вращаться! Немедленно!..
     Кински знал - ему отпущено совсем немного времени на принятие решения. Все тщательно разработанные на Земле планы полетели к черту... Он был настолько уверен в успехе миссии Брогана, что сейчас находился в полнейшей прострации, - и нервный тик оказался верным подтверждением тому.
     Нужно было понять этого человека. Кински был потомственным военным - с армией его связывало все, у полковника имелись свои незыблемые идеалы, которые вошли в сознание мальчика в тот день, когда семилетним ребенком он переступил порог закрытого армейского колледжа для детей высшего командного состава.
     С тех пор он не переставал верить в справедливую силу оружия, которым управляли люди, верные национальному долгу. Разумная, всесокрушающая сила - это был тот идол, которому поклонялся Кински, и убеждения никогда не подводили его... до сегодняшнего дня.
     Наладивший изображение зонд показывал теперь окраину городка. Той твари, по которой нанес ракетный удар пилот модуля, нигде не было видно, зато на ведущей в город магистрали вдруг показались два тупоносых вездехода с включенными мигалками, которые вылетели за границу крайних зданий и перегородили дорогу. Кински не нужно было читать надписи на борту этих машин - он и так знал, что это силы колониальной полиции.
     - Нам удалось связаться с Одиннадцатым! - доложил офицер с поста внешней коммуникации. - Он подтвердил прием. Борт возвращается!
     Кински тяжело облокотился о пульт, мрачно вперившись в экран, на котором прокручивалось повторное, укрупненное изображение той твари, по которой вел огонь посадочный модуль. Увеличение не помогло - картинка не стала более детальной, наоборот, повтор записи оказался еще более смазанным и непонятным, чем прямая трансляция.
     И тем не менее Кински понял - все рухнуло. Случилось нечто совершенно непоправимое. Речь больше уже не шла о каких-либо секретных операциях. Судьба распорядилась совсем иначе - все карты брошены на стол, и их присутствие на орбите Ганимеда вдруг приобрело совершенно иной, еще более зловещий смысл.
     Кем бы ни оказалась эта многоногая, смахивающая на паука-переростка тварь, - ей явно не место на мертвых равнинах колонии. Она не могла быть исконной формой жизни - до сих пор Ганимед считался мертвым планетоидом, и только появление людей привнесло сюда само понятие "жизнь"...
     Для Кински это могло означать лишь одно: тот объект, что им предстояло тайно изъять с поверхности ледника, оказался вовсе не безобидным артефактом, как утверждали в Пентагоне...
     - Сэр, на связи руководитель колонии. Они вызывают нас на частотах "международной волны", - доложил вахтенный офицер "Трумэна" по каналу интеркома.
     - Давай... - машинально согласился капитан. Он очень хотел, но не мог проигнорировать данный вызов.
     Сбоку от него засветился один из экранов. Корабль как раз пересекал зону аномалий искусственного магнитного поля Ганимеда, и изображение оставляло желать лучшего - и без того бледное, перекошенное лицо Альфреда фон Дюрге периодически начинало двоиться, искажаясь помехами.
     - С кем я говорю? - резко осведомился немец.
     - На связи борт крейсера ВКС США "Гарри Трумэн", - с ледяным спокойствием ответил Кински.
     - Вы вторглись в территориальное пространство колонии Ганимеда. Я требую, чтобы вы немедленно прекратили снижение! Уходите в зону высоких орбит.
     - Это невозможно, господин фон Дюрге. Правительство Соединенных Штатов послало меня защищать жизнь американских граждан на Ганимеде. Я собираюсь исполнить свой долг.
     - На чем основано ваше вторжение, черт побери?! - Фон Дюрге был озадачен, взбешен и испуган одновременно. - Мне докладывают о каком-то спускаемом модуле, что открыл стрельбу из ракетных установок! Люди охвачены паникой!
     - Колония в опасности, - лаконично ответил Кински. - Я собираюсь блокировать район процессорной станции по переработке атмосферы.
     - Кински, вы сумасшедший!.. - Теперь в голосе главного администратора колонии звучал не гнев - там сквозили отчаяние и растерянность. - Вы не смеете трогать агрегаты переработки. Если там случится отказ основных систем, я буду вынужден эвакуировать все население под землю! У меня "Альфа" на подходе к парковочной орбите! - не то сообщил, не то взмолился он. - Вы уничтожите Ганимед одним своим присутствием!
     Лицо Джона Кински залила краска.
     - Советую начать эвакуацию немедленно, - сквозь зубы ответил он. - Боюсь, что отказ систем переработки атмосферы уже произошел. Там погибли мои люди, и я намерен выяснить обстоятельства их смерти. А вам, фон Дюрге, советую прекратить истерику. Вы не знаете того, что знаю я. Боюсь, что вы еще поблагодарите бога за то, что мы оказались тут вовремя! Двадцать моих лучших парней уже погибли - ЭТО О ЧЕМ-ТО ГОВОРИТ ВАМ?! - ледяным тоном осведомился он. - В районе станции переработки произошло вторжение чужих форм жизни, ЭТО ВАМ ПОНЯТНО?! - Кински уже не мог сдерживать себя. - Свяжитесь с "Альфой" и приостановите парковку. Пусть ждут. А сами убирайтесь под землю! Мой экипаж в состоянии решить возникшие проблемы!
     Он с силой отжал клавишу связи, словно та была в чем-то повинна, и еще несколько секунд сидел, тяжело дыша и глядя в матовую черноту погасшего экрана.
     - Больше не связывать меня ни с кем - ни с колонией, ни с "Альфой"! - распорядился он по интеркому.
     Взвод Брогана погиб. Эта мысль сверлила разум Джона Кински, словно металл хирурга, вгрызающийся в плоть... Девять месяцев пустоты высосали из него жизнь точно так же, как и из других. Проклятый космос оказался столь черен и глубок, что в нем тонул рассудок. Нельзя сказать, чтобы потеря двадцати человек, даже самых лучших во всей армии, могла ввергнуть полковника в столь жуткую депрессию. Беда заключалась в том, что Кински подспудно ощущал - им допущена какая-то ошибка. Ошибка, недосмотр, просчет, в результате которого он лишился половины личного состава...
     Впрочем, на случай провала у него был особый приказ - уничтожить объект. Это был единственный луч света в окружившем капитана мраке. Уничтожить и тем самым поставить жирную точку в разрастающемся прямо на его глазах безумии...
     Раздумья полковника нарушил тонкий зуммер интеркома.
     - Слушаю.
     - Сэр, докладывает вахтенный офицер систем внешнего наблюдения. Прибывший на парковочную орбиту грузопассажирский корабль "Альфа" только что произвел выброс двух аварийно-спасательных капсул! Интервал между стартами - шесть с половиной минут!
     - Траектории?
     - Упираются в район космодромов российского сектора, сэр!
     - Следи за ними!.. - буркнул полковник, переключая канал связи. - Лейтенанта Моргана, - потребовал он.
     - Сэр? - спустя несколько секунд почтительно осведомился другой голос.
     - Ричард, готовься к вылету. Как только вернется посадочный модуль, ты погрузишь в него свою машину. Старт немедленно, по готовности. Я не доверяю штатному экипажу "Трумэна"... - понизив голос, признался он. - Мне нужна информация, на которую я бы мог положиться, понимаешь? Ты выведешь свой вертолет на патрулирование российского сектора. Меня интересуют две капсулы, которые только что были выброшены с борта "Альфы".
     - Сэр, но русские...
     - Русские не будут возражать, Ричард, - на удивление мягко заверил его командир. - Во-первых, их нет - весь сектор уже начал эвакуацию, а во-вторых, они не в состоянии помешать нам. Сейчас на Ганимеде нет силы, способной противостоять "Гарри Трумэну". Мы прибыли сюда с миссией защитить этот мир от инопланетного вторжения, сынок... - внезапно заявил полковник, чем вверг офицера в состояние шока. Никто на борту толком не знал истинной цели их полета, и теперь слова командира произвели на Моргана такое впечатление, как будто на него вылили ушат ледяной воды. - Взвод Брогана погиб... - тем временем продолжил полковник. - Теперь только мы стоим между Землей, Ганимедом и пришельцами.
     Канал речевой связи не мог передать смертельной бледности, что покрыла лицо офицера, выслушавшего этот приказ-откровение. Он еще не знал о том, что Кински безумен так же, как и он сам. Космос пожрал их разум, но им всем на борту "Гарри Трумэна" и вне его еще предстояло узнать об этом...
     Ровно через час вертолет Моргана, открывший беспорядочный огонь на улице оставленного жителями города, будет сбит двумя точными выстрелами из снайперской винтовки.
     На Ганимед действительно пришло безумие, и его источником стали отнюдь не чуждые формы жизни...

***

Ганимед. Российский сектор освоения. Два часа спустя после прибытия "Альфы"...

     - Ну, хорошо... - Наумов присел на широкий пластиковый подоконник. - Пусть будет по-твоему. - Он снизу вверх посмотрел на освещенное багряными бликами пожара лицо Лады. - Я сам понимаю, - вдруг с нехорошей, усталой усмешкой выговорил он, - что тут все не так, как должно быть... Но меня послали сюда выяснить, что происходит на самом деле, а что, позволь спросить, тут делаешь ты?! - Голос Наумова невольно поднялся до высоких нот. - Ты находишься тут с оружием в руках, сбиваешь вертолеты Военно-космических сил...
     Лада нервно передернула плечами.
     - Я защищалась... - вдруг с угрюмой, не свойственной ни женскому лицу, ни голосу интонацией произнесла она. От пристального взгляда Наумова не укрылось то, с какой силой в этот момент сжались ее пальцы, продавив жесткий, волокончатый материал поглощающего отдачу приклада.
     - Хорошо, допустим... Но перед этим ты угнала аварийную капсулу с борта "Альфы", ведь так? - с ледяным спокойствием уточнил Наумов.
     - По-моему, мы оба спустились сюда на аварийных капсулах, - отрезала она.
     - Здесь произошло ЧП, - сухо ответил полковник на ее выпад. - И я в нем пытаюсь разобраться по заданию Патрика Гормана...
     - Здесь произошло самое заурядное вторжение... - с усталым безразличием в голосе ответила ему Лада. - Со стороны американского крейсера... - Достав сигарету, она прикурила и опустилась на корточки около оконного проема, за тройным стеклом которого продолжали плясать, освещая пространство разрушенной улицы, оранжевые языки пламени.
     - Очень хорошо... - Наумов испытующе посмотрел на Ладу. - Значит, ты в курсе дела? - предположил он. - Тогда объясни мне, что здесь происходит?!.
     Она безразлично пожала плечами, глубоко затянувшись.
     Наумов вдруг ощутил гнев. Ему не нравилось, что эта девочка так презрительно молчит. Он считал себя вправе знать, кто она такая и что делает тут.
     Словно угадав его мысли, Лада подняла взгляд и тихо сказала:
     - Виктор Сергеевич, пусть все остается, как есть. Вам незачем ломать голову. Так будет лучше... для всех.
     - Я не понимаю...
     - Это не нужно понимать, - упрямо повторила она. - Любая информация имеет цену, порой неадекватную. Просто забудьте, что встретились со мной. Большего я бы не хотела говорить.
     - Значит, ты тут не случайно? - повторил свой вопрос Наумов. - Ты знала, что тут случится?
     Лада посмотрела на него почти умоляюще. В ее взгляде, растерявшем в данный момент свою упрямую жесткость, промелькнуло обыкновенное человеческое сожаление по поводу его настойчивого желания знать то, что, вероятнее всего, приведет к фатальным последствиям для них обоих.
     - Лада... - Голос Наумова внезапно утратил командные нотки. - Я не совсем понимаю, кто ты, почему оказалась здесь, но там, наверху, на парковочной орбите, сейчас висит "Альфа", на борту которой две тысячи погруженных в криогенный сон колонистов. Если их не разбудить в течение трех дней, большинство людей погибнут. Это не угроза и не шутка, - серьезно предупредил он. - Корабль должен покинуть орбиту через восемьдесят шесть часов. Иначе он не сможет достичь Земли. Но бортовой ресурс "Альфы" не рассчитан на обратную транспортировку двух тысяч человек. Если космопорт российского сектора не заработает в ближайшие сутки, то "Альфа" превратится в огромный орбитальный склеп... - Высказав это, Наумов, к своей досаде, понял, что она не спешит реагировать даже на такую достаточно вескую, с его точки зрения, информацию.
     "Может быть, ей плевать на все?.." - с сомнением подумал полковник, чувствуя - он не в состоянии правильно оценить то, что скрывается за усталым безразличием этой молодой женщины, которая так внезапно и необычно возникла на его пути...
     Действительно, на лице Лады не отражалось той борьбы чувств, что шла сейчас в ее душе. Лишь блики от оранжевых языков пламени плясали по матовой коже, превращая ее лицо в загадочную подвижную маску.
     Ганимед был ее мечтой. Мечтой, что родилась внезапно, но заполнила все существо. И вот она тут... Стоило ли преодолевать неизмеримую бездну пространства, чтобы оказаться одной в гулкой пустоте здания?..
     Здесь шли те же самые процессы, что и на Земле. Сюда тоже добрался страх... Она обвела взглядом полумрак комнаты, которая несколько дней назад служила детской. Совсем недавно тут жил ребенок. Даже экзотический цветок в вазе еще не увял. На полу валялась оброненная второпях мягкая игрушка.
     Что хотел от нее угрюмо смотрящий в окно полковник? Кем он был? Лада чувствовала, как опять, который уже раз за свою короткую жизнь, она стоит на краю медленно разверзающейся перед ней пропасти обстоятельств. Она мечтала убежать от них, стать выше... но не получилось.
     Она не хотела, чтобы "Альфа" превратилась в орбитальный склеп. Больше того, она не желала зла никому. У нее, как и у той маленькой девочки, что скиталась по заснеженным улицам огромного города, осталась одна сокровенная мечта - обрести себя в каком-то неведомом ей, уже ставшим в ее сознании мифом покое... На секунду ей показалось, что такое забвение может дать ей Ганимед - красивая сказка, рассказанная почти незнакомым ей человеком на далекой Земле...
     На улице глухо пророкотал мотор, потом показалось, что скрипнули тормоза. Наумов обеспокоенно вытянул шею, пытаясь разглядеть сгустившийся за пляшущими языками пожара сумрак...
     Ничего не разглядев, он вновь повернулся к Ладе.
     Штурмовой автомат, небрежно перекинутый ремнем через плечо скафандра, черным зрачком ствольного компенсатора вниз, к полу, вдруг живо напомнил ей капитана Рощина - страшный, но неотделимый от ее сознания эпизод далекой земной жизни... Частичка тяжелого становления ее новой, "послеоперационной" души...
     - Вы действительно хотите знать? - спросила она, продолжая прерванный долгой паузой диалог.
     Наумов откровенно пожал плечами, прислушиваясь к тишине.
     - Я обещал Горману, что сделаю все возможное для разгрузки "Альфы", - ответил он. - Вполне логично, что я не могу топтаться тут с тобой, но, уходя, я бы действительно хотел знать, кому подставляю спину.
     Лада кивнула. Это было вполне обоснованное желание.
     - Центральный сектор, парковая зона, перекресток Третьей радиальной и Пятой кольцевой улиц, - произнесла она. - Двадцать часов местного времени. На протяжении пяти последующих за отлетом "Альфы" суток.
     Наумов вздрогнул, резко повернувшись к ней.
     - Ты?!. - недоверчиво переспросил он, доставая из нагрудного кармана скафандра сложенный вчетверо листок с текстом радиосообщения. Развернув его, он пробежал глазами строки последней радиограммы, что принял вахтенный офицер "Альфы", прежде чем между Землей и Ганимедом оказалось Солнце.
     Все было верно. Она была тем человеком, что должен поступить в его распоряжение на Ганимеде...
     - Да, полковник, - тихо подтвердила она, и Наумову показалось, что в ее голосе прозвучало сожаление. - Но только мной больше нельзя играть. - Лада подняла глаза, хмуро, исподлобья взглянув на него. - В этой шифровке все верно, за исключением одного пункта: меня действительно внедрили на борт для дальнейшего использования на Ганимеде в составе вашей спецгруппы, но я никогда бы не вышла в условленный пункт связи...
     - Почему? - сухо осведомился Наумов.
     - У тех, кто планировал операцию, больше нет рычагов, чтобы управлять мной. - Лада старалась говорить спокойно, но ей не удалось скрыть от полковника горькую дрожь, что пронизывала ее речь едва уловимыми интонациями. - Единственный человек, что был мне добр, умер на Земле за несколько недель до старта "Альфы". Я улетела сюда, чтобы жить... Здесь обитала моя мечта...
     При этих словах Наумов побледнел. Он очень ясно понял, о чем идет речь. На секунду это показалось ему нереальным, а потом...
     - Ты использовала военное ведомство?!. - сделал он очевидный вывод из ее слов. - Просто чтобы добраться до Ганимеда?!.
     - Я даже не сравняла свой счет... - тихо, но внятно ответила она. - Так что не нужно таращить на меня глаза, - внезапно отрезала Лада, заметив выражение лица Наумова. Отвернувшись к окну, она добавила: - Меня использовали намного большее количество раз. Я просто забрала часть долга.
     - И ты тоже не в курсе, что здесь произошло? - настойчиво переспросил полковник.
     Лада продолжала смотреть в окно, где угасал бесноватый пожар.
     - Отчего же... - ответила она, не поворачивая головы. - Сюда добрались полоумные военные - это я представляю совершенно точно, и для меня вполне достаточно данного знания... Мечты больше нет...
     - "Гарри Трумэн" не прилетел сюда просто так! - с трудом сдерживая переполнявшие его эмоции, напомнил Наумов. Он никогда не отличался склонностью к работе в контрразведке и скорее был человеком действия, предпочитая исполнять приказы, а не мучительно вынашивать их. Теперь он пожалел, что в свое время не уделял должного внимания развитию аналитического мышления. Тот клубок загадок и противоречий, что копошился сейчас в мозгу полковника, явился бы хорошим упражнением для более изощренного рассудка. - Почему он появился здесь, нарушив с десяток международных договоров?! - высказал он вслух мучивший его вопрос. - Что заставило американцев пойти на такой риск?!.
     Лада повернула голову и пристально посмотрела на него.
     Возможно, она хотела что-то ответить или возразить, но в этот момент в напряженной тишине здания вдруг раздались одинокие гулкие шаги...

***

     ...Шаги в гулкой пустоте покинутого людьми дома, даже такие, крадущиеся, осторожные, звучали громко, отдаваясь шелестящим эхом.
     Наумов привстал, одной рукой машинально ухватив изготовленное к стрельбе оружие.
     Лада повернула голову, тоже прислушиваясь.
     По лестнице поднимался человек. Он старался ступать осторожно, но не являлся профессионалом в вопросах маскировки.
     Полковник кинул молниеносный взгляд на Ладу и распластался по стене около дверного проема. Она не шевельнулась. Изготовленная по спецзаказу крупнокалиберная снайперская винтовка осталась стоять прислоненной к стене, у оконного проема.
     Наумов откровенно не понимал этой женщины, да и вообще все, что случилось с ним конкретно и с людьми в колонии Ганимеда, казалось ему нереальным и противоестественным. Словно кто-то взвел до отказа огромную пружину и поместил ее внутрь колонии, - вокруг очага напряжения мгновенно образовалась зона отчуждения, все, кто мог, просто бежали из российского сектора, бросив дома, вещи, в надежде, что их минует чаша сия, но... все казалось тщетным, и единственное, что понимал в данный момент полковник Военно-космических сил России, - это то, что никому на Ганимеде не избежать роковых последствий в том случае, если эта пружина все-таки разожмется...
     Космические расстояния - понятие, которое люди еще не успели осознать, но почувствовали в полной мере. Думал ли он, ложась в камеру низкотемпературного сна на орбите Земли, что полет к новому месту службы приведет его к столь загадочным и непредвиденным проблемам?
     Конечно же, нет. Но парадокс - он лег в камеру анабиоза в предвкушении одного мира, а очнулся от ледяных объятий низкотемпературного сна совершенно в ином, хотя прошло всего десять месяцев...
     Мир Ганимеда оказался неузнаваем. В нем не нашлось ровным счетом ничего из рекламных телевизионных роликов, которые постоянно крутили на Земле.
     ...Шаги прокрались по коридору этажа, на минуту - смолкли за дверью соседней квартиры и внезапно вновь прорезались в стылой, стор