ожкой тишине здания.
     Бледно-желтое пятно света от фонаря метнулось по косяку приотворенной двери, легло на стену, секунду дрожало на ней и вдруг поползло вниз, четко высветив фигуру сидящей на корточках у окна Лады...
     В коридоре раздался невнятный вздох, но она опять-таки не шевельнулась, будто ее мозг обладал стопроцентным самоконтролем над телом, только глаза вдруг сначала сузились, а потом вдруг как-то неестественно напряглись, расширились, словно отражая невероятную, сногсшибательную странность некоего события...
     Наумов резко шагнул вперед, одновременно вскинув ствол штурмового автомата.
     В коридоре стоял молодой мужчина. Его лицо казалось бледным и осунувшимся, но не выглядело испуганным - скорее он был озадачен...
     - Лада?! - мучительно напрягая память, вдруг произнес он, глядя на девушку и совершенно проигнорировав Наумова. - Черт побери... - потрясенно произнес он, машинально отклонив в сторону направленный ему в грудь ствол штурмового автомата. - Вот уж не думал, что мир действительно так тесен!..
     По лицу Лады скользнула легкая тень улыбки.
     Наумову вдруг показалось, что она в шоке... только тщательно, до судороги мышц лица пытается скрыть данное обстоятельство.
     - Здравствуй, Семен... - тихо произнесла она.
     Машинально прислоненная к стене снайперская винтовка вдруг поехала вбок и упала с неестественно громким, прямо-таки оглушающим лязгом - звуком, от которого все трое вздрогнули.
     - Так... - Наумов опустил автомат, поднял винтовку Лады и, перекинув свое оружие через плечо, стволом вниз, решил, что ребусов для него на сегодня достаточно. - Вы кто такой? - резко, но не грубо спросил он, обращаясь к неожиданному свидетелю их маленького рандеву с американским вертолетом.
     - Я? - Семен внезапно усмехнулся, весело и заразительно. Это движение губ так резко диссонировало с той напряженностью, которая в буквальном смысле слова витала в воздухе небольшой детской комнаты,
     что Наумову стало не по себе. - Я вообще-то тут живу, не в этой квартире конкретно, но в этом доме, а вот откуда свалились вы? - Он окинул взглядом их похожую экипировку и оружие.
     - Оттуда, - Наумов сделал неопределенный жест в сторону фиолетово-черного неба, на котором нездоровой красно-коричневой полосой рдел исполинский серп Юпитера. - А я думал, что все жители покинули сектор, - как бы между прочим заметил он, испытующе взглянув на Семена.
     - Да, жители эвакуированы, - подтвердил тот, вновь оборачиваясь к Ладе, которая, очевидно, в данный момент интересовала его намного больше, чем полковник. - Я не отношу себя к категории "жителей", - все же добавил он. - Прилетел я совсем недавно и еще не понял, нравится мне тут или нет...
     - Ну, а ты, моя случайная попутчица, как ты попала сюда, да еще и в таком виде? - спросил он, окидывая Ладу с ног до головы выразительным взглядом, под которым вдруг что-то дрогнуло на ее, как казалось Наумову, каменном, волевом лице, не способном к естественной мимике. Губы Лады внезапно тронула тень улыбки.
     - Сбежала... - вдруг тихо произнесла она, словно школьница, оправдывающаяся за нарушение дисциплины.
     - Откуда? - переспросил Семен, для которого ответ не показался совершенно очевидным, как для Наумова, например.
     - С Земли, - уточнила она.

***

     Семен подошел к окну, выглянул наружу, где по сгоревшему остову вертолета все еще метались робкие язычки голубоватого пламени, и, обернувшись, вопросительно посмотрел на Наумова.
     - Вы можете объяснить, что происходит? - внезапно спросил он.
     - Я хотел задать тот же вопрос вам, - мрачно ответил полковник. - Почему российский сектор не выходит на связь с "Альфой"?
     Встречный вопрос на секунду смутил Семена, но он быстро сообразил, что полковник, очевидно, знает еще меньше, чем он сам.
     - К сожалению, мне будет трудно дать исчерпывающую информацию, - ответил он. - Я находился очень далеко отсюда, когда все началось. Вероятно, население сектора, а возможно, и вся колония сейчас эвакуируется в специальное подземное убежище...
     - С чем это связано? - резко спросил Наумов. - С появлением "Гарри Трумэна"?
     - Не знаю, - покачал головой Семен. - Я получил сигнал тревоги и приказ возвращаться к ближайшему поселению пять часов назад... - сообщил он. - Вот заскочил по дороге забрать документы. Честно говоря, меня здорово напугал сбитый вертолет. По рации передавали о каком-то военном корабле, но я не думал, что все так серьезно...
     - Ты видел поблизости людей?
     - Тут неподалеку космопорт сектора. Мимо меня к нему проехало несколько машин... Они очень торопились, мы едва сумели разойтись на дороге.
     - Ясно. - Наумов повернулся к Ладе. - Ты идешь? - без обиняков спросил он. - Мне нужно связаться с бортом "Альфы". Думаю, что из космопорта это возможно.
     Она на секунду растерялась. Внутри разлилась неприятная сосущая пустота. Все, чем она грезила, на что надеялась и о чем мечтала, - все оказалось грубо смято и откинуто в сторону, будто ее надежда не более чем мусор после вчерашней вечеринки...
     - Ты идешь или нет?
     Лада так и не ответила ему, но встала, подобрав оружие.
     - Подкинешь до космопорта? - спросил Наумов, обернувшись к Семену.
     - Да, конечно... - Тот выглядел совсем сбитым с толку. - Думаете, все так серьезно, полковник? - снова повторил он свой вопрос...
     В этот момент, заглушая конец его фразы, прочные стекла в тройных пластиковых рамах вдруг тонко задребезжали.
     Со стороны пустыни, откуда пришли Лада и Наумов, внезапно показалось голубоватое зарево, и оттуда начал накатываться вой. Еще секунда, и яркий, раскаленный болид идущего на посадку спускаемого аппарата пронесся, словно огненная стрела, над самыми крышами покинутых людьми зданий...

***

     На улице, между домов чувствовалось слабое дуновение ветра. В воздухе висел едва ощутимый неприятный запах, и трудно было понять - пахнет ли это от сгоревших пластиковых деталей обшивки вертолета или ветер несет этот запах издалека, от расположенных к северу станций атмосферной переработки...
     Машина, на которой приехал Семен, мощный внедорожник, смахивающий на миниатюрный вездеход, стояла у подъезда соседнего здания. Проехать дальше ему помешал обугленный остов вертолета, который перегородил собой всю улицу от стены до стены.
     Покосившись на сбитую военную машину, от которой все еще поднимался дым, просачивающийся сквозь трещины в расколовшейся от удара обшивке, Семен залез в кабину и завел двигатель. Наумов сел назад и тут же опустил боковое стекло, положив автомат на колени. Лада колебалась недолго - распахнув переднюю дверь, она села рядом с водителем.
     Тронув машину с места, Семен свернул в соседнюю улицу, объезжая вертолет.
     - А я не знал, что ты служишь в Военно-космических силах... - произнес он, искоса посмотрев на Ладу. - Слушай, а все-таки как ты оказалась тут? Если брать на веру теорию вероятности, то шансов на нашу встречу считай что и не было...
     - Я же сказала, что бежала с Земли... - ответила она. - Я нигде не служу. Мне ПРИШЛОСЬ надеть эту форму... - в ее словах прозвучали раздражение и досада.
     Семен пожал плечами, вцепившись в руль. Машина как раз выскочила на перекресток, и ее занесло, когда он слишком резко повернул колеса.
     - Ты так странно исчезла тогда... - напомнил он, справившись с управлением. - Честно говоря, я даже пытался узнать о тебе через госпиталь, но мне ответили, что не видели никого похожего на тебя...
     - Я не была там, - немного помедлив, подтвердила Лада, поворачивая расположенное рядом с ней зеркало заднего обзора так, чтобы видеть Наумова. Полковник сидел, напряженно глядя в окно, и, похоже, ни капли не интересовался завязавшимся разговором. - Извини, Семен, я солгала тебе тогда, на Земле. Но я не жалею... - Ее голос прозвучал глухо и взволнованно, мгновенно растеряв всю свою жесткость. - Не жалею, потому что иначе меня бы не было здесь... - спустя несколько секунд добавила она.
     - Наша встреча на Земле и твой прилет сюда как-то взаимосвязаны?! - искренне удивился Семен.
     - У меня были большие проблемы... - Казалось, голос Лады блуждает в бездне каких-то ведомых только ей воспоминаний. Он звучал глухо и неровно. - В тот день, когда мы встретились, я стала невольной свидетельницей разговора между тобой и твоим отцом, - призналась она, а Семен, который не вызывал ее ни на какие откровения, вдруг почувствовал себя не совсем удобно - словно злой шутник, переодевшийся в рясу священника и затаившийся в кабинке для исповеди... - Тогда мне все казалось черным, и выхода из этого не было. - Она запрокинула голову, задумчиво глядя в окно на удаляющуюся группу многоэтажных домов, меж которых все еще маячил силуэт сбитого вертолета. - У меня никогда не было настоящей семьи, и обо мне никто не заботился так, как о тебе. Я ни во что не верила и ничего не ждала от жизни. Твой отец задел меня за живое, он нарисовал Ганимед такими красками, каких я не встречала в своей жизни. Он убеждал тебя, но я слышала ваш разговор, и этот мир остался в моем сознании именно таким, как он преподносился тебе. Мечта... - Она усмехнулась, наверное, осуждая собственную наивность. - Мир, населенный умными, гармоничными людьми. Мир без войны, ненависти, нищеты и злобы. Он вошел в мою душу как драгоценный образ, и я уже не смогла избавиться от него. - Глаза Лады вдруг потемнели. - Понимаешь, мне нипочем было не попасть сюда обычным порядком, даже в том случае, если бы я каким-то чудом нашла нужную для отлета сумму денег. Поэтому, когда мне предложили улететь, пусть инкогнито, для участия в операции военного ведомства, я колебалась только в одном - на Земле оставался единственный дорогой мне человек. - Она на секунду умолкла, будто собираясь с силами для следующей фразы...
     Семен тактично промолчал, лишь изредка поглядывая в ее сторону на ровных, не требующих повышенного внимания участках дороги. Ей необходимо было выговориться. Не зная ни одной из тайн ее жизни, он, как тогда, на парковочной площадке перед госпиталем, вдруг почувствовал - она одинока и беззащитна, хоть и носит военную форму и может, не дрогнув, сбить огромный боевой вертолет двумя точными смертельными выстрелами... Было в ней что-то располагающее, человечное, хотя проступало это "что-то" совсем внезапно и тут же исчезало под напряженной, наигранной маской безразличия к собственной судьбе...
     Он не знал, о каком человеке идет речь, но понял, что тот действительно был ей дорог, как никто другой в этой жизни...
     - Когда он умер, до старта "Альфы" оставалось меньше месяца... - дрогнувшим голосом продолжила она. - Я была в отчаянии - вместе с ним погиб мой мир... Единственное, что осталось во мне, - это скорбь и та мечта, что заронил в мою душу твой отец. Поэтому я согласилась... Но я не собиралась выполнять никаких миссий или поручений. Я просто хотела отсечь от себя все прошлое, забыть его, начать новую жизнь в новом мире... - Произнося эти слова, Лада смотрела куда-то в сторону, мимо проносящихся за ветровым стеклом пустынных пейзажей Ганимеда. - Как ВИДИШЬ, не получилось... - со вздохом заключила она. - Меня встретил мертвый, пустой мир и вертолет с "Гарри Трумэна", которым управлял сумасшедший пилот... Пока она говорила, впереди показались огни космопорта. Под колесами внедорожника гулко и мягко застучали стыки огромных бетонных плит, которые выстилали отведенный под посадочные поля участок равнины. Вдалеке показались и начали стремительно расти фигурки людей, освещенные резким, неприятным светом бьющих со специальных решетчатых вышек прожекторов.
     - Езжай к диспетчерской, - попросил Наумов, тронув Семена за плечо. - Мне нужно связаться с "Альфой" и с кем-нибудь из руководства колонии.
     Тот кивнул, резко повернув вправо. Теперь они ехали мимо длинных взлетно-посадочных полос, в конце которых возвышались ребристые ангары для "Буранов". Около одного из них суетилась группа людей, человек в двадцать, многие из которых бегали вдоль огромных полуоткрытых створов, размахивая руками и что-то крича. Издалека эта суета казалась безобидной и немного нелепой, но опытный взгляд Наумова сразу же дал ей точное и безжалостное определение - паника.
     Машина резко скрипнула тормозами и остановилась подле крыльца унылого двухэтажного здания с огромными панорамными окнами, за которыми горел свет. На крыше строения медленно вращалось несколько параболических радарных антенн.
     - Приехали, - сообщил Семен, выбираясь из машины.
     Люди вдалеке продолжали что-то кричать. От стоянки в сторону ангара по взлетному полю полз мощный тягач. На его подножке тоже повисли несколько человек, а сзади волочился случайно размотавшийся из бухты буксировочный трос.
     Внезапно та группа людей, что толпилась на краю посадочных полей, в освещенном прожекторами круге, всколыхнулась, будто горсть листьев под порывом осеннего ветра. И опять издалека все показалось вполне безобидным - маленькие, машущие руками фигурки вдруг бросились врассыпную, разбегаясь по бескрайней равнине посадочного поля, словно насекомые в лесу или в поле, спасающиеся от тяжелого сапога случайного путника...
     Наумов пристально посмотрел в ту сторону, но не разглядел ничего, кроме бегущих в разные стороны людей.
     - Пошли, - коротко приказал он и толкнул дверь здания, даже не оглянувшись, чтобы проверить, следуют ли за ним Семен и Лада.

***

     В диспетчерских отсеках офисного здания космопорта не оказалось никого, кроме одного насмерть перепуганного человека. Наумов, который первым вошел в широкие стеклянные двери, заметил его не сразу - тот сидел, скорчившись в кресле за одним из компьютерных терминалов, и что-то тихо бормотал, уронив взлохмаченную голову на ладони рук.
     - Эй, парень... - Наумов осторожно потряс его за плечо и на всякий случай отступил на шаг назад.
     Тот резко вскинул голову, дико озираясь по сторонам.
     - У меня нет заправленных "шаттлов"! - вдруг истерично выкрикнул он, глядя на вошедших людей красными от обилия лопнувших капилляров глазами.
     - Успокойся. - Наумов отпустил автомат, позволив тому свободно повиснуть на ремне, и поднял руки, развернув их ладонями к перепуганному мужчине. - Нам не нужны "Бураны". Мы хотим связаться с руководством колонии. Ты можешь установить связь с кем-нибудь из администрации? Как тебя зовут?
     - Виктор... - ответил он с дрожью в голосе.
     - Отлично... Значит, мы с тобой тезки... Не психуй... - Произнося эти слова, Наумов начал медленно приближаться к терминалу. За большим панорамным окном тем временем группа людей, что разбегалась от ангара, вконец рассеялась, превратившись во множество отдельных точек, разбросанных по бесконечности бетонного поля.
     - Они... Они... - Оператор привстал, с ужасом выглядывая поверх пульта. Протянув руку в отчаянном жесте, он указал в сторону полураспахнутых ворот ангара, которые как раз в этот момент дрогнули, выпучиваясь наружу под напором идущей изнутри силы... Еще секунда, и массивные створы, которые почему-то остановились на половине своего хода, сорвало с направляющих, и они тяжко рухнули, плашмя ударив по бетонному покрытию...
     Изнутри ангара прорвалось пламя, и оттуда, словно голова мистической твари, показался объятый отсветами бушующего сзади неистового огня белоснежный нос "Бурана".
     Ровно секунду он медленно полз, преодолевая порог выдавленных наружу ворот, а затем совершенно внезапно сорвался с места, неуклюже подпрыгнув на объятых пламенем литых резиновых колесах многоосных шасси и, все ускоряясь, понесся по летному полю, пересекая разметки рулежных дорожек, паркингов и сортировочных площадок для прибывающих грузов...
     - Ложись!!! - дико заорал Наумов, увлекая в падении на пол ополоумевшего от страха оператора.
     Объятый пламенем "Буран" стремительно несся по полю, прямо к его краю, где располагалась сплошная стена автоматических грузовых терминалов, над которыми торчали длинные решетчатые стрелы разгрузочных кранов...
     Лада рухнула на колени, одной рукой увлекая за собой Семена, а другой машинально зажав рот, чтобы не закричать. Она слишком хорошо поняла, что произойдет в следующую секунду.
     Орбитальным многоразовым челноком управлял отнюдь не пилот. Иначе этот человек не стал бы запускать двигатели реактивной тяги в замкнутом помещении ангара, где часть не успевшего сгореть топлива из сопел выплеснулась на обшивку и подожгла ее... Ни один нормальный пилот не сделал бы такого...
     Многотонная машина, больше похожая в данный момент на детскую петарду, запущенную из шалости каким-то ребенком, пронеслась по бетонному полю, перечеркнув его поперек страшным, дымящимся следом обугленного покрытия, на котором продолжали гореть, словно разметочные огни, куски оторванной обшивки и фрагменты расплавившихся опорных колес шасси.
     В следующий миг тупой, обтекаемый нос "Бурана" врезался в сплошную стену двухэтажных грузовых терминалов и начал сминаться, будто был сделан из тонкой белой фольги...
     Взрыв, полыхнувший мгновение спустя, заставил тяжело содрогнуться землю и здания... Лада видела, как по всей протяженности бетонного поля взрывная волна выбивала стекла в прожекторах, заставляя те вспыхивать снопами искр и тут же гаснуть, погружая в сумрак огромное пространство космодрома...
     Затем упругая отдача взрыва накрыла офисные здания. Семену на миг показалось, что пол, на котором он лежал, вырвался из-под него, норовя встать дыбом, он ощутил резкую боль в ушах и почувствовал, что его приподнимает вверх. Широко раскрыв глаза, он машинально вцепился в стойку привинченного к полу кресла, с ужасом наблюдая, как брызнуло серебристой метелью осколков огромное панорамное окно той комнаты, откуда они наблюдали за происходящим...
     Грохот адской волной прокатился по растерзанному полю, попутно выбивая все уцелевшие стекла, и ушел вдаль басовитыми, рокочущими раскатами, будто отголосок далекой грозы...
     На Ганимеде еще ни разу не было гроз...
     Разломившийся пополам остов "Бурана" ослепительно полыхал, поджигая окрестные терминалы, на складах которых было полно пищи для разбушевавшегося огня... Этот чудовищный факел, ставший погребальным костром для объятых паникой, пытавшихся спастись людей, освещал окрестности на несколько километров, и в его неверном, мятущемся свете были хорошо видны разбросанные тут и там, лежащие ничком, будто оброненные ребенком тряпичные куклы, маленькие фигурки тех, кто так и не добежал до спасительных укрытий...

***

     Говорят, что экстремальные обстоятельства не только будят в людях не свойственные обычной жизни силы. Внезапно нагрянувшая беда вскрывает души участников событий, будто нож консервную банку, ясно показывая хранящееся в ней содержимое, какое обычно бывает закрыто оболочкой условностей, манер поведения - тем, что мы привыкли подразумевать под словом "имидж"...
     Ожесточенные, испуганные и обескураженные люди мгновенно показывают - кто есть кто.
     - Я же говорил им... говорил... - Извиваясь, как пораненный червяк, оператор, назвавшийся Виктором, старательно пытался отползти в сторону, подальше от выбитых взрывной волной окон, за которыми простиралось страшное сумеречное пространство взлетных полей.
     Семен встал с пола, обеими руками держась за голову. Она гудела, словно колокол, по которому со всего размаха ударили кувалдой. Из порезов на его лице сочилась кровь.
     Окинув взглядом помещение, в котором оказались перевернуты кверху дном все не закрепленные у пола предметы, он с видимым усилием отнял руки от кровоточащих ушей и склонился над Ладой, которая, как ему показалось, потеряла сознание.
     Наумов встал достаточно резко, и крошево битого стекла посыпалось с него, вторя треску разбушевавшегося на улице пожара тонким, жалобным перезвоном.
     Оглядевшись по сторонам, он увидел, что на части терминалов продолжают искриться контрольные огни, и, не тратя времени на слова и уговоры, резко поднял за шиворот потерявшего всякое соображение оператора.
     - Связь, живо! - приказал он. - И прекрати ныть! Как ни