давать приказы зычный голос.
     Чмокнув примерзшим уплотнителем, открылась задняя дверь машины.
     - Антон Петрович? Не ждешь, значит, гостей? Вопрос был риторическим.
     - Я спрашиваю: кто? - не меняя тембра, вновь осведомился голос.
     - Да свои, свои!.. Старых друзей не узнаешь, Антон, совсем одичал в своей глуши?!
     - Николай, ты, что ль?! - чуть более радушно, но все еще недоверчиво воскликнул хозяин коттеджа, и замерзший засов протяжно скрипнул, двигаясь в пазу. - Вот уж кого не ждал... - пробормотал он, распахнув калитку.
     У дома, под скатом крыши загорелся фонарь, осветив протоптанную в снегу дорожку и хозяина - сухого, жилистого старика, которому как раз и принадлежал уверенный, зычный бас.
     - Здравия желаю, товарищ генерал-майор! - не то шутя, не то серьезно произнес посетитель, вскинув руку к неуставной меховой шапке. Был он тоже в годах, но еще в силе: широкие плечи, крупное волевое лицо.
     - Ну, не ждал, не ждал... - опять повторил старик, неловко обняв приезжего. - Пошли, чего стоим, - вдруг спохватился он.
     - Зарайский, давай коробки! - приказал гость, вслед за стариком направляясь к освещенному крыльцу.
     Водитель и двое охранников тут же вышли и, достав из багажника машины увесистые пластиковые кофры, гуськом потянулись к дому.
     - Да ты, Антон Петрович, тут устроился, прямо как медведь в берлоге! - с добродушной усмешкой произнес поздний гость, снимая шубу, из-под которой вдруг сверкнули золотым шитьем генеральские погоны. - Забыл, значит, своего замполита и Афган забыл, да? И Абхазию не помнишь?
     - Не зубоскаль, все я помню... - Старик только начал приходить в себя от неожиданного визита. Очевидно, что он жил один уже давно и отвык от гостей. - Время сам знаешь какое. Теперь добрые люди по ночам не шастают.
     - Ага... А кто сказал, что я добрый человек? - Николай повесил шубу прямо на вбитый в деревянную панель гвоздь и, хитро прищурившись, вдруг протянул руку, резким движением отдернув занавеску в углу прихожей. В тусклом свете бра холодно сверкнул вороненый автоматный ствол прислоненного к стене "АКСУ" с примкнутым магазином. - Вижу, есть тебе чем встретить поздних гостей... - с укором в голосе произнес он. - Хорош. Неужели так тебя люди обидели?
     Вопреки ожиданию, старик не смутился.
     - Холостые, не видишь, что ли... - ответил он, кивнув на навинченную вместо компенсатора насадку для автоматической стрельбы холостыми патронами. - Пугач. Хватит уже кровушки, полили ее достаточно. А что до дураков, так им и того достаточно, приезжали тут раз, ломились. А ты, я смотрю, сменил ведомство? - в свою очередь, осведомился он, кивнув на выставленные напоказ нашивки. - ФСБ теперь, значит?
     - Все меняется, Антон, и мы тоже...
     На пороге прихожей появились водитель и охранник. Старик жестом указал в сторону комнаты - проходите, мол, а сам поправил занавеску, спрятав за ней "Калашников".
     Два генерала - один в отставке, другой ныне действующий - прошли в комнату, где уже распаковывались привезенные с собой кофры. На журнальном столике появилась нарезанная колбаса в вакуумных упаковках, мясо, фрукты - все импортное, аппетитное, затянутое в толстый полиэтилен. Единственным русским продуктом, перекочевавшим на стол, оказалась водка.
     Быстро и профессионально сервировав стол на двоих, водитель и охранник пошли к выходу.
     - Погоди, Николай, - спохватился хозяин, - что ребятам в машине мерзнуть, пусть остаются, дом большой.
     - Не волнуйся, Антон, они заночуют в роте "ВВ". Слышишь, Зарайский, прямо по улице и упрешься в ворота части. Я звонил дежурному офицеру, он в курсе. И поставь машину в бокс, чтоб на улице не ночевала, понял?
     - Так точно, господин генерал!
     - Разговор у нас с тобой долгий, и лишние уши при нем не нужны, - объяснил свое поведение Барташов, когда хлопнула входная дверь коттеджа.
     Антон Петрович вскинул на него взгляд своих не по годам живых, проницательных глаз, но возражать не стал - ехал человек в такую даль, отчего ж не поговорить...
     - Видак есть? - тем временем осведомился генерал ФСБ, грузно опускаясь в кресло.
     Старик кивнул в сторону старомодной "стенки", где в нише около телевизора тускло поблескивал тонированным цифровым дисплеем "SONY".
     - Добро... Ты разливай пока.
     Антон Петрович сел, взял уже успевшую запотеть бутылку "Столичной", со щелчком сорвал винтовую пробку и налил, глядя, как его бывший заместитель по политической части, развернувшись вполоборота, возится с аппаратурой. Наконец видак сглотнул кассету. Барташов нажал кнопку паузы и обернулся.
     - Ну, Антон, за встречу? - чуть помедля, предложил он, взяв в руку рюмку.
     Колвин кивнул.
     Выпили молча. В эти первые минуты каждый думал о своем - оба генерала исподволь изучали друг друга, потому как жизнью были битые, недаром грудь в орденских планках, - и один, и другой прошли все, начиная от знойных, щедро политых кровью скал Афганистана и кончая тайными операциями кулуарной политики, где крови и грязи оказалось больше, чем в самом адском бою с "духами".
     Антон Петрович на дружбу не оглядывался. Генералы ФСБ, равно как и их предтечи из Комитета государственной безопасности, просто так по старым друзьям не ездили. Это являлось фактом, да и Барташов не скрывал, что визит деловой. А значит, дружба - это так, побоку, для завязки разговора...
     Он не ошибся.
     Водка оказалась хорошей. После первой не спеша закусили, помолчали. Как бы далеко ни развела судьба, а помнилось многое, что не похоронить ни за чинами, ни за годами...
     - Ну, ладно, Антон... - первым нарушил затянувшееся молчание Барташов. - Тянуть не буду. Тут я тебе один фильмец привез, ты посмотри, а потом и поговорим, ладно?
     Антон Петрович кивнул.
     Палец генерала коснулся кнопки, и экран телевизора моментом просветлел.
     Съемка хоть и велась скрытой камерой, но изображение оказалось вполне приличным - кадр почти не прыгал, и все, что надо, по большинству исправно находилось в фокусе.
     У Колвина с первой секунды нехорошо кольнуло в область сердца... Вот, значит, когда вспомнили про Антона Петровича...
     На экране простиралось ровное, засеянное аккуратно подстриженной травой поле, по которому там и сям оказались разбросаны едва приметные бугорки.
     "Полигон... - моментально догадался Антон. - И причем не наш, а "ихний", - безошибочно определил он. - У нас траву не стригут, да и не сеют, кстати..."
     - Полигон секретного подразделения армии США в штате Невада, - негромко пояснил Барташов. - Тут обычно испытываются все новые образцы оружия.
     В поле внезапно поднялось с десяток мишеней. Отмеченный красным флажком огневой рубеж пока что оставался пуст, но вот из-за кадра внезапно донесся довольно резкий, чуть повизгивающий звук, и в фокус видеокамеры вошло нечто...
     В первый момент Антон Петрович вздрогнул, глядя на хромированный скелет, который держал в руке "АР-20", опустив ее стволом к земле, будто крутой коммандос из западного боевика, потом, не то получив дистанционную команду, не то сам сообразив, что нужно делать, тот вдруг повернулся и немного нервной, подергивающейся походкой направился к красному флажку, отмечающему линию огня.
     "Двигается достаточно сносно..." - отметил про себя отставной генерал, глядя, как робот поднимает руку с зажатым в металлических пальцах оружием. При этом системы его сервомоторов оказались предусмотрительно упрятаны под маскирующие пластиковые чехлы, нечто вроде доспехов, которые не позволяли разглядеть в деталях ни одного сколь-либо значимого узла этой машины...
     Автоматическая винтовка в руке робота вдруг вздрогнула.
     "АР-20", как и ее знаменитые предшественницы, бьет с четким, различимым на слух интервалом между выстрелами, сливающимися в длинную ритмичную очередь...
     БАНГ... БАНГ... БАНГ... БАНГ...
     Мишени падали одна за другой, словно там, в поле, невидимый помощник дергал за ниточки, укладывая их на землю. Ни одного промаха, никаких рикошетов, суеты, - весь магазин по одному патрону на мишень, точно в яблочко...
     Запись оборвалась так же внезапно, как и началась.
     Барташов вздохнул, включив обратную перемотку, потянулся к бутылке и опять разлил водку.
     - Ну, Антон Петрович, что скажешь?
     Колвин ответил не сразу. Помолчал, пережевывая кусок колбасы и при этом смотря в погасший экран, будто там все еще крутилось продолжение отснятого скрытой камерой фрагмента видеозаписи.
     Барташов не мешал ему - развалясь в кресле, он ждал, пока бывший командир переварит увиденное.
     - Ничего страшного, - внезапно безо всякого вступления произнес Антон. - Хорошая поделка, не больше.
     - То есть как? - Николай Андреевич не сумел скрыть своей реакции на подобное резюме.
     - Просто, - уже посмеиваясь, ответил Колвин. - Ты не специалист, Коля, извини, по тебе сразу заметно. У этой машины, что ты мне продемонстрировал, может быть, и есть будущее, но оно слишком далекое и призрачное. Поверь, на сегодняшний день этот твой "терминатор" не более чем забавная игрушка для пентагоновских генералов. Потешатся и выкинут.
     Барташов покачал головой, сжав губы в упрямую линию.
     - Объясни, пожалуйста, мне, рядовому неспециалисту, - без тени иронии сумрачно попросил он, забыв о рюмке, которую держал на весу во вспотевшей ладони.
     - Ты пей, сейчас объясню. - Колвин откинулся в кресле и, приподняв свою рюмку, чуть качнул ею в сторону гостя.
     Выпили, но напряжение осталось.
     - У этой машины, что засняли твои агенты, есть два основополагающих недостатка, - подцепив вилкой кусок ветчины, объяснил Антон. - Это, во-первых, источник энергии, а во-вторых, мозг. Давай разберемся без фантастических выкладок. Мы с тобой все еще здесь, на земле 2024 года. Теперь ответь, с точки зрения реально существующих сегодня технологий, - чем ты нормально запитаешь почти две сотни сервомоторов, которые необходимы, чтобы показанный тобой робот просто двигался подобно человеку?
     - Не знаю... - откровенно признал Барташов, немного расслабившись. - Аккумуляторы, наверное.
     - Ну, и надолго их хватит? Ты подумай сам - ведь они пытаются создать аналог человека! У нас, даже когда мы сидим, и то что-то двигается, напрягается... а в бою? Это ведь не на полигоне, - вышел деревянным шагом, поднял пушку - бац, бац, - все мишени вповалку, публика в шоке! Там ведь нужно по-настоящему двигаться, ужиком ползать, бегать... Но стационарное питание на него не повесишь, кабель к заднице не протянешь. А все батареи для такого изделия - это, извини, чушь собачья. Сдохнут через пять минут, будь они хоть сто раз "энэрджайзером". Зря, что ли, у нас на каждую единицу боевой техники есть свои характеристики - на сколько минут боя рассчитаны. Это по своей прочности и уязвимости, а добавь сюда малый энергоресурс... Тут одно исключает другое - либо твой робот привязан к кабелю, либо через пять минут он застынет как истукан...
     - Погоди, Антон, а как же в космосе? Туда ведь кабели не протягивают!
     - Не путай божий дар с яичницей, Коля, не маленький уже! Там солнечные батареи, открытое пространство, море лучистой энергии, да и найди мне такой спутник, который несет в себе две сотни механических приводов. В лучшем случае десяток, ну два, и то это уже катастрофа для конструкторов.
     - Хорошо, хорошо... убедил. Источник энергии будем проверять дополнительно. Возможно, что ты и прав. Мне нечто подобное тоже приходило в голову. Грош цена тому солдату, который остановится вдруг ни с того ни с сего посреди боя... это понятно.
     - Ну раз понятно, стоит ли дискутировать дальше? Это день даже не завтрашний, а одному богу ведомо какой. Нужен прежде всего портативный источник энергии, желательно ядерной, чтобы такой вот механизм получил право на жизнь хотя бы в теории. Все, что показывают нам в Японии на их выставках, конечно, красиво, впечатляюще, но по большому счету несостоятельно, как только речь заходит об автономии.
     - Я смотрю, ты крепко владеешь вопросом, Антон? - усмехнулся Барташов. - Не совсем еще состарился, значит...
     Последнее замечание подействовало на Колвина угнетающе. Весь его энтузиазм как-то вдруг пропал, словно в нем загасили некую искру прошлого, вспыхнувшую было с прежней силой.
     - Да, я владею вопросом, - с внезапной угрюмой резкостью ответил он. - Ты ведь знаешь, чем я занимался после Кавказа...
     - Знаю. - Из-под добродушно-расслабленной личины Барташова вдруг на мгновение пробилось совсем другое выражение - словно блеснули из-под овечьей шкуры здоровые белые клыки матерого волка. - Потому и приехал, - впившись взглядом в осунувшееся лицо Колвина, произнес он. - Думаешь, у меня нет спецов, способных прокомментировать эту запись? Ошибаешься - есть, - не дождавшись ответа, произнес он. - Ты же умный мужик, Антон, неужели не понял, каких объяснений я от тебя жду?
     Колвин не ответил. Он сидел, упершись взглядом в пустую рюмку. В ее хрустальных гранях плавился и преломлялся приглушенный свет настенного светильника.
     - Значит, получается как, Коля? - вдруг глухо спросил он. - Когда нужно было лечить ребят, искалеченных на войне, мне сказали что? Нет денег, страна в заднице, сиди, мол, со своими разработками и не рыпайся, без тебя проблем по горло... А теперь, значит, деньги есть? Или жареный петух приложился к одному месту?
     - Не ерепенься, Антон, все мы прошли через перестройку, развал армии. И жизнь была поровну на всех... Думаешь, "Гаг-24" единственный законсервированный объект ВПК? Думаешь, меня или кого-то другого гладило все эти годы по шерстке?
     - Гладило! - с необъяснимой вспышкой ярости вдруг произнес Колвин, резко вскинув седую голову. - Про тебя не возьмусь говорить. А тех, кто загнал наших ребят в Чечню, предварительно накормив боевиков Дудаева оружием?! Кто разбазарил страну за несколько лет? Они кайфовали и кайфуют до сих пор, в то время как молодые ребята без ног сидят у станций метро на деревянных каталонках! Я ведь мог дать им ноги, мог, но на это не оказалось денег - деньги были только на новые "Мерседесы" да на конкурсы красавиц!
     Он резко замолчал, понуро глядя в пол. Лицо Антона как-то вдруг осунулось, постарело, словно разом навалились годы...
     - Хорош ты, праведник, - не повышая тона, но с напряжением в голосе ответил ему Барташов. - Засел тут на ведомственной даче, с "калашом" под задницей, - не подходите ко мне, обиженный я! Сижу, жру паек, получаю пенсию, а ты, страна, катись к едрене фене, американцам под звездно-полосатый флаг за их долбаные окорочка с ветчиной!.. Хорошая позиция, удобная, нигде не свербит, не дует... Ты же русский, Антон, опомнись!.. - вдруг достаточно резко напомнил он.
     Его слова, очевидно, попали в точку, задев за живое отставного генерала.
     - Я не засел тут! - с возрастающим с каждым словом ожесточением ответил Колвин. - И на пенсию не озолотился. Вся она там, под землей, в лабораториях "Гага". Только потому они и живые, что каждый день туда ползаю, как на работу, - то тут лампочка перегорела, то там вентилятор завыл. Слесарем тут подвизался на старости лет, все ждал, надеялся, может, опомнятся, вернутся... Опомнились, вернулись... - с горечью произнес он. - И опять-таки не калек лечить, не ребят с того света вытаскивать - киборга им подавай... Да, я могу его сделать, и эта твоя американская поделка уйдет ржаветь на полку, как только ты им покажешь видео!..
     - Да не во мне дело, дурья башка! - Барташов зло сверкнул глазами на Антона и потянулся к наполовину пустой бутылке, вновь разливая водку. - Время прошло, понимаешь? - уже спокойнее, примирительно произнес он. - Страна стала немножко другой, но и мир изменился. Мы из дерьма выкарабкиваемся, голову опять приподняли, глядь вокруг, а союзников-то больше нет. Как дали американцам волю в конце девяностых, так они понемногу и загребли под себя все. Теперь весь земной шар - сфера их стратегических интересов. По голове долбают - только пыль столбом. Вон, слышал, собираются первый военный крейсер на орбиту Земли выводить. Для поддержания решений ООН. А мы теперь кто? Их сырьевой придаток, как какая-нибудь занюханная банановая республика? Или полигон для экономических экспериментов? Об этом ты думал?
     - Не знаю, думал ли я об этом... - Антон Петрович запрокинул голову, проглатывая пятьдесят грамм водки. - Я конструировал сервоприводные протезы костей, совместимые с живой тканью. На это ушли годы. И все коту под хвост... Что ты думаешь, я считать не умею? Да ты хоть знаешь, сколько стоит мое изобретение, продай я его за бугор? Миллионы долларов, а ты мне говоришь про патриотизм.
     - Ладно, Антон Петрович, остынь... - Барташов вздохнул, потянувшись за брошенной на стол пачкой сигарет. - Знаю, что не использовал ты "Гаг" ни в каких корыстных целях и патент никому не предлагал, знаю...
     - То есть как? - Колвин напрягся. - Следили, что ли?
     - А ты как думал? - Николай Андреевич прикурил, выпустив сизую струйку дыма. - Знаешь ведь наше ведомство. Тут на одном доверии, без подстраховки далеко не уедешь... Как говорится, на аллаха надейся, а верблюда привязывай... Вон недавно, может быть, видел по телевизору, деятеля одного показывали, бывший мавзолейный работник, следил за телом вождя мирового пролетариата... Сейчас знаешь чем занимается? Свою контору открыл, братву бальзамирует... Вот так-то. И это, скажу тебе, самый безобидный случай. А ну как ты, обиженный и непонятый, туда же пошел бы?
     Колвин промолчал.
     - Вас, работников "Гага-24", осталось всего трое. Один еще служит, второй, как и ты, на пенсии. Так вот, теми двумя, не буду пока называть фамилий, уже интересовались, пытались подкатиться. А раз слушок гуляет, то, сам знаешь, шила в мешке долго не утаишь...
     - Да что утаивать-то! - опять резко ответил Колвин. - Кого они хотят, всадников без головы, что ли? Я же сказал: есть две проблемы - энергетика и мозг! Если первую я могу решить, то вторая...
     - Вторая тоже решаема, Антон, - произнес Барташов. - Вот через этот чипсет. - Он залез пальцами в нагрудный карман и достал оттуда запаянный полиэтиленовый пакетик с микросхемой, у которой оказались очень своеобразные выводы - не в виде паучьих лапок, как для пайки, а с набором крохотных, почти микроскопических зажимов, какие используют в микрохирургии. - Это блок-адаптер, своего рода переходник, между головным мозгом и любой адекватной телу конструкцией, - произнес он в гробовой тишине. - Японская разработка, которой грош цена без твоей технологии самодостаточных сервоприводов. Сейчас они бахвалятся тем, что пришили голову овцы на электромеханический аналог тела и это псевдоживотное не только живо, но и исправно жрет...
     Антон почувствовал, как вдруг помутилось в голове, а пальцы мелко задрожали, когда он потянулся к чипсету...
     Неужели это возможно?
     - Как?! - хрипло выдавил он, не коснувшись полиэтиленового пакета, словно страшился его содержимого.
     - Просто до безобразия, - ответил генерал, исподволь наблюдая за своим бывшим командиром. - Самые сложные процессы нервной деятельности происходят в мозгу... Имитировать его работу действительно не по силам современной электронике, но результат этой высшей нервной деятельности всегда один - цепочка возбуждения, сигнал, транслируемый от мозга через центральную нервную систему к определенному органу. Японцы сделали буквально следующее - они замкнули все сигналы от мозга на компьютер и принялись отслеживать, что чему соответствует, а потом, когда нашли твердые аналогии, то создали вот этот блок-коммутатор, который преобразует нервное возбуждение в простой сигнал сервоприводному механизму.
     Колвин, который в свое время немало поломал голову над данным вопросом, протестующе вскинул руки.
     - Знаю, что скажешь... Знаю. Это опытный образец, большинство возбуждений пропадает впустую, нет внутренних органов, коим они адресованы, больше миллиона комбинаций они просто проигнорировали, не разгадав адресатов, обратной связи фактически нет. Но, Антон, разве боги горшки обжигают? Я своими глазами видел - ходит э