ту  изнутри
скафандра через рваный рукав. Вытащив  походную  аптечку,  Чарли  разрезал
рукав, полил рану антисептиком и обезболивающим и наложил повязку.
   Поколебавшись, он воспользовался подкожным шприцем  из  аптечки,  чтобы
ввести Питу повышенную дозу  антишокового  препарата  и  стимулятора.  При
потере крови употребление этих препаратов было рискованным делом - грозило
сердечным приступом. Но если придется продолжать поход через этот страшный
лес и ночью. Пит должен идти сам. Только Мак мог нести его долго,  а  если
Мак свалится от усталости, все остальные подвергнутся еще большему риску.
   В аптечке оказались герметичные заплаты для скафандров, и Чарли наложил
на дыру  самую  большую  из  них.  Вновь  заработав  на  нагрудной  панели
скафандра, он восстановил давление внутри, но оставил высоким  поступление
кислорода. На лицо Пита возвращался прежний  румянец,  его  дыхание  стало
легче.
   - Это все, что я могу сделать, - развел руками Чарли. - С ним  было  бы
все в порядке, не будь потеря крови такой огромной. Пусть передохнет  хотя
бы несколько минут, прежде  чем  мы  двинемся  дальше.  Да  и  заплата  на
скафандре должна успеть схватиться.


   Внимательно осматриваясь, Джослин ощутила, как капля  скатилась  по  ее
щеке, и поняла: это не пот, а слеза. Ей хотелось  оплакать  Мадди  Мадсен,
способного ребенка, пережившего столько опасностей,  молоденькую  девушку,
вверенную заботам Джослин. Джослин  жалела,  что  не  может  почувствовать
угрызения совести, скорбь или вспомнить о Мадлен: окружающая их опасность,
приток адреналина и страх не оставляли места для других эмоций.
   Вскоре Пит пришел в себя и заявил, что он способен идти.  Казалось,  он
не  помнит,  что  произошло.  Чарли  помог  ему  подняться,  радуясь,  что
лекарства помогли воскресить дипломата.
   Вскоре колонна двинулась в путь.



30

   Лагерь рафинаторов. Планета Застава

   Дальние часовые к югу от лагеря сообщили об отдаленном грохоте, слышном
сквозь шум грозы, а затем - об очереди быстрых взрывов,  словно  несколько
ружей выстрелили одновременно. Звери начали убегать к югу, словно спасаясь
от погони. Все происходящее вызывало настойчивую мысль о  нигилистах.  Кто
еще мог вломиться в самую гущу леса без  предупреждения  и  путешествовать
сквозь лес, вместо того чтобы выбрать относительную безопасность Дороги?
   Только  К'астилль  нашла  происходящему  другое   объяснение,   но   не
осмелилась высказать его вслух,  ибо  не  смела  даже  надеяться,  что  не
ошиблась.  Она  вызвалась  вести  команду  по  пересеченной  местности   и
исследовать причину странных взрывов. Десять зензамов отправились к  месту
взрыва пешком, вооруженные до зубов  -  не  только  против  предполагаемых
противников, но и против лесных хищников.
   К'астилль вела свою команду быстрым шагом, и вскоре впереди послышались
звуки выстрелов. Зензамы задвигались медленнее,  прислушиваясь  к  звукам.
Вскоре стало ясно, что не только они приближаются к источнику звуков, но и
источник  движется  прямо  на  них.  К'астилль  все   больше   наполнялась
уверенностью: им предстоит встретиться не с шайкой кровожадных нигилистов.
Она прибавила шагу.
   Только чудом люди и зензамы не перестреляли друг друга, когда  ближе  к
полудню группы чуть не столкнулись. К'астилль первой заметила людей, и,  к
счастью, ей хватило ума громко закричать: "Люсиль! Люсиль!",  вместо  того
чтобы галопом броситься к подруге. Избрав  последнее,  К'астилль  вряд  ли
могла уцелеть.
   А потом ей пришлось  вытерпеть  приступ  удушья,  когда  Люсиль  обвила
обеими руками ее шею.
   - О, К'астилль! Слава Богу! Не знаю, смогли бы мы пройти дальше!
   К'астилль ответила на объятия подруги.
   -  Люсиль,  ты  вернулась,  -  произнесла  она  по-английски.  -  Добро
пожаловать!
   Отстранившись, К'астилль повернулась к другим людям, явно взволнованным
тем, что они оказались в  кольце  вооруженных  туземцев.  К'астилль  вдруг
осенило, что зензамы кажутся людям огромными  и  угрожающими.  Она  сунула
свое оружие  за  пояс  и  обратилась  к  остальным  людям  на  английском,
старательно подбирая слова:
   - Меня зовут К'астилль. От имени Д'чимчау, правительницы рафинаторов, я
рада  приветствовать  вас  и  пригласить  в  гости.  -   К'астилль   долго
репетировала эту речь, ожидая возвращения Люсиль со своими друзьями.
   Самый крупный из людей - в сущности,  самый  огромный  из  всех  людей,
каких доводилось видеть К'астилль, - выступил вперед и поклонился.  Как  и
все люди, он казался изможденным и едва держался на ногах.
   - Меня зовут Терренс Маккензи Ларсон, а это Джослин-Мари  Купер-Ларсон,
Чарльз Зизулу и Питер Уильям Гессети. От имени Лиги Планет  мы  благодарим
вас за гостеприимство.
   Смутившись на мгновение, К'астилль вдруг вспомнила жест гардианов.  Она
шагнула вперед и протянула четырехпалую руку этому Терренсу, или  как  там
его зовут. Имя она решила уточнить позднее.
   Казалось, Мак был удивлен этим жестом,  но,  взглянув  прямо  в  черные
глаза К'астилль, он крепко пожал ей руку под проливным дождем Заставы.


   Измученные  люди  испытали  невыразимое  облегчение,  оказавшись  среди
вооруженной охраны. Встреча с  туземцами  произошла  просто,  безо  всякой
торжественности.  К'астилль  и  Люсиль  шли  бок   о   бок,   словно   две
встретившиеся после долгой  разлуки  школьницы,  болтая  на  смеси  3-1  и
английского, понятной только  им  двоим.  Казалось,  остальных  аборигенов
заинтересовали новые и  непривычные  половинчатые,  но  они  уже  привыкли
видеть Люсиль, и потому чувство новизны для них притупилось.  Кроме  того,
никто из них не говорил по-английски.
   Мак, Пит, Джослин и Чарли всеми силами старались не таращиться на своих
сопровождающих. Безопасный и  герметичный  фургон,  в  котором  они  могли
избавиться от скафандров, находился впереди, и это прибавило людям  прыти.
Но лагеря рафинаторов они достигли только ближе к ночи, и к  тому  времени
люди изнемогли так, что едва сумели  забраться  в  фургон.  Маку  и  Чарли
пришлось почти тащить на себе Пита. К'астилль и  Люсиль  решили,  что  для
встречи с правительницей будет разумнее дождаться утра.
   Люсиль вошла в знакомый герметичный  фургон,  испытывая  сложную  смесь
чувств. Она была рада видеть К'астилль, рада избавиться от  скафандра,  но
после всех усилий вновь  вернуться  в  передвижную  тюрьму!  За  время  ее
отсутствия в фургоне ничего не изменилось: один стол, стул странной формы,
вещи, аккуратно сложенные в углу, маяк, висящий на стене. По крайней мере,
теперь Люсиль была не одна.
   Пит быстро слабел. Последней вспышки его энергии  едва  хватило,  чтобы
вползти в фургон. Люди поскорее втащили его внутрь. Пит потерял сознание в
шлюзе. Его перенесли в комнату и избавили от скафандра.
   Пит оказался перепачканным кровью, запах крови и пота наполнил  фургон,
едва с него успели снять шлем. От движения повязка ослабла, и кровотечение
продолжалось еще долго, прежде  чем  кровь  на  ране  запеклась.  Пит  был
бледным и слабым. Его раздели, Люсиль принесла несколько губок и пропитала
их водой из резервуара. Пита обтерли как могли и завернули в одеяла. Чарли
размотал повязку и осмотрел рану - она была страшной на вид, но неопасной.
   - По-моему, с ним все будет в порядке, - заметил Чарли. -  Рана  вскоре
начнет затягиваться. Главная проблема - потеря крови.
   Чарли только собирался наложить новую повязку, когда в шлюзе послышался
стук, и в вагон вошел зензам. Теперь, когда в фургоне было пятеро  человек
и зензам, фургон казался чрезвычайно тесным, к тому же Чарли нервничал, не
успев как следует привыкнуть к виду гостей.
   Люсиль узнала вошедшую.
   - Твое присутствие замечено, Л'аудази, - произнесла она на 3-1.
   - И твое тоже, Колдер. Добро пожаловать.
   - Кто это, Люс? - спросила Джослин.
   - Это Л'аудази. Она заботилась обо мне, выращивала еду и контролировала
состав воздуха, пока я была здесь. Сейчас я представлю всех вас - тот,  на
кого я укажу, должен поклониться. - Люсиль перешла на 3-1. - Л'аудази, это
Терренс Маккензи Ларсон, Джослин-Мари Купер-Ларсон и Чарльз Зизулу. А  это
- Пит Гессети. Он без сознания. Его ранил зверь в лесу, и мы  боимся,  что
он не выживет. Еще одна наша спутница погибла.
   - Да, К'астилль говорила мне о раненом, и  я  пришла,  чтобы  осмотреть
его. - Л'аудази шагнула вперед и склонилась над Питом, а Люсиль  заметила,
что с шеи у нее свешивается пакет. Л'аудази указала на руку Пита. - Это  и
есть рана? Она опасна?
   - Да, но сама рана должна затянуться. Он потерял много... этого слова я
не знаю. Видишь красную жидкость, которая сочится из раны? Она  называется
кровь, разносит кислород по организму и выполняет другие важные функции.


   Люсиль не сознавала этого, но по роду занятий точнее всего было назвать
Л'аудази ветеринаром. Она всерьез заинтересовалась биологией половинчатых,
даже взяла несколько проб  волос,  кожи  и  выделений  Люсиль.  Все  пробы
Л'аудази брала,  никому  не  говоря  о  них  и  не  спрашивая  разрешения,
чувствуя, что ее поступки не нашли бы одобрения.
   Но циркулирующую жидкость она еще не исследовала. Она никогда не видела
ран,  не  знала,  что  находится  под  человеческой  кожей.   Поняв,   что
происходит, она сняла с шеи рабочий мешок и приблизилась, сама не понимая,
что делает. Л'аудази вывернула шею, чтобы лучше осмотреть  руку  Пита.  Из
раны еще сочилась  кровь...  Л'аудази  должна  была  получить  пробу  этой
жидкости - возможно, она сумеет даже помочь половинчатым.  С  трудом  веря
собственной смелости, она вынула из мешка стеклянную пробирку,  склонилась
и подставила ее под струйку красной жидкости.
   Люсиль изумленно наблюдала за ней. Никто из людей не двигался с  места.
Л'аудази закрыла пробирку и сунула ее в мешок,  а  затем  оглядела  людей,
пристально уставившихся на нее. Она  решила,  что  будет  лучше  уйти,  не
дожидаясь расспросов.
   - Теперь пора уходить,  -  объявила  она  Люсиль  официальным  тоном  и
скрылась за дверью, не добавив ни слова.
   Чарли очнулся.
   - Что это за чертовщина?
   Люсиль покачала головой, пребывая в  таком  же  замешательстве,  как  и
остальные.
   - Не знаю, а жаль.  -  Она  вновь  вспомнила,  как  мало  еще  знает  о
зензамах. -  Ладно,  давайте  уложим  мистера  Гессети  поудобнее  и  сами
отдохнем. Всем нам необходимо выспаться.


   Всю эту ночь Л'аудази от возбуждения провела без  сна.  Впервые  у  нее
оказались живые  пробы,  функционирующие  клетки  человеческого  существа,
открывающие путь к совершенно новой сфере биологии. Она возилась  в  своей
лаборатории, исследуя кровь под микроскопом, пропуская ее  через  фильтры,
наблюдая в тестере, пользуясь еще десятком приборов.  Биохимики  людей  не
поняли  бы,  для  чего  предназначена  большая  часть   техники   в   этой
лаборатории. Если бы Чарли Зизулу представлял, чем занимается Л'аудази, он
был бы готов продать душу, лишь бы получить возможность денек поработать в
ее лаборатории.
   Л'аудази трудилась без  отдыха.  Огромную  помощь  ей  оказали  прежние
исследования мертвых клеток Люсиль и бактерий в выделениях.  Она  понимала
все,  исследовала  различные  виды  белых  кровяных  клеток  и  немедленно
распознала в них потомков некоторых свободных форм жизни, которые попали в
кровеносную  систему  еще  очень  давно,  заставляя  ее  бороться   против
непрошеных гостей. Она восхитилась экономичным устройством красных  клеток
- никаких ядер, только резервуары для перемещения гемоглобина. Но, не имея
ядер, красные клетки не могли самовоспроизводиться. Так ли  это  на  самом
деле?  Изучив  красные  клетки,  Л'аудази  пришла   к   выводу,   что   их
воспроизведение невозможно - в отличие от белых. Она стала  свидетельницей
процесса деления клетки и многое  узнала.  Генная  структура  клеток  была
фантастической,  гораздо  более  устойчивой  к  мутациям,  чем  эквивалент
хромосом у  аборигенов  Заставы.  Тогда  почему  же  вид  людей  настолько
разнообразен? Л'аудази  сама  видела  пятерых  людей  и  рассматривала  на
рисунках много других - среди них  не  нашлось  двух  похожих.  Если  гены
стойки к мутациям, все люди должны выглядеть одинаково. Еще более странным
показался  ей  вывод,  что  в  организме  людей  нет  механизмов  передачи
приобретенных  характеристик.  Должно  быть,  жизнь   на   планете   людей
развивается черепашьим шагом! Но  та  же  самая  устойчивость  к  мутациям
означала, что клетками людей можно легко  и  безопасно  манипулировать.  А
если воспроизвести красные клетки другим путем... Л'аудази сочла эту  идею
совершенно безумной. С плазмой дело обстояло гораздо легче, но как быть  с
клетками?
   Она погрузилась в решение проблемы с маниакальным энтузиазмом.


   Ночь оказалась долгой,  но,  вероятно,  самой  восхитительной  в  жизни
Л'аудази. Дождь прекратился, солнце выползало на небо  на  востоке,  когда
Л'аудази рысью вернулась к фургону людей. Она прошла сквозь шлюз, стараясь
не шуметь и не фыркать, когда прохладный, безжизненный  воздух,  привычный
для людей, защекотал ей дыхательное отверстие. Оставаться в  этом  воздухе
надолго было невозможно, но Л'аудази надеялась закончить работу как  можно
быстрее. Четверо здоровых людей спали  на  полу,  завернувшись  в  одеяла.
Должно быть, они устали, ибо Л'аудази удалось  втиснуть  между  ними  свое
грузное тело, никого не разбудив. Она шагала осторожно, чтобы  не  стучать
по полу.
   Раненый - кажется, Люсиль назвала его Гессети - был  бледен,  кожа  его
похолодела  и  стала  почти  прозрачной.  Рана  была  чем-то  прикрыта   -
несомненно, чтобы не вызывать отвращения у других людей.
   Предстояло последнее испытание, но Л'аудази была уверена в успехе.  Она
поняла,  как  устроена  система   кровообращения   людей.   Руководствуясь
догадками, удачей, логикой,  интуицией  и  аналогией,  она  нашла  вену  и
осторожно ввела в нее иглу, а затем застыла, держа в руках флакон с идущей
от него трубкой.
   Через  тринадцать  часов  после  того,  как  Л'аудази  впервые  увидела
человеческую кровь, она изобрела переливание крови.


   Чарли внезапно  проснулся  и  увидел,  что  необъятная  кормовая  часть
Л'аудази заслонила ему обзор. Он осторожно приподнялся, чтобы  посмотреть,
что она делает, - и испустил крик, перебудив остальных  людей  и  заставив
Л'аудази отпрыгнуть к стене.
   Это чудовище творило что-то невообразимое: из бутылки в ее руке  лилась
красная жидкость! Проснувшись, Пит пошевелил рукой. Его бледность исчезла,
мысли прояснились. Он взглянул на кожистое лицо чудовища, которое  держало
нечто, напоминающее трехлитровую бутыль с кровью,  и  решил,  что  у  него
начались галлюцинации.
   Джослин, Мак и Люсиль повскакали на ноги и увидели,  как  встревоженная
Л'аудази пятится от кричащего Чарли. Биолог хотел вытащить  иглу  из  руки
Пита, но не решился, опасаясь причинить  раненому  вред.  Потянувшись,  он
зажал трубку, отсекая поток крови и держась при этом как можно  дальше  от
аборигена Заставы.
   - Лейтенант Колдер, прикажите ему прекратить! Пусть вытащит из его руки
иглу!
   Выкрикивая это, Чарли не сомневался,  что  бедняга  Пит  уже  пропал  -
теперь, когда по его венам льется краска, - но, возможно, его еще  удастся
спасти, если остановить это чудовище вовремя.
   - Л'аудази, что ты делаешь? - крикнула Люсиль  на  3-1.  -  Ты  хочешь,
чтобы Гессети погиб? Сейчас же убери иглу!
   Л'аудази обвела взглядом людей, не в состоянии оправиться от  шока.  Ее
энтузиазм экспериментатора мгновенно угас. Ведь они  не  животные,  они  -
разумные существа!  А  она  осмелилась  лечить  их!  Очевидно,  они  сочли
оскорбление невыносимым.
   Не говоря ни слова, она вынула иглу, передала флакон с кровью  Чарли  и
вышла, оставив в фургоне свои вещи.
   Ее мучили угрызения совести. Ей хотелось поговорить  с  правительницей,
во всем признаться и покаяться, пока не произошло самое худшее.
   Если, конечно, худшее возможно.
   Чарли не терял ни минуты.  Если  он  сможет  определить,  какой  дрянью
Л'аудази накачивала Пита, возможно, в его  аптечке  найдется  какое-нибудь
противоядие. Кроме того, у Чарли имелась полевая лаборатория с миниатюрным
автоматическим анализатором. Он вытащил анализатор,  поместил  туда  пробу
жидкости  из  флакона  и  запустил  прибор.  Тем  временем  Чарли   достал
микроскоп, поместил на стекло мазок жидкости и взглянул на него.
   Увиденное ошеломило его. Он взял каплю  красной  жидкости  на  палец  и
понюхал ее, а затем помедлил минуту  и  попробовал  ее  на  вкус.  Тот  же
солоноватый привкус он чувствовал во рту, когда порезал  губу.  Анализатор
загудел и выдал распечатку отчета. Данные соответствовали данным одного из
веществ, сохраненных в памяти анализатора. Чарли не  требовалось  смотреть
распечатку, но все же он внимательно изучил ее. При  виде  печатных  строк
потрясение мало-помалу исчезало.
   -  Это  кровь...  -  тупо  проговорил  он.  -  Самая  обычная   цельная
человеческая  кровь.  Красные  клетки,  все  типы  белых  клеток,  плазма,
тромбоциты - все на месте. Первая группа,  резус  положительный.  Абориген
изготовил ее на основе пробы, взятой вчера вечером.
   Пит вновь потерял сознание.


   Люсиль пришла в себя первой. Наскоро перекусив, она бросилась на поиски
К'астилль. Она пропадала несколько часов, и все это время люди  провели  в
ожидании,  не  осмеливаясь  покинуть  фургон.  Проснувшись,  Пит  выглядел
гораздо лучше. Люди занялись приготовлением завтрака.
   Люсиль вернулась со смущенным видом.
   -  Мне  пришлось  подождать,  пока  К'астилль   закончит   разговор   с
правительницей и другими важными персонами, - объяснила она.  -  К'астилль
предложила обеим сторонам считать, что ничего не  произошло.  Такой  выход
показался  мне  идеальным.  По-видимому,  Л'аудази  отправилась  прямо   к
правительнице  и   призналась   в   своем   вопиющем   преступлении.   Вся
правительствующая группа вышла из себя, узнав, что она  попыталась  лечить
разумное существо. Ее попытка спасти Питу жизнь была признана  смертельным
оскорблением, нарушением строжайшего табу, вроде инцеста или каннибализма.
Зензамы считают, что мы возмутились именно поэтому, а не из-за  того,  что
Л'аудази ворвалась сюда и попыталась лечить его, не объясняя, что  делает.
Зензамы вздохнули с облегчением,  узнав,  что  мы  восприняли  случившееся
отнюдь не как оскорбление. По-моему, они ожидали от нас самого худшего.
   Взяв чашку чаю, Люсиль продолжала:
   - К'астилль всегда  относилась  к  Л'аудази  довольно  настороженно,  и
теперь мне понятно почему. Л'аудази - ветеринар лагеря, ей  было  поручено
заботиться обо мне.  Похоже,  в  этом  обществе  из  всех  видов  медицины
приемлема только ветеринария. Не спрашивайте, почему  поручение  заботы  о
людях ветеринарам зензамы не считают оскорблением.
   Чарли воззрился на нее.
   - Постой, ты сказала, медицина для них - табу?  Но  ведь  эти  существа
самые гениальные биологи, каких я когда-либо видел!
   - Но распространяется их искусство только на животных и растения, а  не
на них самих. Теперь мне понятно, почему я не видела ни одного  аборигена,
который лечился бы от болезни, но, с другой стороны, я не видела среди них
и больных. Шкуры  аборигенов  достаточно  прочны,  чтобы  защитить  их  от
большинства естественных врагов.
   - Но это же бессмыслица! - настаивал Чарли. -  Категорические  запреты,
вроде  инцеста  или  каннибализма,  всегда  имеют   весомое   практическое
оправдание, даже если люди о нем не знают. При инцесте на свет  появляются
больные дети и уроды. Стоит разрешить каннибализм, и человек получит право
ловить и есть других, а потом спасаться от мести родственников съеденного.
Но от чего спасает запрет на медицину?
   - Не знаю, - покачала головой Люсиль.
   Мак выглядел встревоженным, и не без причины.
   - Люсиль, похоже, нам пора подумать об отступлении.
   - Так сразу? - удивилась Люсиль, задумалась и вздохнула. -