,  но
тот слушал его очень невнимательно, лишь иногда невпопад  вставляя  слова:
"Да, да. Угу".
   Сколько ночей они  просидели  всей  группой,  реконструируя  на  бумаге
Марград и застраивая его новые кварталы. Прекрасный город получался у них.
В Москве даже удивлялись. И в самом Марграде вроде бы одобряли. Но  дальше
этого не шло. Каждая квартира в доме типа "открытая ладонь",  "планирующая
плоскость", "голубая свеча", "кленовый лист", "падающая  волна"  и  других
стоила на пять процентов дороже обычной, стандартной. А где их взять,  эти
пять процентов?
   В Марграде строился новый дизельный завод, и нужны были тысячи квартир.
Срочно, немедленно. Тут уж было  не  до  "кленового  листа".  Всегда  так.
Сначала  хоть  что-нибудь,  а  потом  уже  получше,  но  снося  это  самое
"что-нибудь".  Перепелкин  доказывал,  что  через  десять  лет  все  равно
придется  сносить  эти  серые  уродины,  и  тогда  уж  государство   пятью
процентами не обойдется. С ним соглашались,  но  говорили,  что  это  ведь
будет все-таки через десять лет, а не сейчас. А квартиры нужны  сейчас.  А
пять тысяч семей, живущих в старом Марграде в подвалах и полуподвалах?  Им
сейчас не до "планирующей плоскости".
   Пять  лет  Перепелкин  бился  и  доказывал,  а  теперь  вот  уезжал   в
Усть-Манск, потому что там решили строить новый жилой район из домов  типа
"башня" и "нож". Это, конечно, не "кленовый лист", но  все  же  близко.  И
потом, может быть, со временем удастся построить и "открытую ладонь".
   Перепелкин устал убеждать и теперь уезжал из  Марграда,  как  уходят  в
гневе и обиде от близкого  человека,  не  понимающего  тебя,  чтобы  через
мгновение одуматься и с болью признать, что возвращение уже невозможно.
   До пивного киоска оставалось  шагов  тридцать.  Перепелкин  вцепился  в
своего двоюродного брата железной хваткой.  Тот  что-то  напевал,  попутно
давая пояснения. До поворота оставалось двадцать шагов,  пятнадцать.  И  в
это время Сметанников увидел свою жену. И  Перепелкин  увидел  ее.  И  она
увидела их обоих, причем значительно раньше,  потому  что  стояла  в  позе
полководца, широко расставив ноги  и  уперев  двухкилограммовые  кулаки  в
бедра.
   Сметанников только присвистнул, вырвался  от  Перепелкина  и  опрометью
бросился в обратную сторону.  Его  жена  тоже  взяла  с  места  в  карьер.
Свирепый ветер чуть не опрокинул Виталия  на  асфальт.  Осторожно,  как  в
полусне, дошел он до поворота.  За  углом  снова  был  гастроном  и  улица
Шпалопропиточная.
   Перепелкин стиснул зубы. До отхода поезда  оставалось  двадцать  минут.
Мимо него, как пуля и пушечное ядро, пронеслись Сметанников и его жена.  С
одного взгляда можно было понять, что Сметанников не продержится в лидерах
и двадцати секунд.
   Перепелкин увидел свободное такси и выбежал на дорогу.
   - На вокзал, опаздываю! - взмолился он.
   - Садись, - открыл дверцу таксист.
   Машина лихо развернулась. Перепелкин отдышался.  Теперь-то  уж  его  не
задержит перекресток.  Такси  все-таки.  Каким  образом  такси  может  ему
помочь, он не понимал,  но  был  уверен,  что  на  сей  раз  все  кончится
благополучно. Таксист включил правый поворот. Перепелкин  зажмурил  глаза.
Резко завизжали тормозные колодки, таксист выругался. Виталий  со  страхом
открыл глаза. Такси стояло перед гастрономом.
   - Не получилось, - прошептал Виталий.
   - Что за чертовщина, - выругался шофер. - Ведь трезвый я.
   - Попытайтесь еще раз, - попросил Перепелкин.
   Такси вывернуло на проезжую часть  и  снова  понеслось  к  перекрестку.
Перед поворотом таксист сбавил скорость.
   Снова визг тормозов. Такси стояло возле гастронома.
   - Вы что-нибудь понимаете? - испуганно спросил шофер.
   - Понимаю, - ответил Перепелкин. - Теперь я все понимаю.
   Он  расплатился  с  таксистом  и  вылез  из  машины.  Шофер   сидел   с
побледневшим лицом и тут же отказался везти кого-то в аэропорт.
   Теперь Перепелкин все понял. Город не хотел отпускать его. Но  с  какой
стати! Он столько лет пытался сделать город  красивым,  а  получал  только
выговоры и нахлобучки. Перепелкин снова пошел вперед.  Он  еще  успеет  на
поезд, надо только поторопиться.
   Он шел и думал, что город напрасно старается его задержать.  Он  устал,
ему все надоело, а в Усть-Манске  он  сможет  осуществить  хоть  маленький
кусочек своей мечты о прекрасном  бело-голубом  городе.  Отпусти!  Остался
ведь еще Сидоров и вся их  группа.  Пусть  теперь  они  обивают  пороги  и
доказывают. Отпусти! Ему все равно нельзя возвращаться после того, как  он
с треском уволился из управления  главного  архитектора.  Теперь,  если  и
останется, он ничего не сможет предпринять. Ну кем теперь его могут  взять
на работу? Техником? Инженером? А он и руководителем отдела ничего не смог
добиться.
   Отпусти!
   Чуть  не  со  слезами  на  глазах  Перепелкин  завернул  за  угол.   На
привокзальной  площади  толкался  народ.  По  проспекту   Рационализаторов
трезвонили трамваи, старушки продавали пышные букеты цветов. Встречающие и
провожающие тащили чемоданы, корзины с овощами и  фруктами.  Стоял  шум  и
гвалт.
   У Перепелкина захлестнуло сердце. Путь свободен.
   Он отдал проводнице билет, вынул из кармана сигарету и закурил.
   - Товарищ, проходите, - сказала проводница. - Сейчас трогаться будем.
   Он кивнул головой.
   - Заходите, - сказал он. - Я, наверное, не поеду.
   - Раньше надо было думать, -  осуждающе  сказала  женщина.  -  Билет-то
возьмете, или как?
   Но он уже махнул рукой и пошел к выходу.
   Он успокаивал себя  тем,  что  уедет  завтра,  ведь  надо  еще  сказать
Сидорову,  что  в  "кленовом  листе"   необходимо   поставить   "летающие"
перегородки, иначе получается не совсем то...
   Он уже забыл, что говорил об этом Сидорову, и теперь думал о  том,  что
надо хоть на полпроцента снизить стоимость здания.  А  это  значит,  снова
бессонные ночи, снова идея, которая неделями  будет  смутно  ворочаться  в
гудящей голове, пока не ляжет на ватман четкими линиями. Потом он подумал,
что  придется  ездить  в  министерство,   доказывать   свою   правоту   на
конференциях, строить макеты, получать выговоры за  расходование  рабочего
времени не по назначению. Придется снова сколачивать  группу,  потому  что
старая уже начала разваливаться. Только Сидоров держится молодцом.
   И еще, что асфальт надо в городе сделать  не  серым,  а  коричневым,  с
разными оттенками, утопить дома в зелени, и не в обычной хилой и редкой, а
в густой и могучей. А для ребятишек оставить  гектары  тайги  прямо  возле
домов, с буреломом, колючими кустами, крапивой, ягодами и цветами, которые
можно рвать и приносить домой маме. Разрешить пешеходам спокойно ходить по
улицам, не оглядываясь по сторонам на перекрестках. Убрать дымящие  трубы.
И чтобы из каждого окна открывался вид на бескрайнее  море  зелени,  чтобы
город был напоен солнцем и чистым  воздухом  и  можно  было  в  любой  час
бродить по тихим, приветливым бульварам и проспектам.
   Пусть будет проспект Света, переулок Ромашек, бульвар Роз. Он подошел к
своему дому. Уже стемнело. Громкие голоса мам звали  ребятишек  домой.  По
столу все еще стучали костяшками  домино,  хотя  уже  ничего  нельзя  было
рассмотреть. Старушки прощались и все никак не могли разойтись.
   Обшарпанная дверь. Девяносто ступенек вверх.
   Перепелкин открыл дверь своим ключом  и  переступил  порог.  В  коридор
вышла жена и сказала:
   - Я поджарила тебе колбасы. Огурцов нарезать?
   Он не успел ничего ответить,  потому  что  она  обняла  его  за  шею  и
тихо-тихо рассмеялась. Уж она-то знала,  что  он  никуда  из  Марграда  не
уедет.
   В домах гасли огни. Город засыпал, только блестящие линии, образованные
уличными светильниками, как будто бесконечный шпагат,  во  множестве  мест
завязывали его тугими узелками перекрестков.
   Город погружался в ночь, тихо вздрагивая  в  полусне,  вздыхая,  что-то
шепча на ухо, тихо улыбаясь и ожидая рассвета.
   А под утро по улицам Марграда прошел тихий ласковый дождь...



   Виктор Колупаев.
   Какие смешные деревья

   -----------------------------------------------------------------------
   Авт.сб. "Весна света".
   OCR & spellcheck by HarryFan, 21 August 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   Сначала было ничто, потом  какое-то  полузабытье.  Сознание  все  время
ускользало, хотя одна мысль уже живо билась в  голове,  пытаясь  разбудить
другие, спящие участки головного мозга. Эта мысль была - приказание прийти
в себя. Он  ухватился  краешком  сознания  за  нее,  как  за  спасительную
соломинку. На какое-то мгновение его сознание заполнили свист и грохот, но
это длилось недолго. Потом наступила звонкая  тишина,  и  он  окончательно
пришел в себя.
   Он  лежал  под  прозрачным  колпаком,  который,  как  только   сознание
вернулось к нему, приподнялся и сдвинулся  в  сторону.  Он  еще  с  минуту
полежал, чувствуя, как мышцы тела  снова  становятся  сильными,  а  память
начала восстанавливать события прошлого, пока не охватила все, что  должна
была охватить. И тогда он легко соскочил с возвышения. Теперь он помнил  и
знал все. Знал, что система "воскрешения" где-то дала небольшую сечку.  Он
не должен был чувствовать этого неприятного момента перехода к жизни.
   "А как  же  дети?"  -  подумал  он.  Их  каюта  находилась  в  соседнем
помещении. И пока он шел к двери рубки управления, успел взглядом  обежать
все световые индикаторы.
   Все было нормально, кроме одного зеленого  глазка,  который,  казалось,
извиняюще подмигивал ему. Это был его индикатор. Ну что ж. Он  разберется,
что случилось, когда они будут собираться в  обратный  путь.  А  теперь  к
детям.
   Когда он открыл  дверь  детской,  то  сразу  понял,  что  здесь  все  в
полнейшем  порядке.  Вернее,  в  беспорядке.  Дети  кидали  друг  в  друга
подушками, и от этого в комнате был шум и  визг.  "Переход"  они,  видимо,
перенесли прекрасно.
   - Папка! - крикнула Вина. - Мы закидали  Сандро  подушками!  Он  первый
начал.
   - Да, я начал первым, - сознался Сандро. - Мне было очень весело, а они
немного куксились. Нужно же было их растормошить.
   - Отец, мы уже прибыли на место? - спросила Оза. Она была старшая и, не
дожидаясь, пока отец напомнит им, начала наводить в детский порядок.
   - Да, - ответил отец.  -  Мы  уже  прибыли,  корабль  вышел  на  орбиту
спутника этой планеты. И если вы поторопитесь, то  успеете  посмотреть  на
нее в обзорный экран.
   - Я первая! - крикнула Вина.
   - Я думаю, - поправил  ее  отец,  -  что  ты  будешь  последняя.  Чтобы
прибрать твою кровать, потребуется уйма времени.
   - Я помогу ей, отец, - сказал Сандро.
   - На сборы вам  дается  пять  минут.  Поспешите.  Но  чтобы  здесь  был
полнейший порядок.
   Он  вышел,  радуясь,  что  дети  хорошо  перенесли  "переход".  Что  же
случилось с его аппаратурой? Откуда взялись этот грохот и свист? Он  думал
об этом, пока шел в рубку корабля и еще там, пока не прибежали дети.
   Он хорошо знал устройство своего корабля и потому не мог понять, отчего
мог быть грохот.
   Дверь   открылась   и   в   рубку   вбежали   дети.   Оза,   серьезная,
сосредоточенная, знающая,  что  сейчас  ей  покажут  что-то  интересное  и
поучительное. Сандро, решительный, настроенный воинственно  и  готовый  по
малейшему  знаку  броситься  из  корабля  вниз,  чтобы   первому   достичь
поверхности  планеты.  Вина,  вся  сгорающая  от  нетерпения,  возбужденно
ожидающая, когда же ей дадут поиграть этой  интересной  игрушкой,  которая
называется - Планета.
   Отец рассадил их по креслам, которые могли вращаться вкруговую. У  него
был вид фокусника, который готовится к самому интересному, самому главному
фокусу своей программы.
   - Папка, ну скорей же! - не выдержала Вина.
   - Все готово, - сказал отец. - Вот какая эта  планета!  -  И  он  нажал
кнопку.  Створки,  закрывающие  обзорный  экран,  разошлись,  съежились  и
исчезли. Перед ними была прозрачная полусфера - впереди, под ногами и  над
головой.
   Вина не выдержала и завизжала от восторга. Сандро весь подался  вперед.
Оза удивленно замерла в неловкой позе.
   Перед ними был туманный шар, неподвижный туманный шар. Солнце  освещало
эту  часть  планеты.  В  промежутках  между  спиралями  облачных  покровов
проглядывали голубые  пятна  океанов,  светло-коричневые  полосы  пустынь,
горные цепи, ослепительно-белые полярные шапки.
   Да! Из-за этого стоило перенестись через сотни световых лет. Отец делал
снимки, ребятишки молчали, глядя широко раскрытыми глазами на это чудо.
   - Хотите поближе? - спросил отец.
   - Я хочу ступить на нее ногой, - решительно заявил Сандро.
   - Успеем. Мы ведь прилетели сюда не на пять минут.
   - Папка, мы будем ходить по ней?! - радостно крикнула Вина.
   - А для чего же мы тогда брали скафандры? - сказала Оза. - Конечно,  мы
будем ходить по ней и даже бегать.
   - Будем, - согласился отец, - но там мы увидим только  малую  часть,  а
отсюда можно рассмотреть все.
   - Но ведь мы очень высоко над ней, - сказал Сандро.
   - Мы снизимся и осмотрим ее всю.
   - А как она называется? - спросила Оза.
   - Я смотрел в звездных атласах, - ответил отец. - У нее очень  странное
название. Оно никак не переводится на наш язык. Смысл его непонятен.
   - Мы дадим ей название, - предложил Сандро.
   - Нет, сынок. У этой планеты есть свое имя.
   Он сел  за  пульт  управления,  и  корабль  пришел  в  движение,  начав
описывать витки вокруг планеты и приближаясь к ней по спирали. Вскоре  они
уже летели над самыми облаками, видя в их разрывах реки, озера, леса, поля
и даже города. Самые настоящие  города!  Ну,  конечно,  немного  странные,
маленькие и большие, разрушенные полностью или частично. А некоторые  были
совершенно целыми.
   - Отец, - сказал Сандро. - Здесь существует какая-то цивилизация.
   - Да, - ответил отец. - Или существовала.
   - Но если  она  еще  существует,  то  мы  должны  заметить  это.  Давай
понаблюдаем за каким-нибудь городом.
   -  Согласен,  -  ответил  отец.  Их  корабль  замер  на  высоте  десяти
километров. Все четверо пристально всматривались в экран.
   В городе не было никакого движения. У них уже  начали  уставать  глаза,
когда Оза сказала:
   - Вон те точки! Они перемещаются.
   - Какие? - заволновались все.
   - Вон те, похожие на крестики.
   - Тебе показалось, - сказал Сандро.
   - Нет, не показалось, - заступилась  за  сестру  Вина.  -  Они  немного
перемещаются.
   Они наблюдали еще несколько минут  и  пришли  к  выводу,  что  предметы
действительно двигаются, но  настолько  медленно,  что  это  очень  трудно
заметить. Отец сравнил их размеры с  размерами  зданий.  Они  были  одного
порядка.
   - Это, наверное, не жители городов, - сказал отец. - Они не поместились
бы в эти здания.  И,  кроме  того,  они  перемещаются  не  по  поверхности
планеты. Видите, внизу, тени? Они находятся над поверхностью.
   - А где же тут живые существа? - растерянно спросила Вина. Уж очень  ей
хотелось увидеть живого, самого настоящего инопланетянина.
   - Спустимся еще ниже, - предложил отец.
   Все согласились. Корабль остановился на высоте пятисот метров, в  самой
гуще взвешенных, не падающих  на  поверхность,  летающих  крестов.  Теперь
улицы города были видны отчетливо. Тишина и полное отсутствие какого бы то
ни было движения. Здесь даже облака не меняли  свою  форму.  Это  заметила
Оза.
   - Какой-то мертвый, застывший, уснувший мир, - сказал отец. - С  высоты
в несколько сот километров он гораздо красивее.
   - Смотрите, смотрите! - закричала Вина. - Вон там растет дерево!
   - Да, - согласился отец. -  Это  очень  похоже  на  дерево.  Только  на
мертвое дерево.
   - Нет, нет! Вы не туда смотрите!  Вон  внизу,  под  нами,  чуть  левее.
Видите, оно выпускает ветви!
   - Вон тот черный куст? - спросил отец.
   - Да, да. Только это не куст, -  сказал  Сандро.  -  Больше  похоже  на
дерево.
   - Какое-то странное дерево, - заметила Оза.
   - Да. Какие смешные здесь деревья! - с восторгом сказала  Вина.  -  Они
растут на глазах!
   Дерево, действительно росло на глазах. Прямые ветви его,  расположенные
под разными углами к поверхности, постепенно изгибались и опускались вниз.
Затем все дерево медленно оседало и исчезало.
   - А вон еще одно! - крикнул Сандро.
   - И еще.
   - Они живые, отец. Спустимся и посмотрим. А?
   - Чуть позже, - ответил отец. - Здесь город. Лучше мы спустимся в более
пустынной местности.
   Эти деревья ему чем-то не нравились. Они вырастали не только  там,  где
было положено расти деревьям, но и посреди мостовой и на крышах зданий.
   Он повел корабль  на  север.  Внизу  кое-где  они  продолжали  замечать
странные деревья и опустевшие полуразрушенные города.
   Он снова услышал незнакомый грохот  и  свист,  и  сердце  его  тоскливо
сжалось. И он подумал, что, пожалуй, зря притащил сюда детей.  Можно  было
выбрать  какую-нибудь  давно  известную   планету,   с   аттракционами   и
экскурсионными бюро, с гостиницами и гидами. В следующий раз  они  посетят
другую планету, не такую странную и застывшую.
   И он почему-то вспомнил свою планету,  населенную  веселыми  и  смелыми
людьми, своих друзей и знакомых, свою жену, которая сейчас была в  далекой
экспедиции, свой дом на обрывистом берегу голубого моря. Нет.  Нет.  Пусть
дети посмотрят эту необычную планету.
   Они выбрали место на зеленой  застывшей  поляне,  переходящей  далее  в
пологий холм, перерезанный узкой извилистой траншеей,  прорытой  какими-то
животными или вымытой водой.
   Он взял пробы воздуха, и тот оказался вполне природным для дыхания. Сам
он решил выйти без скафандра, а  детей  заставил  надеть  их.  Они  надели
реактивные ранцы - на тот случай, если  понадобится  перемещаться  быстро.
Дети были все так же оживлены и заинтригованы. А отец - немного  озабочен.
Смутное беспокойство внушала ему эта планета.
   И вот  они  ступили  на  поверхность  планеты.  Скафандры  не  стесняли
движений, и дети начали прыгать, кувыркаться,  бегать  друг  за  другом  и
кричать от восторга. Необычность обстановки подчеркивалась тем, что кругом
стояла полная тишина, не было ни малейшего дуновения ветерка, ни малейшего
движения вообще.
   И вдруг отец увидел летящий предмет.  Он  летел  откуда-то  со  стороны
запада. Предмет был продолговатой формы. Он падал на поверхность по  очень
пологой дуге.
   - Смотрите! - крикнул он.
   Дети остановились и тоже начали наблюдать за предметом.
   - Что это? - спросила Оза.
   - Птица, - предположила Вина.
   - Нет, - сказал Сандро. - У нее нет крыльев.
   Отец снова услышал резкий свист. Но этот свист теперь был в нем  самом,
потому что вокруг по-прежнему была идеальная тишина.
   Предмет упал и начал зарываться в почву,  которая  вдруг  зашевелилась,
приподнялась,  как  будто  ее  что-то  выпирало  изнутри.  И  вдруг  почва
разорвалась, и из нее начали вытягиваться побеги -  черные,  состоящие  из
комочков, шариков и неправильной формы параллелепипедов. Побеги  росли  на
глазах, превращаясь в высокое дерево, напоминающее красивый  фонтан.  Одни
побеги успевали изломаться и осыпаться на почву, другие только вылезали из
земли, третьи уже достигали высоты метров в десять. Дерево ни  секунды  не
оставалось неподвижным. Оно все играло, жило, двигалось, росло, и  умирало
по частям. И это буйное движение так контрастировало с остальным замершим,
уснувшим миром, что невольно вызывало восторг и радость.
   Дерево  достигло,  по-видимому,   пика   своего   развития   и   начало
уменьшаться, осыпаться, распадаться на мелкие  комочки.  Что-то  пролетело
мимо плеча отца, и он успел схватить его. Это был кусочек чудного  дерева.
Он был твердым, как сталь, и тепловатым, даже горячим на ощупь.
   Отец подкинул этот кусочек дерева на ладони и спрятал в карман куртки.
   - Дерево! Это дерево! - кричали дети и собирали комочки, на которые оно
рас