-давно проехал по этим местам, петляя на телеге меж вековых деревьев, сейчас протянулся ровный, как струна, широкий автобан, по которому машина идет плавно, чуть покачиваясь на подвеске, а по сторонам, вместо тех памятных лесов, что запомнились семилетнему мальчику, тянутся поля, редкие полузасохшие перелески, чахлые кустарники, как будто не экономический бум поразил страну после долгого кризиса, а по меньшей мере война прошлась по этим землям.
     В тот день он ехал домой, в Псков, повидать родителей.
     Прогнав километров триста на своей старенькой, но еще вполне резвой "Вектре" образца 2010 года, Семен свернул на отметке "паркинг", решив вздремнуть полчаса, прежде чем ехать дальше. Зрелище, что предстало его глазам на так называемой "площадке отдыха", оказалось удручающим - горы мусора, наваленные больные деревья, несколько рядов которых и представляли собой "зону отдыха проезжающих". Однако, несмотря на неприязнь, что вызвала в нем эта картина, Семен не изменил своего решения - было раннее утро, и глаза просто слипались от усталости. Вести машину в таком полусонном состоянии - занятие весьма рискованное, - это ему внушил еще отец. Выбрав более или менее чистый участок, Семен заглушил мотор, поднял стекла, опустил спинку сиденья и закрыл глаза.
     Тяжелая дремота навалилась сразу, уволакивая сознание в свои темные глубины, - сказывался пройденный уже путь и напряжение ночной трассы.
     Впоследствии он не мог вспомнить, что ему снилось, но проспал Семен недолго и очнулся от проникшего в сознание настойчивого позвякивания.
     Некоторое время он еще лежал с закрытыми глазами, ощущая, что машина нагрелась, - значит, солнце уже поднялось достаточно высоко, - и пытаясь на слух определить источник разбудившего его шума. Не придумав ничего путного, он открыл глаза и огляделся, почти сразу заметив копошащуюся на ближайшей куче мусора фигуру.
     Она и была источником разбудившего его шума.
     Присмотревшись, Семен понял, что это женщина, возможно, одних с ним лет, которая, быстро перебирая руками, раскидывала во все стороны отбросы, извлекая на свет бутылки из-под различных напитков, в основном пивные, и складывала их в драный мешок из черного полиэтилена. Занятие это казалось для нее привычным. Действовала она сноровисто, быстро, словно заведенный для этой работы механизм. Мусор летел по сторонам, несколько пакетов отвалилось в сторону, порвалось, раскидав по асфальту свое содержимое, а женщина продолжала рыть мусорную кучу в поисках скудной, но желанной добычи.
     "Кто она? - с тоскливой брезгливостью подумал Семен, поймав себя на мысли, что мелькающие среди мусора всклокоченная голова и грязные, заскорузлые руки будят не гнев, а чувство какого-то внутреннего стыда, словно он оказался каким-то образом повинен в ее судьбе... Нет, это глупо. Какая-нибудь алкоголичка из близлежащего городка, уже вышедшая из того возраста, когда можно подработать на трассе "плечевой" девочкой... Он не мог иметь к ней никакого отношения, но отчего тогда ее вид и сам факт рытья в мусорной куче так неприятно ударил по нервам?
     Наверное, оттого, что она, как ни парадоксально это звучит, достаточно полно и гармонично вписывалась в окружающий пейзаж, отражавший иную сторону реальности.
     Земля переполнялась.
     Вид Homo Sapiens расширил свой ареал обитания до рамок планеты, уничтожив при этом столько экологических ниш, что Земля год от года неуклонно превращалась в помойку, население росло, и за фасадами офисов и банков, за лазерными росчерками сочных реклам в душном вечернем воздухе вызревало нечто страшное... Это нечто пряталось в подворотнях, беспробудно и угрюмо пило в трущобах старой застройки, плевало на демографические ограничения и плодило себе подобных в пьяном полузабытьи...
     С такими мыслями Семен потянулся к ключу зажигания.

***

     Лада опустила винтовку.
     Выстрела не получилось, линию огня совершенно внезапно блокировала невесть откуда взявшаяся нищенка, что вскарабкалась на кучу мусора в поисках пустых бутылок.
     Зачехлив лазерный прицел, Лада встала с колена, на которое опустилась для упора при стрельбе, и пошла назад через редкий, чахлый подлесок.
     На поляне стоял черный, блестящий свежей заводской краской внедорожник фирмы "Лендровер". У машины курили, перебрасываясь ленивыми, ничего не значащими фразами, двое парней приблизительно одного с ней возраста.
     - Ну что? - спросил один из них, увидев приближающуюся Ладу. - Готово?
     Она отрицательно покачала головой.
     - Почему? - насупился тот.
     - Там оказался случайный свидетель, - ответила она, укладывая оружие в багажник.
     - Ну и что? Тебе есть разница - шлепнуть одного или двоих?
     - Есть, - коротко ответила Лада. - Поехали.
     Оба ее сопровождающих выбросили окурки и уселись в машину.
     - Ну, и что теперь? - хмуро осведомился тот, что сел за руль. - Опять гоняться за ним по трассе?
     Лада развернула карту, внимательно посмотрев на маршрут.
     - Обгони его и высади меня вот тут, - она отчеркнула ногтем место сразу за постом ДПС. - Он будет вынужден сбросить скорость у поста. Чтобы не гоняться, я подсяду к нему в машину. Меня подберете вот тут, - ее ноготь скользнул по карте, остановившись на окраине того города, который был отмечен как конечный пункт поездки Семена.
     - Ну ты даешь... - покачал головой водитель, но спорить не стал. - Что, грохнешь его прямо в его машине? Клево. Только смотри не запачкайся - мыть тебя негде... - хохотнул он.
     Лада промолчала в ответ. Опустив стекло, она прикурила, выпустив сизую струйку дыма в образовавшуюся щель.
     В ее душе по-прежнему царил мрак.

***

     Когда Семен съехал с площадки отдыха, уже давно наступило утро. Проспал он, наверное, часа два, а может, и больше, но не отдохнул, а только загнал усталость вглубь, сделал ее немного тупее. Наверное, потому и мрачные мысли не отпускали. Опустив стекло, он закурил. Воздух, что ворвался в салон, минуя кондиционер и систему очистки, пах не утренней прохладой, а стойкой гарью от дымящих неподалеку торфяников. День обещал быть жарким.
     Вести машину по широкой, удобной дороге не составляло труда, и он не заметил, как машинально погрузился в думы.
     Водилась за ним такая черта. Еще в детстве Семен мог застыть с недонесенной до рта ложкой, задумавшись о чем-то своем, чем неизменно вызывал строгое замечание матери:
     - Ты, как отец, гоняешь свое даже за столом. Километры летели быстро, убегая в задние зеркала ровной цепочкой указательных столбиков, лазерные дальномеры, связанные с бортовым компьютером "Вектры", позволяли Семену немного расслабиться даже за рулем - случись что, и тоненькое попискивание зуммера загодя предупреждало его о внезапном препятствии или недопустимо сократившейся дистанции.
     Уже подъезжая к Пскову, он позвонил домой. Трубку подняла мать.
     - Мам, привет! - сказал Семен, одной рукой удерживая руль, а другой прижав к уху трубку мобильного телефона.
     - Сеня?! Ты откуда звонишь? - обрадованно спросила она, узнав его голос.
     - С трассы, мам. Что у нас на обед?
     - Господи, да мы с отцом только встали!.. Что же ты не предупредил, что приедешь? - Она, видимо, зажала трубку ладонью, и он услышал, как ее голос глухо позвал: - Коля, Семен звонит! Иди скорее, брось ты там свой компьютер!
     "Она все такая же..." Эта мысль обдала теплом, хотя он не мог сказать, что живет в отрыве от них, - та тысяча километров, что разделяет Рязань и Псков, уже не расстояние в современном мире, но одно дело общаться по видеофону, а другое - говорить и чувствовать при этом, как сокращаются между ними те самые километры...
     - Ладно тебе, мам... Не волнуйся. Может, что купить по дороге?
     - Да нет, Сеня, все есть. Ты скоро будешь?
     - Ну еще минут сорок ехать... - ответил он, мысленно прикинув оставшийся путь. - Часам к одиннадцати появлюсь, не раньше.
     - Ну хорошо, ты только не гони, ладно?
     - Не волнуйся... - Он не удержался от улыбки, глядя на показания спидометра, где зеленые цифирки мельтешили по отрезку между отметками "190" и "200". - Все, мам, пока. Ждите.
     Скорость он действительно скинул, перестроившись в крайний правый ряд движения. Не потому, что так просила мать, а из-за воспоминаний детства. Хотя пейзажи за приоткрытым окном и изменились почти до неузнаваемости, но в душе ощущался детский восторженный трепет. Наверное, это чувство и есть отражение слова "Родина". Те места, что в любом виде и в любое время будят в душе тепло. Здесь он родился, вырос, и этот маленький провинциальный городок так же, как и его окрестности, навсегда останется той единственной частичкой огромного мира, где обитают самые чистые и невинные чувства.
     С такими мыслями он пересек границу поста на въезде в Череху - бывший поселок при воинской части, который теперь разросся до размеров города-спутника, отыскал глазами знакомые ворота военного городка, покрашенные в неизменный зеленый цвет, где служил уже в звании полковника ВДВ его дядя, родной брат отца. Здесь, как ни странно, мало что изменилось с той далекой поры, когда он десятилетним мальчиком ездил вместе с бабушкой к дяде на присягу. Тогда будущему полковнику было всего восемнадцать, а на этих самых воротах еще красовались две ярко-красные пятиконечные звезды. Теперь они исчезли, как и то государство, в котором он родился, но которого не помнил...

***

     Лада понимала: ей нужно сделать выбор. Вернее, ей казалось, что она его уже сделала: мрак вокруг все сгущался, и она серьезно полагала, что теперь уже все равно, каким способом она будет выживать в этом мире.
     Колышев больше не темнил перед ней. Казалось, что смерть Барташова сломила его. Вызвав Ладу на разговор, он просто пообещал ей деньги. Деньги на лечение Антона Петровича и полную правду о том, что произошло с ней с того момента, как бампер грузовика ударил ее в грудь.
     Два этих стимула, сложенные вместе, заставили ее согласиться... В душе Лады царили все те же сумерки. Полуправда о себе, беспомощный Антон Петрович под надзором аппаратов поддержания жизни, обрывки рвущихся наружу воспоминаний о прошлом, - как далеком, так и недавнем, - все это вместе взятое еще больше усугубляло ее состояние, возводило в сознании Лады некие стены, в очертаниях которых угадывался тупик. Была ли для нее принципиальная разница, каким способом она вырвется из него?
     Еще несколько часов назад ей казалось, что - нет. Весь мир был враждебен и недостоин ее сожаления. Как обошлись с ней, с Антоном, так же она и ответит. Цинично и хладнокровно.
     Какая разница, кто запутается в тонкой паутине снайперской оптики, если это приведет к желанному результату и она поможет Антону Петровичу выкарабкаться из цепких объятий смерти, как он помог ей вырваться из состояния морального и физического уродства?..
     - В чем его вина? - вдруг спросила она вслух. От неожиданности водитель слегка притормозил.
     - Ты о ком? - подозрительно взглянув в зеркало заднего вида, спросил он.
     - О человеке, которого я должна убрать, - спокойно уточнила Лада.
     - Неправильный вопрос, - покачал головой водитель. - Тебе должно быть по фигу, кого валить. - Он снова метнул беглый взгляд в зеркало. - Или я не прав?
     Лада не ответила, глядя на приближающиеся щиты с надписями "ДПС".
     Машина начала притормаживать, уходя к обочине.
     - Фишка он, - внезапно произнес сидящий за рулем "Лендровера". - Просто фамилия из телефонного справочника. Твой, а заодно и наш тест на профессиональную пригодность, усекла?
     Скрипнув тормозами, машина остановилась.
     - Ну так что, ты... - Водитель обернулся, но Лады уже не было в салоне. Хлопнув дверцей, она пошла прямо к застекленному зданию поста ДПС.
     - Слышь, Серж, она что, сдать нас решила? - беспокойно спросил молчавший до сих пор пассажир.
     - Не суетись, - одернул его водитель, заметив, как рука напарника потянулась к бардачку, где лежало оружие. - Тебе ведь ясно сказано - пусть действует, как хочет, лишь бы к вечеру был труп. Нам-то что за дело. - Он широко зевнул, откинувшись на спинку сиденья. - Мы с тобой чистые, это она в дерьме.

***

     Сразу за постом Семена остановили.
     Подчиняясь властному жесту сотрудника дорожно-постовой службы, рядом с которым стояла женщина в темных солнцезащитных очках, он свернул на расширенную площадку для осмотра большегрузных машин. Опустив стекло, Семен молча подал офицеру свои документы.
     - Все в порядке, - несколько секунд спустя, мельком взглянув на закатанные в пластик бумаги, произнес тот. - Вы девушку до города не подкинете?
     Откровенно говоря, как любой водитель, которому приходится много ездить, Семен никогда не брал случайных попутчиков, но в этот раз, несмотря на правило, он кивнул. Наверное, сказалась близость родного города - здесь он чувствовал себя дома, да и почему бы нет? Должен же он время от времени совершать необдуманные поступки? Иначе жизнь может стать совершенно скучной и предсказуемой.
     - Здравствуйте, - поздоровалась она, положив на заднее сиденье достаточно объемистую дорожную сумку. - Спасибо, что не отказали.
     Вопреки ожиданию Семена, она села назад, рядом со своим багажом.
     - Будем знакомиться? - спросил он, поворачивая ключ в замке зажигания. - Меня зовут Семен.
     - Лада, - сдержанно представилась она, не снимая очков, хотя в салоне "Вектры" за тонировкой стекол царил прохладный полумрак.
     - Вам в городе куда? - тронув машину с места, осведомился Семен.
     - В госпиталь. Военный, - негромко уточнила она.
     - Вот как? Хорошо. Я живу совсем рядом.
     Машина резко ускорилась, выходя на полосу движения. В зеркало заднего вида Лада заметила, как ушел с обочины сопровождавший их "Лендровер".
     Все казалось простым до безумия. Сквозь материал сумки она явственно ощущала вес лежащего внутри автоматического пистолета с навинченным глушителем.
     Тихий, сухой хлопок на ближайшем светофоре, безвольно сползающее тело, щелчок закрывшейся дверцы, и вот она уже в сумеречной прохладе другого салона...
     "Что мне до него?" - внутренне содрогнувшись, подумала Лада, глядя на аккуратно подстриженный затылок ничего не подозревающего Семена. Чтобы отогнать противоречивые, мятущиеся мысли, она попыталась вызвать в своем сознании образ умирающего Антона Петровича, дать своей угасающей решимости рассмотреть эту мысленную картинку, но эффект оказался немного иным, чем она втайне надеялась.
     Она действительно увидела Антона в своих мыслях, но отчего-то не решилась посмотреть в его глаза.
     "Я должна... должна!"
     Семен, перестраиваясь из ряда в ряд, кинул беглый взгляд в зеркало заднего вида.
     Его пассажирка сидела бледная как смерть.
     - С вами все в порядке? - осторожно поинтересовался он. - Быть может, остановить?
     - Нет-нет... - запротестовала она. - Сейчас пройдет.
     - Были на войне? - интуитивно догадался Семен, немного снижая скорость. Он спросил это, проведя очевидную параллель между "военным госпиталем" и ее внезапной смертельной бледностью.
     Этот вопрос застал Ладу врасплох, но она и так выглядела не лучшим образом, так что очередное замешательство не отразилось на ее лице.
     - Да... - после короткой паузы ответила она. Кровь ломилась в виски гулкими горячими волнами. Она вдруг отчетливо вспомнила вставшую на дыбы землю, протяжный стон пытавшегося выбраться из-под камней Малышева, наглую ухмылку моджахеда, руку Горенко, который продолжал сжимать в онемевших пальцах гашетку "ДШК"...
     Это было началом ее нового самосознания. Вспомнив те мысли, что рождали страшные, растянутые в бесконечность минуты боя, Лада вдруг поняла - она предала саму себя в тоскливой тиши осиротевшей квартиры. Колышев, как змей, вновь мягко обвил ее тенетами лжи, ненавязчиво сбил ее мысли в нужное ему русло...
     Дрожащими пальцами она достала сигарету.
     - У вас можно курить? - тихо спросила Лада.
     - Конечно.
     Она приспустила стекло и щелкнула зажигалкой.
     "Лендровер" висел на хвосте неумолимый, как судьба.
     Она не боялась. Она не могла.
     Лада машинально открыла сумку. Зажигалка тихо стукнула о рифленую рукоять автоматического пистолета. Рядом лежали паспорт, водительские права, разрешение на пистолет и небольшая сумма денег. Все это она получила от водителя "Лендровера" на случай проверки. По его словам, все документы были настоящими...
     ...Свернув на развязке влево, Семен оказался на новой набережной реки Великой. Ее построили недавно. Пологие берега, которые раньше покрывал сосновый лес, теперь плавились знойным маревом, одетые в белоснежный, свеженький бетон. Вместо узкой, с выбоинами и ямами дороги вдоль реки тянулась широкая набережная, в конце которой маячили два моста. В туманной дымке знойных испарений сверкали затерявшиеся среди небоскребов центра позолоченные купола древнего кремля.
     Раньше город утопал в зелени, но теперь и сюда добрался смог. Многочисленные выхлопы от тысяч машин конденсировались меж домами, превращая воздух в угарный газ. Загазованность оказалась столь велика, что ему пришлось поднять все стекла и включить фильтрацию воздуха. Высаженные вдоль набережной деревья не могли радикально улучшить ситуацию - от многодневной жары их листва пожелтела и скорчилась, вылезая желтыми пятнами осенней проказы на пыльную зелень подстриженных в форме шаров крон.
     Их дом стоял на противоположном берегу реки, недалеко от дамбы. Родители купили его, когда он еще был ребенком, и несколько лет Семену вместе с ними пришлось прожить на стройке, пока отец и мать делали ремонт, связанный с капитальной перепланировкой довольно старого строения. Теперь эта прозорливость родителей, отказавшихся в свое время от стандартных удобств квартиры, помогала им выжить в стремительно меняющемся мире.
     ...Его мысли прервал светофор. Свернув направо, Семен проехал мимо здания школы, где учился, и еще раз повернул в тихую улочку, одну из немногих, которые перенесли в третье тысячелетие тот облик, какой он помнил с детства. Дом в два этажа стоял на краю старого парка, напротив претенциозного входа в центральный военный госпиталь.
     Припарковав машину на площадке перед корпусами из стекла и бетона, что подпирали небеса наравне с окрестными "свечками" - жилыми комплексами нового тысячелетия, он заглушил мотор и повернулся.
     - Ну вот, мы на месте.
     Семен мог поклясться - на лице его странной спутницы промелькнула растерянность, словно та не знала, что ей делать дальше...
     - Спасибо.
     Она открыла дверь, вышла из машины и застыла, оглядываясь по сторонам.
     Пока Семен закрывал машину, она не ушла. Сняв солнцезащитные очки, Лада отступила на несколько шагов, остановившись в тени высокого забора. На мгновение она действительно растерялась, не представляя, как быть, что делать дальше, и панически выискивая глазами сопровождавший их "Лендровер".
     - Вход вот там, - тактично подсказал ей Семен, замкнув дверцу машины.
     - Что? - Она вздрогнула, вырвавшись из глубин своих мыслей. - Нет, мне еще рано. Подожду тут.
     Семен пожал плечами, собираясь идти, но внезапно все же задержался.
     То, что его попутчица вела себя весьма странно, не пугало его. Он лично не знал, что такое война, но не раз видел, как воспоминания о ней коверкают души людей. Семен оказался достаточно проницателен и человечен, чтобы заметить - она не в себе, ей плохо, одиноко до такой степени, что это видно невооруженным глазом.
     - Послушай, пойдем, мать напоит тебя кофе. Отец тоже будет рад видеть нового человека. Заодно и подождешь у нас, - предложил он, протянув руку, чтобы взять ее объемистую сумку.
     Лада посмотрела на него так, словно Семен показался ей редким образцом безумца, но это выражение лишь секунду присутствовало в ее глазах.
     Это искреннее участие со стороны человека, которого она должна была убить, окончательно сломало остатки ее решимости. Осознавая, что совершает полнейшее безрассудство, она позволила Семену взять сумку, и при этом по ее красивым, тонко очерченным губам впервые пос