долгих  недель.  Компьютерные  техники
Вапауса были настоящими мастерами своего дела, и иногда мне казалось,  что
они способны окончательно задурить мозги любому  компьютеру  и  с  успехом
ввести в банки данных любую, самую неправдоподобную информацию. Во  всяком
случае, к тому времени, как полковник Брэдхерст приступил к расследованию,
мое прошлое представляло ряд убедительных фактов, близких к  совершенству,
но не идеальных - иначе это вызвало бы подозрение.  Пробелы  в  информации
были оставлены весьма искусно, и объяснить их не составляло труда. Толстяк
Брэдхерст был чрезмерно подозрительным по  долгу  службы  и  по  свойствам
характера и доставил  мне  немало  неприятных  часов.  Как  голодный  пес,
готовый жевать сухую кость, лишь бы не пускаться на поиски  свежего  мяса,
Брэдхерст  подолгу  расспрашивал   меня,   пытаясь   поймать   на   мелких
несовпадениях, но даже не попытался провести настоящее расследование,  при
котором вполне могла бы всплыть важная информация.
   Эти десять недель я  провел  в  постоянном  напряжении,  прислушиваясь,
запоминая и переполняясь отвращением.  Из  обрывков  разговоров,  случайно
брошенных слов, горьких вздохов и кратких замечаний  финнов,  похвальбы  и
насмешек солдат  в  голове  у  меня  складывалась  история  падения  Новой
Финляндии.
   Победа досталась гардианам не так  легко,  как  они  рассчитывали.  Они
планировали войти в  систему  на  нескольких  кораблях,  провести  обстрел
мелких городов, разрушить  лазерными  орудиями  крупные  и  снисходительно
принять капитуляцию перепуганных жителей  планеты.  Корабли  действительно
вошли в систему, на три города были сброшены бомбы,  лазеры  сожгли  дотла
десяток зданий в Маннергейме и Новом Хельсинки.
   Гардианам казалось, что победа уже у них в кармане.
   Захватчики рассчитывали напасть на  безоружного  противника.  Но  финны
хорошо помнили прошлое, когда долгие века им приходилось жить бок о бок  с
врагами, знать, что у самой границы  ждут  чужие  войска.  Им  приходилось
сражаться с русскими, немцами, шведами, датчанами и даже друг с другом - в
мрачном средневековом прошлом,  в  XIII-XIV  веках.  Память  не  позволяла
финнам довериться десяткам  световых  лет  и  безвоздушному  пространству,
отделяющим их от врагов.
   Финны  дождались  прибытия  оккупационных  войск.   Из   первой   волны
прибывающих войск мало кто добрался до планеты и, даже высадившись, прожил
на ней недолго. Но гардианы были слишком сильны и многочисленны, и  войска
все прибывали. Вскоре они захватили всю планету.
   Зато в космосе корабли гардианов то и дело разлетались на куски.  Финны
подготовились к вторжению  гораздо  лучше,  чем  рассчитывали  захватчики.
Наконец гардианы прибегли к тактике террора: ядерные снаряды были взорваны
в космосе, в нескольких километрах от Вапауса,  грозя  уничтожить  спутник
вместе с многочисленным гражданским населением. Со спутника  велись  битвы
на орбите, но, когда он был  вынужден  капитулировать,  исчезла  последняя
надежда планеты. Гардианы почти преуспели,  не  давая  финнам  сообщить  о
вторжении своим союзникам из Лиги.  После  прибытия  гардианов  ни  одному
кораблю с экипажем не удалось покинуть систему Новая Финляндия.  Насколько
мне было известно, тот курьер, который добрался до систем Лиги,  оставался
последним судном финнов.
   Но то, что должно было занять десяток дней, неделю, растянулось на  три
месяца. Последнее восстание произошло за несколько дней до моего  прибытия
на Вапаус. "Легкие недоразумения" переросли в настоящую бойню - на  земле,
в воздухе и в космосе.
   Однако финны  выиграли  время.  Вапаус  превратился  в  скопище  тайных
убежищ, скрытых туннелей, замаскированных складов оружия. Данные в отчетах
и   компьютерных   банках   были    предусмотрительно    уничтожены    или
фальсифицированы. На Камне был имитирован взрыв - убедительный  спектакль,
заставивший гардианов поверить, что бывший спутник  превращен  в  источник
радиации.  Гардианы  старались  держаться  подальше  от   Камня,   а   там
по-прежнему велась работа в доках.  Медленно,  исподтишка  финны  готовили
корабли к бою.
   Даже потерпев поражение, многие финны не сдались. Гардианы считали, что
целая треть населения Вапауса погибла  в  мятежах,  резнях  и  репрессиях,
последовавших за  прибытием  гарнизона  захватчиков.  Но  это  заблуждение
побежденные использовали как свое преимущество. Более половины  тех,  кого
считали погибшими, просто ушли в подполье, инсценировав свою  смерть.  Эти
люди скрылись в тени, разрабатывая  планы,  готовясь  к  тому  дню,  когда
смогут возобновить борьбу.
   Впрочем, не все смерти были мнимыми. Из окна  мне  был  виден  страшный
черный шрам на земле, где-то на полпути  к  закруглению  внутренней  стены
этого перевернутого мира. Подслушав разговор в местной лавке, я узнал, что
вся семья администратора спутника доктора Темпкина, за  исключением  сына,
была вмиг уничтожена взрывом бомбы. Трупы жены и  детей  опознали,  но  от
трупа самого Темпкина остались лишь спекшиеся угли.
   Я часто размышлял, хватило бы мне смелости прийти к собственному  дому,
превращенному в пылающие руины, увидеть гибель всей семьи и все-таки найти
в   себе   силы   воспользоваться   ситуацией   и    исчезнуть.    Неужели
предусмотрительность помогла бы мне найти мертвеца и бросить его в пламя -
мне на замену? Темпкин казался  весьма  деликатным  человеком.  Знать  бы,
какие кошмары мучают его по ночам?
   Захватчики не позволили кремировать останки семьи Темпкина, руины  дома
были окружены кольцом солдат день и ночь.  Исходящая  от  руин  вонь  была
запахом настоящего варварства.
   Десять недель прошли в неведении. Я мысленно отметил лишь один день  из
них - тот день, когда по плану Джослин  должна  была  вылететь  на  шлюпке
"Звезды" (она расходовала  меньше  топлива,  чем  "Полосы")  и  установить
принимающее устройство в нужном месте. Если Джослин удастся принять сигнал
и она сможет передать устройство финнам, мы еще сможем победить.
   Я  соорудил  устройство,  размерами  и  формой   не   отличающееся   от
настоящего, и долго гадал, каким образом будет  сделана  подмена.  Однажды
вечером я оставил свою подделку со снятой задней панелью на  столе.  Войдя
на следующее утро в лабораторию, я обнаружил настоящее устройство. Схватив
отвертку, я быстро поставил на место заднюю панель. Индикатор был включен.
Я не знал, удалось ли и в самом деле принять сигнал, не представлял  себе,
как Джослин передала  устройство  на  Вапаус,  как  финны  собрали  его  и
пробрались, чтобы доставить его в строго охраняемую лабораторию.
   Финны оказались знатоками своего дела - возможно, ловкость  в  подобных
играх была у них в крови.  Этого  я  не  знал.  Но,  на  мой  взгляд,  они
действовали слишком таинственно.
   Задолго до того, как я  перевоплотился  в  Дэрроу,  помощники  Темпкина
выбрали точный момент для выхода войск, который должен был  сопровождаться
общим  восстанием.  Теперь,  с  прибытием  пятитысячного  войска  Лиги,  и
планета,  и  спутник  были  готовы  взорваться  массовым  мятежом.  Финнам
предстояло   заняться   транспортом   врага.   Армия,   лишенная   средств
передвижения,  не  способна  воевать.  Мне   было   важно   придерживаться
согласованного времени - именно исходя из него я объявил  о  готовности  к
эксперименту.
   И вот теперь неуклюжие охранники грузили мое оборудование - среди  него
были и настоящие приборы, и  просто  ящики,  набитые  всяким  радиохламом.
Наконец все было уложено, и меня подняли в порт на пассажирском лифте. Для
перевозки  моей  персоны  была  выделена  финская  баллистическая  шлюпка,
перекрашенная в цвета гардианов - красный и черный.
   Войдя  в  шлюпку,  я  увидел,  что  привычный   интерьер   гражданского
пассажирского судна  исчез  и  заменен  рядами  скамей  в  военном  стиле.
Очевидно, шлюпку потрошили поспешно и небрежно - острые углы, кривые  швы,
царапины  и  торчащие  болты  были  тому  доказательством.  Небрежность  в
подобных  делах  можно  было  считать  характерной  чертой   гардианов   -
инженеров-разрушителей,  работников-лентяев.  Повсюду  я   замечал   следы
небрежной работы, недочеты, скрытые за сверкающими фасадами. Мои охранники
носили мундиры из десятка разных  тканей,  не  особенно  прочных  на  вид.
Обтрепанные  штанины  были  распространены  у  младших  чинов  и  даже   у
сержантов. Гардианы  предпочитали  пользоваться  конфискованным  у  финнов
оружием - мало кто из офицеров был вооружен чем-либо еще,  кроме  финского
пистолета. Охранники у моего дома жаловались, что выданного  им  лазерного
оружия едва хватает на неделю.
   Ущерб,  нанесенный  войной,  гардианы  поправляли  грубо  и   впопыхах.
Отстроенные заново стены были кривыми,  обвалившийся  пролет  моста  через
центральное море пришлось переделывать дважды.
   Но пока победителями были они. Даже оказавшись на борту шлюпки, имеющей
заметное фамильное сходство со "Звездами", "Полосами" и "Дядей  Сэмом",  я
точно не представлял, куда лечу. Такую проблему финны предвидели заранее и
заверили меня, что я могу ожидать помощи на любой из баз, куда бы меня  ни
привезли.
   Ко мне приставили многочисленную охрану  -  любой  из  этих  охранников
благодаря своему званию мог запросто отдавать приказы пилоту корабля.  При
посадке охранники затеяли такую толкотню у люка, что на время  забыли  обо
мне.
   Выйдя из шлюпки, я  обнаружил,  что  в  мою  голову  направлен  десяток
лазерных винтовок. Временами мне не составляло труда разыгрывать труса.  Я
застыл, потрясенный неожиданной мыслью: меня  разоблачили  и  по  каким-то
причинам лишь ждали,  пока  перевезут  на  Новую  Финляндию,  чтобы  здесь
арестовать.
   Но тут же я заметил, что ко мне спокойно направляется мужчина в мундире
лейтенанта, с улыбкой на лице.  У  пассажирского  трапа  он  приветственно
протянул руку. Я робко ответил на его пожатие.
   - Добро пожаловать на Новую Финляндию, доктор  Дэрроу!  Я  -  лейтенант
Граймс. Буду сопровождать вас на базу "Деметра". - Офицер еще раз сердечно
пожал мне руку - Прошу вас, вот сюда. - Он  помог  мне  сойти  с  трапа  и
указал на только что поданный джип. Охранники по-прежнему целились  мне  в
голову.
   - Скажите, а это не опасно... - начал я срывающимся голосом.
   - А, почетный караул? Совершенно безопасно. Они не станут стрелять  без
команды - видите ли, таков порядок. Слишком много финнов пытались  удрать,
едва ступали на трап. Почетный  караул  помогает  образумить  их.  Но  вам
нечего опасаться - я в этом уверен. Прошу вас, вот сюда.
   Лейтенант подвел меня к джипу и помог сесть.
   Мы выехали с посадочной площадки  и  за  воротами  свернули  на  север.
Поездка заняла около четырех часов. Наконец мы приблизились к воротам базы
"Деметра". Ворота тут же открылись, и мы  направились  вперед  по  широкой
грунтовой дороге, огибающей центральную  группу  строений.  После  второго
поворота, направо мы некоторое время  двигались  по  более  узкой  улочке,
затем еще пару раз свернули направо  и  оказались  на  однорядной  дороге,
заканчивающейся круглой площадкой около тридцати метров в диаметре.
   Площадку  окружали  массивные,  напоминающие  ангары  строения,   стены
которых были выкрашены  в  серо-стальной  цвет,  а  крыши  закамуфлированы
зеленым. Водитель Граймса ввез нас прямо в самое  большое  из  строений  с
дверями наподобие амбарных. Внутри строение оказалось совершенно пустым, и
это наводило на мысль, что им никогда не  пользовались.  Это  была  грубая
сборная конструкция,  без  вентиляции  и  отопления,  предназначалась  она
только для защиты от дождя. В этом кубе со  стороной  тридцать  метров  не
было ни единого окна.
   Граймс повернулся ко мне.
   - Ну, Дэрроу, вот и ваше жилье. В этом углу для вас поставят койку, еду
вам будут приносить. Уборная во дворе. Вам разрешено  пользоваться  ею  не
более трех раз в день. Необходимые вам материалы и груз  будут  доставлены
сюда в течение часа. Мой командир ждет, что вы продемонстрируете нам  свое
изобретение не позднее чем через десять местных суток.  -  Теперь  из  его
голоса исчезли все следы приветливости. Граймс отдавал приказы и  требовал
беспрекословного подчинения. Закончив, он развернулся к двери.
   - Но мне обещали две недели! - запротестовал я. - В меньшее  время  мне
просто не уложиться!
   Но было уже слишком поздно - Граймс ушел. Конечно, насчет двух недель я
солгал. Мне хватило бы и одной,  тем  более  что  через  неделю  ожидалось
восстание, но, закончив работу раньше, чем предполагалось, я мог  добиться
благосклонности тюремщиков.
   Двери с лязганьем захлопнулись, отсекая поток дневного света. Я остался
наедине со своим рюкзаком, двумя гориллоподобными охранниками и замыслами,
которые вполне могли стать моим смертным приговором.
   Отойдя подальше от охранников, я присел на корточки у  стены  ангара  и
вздохнул. Пока мне оставалось только ждать.
   Прошел не один, а все  три  часа,  прежде  чем  мое  оборудование  было
доставлено.  Два  капрала  с  опознавательными  нашивками  135-го   отряда
таможенного досмотра въехали в ангар, таща на прицепе тележку, нагруженную
моим багажом. Один из них вышел из машины и протянул папку с бланками.
   -  Подпишите  все  шесть  копий.  Такое   количество   багажа   намного
превосходит положенное. Досмотр был чрезвычайно затруднен.
   Этот тип напомнил мне библиотекаря из сиротского приюта на Кеннеди. Это
ископаемое существо было уверено, что  для  надлежащей  работы  библиотеки
надо, чтобы книги вообще не покидали полки. Я покорно подписал  все  шесть
бланков, улыбаясь своим воспоминаниям. Я решил быть достаточно дружелюбным
и послушным, чтобы хоть немного скрасить капралу хлопотливый день.
   Возиться с  документами  мне  пришлось  долго:  здесь  были  накладные,
разрешения, декларации, требования,  акты  осмотра  на  предмет  выявления
ущерба, счета за перевозку на космическом корабле и наземном транспорте.
   В том отсутствии воображения, с  которым  бюрократ  относится  к  своей
работе, есть нечто трогательное. Для  такого  человека  красота  -  прежде
всего  порядок,  идеальный,  нетронутый  и  хрупкий,  как  цветок.   Стоит
допустить неточность хоть  в  одной  из  бумажек,  и  бутон  этого  цветка
завянет.
   Работа капралов из 135-го таможенного отряда  тоже  поражала  красотой.
Все  бланки  были  аккуратно  заполнены,  все  правила  соблюдены,  печати
аккуратно приложены. Несмотря на все затруднения, багаж доставили бережно,
в  том  числе  и  приемное   устройство,   индикатор   которого   светился
по-прежнему.
   Не важно, что я стал первым человеком в мировой  истории,  контрабандой
сумевшим провезти через таможню пять тысяч полностью  вооруженных  солдат.
Моя подпись  удостоверяла,  что  указывать  в  декларации  мне  решительно
нечего.
   Распаковывать хлам, привезенный мною с Вапауса, почти не имело  смысла.
Хлам  этот  изображал  атрибуты  последней  стадии  изготовления  сложного
электронного устройства.  Прежде  чем  продолжать  работу,  я  должен  был
дождаться изготовления самого крупного из  компонентов  приемника.  Однако
человек, которому предстояло помогать мне на базе, пока не появлялся.  Мне
следовало лишь создать видимость работы и ждать.
   Ближе к закату звук открывающихся дверей вывел меня из легкой  дремоты.
В ангар вкатилась машина  с  грузом  стальных  деталей  и  электроники.  Я
поднялся со своего места на полу, с трудом распрямив затекшую  шею,  когда
приветливый на вид, добродушный и коренастый  парень  вышел  из  машины  и
легким шагом двинулся ко мне. Улыбаясь, парень протянул мне руку:
   -  Доктор  Дэрроу?  Я  Джордж  Приго.  Похоже,  вы  взялись  смастерить
серьезную штуку.
   - Пожалуй, да. - Я ощутил мгновенную симпатию к Джорджу.  Голову  этого
невысокого парня венчала густая шапка вьющихся каштановых волос, его глаза
казались почти сонными, однако время от времени в их глубине  поблескивали
живые искры. Его рукопожатие оказалось сердечным и твердым, а  руки  могли
бы принадлежать отличному  хирургу  -  большие,  с  длинными  пальцами,  с
точными и грациозными движениями.
   Этот парень вовсе не походил на военного, не важно, что он был  облачен
в мундир -  впрочем,  его  одежду  лишь  с  натяжкой  можно  было  назвать
мундиром. Шеврон на нем выцвел, рубашка была измята и застирана  до  такой
степени, что приобрела оттенок светло-серых брюк, слишком  длинных,  почти
закрывающих носки нечищеных ботинок. В  каждой  детали  одежды  проявлялся
характер Джорджа, небрежность истинного таланта, слишком увлеченного своим
делом, чтобы обращать внимание на мелочи, и потому  пользующегося  большей
свободой и привилегиями, чем все остальные.
   - Передатчик материи! - восторженно  продолжал  Джордж.  -  Вот  уж  не
думал, что мне посчастливится работать над ним! Когда меня прислали  сюда,
я  уж  совсем  было  отчаялся.  Здесь,  на  этой  планете,  не  занимаются
исследованиями.
   - Но теперь тебе представилась такая возможность. Ты уже  видел  схемы,
переданные со спутника?
   Джордж ткнул пальцем в сторону машины, нагруженной полосами  и  листами
металла.
   - Все готово  к  сборке.  Час  назад  мы  закончили  последние  детали.
Вообще-то я решил собрать основную раму уже сегодня, пока ты  заканчиваешь
свои дела. Но ты, похоже, переутомился. Где тебя поселили? Я провожу.
   - Идти никуда не придется. Мне позволено лишь трижды в день выходить  в
уборную. Койку принесут сюда.
   - Замечательно! Заниматься серьезной работой -  и  при  этом  спать  на
полу, посреди мастерской! Генри!
   - Да, сэр?
   -  Первым  делом  устроим  доктору  удобное   местечко.   Мы   соорудим
звуконепроницаемую кабину здесь, в углу. Разыщи звукоизоляционные плиты  и
остальное - и чтоб через три часа все было  здесь.  И  заодно  вытряси  из
квартирмейстера койку и белье. Еще нам понадобятся рабочие столы и стулья.
Неужто начальство решило, что мы должны работать, сидя на полу? Ну, ты все
понял?
   - Да. Может, что-нибудь еще?
   - Подумай сам - а еще лучше спроси у Стива. Он  знает,  что  нам  может
понадобиться.
   - Слушаюсь. - Генри сделал вид, что позабыл отдать  честь,  но  Джордж,
по-видимому, ничего не заметил. Генри уселся в машину и уехал.
   - Сейчас все уладится. Слушай-ка, а тебя кормили?
   - Как бы не так!
   - И я забыл перекусить. Знаешь что? Пойди освежись, а я принесу поесть.
- И Джордж ушел.
   В уборную пришлось шагать через весь двор. К тому времени, как я  успел
принять душ, побриться, почистить зубы и, в общем, вновь почувствовал себя
человеком, Генри со своими  подручными  подготовил  мне  отдельную  каюту.
Вскоре появился Джордж с парой подносов, накрытых крышками. Немного погодя
вся команда помощников занялась освещением ангара.
   Лампы были подвешены под углом и давали узкие лучи,  как  прожектора  у
посадочной полосы.  Ярко  освещенные  фигуры  пересекали  полосы  света  и
исчезали в темных углах. Огромные бесформенные тени появлялись на стенах и
постепенно приобретали нормальный человеческий вид - как  только  те,  кто
отбрасывал эти тени, подходили ближе к стенам и выпрямлялись.
   В этой спешной ночной работе чувствовалось  нечто  таинственное.  Двери
ангара оставались открытыми, люди выходили в  них  и  снова  входили  -  с
инструментами, с бутербродами из столовой, - и  прохладный  ночной  воздух
овевал освещенный ангар. Прежде нетронутое помещение лишилось  девственной
пустоты. Люди погрузились в работу,  на  полу  появился  мусор  -  обрывки
бумаги с примитивными чертежами и вычислениями, обертки бутербродов, куски
металла, ненужные инструменты, и спутанные змеи проводов.
   А посреди всей этой мешанины  скелет  приемника  рос,  подобно  руинам,
возрождающимся к жизни. Появились первые опоры,  над  платформой  поднялся
широкий  разрезанный  пополам  цилиндр.  Детали  скреплялись,   и   каждое
соединение Джордж подвергал пристальному осмотру. Он  явно  принадлежал