружили способность к химической мимикрии - молекулярная структура вируса "приспосабливалась" к тому веществу, с которым в данный момент находилась в непосредственном контакте, слипалась с ним, проявляя тем самым чудо маскировки, - качества, столь необходимые для выживания в среде другого организма, причем вирус обнаружил такое неоценимое для Колвина свойство, как способность маскироваться не под одно, а сразу под несколько веществ.
     Долгие кропотливые опыты доказали, что вирус безопасен для человека - он начинал размножаться только в условиях очень высокого давления, из чего Колвин сделал справедливый вывод, что тот родом с планеты-гиганта - возможно, с Юпитера, где давление измеряется сотнями атмосфер...
     После нескольких лет непрекращающихся опытов он наконец сумел получить тот вид вируса, который химически связывался со всем, к чему прикасался. Покрыв таким составом искусственную кость, Колвин убедился, что живая ткань, единожды прижатая к такой обработанной его веществом поверхности, намертво склеивается, "срастается" с ней и уже не подвержена никаким процессам отторжения...
     ...Он встал, прошел по узкому пространству своей комнаты.
     Ощущение, что она станет его последним пристанищем в этой жизни, не покидало Антона Петровича.
     Он влип. Единоличное обладание государственной тайной, способной изменить ход истории, никогда не прощалось отдельному человеку. Это он усвоил твердо.
     Государственная тайна... Колвин вдруг усмехнулся, зло, саркастически. Три с лишним года назад, когда он спускался в эти бункеры, чтобы смахнуть пыль с бесценной аппаратуры, его знание не было нужно никому. Не было ни ажиотажа вокруг искусственных организмов, ни самой проблемы... Теперь же, когда американцы создали и продемонстрировали всему миру своего первого искусственного бойца, у кого-то вдруг загорелось кресло под задницей. И тут же вспомнили про "Гаг-24", про него, про разработки.
     Хотя, если разобраться беспристрастно, не в личных обидах крылись истоки его тревоги. Все личное уже было пережито, разложено по полочкам памяти... оприходовано, так сказать. Изменилось мировоззрение Колвина. С одной стороны, он понимал, что исторический процесс не повернуть вспять и, как любил повторять один из его давних друзей, "все, что однажды создано одним человеком, сможет повторить другой". Рано или поздно это сделают и без его участия. Видно, пришел срок реализации данных технологий. Но Колвин в отличие от других очень хорошо понимал их несовершенство. Эскалация гонки вооружений в области создания искусственных организмов неизбежно столкнется с неразрешимой пока проблемой - отсутствием электронного мозга, адекватного человеческому. Вывод же напрашивался сам собой - он видел готовые сервомашины, что и сейчас продолжали свой бег в соседнем зале, дай он им совместимость с живой оболочкой, и они, одновременно с внешностью, получат внутренний источник независимого питания - живую ткань, чьи килокалории будут аккумулироваться и использоваться сервомоторами... Отличные биомеханические бойцы, чья жизнь представляет ценность только в эквиваленте затраченных на их производство денег, но они останутся... тупыми. Тупыми настолько, что бросить их в бой означает обречь на смерть все живое в радиусе действия оружия.
     Мнение Антона Петровича было обоснованным. Он воевал и отлично понимал разницу между стрельбой по мишеням и настоящим боем, где порой невозможно отличить врага от своего, мирного жителя от террориста и решения приходится принимать интуитивно, на уровне подсознания. Нет аналогов человеческому мозгу, и это очень скоро поймут, если еще не поняли, и тут в "Гаге", и за кордоном, в лабораториях НАТО...
     Чипсет, продемонстрированный Колвину Барташовым во время их памятной встречи, прямо-таки кричал о том выходе, что будет, обязательно будет найден и осуществлен... Сервомашина в конце концов получит человеческий мозг... и это... это казалось Антону Петровичу настолько страшным, что он терялся, ощущая БЕЗДНУ, на краю которой вдруг оказалось все человечество.
     Когда живое смешается с неживым, возникнет иная раса, у которой неизбежно сформируются свои, отличные от человеческих, моральные ценности. Чуть больше, чем машина, но меньше, чем человек...
     Колвину было страшно. Он хотел одного - спасти Ладу, вырвать ее из цепких лап неизбежной смерти, а как оказалось, - от него ждали большего, намного большего...
     Зуммер, прозвучавший из недр панели связи, вырвал его из глубокой задумчивости.
     Отжав кнопку интеркома, Колвин спросил:
     - Да, я слушаю. В чем дело? Кто это?
     - Антон Петрович?
     - Я же сказал - да.
     - Это дежурный офицер уровня. Мне приказано доложить - ваша пациентка доставлена. Ее сейчас везут в операционную.
     Динамик смолк.
     Колвин сидел, неестественно выпрямившись и смертельно побледнев.
     Был ли у него хоть какой-то выбор?

Часть II

ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ

Пролог

Колония Ганимеда. 24 августа 2029 года

     Над ледником курилась туманная мгла.
     По поверхности черного ноздреватого льда ползали небольшие плоские машины, очень похожие на металлические черепа и по своему внешнему виду, и по темпу движения.
     Каждая из них медленно продвигалась в определенном направлении, тщательно собирая черную пленку и оставляя за собой широкую полосу голубовато-желтого льда, который тут же начинал куриться паром.
     Обстановка на леднике, заключенном между острых, не тронутых эрозией скал, напоминала долину гейзеров на Камчатке - из-под очищенного от минеральных продуктов таяния льда тут и там били фонтаны пара, иногда слышались глухие взрывы, сопровождаемые либо появлением трещин, либо мощным выбросом ледовых глыб.
     Постепенно, по мере того, как на поверхности тающего льда собиралось все больше и больше минеральных осадков, он темнел и процесс извержения газа сходил на нет, пока на такой участок опять не приползала черепахоподобная машина, чтобы вновь очистить лед от темной коросты.
     В небе ярко сиял диск искусственного солнца.
     Среди скал, на выровненных площадках глухо выли атмосферные процессоры, поглощая вредные примеси и обогащая новоявленную атмосферу кислородом.
     Людей, что контролировали процесс создания атмосферы, было совсем немного. Их жилой купол возвышался поодаль от извергающего пар ледника. По мертвой каменистой равнине в разные стороны вели накатанные следы гусеничных вездеходов. На крыше купола застыла тарелка спутниковой связи, рядом с которой сильный в этом районе ветер трепал голубое полотнище с символикой Организации Объединенных Наций.
     Рабочий день был в самом разгаре, и ничто пока не предвещало грядущих событий.
     Процесс таяния происходил как положено, в соответствии с графиком и технологией, и потому Андрей Загулов дремал в своем кресле, изредка, правда, бросая мимолетный взгляд на длинную шеренгу контрольных мониторов, где отображались данные о работе очистных машин и атмосферных процессоров.
     - Дикость какая-то! - раздался за его спиной знакомый грудной голос. На этот раз Дженифер оказалась раздражена намного больше, чем обычно. Андрей оттолкнулся ногой от пульта, разворачивая кресло, и посмотрел на вошедшую в операторский пост смуглую женщину. Ее предки явно были выходцами из Африки.
     - Что стряслось, Джеф? - спросил он, глядя, как мулатка насыпает сахар и кофе в принесенные с собой кружки.
     - Да... - Она сделала безнадежный взмах ложкой, едва не просыпав при этом ее содержимое. - Через день на орбиту прибывает "Альфа", а они не хотят подменить меня хотя бы на несколько часов!
     - Подумаешь, "Альфа"... Эка невидаль.
     Дженифер сердито мотнула головой, наполнила кружки кипятком и подсела на подлокотник того кресла, которое занимал Андрей.
     - Прилетает моя сестра, забыл?
     - Ох, простите, мэм... - явно дурачась от скуки, произнес он, делая глоток приготовленного ею кофе. - Забыл... Такая же очаровательная, как и ты? - поддел он Дженифер. - Теперь у меня будет две сердитые фурии вместо одной?
     Она нахмурилась, решая, стоит ли сердиться на его плоский юмор, но прийти к единому мнению так и не успела - все десять мониторов вдруг разом дали сбой, по их поверхности вместо изображения внезапно побежали косые диагональные полосы, сопровождаемые резким неприятным сигналом...
     - Господи, это еще что на нашу голову?

***

     Инцидент произошел на самом краю ледового поля. По данным приборов, это была отметка, соответствующая минус пятистам метрам от первоначальной поверхности ледового панциря Ганимеда.
     Десять минут назад тут проползла машина очистки, и грязно-желтый лед в этом месте интенсивно таял, извергая в атмосферу мутную газообразную смесь.
     Внезапно из-под темной коросты минеральных отложений в месте самого интенсивного таяния проступили контуры какого-то предмета.
     В пользу того, что это был именно предмет, а не очередная причудливо изломанная глыба льда, прежде всего говорила его форма. Из-под ледниковой толщи медленно проступали прямоугольные очертания правильной, не свойственной природе формы.
     Предмет имел золотистую окраску. Его размеры по периметру верхней, обнажившейся части были приблизительно пять на три метра.
     Некоторое время вокруг не происходило ничего необычного - по-прежнему лед извергал струи пара, рядом ревел процессор, в тридцати или сорока метрах от оттаявшего предмета ползла очистная машина.
     Потом с обнажившейся прямоугольной плитой действительно произошло нечто странное - ее поверхность внезапно помутнела, - казалось, что она на мгновение подернулась рябью, - и вдруг начала резко менять цвет, наливаясь пурпурным сиянием.
     По-видимому, этот внезапный феерический всплеск алого света сопровождался невидимым для глаза потоком излучения, скорее всего электромагнитной природы, потому как ползущий неподалеку автомат вдруг остановился, будто налетел на невидимую преграду, и стал бестолково крутиться на одном месте.
     Очевидно, управлявший им компьютер если не вышел из строя полностью, то в нем произошел серьезный, значительный сбой...
     Именно в этот момент мониторы на контрольном пункте под куполом подернулись рябью помех. Связь с машинами внезапно и необъяснимо оборвалась.

***

     - Что за черт... - проворчал Андрей, затворяя за собой массивную дверь переходного шлюза. - Дженифер, ты меня слышишь? - спросил он по рации, опуская прозрачное забрало своего гермошлема.
     - Слышу, - раздалось в ответ. - Процесс шлюзования пошел.
     Андрей заметно нервничал и не пытался скрыть этого.
     Атмосфера в районе станции переработки хоть и содержала в себе достаточно высокий процент кислорода, но все же не была пригодна для дыхания - слишком много ядовитых соединений улетучивалось в процессе таяния льда, и расположенные по кольцу вокруг ледника процессоры не могли усвоить всех вредных для человека веществ. Они осуществляли лишь грубую, предварительную очистку новорожденного воздуха и создавали его постоянный отток в сторону следующего кольца очистных станций.
     Купол, в котором работали Андрей и Дженифер, являлся герметичным сооружением. Теперь Загулову предстояло покинуть его и идти в эту враждебную, клубящуюся мглу под порывистым, сбивающим с ног ветром лишь затем, чтобы вытащить какой-нибудь чертов камень, что сумел проломить один из защитных кожухов ретранслятора сигналов телеметрии... Такие случаи Уже бывали, и Андрей не мог, да и не желал искать внезапному сбою в работе автоматики иного объяснения.
     Просто обыкновенное невезение, вот и все. Когда на вахте Дженифер, эти камни почему-то лежат спокойно, а ему, как назло, уже в третий раз за последнюю неделю приходится покидать купол.
     "На улице" действительно было неуютно. За тысячу километров отсюда, в городах колонии сейчас этот ветер едва ли ощущался - небо скорее всего было прозрачным, чуть фиолетовым, а тут, где рождалась атмосфера планетоида, царил настоящий содом.
     Шквальный, порывистый ветер свивал тяжкое кружево грязно-желтых, со свинцовым отливом облаков, которые стелились под его порывами почти по самой земле. В мутной мгле тускло светили установленные на высоких опорах прожектора, в небе, если постоянно присматриваться, можно было иногда различить красноватый диск искусственного солнца, который казался таким из-за взвешенных в воздухе частиц пыли.
     Нужно сказать, что ископаемый лед, в недавнем прошлом покрывавший лишенный воздуха планетоид толстым, многокилометровым слоем, залегал тут миллионы лет. К тому же он не отличался особой стерильностью, в нем присутствовало все - начиная от агрессивных ядовитых соединений аммиака и кончая мелкими частичками вулканического туфа, пыли, камней и прочей дряни.
     Спрашивается: откуда в такой дали от Солнца, на безвоздушном спутнике Юпитера мог взяться лед? Это объяснялось достаточно просто. Как и большинство планет, Ганимед когда-то образовался из облака межзвездной пыли. В пору своей геологической юности Ганимед был раскаленным шаром, внутри которого происходили различные химические и ядерные реакции. Затем он начал остывать, его поверхность покрылась твердой коркой, под которой по-прежнему кипела лава. Этого тепла оказалось достаточно для поддержания части вещества в газообразном состоянии. То есть в прошлом атмосфера у Ганимеда была, но по мере остывания планеты она все больше конденсировалась, оседая вниз под действием силы тяжести.
     Так образовались эти ледники, которые покрывали поверхность Ганимеда в течение миллионов лет, пока сюда не пришли люди и не зажгли на орбите этой луны искусственное солнце, которое повернуло вспять многие процессы, растапливая лед и вновь окружая спутник Юпитера рожденным вторично газообразным покрывалом облачности.
     Андрей Загулов был прекрасно осведомлен о физике данных процессов, но он так же хорошо представлял и то, что все происходящее в районе интенсивного таяния льда сравнимо с частично контролируемой катастрофой, стихийным бедствием, и потому не испытывал никакого восторга от необходимости лишний раз покидать защищенный купол станции и выходить в эту красновато-серую сумеречную мглу...
     Словно подтверждая его мысли, мимо пролетел подхваченный шквальным ветром увесистый камень, который глухо ударил о броню купола.
     "Проклятье..." - подумал он, пристегивая к скобе подле входа в шлюзовую камеру карабин своего страховочного фала. Скафандр Андрея хоть и являлся аналогом космического, но все же предохранял только от ядовитых соединений в воздухе да от возможных радиоактивных излучений, но никак не от летящих со скоростью пули камней.
     Для передвижения в районе процессорных станций обычно использовались нехитрые приспособления в виде прочнейших мономолекулярных тросов, которыми были соединены между собой все основные сооружения и так называемые "контрольные точки", где, в непосредственной близости от ледника, был установлен ретранслятор для дистанционного управления и контроля над работающими в зоне таяния машинами, а рядом с ним приборы, автоматически фиксирующие все стадии процесса перерождения льда в атмосферу.
     Прицепившись к такому тросу, Андрей включил двигатель подачи, и небольшая каретка индивидуального двигателя поволокла его вперед, скользя по тросу и помогая преодолевать сопротивление шквального ветра.
     - Ну что, Андрей? - раздался в коммуникаторе голос Дженифер.
     - Я прицепился. Как у тебя?
     - Не пойму... - Голос Дженифер выдавал ее крайнюю нервозность. - Все десять каналов телеметрии молчат. Или этот камень угробил весь ретранслятор, или дело не в связи. Может быть, вызвать Центральную?
     - Погоди, не психуй, - ответил Андрей, которому вовсе не улыбалась перспектива в дополнение к этой прогулке еще и писать кучу объяснительных. - Я уже почти на полпути. Сейчас разберусь, а там будет видно - докладывать или нет.
     - О'кей... Только смотри, осторожнее.

***

За девять месяцев до описанных событий. Земля. Вашингтон. Кабинет президента США в Белом доме

     Собравшихся было пятеро.
     - Вот этот снимок, сэр.
     Командующий Военно-космическими силами США взял увеличенную во много раз фотографию и мрачно посмотрел на чуть розоватый прямоугольник, расположившийся посреди голубовато-желтого ледового поля, словно это был оброненный кем-то спичечный коробок. Затем передал ее через стол своему собеседнику.
     Тот тоже некоторое время молча разглядывал изображение.
     - Это не может быть ошибкой? - наконец, тяжело вздохнув, уточнил он.
     - Никак нет, господин президент, - вступил в разговор глава разведывательного ведомства. - Мы послали несколько косвенных запросов, которые не вызовут никаких подозрений, и получили еще два подобных свидетельства, - объяснил он, выложив на стол перед президентом еще два глянцевых отпечатка. - Объект расположен на глубине двухсот метров подо льдом и просматривается как в инфракрасном, так и в ультрафиолетовом спектрах.
     - Русские знают о нем?
     - По нашим данным - нет.
     - Хорошо... - Казалось, президент облегченно вздохнул. - Что сделано для сохранения секретности?
     - Мы, используя постоянно действующих агентов в аэрокосмической службе Ганимеда, сумели так откорректировать орбиты спутников, что теперь это место - мертвая зона для их сканеров. Все материалы по данным метеорологической аэрофотосъемки изъяты из компьютерных баз данных.
     - Хорошо... - повторил президент и посмотрел на офицера, который сидел напротив, в конце длинного Т-образного стола. - Ирвинг, ты считаешь, что это ОНИ?
     - Извините, сэр? - не понял или сделал вид, что не понял его вопроса, начальник секретного подразделения по изучению паранормальных явлений, созданного при президенте еще в шестидесятые годы прошлого века. - Кто?
     - Ну, эти, "зеленые человечки"... Ведь так? - Президент, может быть, и хотел скрыть свою нервозную озабоченность неожиданно сложившейся ситуацией, но не смог. - Это пахнет по меньшей мере планом "Дельта"... Верно?
     - Да, сэр, - на этот раз ответ офицера не содержал в себе никакой двусмысленности. - Объект находится в глубине ископаемого льда. Это не может быть никаким случайно забытым или умышленно подложенным туда прибором или предметом земного происхождения. Ему как минимум несколько миллиардов лет.
     Президент США задумался, глядя на снимок.
     - Что вы предлагаете, господа? - наконец спросил он, подняв взгляд на собравшихся. - Чем это грозит нам?
     - Сэр, вы сами упомянули план "Дельта", - осторожно напомнил ему командующий ВКС.
     - Джон, я бы не колебался, если бы данный объект обнаружили в Гвинее или в Антарктике. Но он на Ганимеде, до которого миллионы километров!
     Он опять посмотрел на снимок.
     Безобидно розовое пятнышко прямоугольной формы... Упомянутый командующим план "Дельта" был разработан именно на этот случай и предполагал тайный захват любого объекта внеземного происхождения силами спецслужб США и его помещения на территории Соединенных Штатов для дальнейшего исследования.
     Никакой огласки, никакого дележа информации, никаких посторонних вмешательств.
     Весьма разумный план. За одним... нет, за двумя "но".
     - Когда стартует "Альфа"? - спросил президент, все еще глядя на снимок.
     - Сегодня вечером, в двадцать два ноль-ноль.
     - Скверно... Значит, мы не можем послать туда своих людей?
     - Нет, сэр. Корабль уже отбуксирован в точку старта. - Командующий ВКС чуть подался вперед, к президенту. - Но у нас есть "Гарри Трумэн", сэр.
     - Вы думайте, о чем говорите, Джон Бикс! - не выдержав, осадил его президент. - Если наш крейсер появится на орбите Ганимеда, это будет мировой скандал! Не забывайте, что колония объявлена зоной безопасности!
     - Я помню об этом, сэр, но позвольте спросить, что будет, если там действительно "зеленые человечки"? - Командующий недоброжелательно посмотрел на главу государства. - Исходя из вашей позиции, мы должны предупредить Ганимед, приостановить старт "Альфы"...
     - Нет, Джон, это иск