Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Научная фантастика
      Колупаев Виктор. Рассказы -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  -
идцать дают. Никто и не верит, что мне уже сорок. - Тебе сейчас даже двадцать можно дать. - Двадцать? Ну, двадцать не внушает доверия. А к тридцати и я, и все другие уже привыкли. - Я пошутил. Ты, Женя, выглядишь ровно на тридцать. - Это уж точно, - довольно расхохотался Расковцев. - А зачем все-таки просил меня глаза закрыть? Взгляда не выдерживаешь? Все люди так. Ты на него посмотрел, а он аж весь съежился, посерел, морщинками покрылся, волосы поседели. Мразь на душе у людей, вот они и не любят, когда на них в упор смотришь. И ты не любишь... - Ты смотри, Женя, смотри и рассказывай. Про себя говори, про друзей, знакомых. Мне это интересно. И я на тебя смотреть буду. И здорово-то как! Нашлись на земле два человека, которые друг другу в глаза смотрят и взгляда не отводят. - Да ты всерьез, что ли? - Совершенно всерьез. Кто там у нас еще в группе-то учился? - В группе? Леонидов. Работал я с ним с годок. Вообще-то я там дольше работал. А вот он со мной с годок. - Умер. - Сердце не выдержало. - Еще кого видел? С кем работал? Ты говори. Интересно... Расковцев начал рассказывать, но Ветругин плохо его слушал. То есть, он, конечно, слушал, но в то же время думал о своем. Смятение, догадка, доказательство... Ведь Расковцев своим взглядом убивал людей. Не мгновенно, это бросилось бы в глаза. Медленно, сам того не сознавая. Или сознавая? Нет, скорее всего невольно. Но от этого не легче. Что же делать? Связать? Обманом увести в милицию? Вот вам, дорогие товарищи сотрудники милиции, убийца. Своим взглядом он убивает людей. Нелепость. Ведь меня же первого и отправят в сумасшедший дом. Свести его к светилам медицинского мира? Во-первых, не пойдет, а, во-вторых, как исследовать эту способность? Где аппаратура, соответствующая случаю? Да и на время эксперимента он ведь может и задавить в себе эту способность, скрыть ее. А в груди что-то разрасталось болью. - ...вот я и говорю, спортом-то он ведь почти и не занимался. Все некогда, все работа, все люди... Убить его. Слово-то какое! Ведь убить зло, но все равно - убить! Тут самое простое и понятное - не справлюсь. Но хоть руку подниму. Руку подниму на зло, а для других - на человека. На глазах у детей, у молодых людей, на глазах у людей просто. А как им понять? Как им объяснить? Зло уничтожить злом! Или добротой? Ах, как это сложно. На добро отвечать добром - это понятно. А на зло злом? Бороться со злом его же оружием? Да не становишься ли ты сам при этом по другую сторону роковой черты? В бою - понятно, хоть и страшно. Страшно не страхом, а душевной болью. Там запальчивость, там вера, там правда. А здесь? Когда зло незаметно, когда невозможно показать его людям явно. Когда при одном только намеке чудовищем в глазах других окажешься сам... - Ну и взгляд у тебя, Петька... ...но и оставить все так нельзя. Что же делать. Следить за ним? Не спускать глаз? Но ведь зло тем и выигрывает, что добро в честной борьбе с ним отдает ему свою силу. А само зло так не поступает. Оно совершеннее, оно более приспособлено, оно вправе пользоваться всеми запрещенными приемами, а добро, только честностью. Оно не может перенять подлые приемы борьбы, иначе превратится в свою противоположность... - Я перестану рассказывать, если ты будешь на меня так смотреть! - Нет, нет, продолжай, Женя. - У меня же все в душе переворачивается от твоего взгляда! В этом и слабость добра. Ведь говорят же: "Что-то ваше добро все побеждает, побеждает, а победить никак не может!" А ведь правда. Когда наступит полная победа? И наступит ли? Все же наступит, иначе зачем бороться. Добро доброе. И не потому ли оно часто терпит поражение, что все же переступает черту, и зло, как феникс, возникает из противостоящего ему добра. Так что же ему остается? Что же остается добру... - Ты, Петька, думаешь, что я не понимаю, не чувствую! Что остается добру? Чему оно может приказывать?.. Боль, боль, боль... На кого оно имеет права?.. Невероятная боль... Только себе... Такой боли и не бывает... Только себе! Добро, оно в себе и для других... Что же это... боль... Значит, можно пожертвовать только собой... Только честно, чтобы зло само превратилось в добро... Черта с два! Черта с два оно превратится! Черта с... два... Как это... бо... - Больно, Петька! Что ты со мной делаешь?! Зло, послушай боль, боль добра. Добро, оно хрупкое, оно нежное, его сломать - пару пустяков, ну, раз плюнуть. Оно для других красиво. А внутри-то ведь оно - сама боль! - Пе-е-е!!! Оно ведь какое!.. Оно ведь все отдает, оставляя себе только боль. А если все вокруг - добро... - Нет, Петька, нет! Не от этого умерла Лена. Не от этого! У добра есть тихая, спокойная, благородная работа... Есть и проще... несложная... Трудная... Есть и невыносимо трудная... Ах, как больно... Но если мгновение! Если на раздумья только миг! И миг кончается... - Она просила меня не смотреть на нее... Я знал и не знал... Я и сейчас знаю и не знаю... Так это правда?! - Правда, - через силу прошептал Петр Иванович. - Не верю. Никогда не поверю. Не могу поверить... Не вынесу... Да и не хочу! Никогда не захочу! А ведь был выход... Просто уйти... Всего хорошего, Женя... Может, еще и встретимся... Боль... последняя... конечная... никогда уже не будет боли. Свет и тьма... Когда к Лагерному саду подкатила "скорая", возле скамеечки уже собралась обычная толпа. Переговаривались, шептались, вздыхали. Но никому не пришло в голову заплакать. Жаль, конечно. Но ведь бывает. Умер вот старичок... Сердце, что поделаешь. Стремительный век. Лишь один человек вел себя странно. Молодой, атлетически сложенный, он все время жмурился, хотя и стоял спиной к солнцу, закрывал глаза ладонью, старательно не смотрел на людей, и от этого казалось, что глаза его блудливо бегают. Но он действительно не хотел смотреть на людей, разве что на Петра Ивановича... Но Петр Иванович уже не мог почувствовать его взгляда. Занятия у студентов одной группы политехнического института в этот день были сорваны по неизвестной причине. Лишь на другой день узнали, в чем дело. Заведующему кафедрой пришлось срочно ломать расписание, а женщина-профорг долго ловила преподавателей, чтобы собрать с них деньги на венок. И почти каждый говорил: "Ну, надо же так... Ни с того, ни с сего... Никогда ни на что не жаловался. Выглядел молодцом..." А в Марграде, в одной из образцово-показательных школ преподавателю химии на уроке выжгло глаза. Что-то не то он смешал во время опыта. Что-то не то он там сделал. Что-то не то... Не то... И никакой видимой связи не было между этими двумя событиями: смертью в Лагерном саду и несчастным случаем в школе. Разве что... Разве что Ветругин и Расковцев учились в Усть-Манском Университете. Так ведь это когда было... Виктор Колупаев. Настройщик роялей ----------------------------------------------------------------------- Авт.сб. "Весна света". OCR & spellcheck by HarryFan, 21 August 2000 ----------------------------------------------------------------------- Его звали просто настройщиком роялей. Никто не знал, сколько ему лет, но все предполагали, что не менее ста; а ребятишки были уверены, что ему вся тысяча, такой он был сухой, сморщенный и старый. Он появлялся в чьей-нибудь квартире часов в десять утра с небольшим чемоданчиком в руке и долго не мог отдышаться, даже если надо было подниматься всего на второй этаж. Его сразу же приглашали пройти в комнату, предлагали стул, заботливо спрашивали, не налить ли чаю, потому что настройщики на вес золота, ведь инструментов нынче стало много, чуть ли не в каждой квартире, а настройщиков нет. И вот он сидит в чисто прибранной комнате, делая частые неглубокие вздохи, покорно дожидаясь, когда сердце перейдет с галопа на неторопливый шаг, и молчит. Он не произносит ни слова. И седенькой старушке, которая до сих пор с опаской обходит пианино, приходится говорить. Она знает, что раз пришел настройщик роялей, значит надо говорить об инструменте. Она с радостью поговорила бы о чем-нибудь другом, например, о погоде, о том, что в прошлом году грибов "просто пропасть сколько было", или о том, что последнее время сильная ломота в ногах, но положение обязывает говорить только о пианино. - Вот купили эту роялю. Говорят, дочка пусть учится играть. Ей и было-то три года, а уж деньги копить начали. Теперь-то, говорят, в кредит можно купить. Ну да ведь не знаешь, что завтра будет. Купили, и хорошо. Слава богу, Танюша уже второй класс кончает. И играет. Придет со школы и за нее, значит, за пианину эту. Понимает уже все. И по нотам разбирается. Старушка смолкла, ожидая, что заговорит настройщик роялей, но тот не произнес ни слова. И когда молчание стало слишком затягиваться, снова заговорила: - С матерью, с дочкой, значит, моей, они по вечерам сидят. Бренчат, бренчат. Хорошо получается. Особенно эти... этюды. И отец тоже сядет где-нибудь в уголке и слушает. Молчит и слушает. А потом расцелует обеих, а сам чуть не плачет. Их-то ведь ничему не учили... Время такое было. Настройщик слушал и иногда молча кивал головой, чему-то улыбаясь. - Вот я и говорю, - снова начала старушка. - Инструмент, он порядку требует, присмотру. Настроить там или еще что. Я сейчас... - и она поспешно ушла в спальню, покопалась там с минуту, вернулась назад и поставила на столик рядом с пианино масленку от швейной машины. Настройщик по-прежнему молчал, загадочно улыбаясь. Старушка озабоченно огляделась вокруг. Может, еще молоток нужен? Спросить, что ли? - Так, значит, Танюша в час придет? - вдруг звонким мальчишеским голосом спросил настройщик, так что старушка чуть не ойкнула от удивления. Ведь она ему об этом ничего не говорила... - В час... в час... - Ну так я в час и зайду! - весело и громко сказал настройщик. - Как же, - забеспокоилась старушка. - А посмотреть хоть? Может, ремонт ему какой... Да и тише сейчас. Никто не мешает. - А мне никто не мешает! Как же я без Танечки буду его настраивать?! Ничего не выйдет! Совершенно ничего! - Ну, ну, - оторопело сказала старушка. - Молоток-то у нас есть, вы не беспокойтесь. - А я пока пошел дальше, - сказал настройщик, взял свой чемоданчик и вышел из квартиры. На лестничной площадке он немного постоял и решительно позвонил в соседнюю дверь. Его встретила полная высокая женщина в тяжелом, расшитом павлинами халате, в замшевых туфлях с загнутыми вверх носками и с огромной бронзовой брошью на груди. - Вам кого? - деловито и громко осведомилась она. - Я настройщик, - тихим усталым голосом отрекомендовался старик. - А! Наконец-то. Проходите. Терпенья уже от соседей не стало. Ноги об коврик вытрите. Снимать-то ботинки все равно не будете. Проходите вот сюда. Садитесь на этот стул. Пианино у нас чешское. Тыщу рублей вбухали. А оно и играть-то не играет. Настройщик поставил чемоданчик на пол и осторожно опустился на стул, словно тот мог не выдержать его иссохшее тело. Хозяйка квартиры подошла к пианино, открыла крышку и стукнула пятерней по клавишам: - Слышите! Оно и не играет совсем. Настройщик повернулся к инструменту одним ухом, словно прислушиваясь. Женщина еще раз стукнула пальцами по клавишам и извлекла из инструмента какой-то сумасшедший аккорд. Настройщик все так же молча продолжал сидеть на своем стуле. - Что же вы? - загремела хозяйка. - Пришли, так работайте. Или вам тоже стаканчик водки надо? Нет уж! Приходили тут батареи промывать, так сначала им водки надо. А после них ремонту на тридцатку пришлось делать. Водки не дам, и чаю сразу не дам. Сделайте, а потом чаи гоняйте... Что же вы сидите? - Кто у вас на нем играет-то? - осторожно спросил настройщик. - Я играю. А вообще-то для Коленьки купили. А вам-то что до этого? - Нужно, - твердо ответил настройщик. - Коленька, - позвала женщина. - Иди сюда. Уроки потом сделаешь. Из комнаты вышел мальчишка лет десяти и, глядя куда-то в сторону, поздоровался. - Не хочешь играть? - вдруг спросил его настройщик. - Не хочу! Не хочу и не буду! - скороговоркой ответил мальчишка и испуганно посмотрел на мать. Та погрозила ему кулаком и строго выговорила: - Мал еще: хочу не хочу. Что скажу, то и будешь делать. - Коля, сыграй мне что-нибудь, - попросил настройщик. - Просто так, как будто для себя. А я послушаю, что у вас с вашим инструментом. Мальчишка насупился, но все же сел за пианино и сыграл этюд Черни. - Вы слышите, как тихо играет, - сурово сказала Колина мама. - На третьем этаже уже ничего не слышно. За что только деньги берут? - А мне в школе сказали, что у меня слуха совершенно нет, - объявил Коля. - Не твое дело, есть или нет, - отрезала мама. Настройщик подошел к пианино, и Коля поспешно уступил ему место. Старик ласково пробежал по клавишам пальцами обеих рук и осторожно погладил полированную поверхность. - Хороший инструмент. Почти совершенно не расстроен. - Так ведь играет тихо, - забеспокоилась хозяйка. - Соседи играют, у нас все слышно. Мы играем, им хоть бы хны. Ни разу не пришли, не сказали, что мы им мешаем. А мне чуть ли не каждый день приходится стучать в стенку. Телевизор не посмотришь... Сделайте, чтобы играло громко. Чтобы на всех этажах слышно было. - Понимаю. Это пустяковое дело, - сказал настройщик. - А сколько берете? - подозрительно спросила Колина мама. - Я беру десять рублей, - твердо ответил настройщик. - За пустяковое-то дело? - Кому пустяковое, кому - нет. - Ох уж с этими халтурщиками спорить! Все равно вырвут. - Я настройщик роялей, - твердо сказал старик. - Господи, да заплачу я. Сделайте только все, чтобы как гром гремел. - Сделаем. Так, значит, Коля, ты не хочешь играть на пианино? - Нет, - ответил мальчишка, глядя в угол. "А слуха у сорванца действительно нет. Да и у матери тоже", - отметил настройщик. Он снял с пианино передние стенки, верхнюю и нижнюю, вытащил из чемоданчика инструменты, всякие молоточки, ключики, моточки струн и с час провозился с инструментом, ни на кого не обращая внимания и прослушивая его, как врач больного. Потом он поставил стенки на место, закрыл чемоданчик и сказал: - Готово. Можете проверить. Хозяйка недоверчиво подошла и долбанула по клавишам пухлой пятерней. Раздался ужасающий грохот, в окнах зазвенели стекла, и с телевизора упала фарфоровая статуэтка купальщицы. - Ну, теперь они у меня попляшут! - грозно сказала женщина. - Коленька устанет, сама садиться буду. А ну, сынуля, садись. Посмотрим, долго ли они выдержат. Мальчишка, чуть не плача, сел за пианино, и квартира снова наполнилась неимоверным грохотом. - Прекрасно, - сказала Колина мама и выдала настройщику десятку. Тот не торопясь положил деньги в потрепанный бумажник и взялся за чемоданчик. Лишь только он переступил порог квартиры, как гром сразу же смолк. Настройщик на всякий случай переступил порог в обратном направлении и удовлетворенно улыбнулся. В квартире грохотало пианино и дребезжали стекла. Но только в квартире. Сразу же за ее пределами стояла глубокая и приятная тишина. Настройщик знал свое дело. Он поднялся на третий этаж и позвонил в дверь, из которой доносились нестройные звуки пьяного квартета. Здесь все еще праздновали затянувшийся день рождения. Дверь отрыл глава семьи, нетвердо держащийся на ногах, но очень вежливый и нарочито подтянутый. - Папаша, проходите. Мы вас ждали. Шум сейчас мы устраним. Не хотите ли стаканчик за здоровье моей любимой дочери? Впрочем, пардон-с. Бутылки пусты. Но это мы в миг организуем. Садитесь за стол. Это моя жена. Это не то брат жены, не то дядя. Черт их всех запомнит! Его драгоценнейшая супруга. А это моя Варька. Что за черт! Варька, где ты? Не то дядя, не то брат жены оторвал голову от тарелки с салатом из ранних помидор, осоловевшими глазами посмотрел вокруг и сказал: - Я тебя знаю. Ты у меня на барахолке мотоцикл купил. - Молчал бы! - прикрикнула на него жена. - Какой мотоцикл? У тебя и велосипеда-то никогда не было. - И она осторожно бумажной салфеткой сняла со лба мужа кольца тонко нарезанного репчатого лука. - Варька! - зычно крикнул отец. - Иди сюда. И сыграй нам на пианино... Три этюда... Три этюда для верблюда... - Пропел он и вдруг захохотал, а за ним и все остальные. - Она у меня талант! Ее на конкурс хотят послать. Талант, а для отца и гостей не заставишь сыграть! Варька! Ну, Варюшенька, сыграй нам. - У тебя дочь играет, - вдруг обрел дар речи не то брат, не то дядя, - а у меня машину сперли. - И он скривил губы, как бы собираясь заплакать. - Ну что мелет человек, - начала успокаивать его жена. - Какой автомобиль? У тебя и велосипеда-то никогда не было. - Варюшенька, - позвала мать, накладывая себе в тарелку тушеной капусты, - сыграй, доченька. И дедушка послушает. В дверях показалась девочка. Вид у нее был сердитый и вызывающий. - Чего вам надо! Орете второй день, а я вам играй! Все равно ничего не понимаете. - А я говорю: играй! - приказал папа. Настройщик вдруг понимающе подмигнул девочке, и та прыснула в плечо от смеха. Потом села за пианино и отбарабанила что-то совершенно непонятное и наверняка никому до этого не известное. Папа, мама и гости зааплодировали, а дядя-брат сказал: - Я всегда плачу, когда мотоцикл завожу. - Молчал бы уж, - вспылила его жена. - Варька у меня талант, вон как отчебучила! - похвастал папа. - Доченька, сыграй для гостей еще что-нибудь, - попросила мама. - А водочки-то тю-тю, нету, - сказал вдруг настройщик, и все забыли про музыку. - Это мы сейчас сообразим, - уверил папа, и через минуту папа и дядя-брат устремились в магазин. - Нельзя их одних отпускать, - сказала мама и, обе женщины бросились за мужьями. - А теперь мы посмотрим, что случилось с нашим пианино, - довольным голосом сказал настройщик. - И мешать нам никто не будет. - Да, не будет! Сейчас вернутся и затянут "Скакал казак через долину". - Не вернутся. Они дверь не найдут. - Правда, не найдут? Вот здорово! - сказала девочка. - Всегда бы так. - Так и будет. Как только они тебя заставят играть, сразу всем понадобится за чем-нибудь выйти, а дверей, чтобы вернуться назад, они не найдут, пока ты их не захочешь впустить. - И я буду играть одна? - Одна. Никто тебе не помешает. - Спасибо, дедуля, спасибо! - девочка бросилась на шею настройщику роялей, так что тот едва устоял на ногах. - Я бы их совсем не пустила и все время играла. - Как захочешь, так и будет, Варюшенька. А теперь давай вместе возьмемся за него. А? - Давайте. Через час пианино было настроено, и старик, устало закрыв глаза и чему-то улыбаясь, слушал странную и смелую музыку. Варенька импровизировала. Потом они сжалились и впустили гостей в квартиру. Настройщику было выдано десять рублей, и он осторожно положил десятку в потертый бумажник. Девочка не отходила от него и все время повторяла: - Я еще хочу вас видеть. А папе снова захотелось, чтобы дочь сыграла для гостей. Варенька сразу согласилась и заговорщицки подмигнула настройщику. Тот тоже хитро сожмурил глаз, так что лицо его стало похоже на сморщенное яблоко. - Варька, отчебучь! - приказал папа. - Я тебя знаю, - сказал не то дяд

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору