зах Гормана сменяется разочарованием.
     - Жаль... - негромко произнес капитан. - Я думал, вы сможете прояснить хоть что-то в этом змеином клубке. Выходит, что я зря приказал вывести вас из гиперсна...
     Наумов посмотрел на Гормана. Его серые, неживые щеки, блеклые, будто выцветшие глаза, подернутые мутной красноватой поволокой недосыпания, говорили о состоянии капитана гораздо больше, чем он сам хотел бы. Полковник частенько испытывал на себе последствия стрессовых перегрузок, и для Наумова не составляло труда понять, что он видит перед собой человека не просто уставшего - капитан находился под диким прессингом непреодолимых обстоятельств и пребывал на волоске от срыва. Это Наумов мог утверждать точно.
     - Подождите, Горман, может быть, я сумею что-то сделать? Расскажите, что случилось? Почему отсутствует связь? Как долго это все длится?
     - Связи нет трое суток. Сейчас между нами и Землей находится Солнце. Вполне нормальное явление, которое будет продолжаться еще несколько дней, но я не могу столько ждать! А Ганимед в одностороннем порядке прекратил всякие сношения с бортом "Альфы"... - удрученно повторил он.
     - Почему?! - настаивал Наумов. Он привык мыслить логически, а в такой сфере, как Дальний космос, по его понятию, были задействованы люди без исключения умные и последовательные. Поэтому полковнику казалось, что капитан "Альфы" попросту что-то недоговаривает.
     - Я не знаю... - вновь повторил Горман, и в его голосе проскользнули нотки отчаяния и обреченности. Затем, посмотрев на Наумова, капитан, еще секунду назад давший понять, что разговор окончен, вдруг откинулся на подголовник кресла. Видимо, он изменил свое мнение. Наумов не был лично знаком ни с ним, ни со Столетовым, но знал, что оба являются профессионалами очень высокого класса и кадровыми офицерами. В период своей службы на "Альфе" они подчинялись исключительно ООН и не раз подчеркивали в своих интервью, что находятся вне политики и вне интересов каких-либо государств.
     - Мы в крайне затруднительном положении, господин Наумов... - после протяженной паузы наконец произнес Горман. - Если экипаж "Альфы" не начнет пробуждение колонистов и их транспортировку на поверхность Ганимеда в ближайшие трое суток, то наше возвращение к Земле окажется под большим вопросом.
     - Почему? - задал вполне закономерный вопрос полковник. Он не являлся экспертом ни в космической навигации, ни в теории небесной механики.
     Патрик Горман тяжело вздохнул.
     - В межпланетной навигации задействованы не только двигатели нашего корабля, но и множество других составляющих, - терпеливо пояснил он. - "Альфа" не может нести на своем борту безграничный запас топлива - поэтому все этапы полета строго рассчитаны во времени и в пространстве. Для набора скорости и торможения производятся очень сложные вычисления, и траектория, по которой мы летим, позволяет использовать силы тяготения планет для торможения или разгона... это понятно?
     - Да, - утвердительно кивнул Наумов.
     - Тогда я скажу следующее - существуют временные рамки, в которых взаимное расположение небесных тел позволяет нам совершить расчетные действия. Если мы нарушим этот регламент, то "Альфа" никогда не достигнет Земли, - в той точке, куда мы стремимся, ее уже не будет - она уйдет дальше по своей орбите вокруг Солнца А смещение других планет, в частности Марса, исключит возможность экономии топлива. Космос достаточно жесток, полковник, и законы небесной механики не учитывают проволочек или несостыковок...
     - По вашему мнению, на Ганимеде произошло что-то серьезное? - уточнил Наумов.
     - По первым сеансам связи у меня создалось впечатление, что там настоящая паника... - устало пожал плечами Горман. - Судя по наблюдениям с орбиты, российский сектор освоения, в котором расположены космодромы, оборудованные для приема колонистов, полностью покинут. Но хуже всего не это... - Голос капитана внезапно стал жестким и сухим, как шуршащий по асфальту скрученный осенний лист. - Наши приборы зафиксировали необычайную активность в американском секторе. Мы провели подробное сканирование и обнаружили на низких орбитах Ганимеда... - Он вдруг запнулся, словно пребывая в нерешительности, имеет ли он право сообщать эту информацию русскому полковнику и каковы будут последствия ее передачи... - Мы обнаружили там "Гарри Трумэна"... - решившись, произнес он.
     На этот раз лицо Наумова побледнело настолько, что никакое усилие воли не могло скрыть испытанного им потрясения.
     После китайского кризиса этот корабль Военно-космических сил США знали все - даже те, кто никогда не слышал про Хиросиму и Нагасаки...
     - Разве Ганимед не "зона безопасности"? - наконец спросил он.
     - Выходит, что нет... - вздохнул Горман. - Вы-то летите именно туда, полковник. По приказу своего правительства.
     - Но я - это всего лишь один человек! - резонно возразил Наумов. - Все в рамках соглашения ООН. Смена состава, так сказать. А по тому же соглашению военным кораблям запрещено пересекать орбиту Марса.
     - Я знаю это не хуже вашего, полковник. Сейчас вопрос не в том, кто и как нарушил постановления ООН. У нас на борту две тысячи человек. Ресурсов "Альфы" попросту не хватит, чтобы доставить их назад, на Землю. По крайней мере всех... - понизив голос, добавил он.
     - А почему вы сами не начнете разгрузку? Почему не пошлете на планету "шатл"?
     - У нас нет челноков, - сокрушенно покачал головой капитан. - Слишком дорогое удовольствие - возить через всю Солнечную систему транспортные "шаттлы". Разгрузку "Альфы" производят "Бураны". Они базируются на космодромах российского сектора освоения. На борту "Альфы" имеется лишь два десятка аварийных спасательных капсул, по количеству членов экипажа, включая спящую смену. Но я не могу рисковать своими людьми. Что бы ни творилось на Ганимеде, потеря любого члена экипажа окажется невосполнимой для "Альфы" и еще более снизит наши шансы на возвращение.
     Наумову не составило особого труда понять, куда клонит Горман. Капитан космического корабля мог попросить у него только один вид помощи...
     Поначалу ему стало немного не по себе - одно дело прыгать с парашютом с борта самолета, а другое - кувыркнуться с орбиты в утлой, по его мнению, спасательной капсуле. Но, собственно говоря, был ли у него выбор?
     - Нужно спуститься вниз?
     Горман пристально посмотрел на Наумова и медленно кивнул.
     - Я смогу положиться на вас, полковник?
     - В чем? - в свою очередь, прищурился Наумов. Он еще не вполне оправился от дурмана низкотемпературного сна, но внезапная шокирующая информация быстро приводила его в чувство.
     Горман вдруг покачал головой.
     - Вы должны понять, что тут не Земля, - устало произнес он. - Некоторые основополагающие понятия и моральные ценности тут становятся зыбкими... Я уже давно стал космополитом, - при этих словах он почему-то усмехнулся. - Возможно, тем, кто находится сейчас внизу, кажется, что у них проблемы. Возможно... - повторил он. - Но настоящие проблемы у "Альфы", вернее, у тех ничего не подозревающих пассажиров, что лежат сейчас в криогенных модулях!
     - А "Гарри Трумэн"? Почему он находится здесь? Вы не пытались установить связь с ним?
     - Они не отвечают. Как и весь Ганимед. Черт побери, полковник, я понимаю, что прошу от вас достаточно много, но поймите и меня! Капитану "Альфы" нет дела ни до "Гарри Трумэна", ни до тех событий, что происходят внизу! Это ДАЛЬНИЙ КОСМОС, ВНЕЗЕМЕЛЬЕ, если вы еще не осознали смысла данных терминов... Здесь нет права на ошибку, неточность, проволочки, межгосударственные прения... Я же не идиот и понимаю: будь у них там внизу НАСТОЯЩИЕ проблемы, передатчики "Альфы" верещали бы без умолку! Нет, они молчат! Значит, внизу можно жить, и, поверьте, для меня этого достаточно, чтобы не найти оправдания их действиям!
     - Хорошо. - Наумов согласился с командиром "Альфы" так просто, что тот недоверчиво покосился на русского полковника.
     - Вы спуститесь вниз?
     - Да, капитан.

***

     Переговорив с Наумовым, Патрик Горман прошел в главный пост управления "Альфы".
     Капитана тяготила неопределенность их положения - больше того, он был взбешен и озадачен происходящими вокруг событиями. За то время, что он руководил сменным экипажем "Альфы", Патрик действительно успел стать космополитом - он жил, начисто отрицая такие понятия, как "расовая принадлежность" или "государственная граница".
     Если бы колония Ганимеда внезапно и необъяснимо умолкла, он бы первым ринулся туда выяснять, в чем дело, потому что знал, что такое КОСМОС и как беспощаден он бывает. Но нет. С ним НЕ ХОТЕЛИ разговаривать. Словно он прилетел сюда по собственной инициативе, незваным, нежданным гостем...
     Внезапно в тяжелые мысли капитана вплелся резкий и неприятный сигнал тревоги.
     Горман вздрогнул, привстав с кресла.
     - Что еще стряслось, Джон?! - резко спросил он у дежурившего за главным пультом оператора.
     - Старт с правого борта, сэр! - потрясенно воскликнул офицер. - Но это невозможно! Там никого нет! Пусковая шахта номер семь только что произвела выброс аварийно-спасательной капсулы!..
     - Следите за ее траекторией! - приказал Патрик, мгновенно пересев в свое рабочее кресло и быстрыми движениями пальцев активируя расположенный перед ним терминал. - Мне нужны координаты ее входа в атмосферу!
     Самопроизвольное срабатывание автоматики?
     "Господи, если весь мир сошел с ума, убереги хотя бы бортовой компьютер..." - со страхом и смятением подумал он, глядя в засветившийся экран.
     Горман вдруг осознал, что с того момента, как "Альфа" десять лет назад впервые покинула орбиту Земли, он еще ни разу не испытывал столь унизительного, отравляющего душу страха.
     Это был страх, рожденный осознанием собственной беспомощности и бессилия перед необъяснимой чередой загадочных событий и странным, неоправданным эгоизмом находящихся внизу людей.
     Мучительно размышляя над создавшейся ситуацией, капитан "Альфы" следил за падением капсулы в атмосферу Ганимеда. Откуда он мог знать, что корни возникшей проблемы, молчание колонии, самопроизвольный, по его мнению, старт автоматической капсулы, присутствие внизу "Гарри Трумэна" и идиотское поведение администрации Ганимеда - все это имело под собой реальные корни. Однако связующих нитей было несколько, и тянулись они не только на Землю.
     Здесь, на Ганимеде внезапно сплелись в тесный клубок совершенно разные судьбы и события...

Часть I

СУДЬБЫ ЗЕМНЫЕ

Глава 1

Колония Ганимеда. Российский сектор освоения. 25 августа 2029 года по летосчислению Земли...

     Многоэтажное здание рушилось, тяжко оседая вниз, к тому месту, где у его основания несколько секунд назад блеснула ослепительная вспышка подрубившего несущие опоры взрыва.
     Сверкающим водопадом брызнули закаленные тройные стекла верхних этажей. В тусклом, отраженном свете Юпитера падающие вниз осколки казались малиново-серебристым туманом, который медленно опускался в черное ущелье улицы. Потом здание содрогнулось, будто кто-то дал пинка стотысячетонной конструкции, и начало оседать, так же медленно, нереально, как это происходит при замедленной съемке. Стены задрожали и разломились, низвергая в теснину улицы громадные куски бетона, из которых торчали уродливые прутья обнажившейся арматуры. Здание покосилось, его контуры размыла взвихрившаяся в стылом ночном воздухе пыль, сопровождавшая замедленное падение бетонных обломков, устремившихся вслед за звонким хрустальным крошевом стекла, что уже покрывало собой тротуары и проезжую часть на всем обозримом пространстве улицы
     Сила тяжести на Ганимеде в пять раз меньше, чем на Земле.
     Именно поэтому здесь так просто удалось воплотить в жизнь многие технологии и конструктивные решения, которые до определенного времени ждали своего часа, томясь в черной глуби секретных сейфов или застыв недвижимыми и невостребованными байтами данных на жестких дисках компьютеров министерств обороны разных стран.
     Ганимед - третий спутник Юпитера - стал средоточием всех помыслов, очередной надеждой на светлое будущее многих и многих народов изгаженной и перенаселенной Земли.
     ...Свет, внезапно пробившийся со стороны невысоких гор, сопровождался равномерным стрекотом и вибрирующим гулом вертолетных лопастей. Машина шла на небольшой высоте - вровень с плоскими крышами домов, и укрепленный на ее носу прожектор ворочался из стороны в сторону, облизывая стены зданий жадным, ищущим языком света. В красноватой юпитерианской ночи он походил на нездоровый, чуть желтоватый глаз циклопа...
     - Морган, что это было, дьявол тебя раздери?! - пришел гневный вопрос на радиочастоте.
     Пилот вертолета облизал пересохшие губы.
     - Там что-то двигалось, сэр...
     - Я не спрашиваю, что там двигалось, я спрашиваю, что за взрыв?
     Глаза пилота были пустыми и блеклыми, словно в них сейчас вместо человеческого, живого блеска сконцентрировалась чернота бездонного космоса, чуть подкрашенная фантомным светом гигантского серпа Юпитера, что тяжкой дугой нависал над горизонтом.
     - Ракета, сэр. "Томагавк-2000".
     - Ты сошел с ума!
     - Я здоров. Там что-то двигается. Я не могу больше, сэр... Они повсюду.
     - Это сектор русских, идиот! Приказываю возвращаться к спускаемому модулю! Прекратить полет!
     - Да, сэр... - Пустота продолжала заполнять глаза пилота. Казалось, что если приблизить взгляд к его молодому бледному лицу и пристально всмотреться, то можно будет заглянуть внутрь черепной коробки и увидеть там только ее пустоту...
     Палец Ричарда Моргана, лейтенанта Военно-космических сил США, оторвался от мокрой пористой поверхности управляющего джойстика и заученным движением скинул скобку предохранителя с гашетки залповой установки "Смерч".
     - Ты слышишь, Морган, ответь мне!
     Капитан Джон Кински, который застыл с перекошенным лицом в обзорном отсеке транссистемного космического крейсера "Гарри Трумэн", старался зря. Лейтенант Морган был безумен. Его мозг сожрала та пустота космоса, что расплескалась вокруг на миллионы световых лет. Прессинг пляшущих вокруг сюрреалистических теней вкупе со знанием того, ЧТО явилось причиной этой пустоты и заброшенности зданий внизу, сделали свое дело.
     Он больше не мог смотреть, как ползут от стены к стене, от здания к зданию эти неясно очерченные, изломанные сгустки серой субстанции.
     Тупоносый армейский вертолет на секунду завис, чуть накренясь в сторону ущелья улицы, и внезапно его темный силуэт вспыхнул, взорвался остервенелым огнем, словно во тьме кто-то чиркнул пригоршней спичек, одновременно ударив в сотню тамтамов...
     Шквал снарядов обрушился на стены близлежащих домов, огласив притихшие окрестности оглушительным, сливающимся в вой стаккато.
     Морган непроизвольно подался вперед, насколько позволили ремни пилотского кресла.
     Тени исчезли, растворились в оранжево-черных вспышках разрывов, их не стало, и лишь жалобный, переливчатый звон выбитых стекол осыпался на изуродованный тротуар...
     "Ублюдки..." - мелькнула в его сознании злая, истеричная и неизвестно кому адресованная мысль.
     Пилот нервно озирался, уже едва справляясь с управлением тяжелой машиной.
     Язык света вновь потек по искалеченным стенам, выискивая... ЧТО?
     На этот вопрос не мог ответить ни Ричард, ни Кински, ни президент США, ни сам господь бог...
     А ведь там действительно что-то было...
     Липкий пот прошиб молодого лейтенанта, когда в ослепительном конусе света мелькнула и исчезла сгорбленная человеческая фигура.
     Его палец уже жил своей, самостоятельной жизнью.
     Прожектор метнулся вслед за стремительным силуэтом, и шквальный огонь бортового вооружения хлестнул по фасаду жилого здания, внизу которого располагались магазин и несколько офисов. Ураган подметающих улицу снарядов вышиб дверь, разбив ее в уродливую пластиковую щепу, пробежал по стеклу витрины, оставляя в нем окруженные сетью трещинок дыры величиной с кулак, и замолотил по стене, поднимаясь к окнам второго этажа...
     Пилот не заметил, как в одном из них появился серый силуэт в скафандре.
     Человек, казалось, тоже не видел и не слышал сокрушительного огня вертолетных пушек.
     Резким движением приподняв раму окна, он спокойно припал на одно колено, целясь в разорванный прожекторным огнем мрак из странного оружия, внешне похожего на гибрид снайперской винтовки и автомата Калашникова.
     На лицевом щитке гермошлема злобно и тревожно вспыхнул квадратный огонек, обозначивший работу термальной оптики.
     Палец человека несколько раз сжался, словно разминаясь, и только потом лег на спусковой крючок.
     Два плавных движения слились почти в одно.
     Выстрел, легкий поворот ствола, выстрел...
     Прожектор погас, но пушки бесновались еще пару секунд, пока рука пилота не соскользнула с гашетки.
     В выпуклом триплексе вертолетной кабины красовалась небольшая дыра, проделанная бронебойным зарядом.
     Лейтенант Морган был мертв. Вертолет, лишившись управления, чуть покачнулся и вдруг начал падать, неловко заваливаясь на один борт. Его работающие лопасти чиркнули по стене здания, со скрежетом зацепили какой-то выступ, издав зубовный звук ломающегося металла, и многотонная машина рухнула на обезображенную мостовую.
     Через несколько секунд там полыхнул еще один взрыв, и к свинцово-фиолетовому небу взметнулись языки пламени, жадно пожирающие внутренности подбитой машины.
     Человек, который только что сбил вертолет точным снайперским огнем, присел на пластиковый подоконник, отстегнул забрало гермошлема и застыл, глядя вниз.
     Пальцы, затянутые в жесткий, неподатливый гермопластик перчаток, мяли неприкуренную сигарету.
     Из-под обода забрала выбился локон длинных волос. Лицо молодой женщины, освещаемое отблесками пожара, хранило сумрачное спокойствие.

***

     - Ничего не трогайте, сэр, - предупредил техник, протянув руку к приборному щитку, что выступал из потолка посадочной капсулы прямо над головой Наумова.
     Щелк... Щелк... Щелк... - проворные пальцы перекидывали тумблеры достаточно примитивной, но надежной панели управления в рабочий режим, а вокруг таинственно оживали какие-то огоньки, тускло вспыхнуло несколько крохотных, размером со спичечный коробок, экранов, по которым тут же побежали плавные синусоиды графиков, очевидно, отражавших работу каких-то систем посадочной капсулы.
     - За вас все сделает бортовой компьютер, - дошел до сознания Виктора Сергеевича голос техника. - Вы знакомы с системами скафандра?
     Наумов, который лежал в неудобной позе внутри толстого, многослойного, напичканного электроникой цилиндра капсулы, не имея возможности толком пошевелиться, просто скосил глаза, поймал взглядом лицо провожавшего его человека и кивнул, насколько то позволило свободное пространство внутри гермошлема.
     "Вот это называется - влип..." - саркастически усмехнулся он.
     Конечно, Наумов был знаком с системами индивидуального выживания в космосе. Теоретически. На практике попробовать не успел - слишком скоропалительным оказалось его назначение сюда, на Ганимед...
     Пальцы техника потянулись к его шлему, надвинули на лицо дыхательную маску и опустили забрало.
     Сухой щелчок, чавкающий звук расправившегося под давлением уплотнителя, первая порция горьковатой воздушной смеси из плотно облегающей мышцы лица маски, и тишина... Глубокая, всеобъемлющая тишина, в которой медленно, как крышка гроба, опускается массивный овальный люк посадочной капсулы.
     По телу Наумова пробежала невольная дрожь. Он лежал, туго схваченный ремнями, что пристегивали его к жесткому пластиковому каркасу, который имитировал собой некое подобие кресла. Свет внутри капсулы внезапно моргнул и сменился на красный.
     Тишина раскололась.
     - ZERO-FIVE... ZERO-FOU... ZERO-THREE... ZERO-TWO... ZERO-ONE...
     Мягкий голос бортового компьютера, выговаривающий цифры обратного отсчета на безукоризненном английском языке, подействовал на Наумова шокирующе.
     Он вдруг ясно понял, сколько миллионов килом